Живой репортаж: профессиональные советы тележурналисту

Москва
2010

Алексей Ермилов

ЖИВОЙ РЕПОРТАЖ

Профессиональные советы
тележурналисту

УДК 070
ББК 76.01

ISBN 978–5–7567–0572–0
©
Ермилов А. Е.,  2010
©
Оформление. ЗАО Издательство
«Аспект Пресс»,  2010

Все учебники издательства «Аспект Пресс» на сайте
www.aspectpress.ru

УДК 070
ББК 76.01
Е73

Ермилов Алексей
Е73
Живой репортаж: Профессиональные советы тележурналисту /
А. Ермилов. — М.: Аспект Пресс, 2010. —112 с.

ISBN 978–5–7567–0572–0
В основу книги положена теория и практика классического репортажа с учетом сегодняшних реалий этого жанра. Подлинным, живым репортажем автор определяет репортаж, записанный целиком на
месте событий. Сжатый объем книги дает возможность в максимально короткий срок получить необходимые сведения прикладного характера. Фотографии, помещенные в книге, — это в основном стопкадры реальных репортажей, которые дополняют текст и помогают
понять отдельные рекомендации.
Книга адресована тем, кто овладевает искусством репортажа или
намеревается повысить свое мастерство.

У МЕНЯ СПРОСИТЕ...

Предисловие

Эта книга, несмотря на обилие практических рекомендаций,
представляет собой нечто большее, чем просто учебник. Автору хотелось, чтобы читатель проникся романтикой телерепортажа, вдохнул аромат профессии.
Потому что именно репортаж является квинтэссенцией журналистики, ее вершиной и одновременно фундаментом.
Уже в самом названии книги заложено полемическое начало.
«Живой репортаж». Ага, значит, существует и неживой?
Ну да. То, что сегодня чаще всего называют репортажем, на самом деле — рассказ корреспондента. Этот самый корреспондент возвращается в редакцию, пишет текст и начитывает его в студии. А потом под него (то есть под текст) монтирует изображение. А для того
чтобы создать иллюзию присутствия («я там был»), включает в материал наговоренные на месте события дветри фразы, так называемый стендап (не люблю этого слова, напоминает команду кинолога). Но если корреспондент не успевает или забывает записать стендап, тогда...
Вам случалось постоять минут пятнадцать—двадцать возле телецентра на улице Королева? Тогда вы могли заметить такую сцену. Из
стеклянных дверей стремительно вылетает репортер, за ним — оператор с камерой и штативом. Они пристраиваются к одной из чахлых березок, что растут здесь вдоль здания, корреспондент становится перед объективом и произносит коротенький текст. Вечером,
в выпуске новостей, вы смотрите репортаж... ну, допустим, о съезде
какойнибудь партии. Все действие происходит, естественно, в помещении. Ну и что? Вот он, стендап, вот они, березки. Получается,
что корреспондент, наслушавшись в зале всяких выступлений, вы4

бежал на улицу, к телекамерам и, пожалуйста, сообщает последние
новости.
Само слово «репортаж» — французское: reportage. Переводится
как «сообщение», «доклад». Доклад с места события.
Да, настоящий, живой репортаж полностью записывается там,
где происходит все действие.
Но ни в коем случае не подумайте, что это — тот же эфирный репортаж, только зафиксированный на видеокассету. Конечно, если условия позволяют, действительно можно все записать нонстопом, без
перерыва. Но так получается крайне редко. Потому что одно интервью вы берете в фойе, другое — на лестнице, а потом еще надо фрагмент какогонибудь выступления дать, да еще показать и рассказать о
выставке, расположенной в отдельном зале, да еще прибавить свой
комментарий.
«Да, но как же я все это свяжу вместе? — думаете вы. — В редакции, потом, куда как все удобнее: посидел, поразмышлял, написал
закадровый текст».
Ничего себе — удобнее! Сколько раз я видел: наснимает репортер кучу всего, а в редакции никак не может сообразить, что к чему.
И так и сяк вертит материал — не получается. «Я иногда им говорю:
Пойди, погуляй, я сама сделаю, — рассказывает мне знакомая монтажница. — А иногда знаешь, чем кончается? Прибегают с задания,
набьют закадровый текст, и — мне на стол: Соня, подложи под это
картинку».
Соня Теплякова — один из лучших мастеров монтажа отечественного телевидения.
— Ты знаешь, до чего доходит, — говорит она мне в другой раз. —
Монтирует он материал и свой закадровый текст хочет поставить на
те планы, на которых он же сам и идет. По лестнице. Молча. Я кричу
ему: «Так нельзя! Тебя что это, не ломает?» А он: «Почему?»
А в самом деле — почему? Казалось бы, ничего страшного.
Текст — откровенный рассказ репортера, сделанный после события.
А тогда, во время события, вот он идет. По лестнице. Да хоть по облакам. Да, сейчас он идет молча, но все объясняет потом.
И всетаки чтото «ломает», говоря языком Сони.
Тут против — сама природа.
Природа телевидения.
Понимаете, для зрителя то, что происходит на экране, — происходит сейчас. В том смысле, что если даже это не прямой эфир, а
запись, то корреспондент — там, он живет вместе с событием. Он
хоть и говорит из студии, но как бы говорит на месте события. Поэтому «молчаговорящий» корреспондент и смотрится диковинно.

К тому же репортаж в настоящем времени куда как активнее, интереснее репортажа во времени прошедшем. «Я иду с толпой демонстрантов по главной площади Афин» энергичнее и достовернее, чем
«Я прошла с толпой демонстрантов».
«Вам хорошо советовать, — возразите вы, — а как я там, в толпе
(рядом эти анархисты, полицейские — ведь могут и дубинкой огорчить), как я там соображу, что сказать? И вообще, на месте события
наговаривать весь текст — вы бы попробовали».
Пробовал. Сотни раз. Только надо не наговаривать текст, а — вести репортаж. По ходу дела.
«Но это же... трудно!»
Нет, просто. И быстрее намного. Теперь вы приезжаете в редакцию с готовыми фрагментами, которые только собрать остается.
Но как же это сделать?

Молодой корреспондент Лиза Уварова стремительно идет по Красной площади, она буквально на ходу комментирует событие, да еще
и успевает обмениваться репликами с участниками спортивного
праздника. Через несколько секунд взгляд телекамеры перекинется на другие колонны, но корреспондент «не уйдет в студию», мы
попрежнему будем чувствовать, что Лиза здесь, в движении, будем слышать ее чуть прерывистый голос, ее дыхание, да и дыхание самого события.
Вот это и есть живой репортаж.

«А когда не знаешь как, надо у когонибудь спросить», — говорит слоненок в знаменитом мультфильме. Тут же — помните? — влетает попугай и кричит: «У меня спррросите, у меня спррросите!»
И вот чтобы не быть попугаем, то есть не повторять одно и то же
сто раз, я и пишу эту книгу.
Ибо живой репортаж предполагает профессиональный уровень
журналистской подготовки.
Но тут у вас возникает вполне закономерный вопрос.
«Хорошо, мы выучимся тому, о чем вы тут написали, потом придем на работу в ту или иную редакцию и нам скажут: у нас так не
принято, делайте как все: стендап, закадровый текст. И что, снова
переучиваться?»
Нет, конечно. Если вы умеете вести живой репортаж, простой
рассказ корреспондента для вас — семечки.
Но ничто так не убеждает, как профессиональная работа. Сделайте несколько репортажей посвоему, авось они поймут, что так
лучше. Собственно говоря, журналистика, как и любое творчество,
требует умения бороться, отстаивать свои принципы.
И потом — не все из вас станут репортерами. Некоторые займут
редакторские места. И тут уже от вас будет зависеть, каким быть выпуску новостей. Вот тогда вам и пригодятся те принципы, которые
изложены здесь, в следующих главах.

ТЕМЫ РЕПОРТАЖА И ГДЕ ИХ ИСКАТЬ

Глава первая

«Как это — где? Продюсер скажет: поезжай тудато и тудато,
вот и все». Да, к сожалению, на многих каналах сейчас установилась
такая практика, при которой темы исходят не от корреспондента, а
от продюсерской группы. Конечно, это не очень правильно. И вот
почему.
Прежде всего репортаж на тему, найденную вами, будет по определению сделан лучше, убедительнее, эмоциональнее. Раз уж вы нашли этот сюжет, значит, он чемто вас заинтересовал, вы его увидели.
Раньше, да и сейчас в некоторых телекомпаниях, за каждым корреспондентом закреплялся определенный тематический спектр. Скажем, один отвечает за освещение новостей науки, другой — медицины, третий — социальных проблем, четвертый — литературы и театра,
пятый — космонавтики и так далее. Попробуй пропусти какуюнибудь новость — тебя тут же вызовет главный: ты чего, Вася?
День у такого корреспондента начинается с того, что он обзванивает десяток самых ключевых людей, спрашивает, что да как. Но
чаще всего эти люди сами звонят ему. На съемочной площадке такой журналист никогда не теряется; он задает четкие, грамотные
вопросы; он понимает значимость того или иного события; в редакции умеет объяснить, почему этот материал должен идти именно
сегодня или, наоборот, почему он может полежать до завтра.
Это — если работа информационной редакции построена правильно. А продюсерство закономерно появляется тогда, когда выпуски строятся по принципу: где что взорвалось, где кого убили, где что
загорелось. То есть информационная передача превращается в сводку происшествий, в которую вкраплены два–три сюжета из Госдумы

да из Администрации Президента. Зритель не видит всей палитры
новостей, он не чувствует города, страны, да и мира, потому что, скажем, Австралия появляется в эфире только тогда, когда там леса горят, а Италия — когда землетрясение случается. При такой работе
постоянная корсеть, которая держит руку на пульсе жизни, становится просто обременительной. Собкор постоянно передает: у нас
тут фольклорный фестиваль, у нас тут детская выставка, у нас тут
юбилей знаменитого ученого, у нас тут...
Работать мешает.
И убрали собкоров. А на случай «взрыванаводненияэпидемии»
договорились с местными журналистами. «Если что, Петя, мы тебе
звякнем». Петя — это так называемый «стрингер».
Кстати, насчет продюсеров. Вот он дает вам тему, вы летите на
задание и видите... не совсем то, что он вам описал. Точнее — совсем
не то. Он ведь не настроен на всякие подробности, да и некогда ему.
И вы колотитесь на съемочной площадке, из ничего делаете чего, не
приезжать же с пустыми руками...
Впрочем, при любом раскладе почти неизбежно возникает специализация журналиста, приверженность его какойто определенной
тематике. Говорят, что журналист не должен, да и не может знать всё.
Но он должен и может знать, где это всё узнать. Если, к примеру, вы
чаще всего делаете репортажи, посвященные новостям театра, вам необходимо иметь прочные связи в Министерстве культуры (или Департаменте культуры, комитете по культуре), вам необходимо иметь
прямые (мобильные) телефоны режиссеров и директоров, вы должны присутствовать на основных фестивалях, премьерах и приемах. Да,
и на приемах, потому что в любой момент к вам именно здесь могут
подойти: «Зинк, как хорошо, что ты здесь! К нам на следующей неделе приезжает великий Тырпырчик из Тырчикии, он хочет ставить у
себя Чехова на тырчикском, встречаем его в аэропорту, будешь?».
И не надо его, подошедшего, укорять: «А если бы ты меня здесь
не увидел? У тебя же есть мой телефон». Забыл, замотался, да, в конце концов, и не обязан. Просто в следующий раз он и не подойдет, а
если и подойдет, то не к вам.
Вполне естественно, что у вас дома и на работе должны быть справочники, энциклопедии по театру, репертуарные журналы. Не надейтесь только на Интернет. Практика многих репортеров говорит о
том, что наиболее плодотворным оказывается сочетание Интернета
с книгами, просто надо знать, когда чем пользоваться.
Ни в коем случае не стоит замыкаться на десятке (или даже сотне) главных объектов. В той же театральной тематике старайтесь на9

ходить то, что не лежит на поверхности, о чем ваши коллеги и не
догадываются. Ну, допустим, какаято необычная постановка студентов театрального вуза. Или спектакль, в котором играют только
дети. Тут не надо пренебрегать никакими источниками информации,
даже местными газетами, что бесплатно появляются в вашем почтовом ящике. Както мне на глаза попалась газета московского района
Ясенево. А там — махонькая заметка о выставке рисунков, сделанных... шариковой ручкой. На всякий случай по дороге в «Останкино» завернул на эту выставку. И ахнул! Взрослые и дети обычным
«шариком» делают интереснейшие пейзажи, портреты, натюрморты. Сюжет получился просто сенсационный.
Конечно, уже при выборе темы необходимо иметь в виду, что вы
будете вести именно живой репортаж. Не в том смысле, что это вносит какието ограничения по тематике. Просто стоит заранее прикинуть, в какой момент приехать на событие, у кого взять интервью,
какой необходим комментарий. То есть если корреспондент «не совсем в курсе дела», все время на месте события у него уходит только
на то, чтобы разобраться, что к чему. Какой уж тут репортаж!
И еще. Каждый раз, определяя тему сюжета, получая то или иное
задание, подумайте: а для чего?
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». Еще как
дано! Практически можно просчитать эффект любого материала, появившегося в СМИ.
Вот недавно (то есть соотносительно с тем временем, когда я
пишу эти строки) каналы наперебой кинулись рассказывать о какомто типе, который на иномарке сбил несколько прохожих, стоявших на автобусной остановке. Рассказывали, не жалея эфирного
времени, со всеми подробностями, видеосхемами, свидетельствами
очевидцев и мнениями экспертов. Спокойный анализ говорил о том,
что это поступок либо пьяного, либо наркомана, либо — просто психа. Последняя версия потом и подтвердилась.
Сюжет, достойный, в крайнем случае, городской хроники происшествий. А ведь о нем дватри дня подряд твердили все (!) центральные каналы.
Зачем?! Обилие таких репортажей (а с них начинались выпуски)
порождает обстановку неуверенности, опасности, страха. Обстановку, в которой «все может быть». Обстановку, которая дает возможность какомунибудь проходимцу крикнуть: «А вот я! Наведу! Порядок! Немедленно!»
Или вот, чего уж нагляднее. Поначалу у нас в стране о мировом
финансовом кризисе никто ничего не знал. И вдруг лавиной пошла

паникерская информация. Кар! Кар! Крризис, крризис! Одна известная радиостанция исключила из своего эфира все, кроме кризиса, информационные и тематические выпуски были заполнены только одной темой.
Естественно, произошло то, что и должно было произойти. Народ рванул в банки.
Тут кризис и обнаружился.
Потому что деньги, изъятые со счетов, превращенные в доллары
и засунутые в чулок, перестают работать. Обессиленные банки уже
не могут финансировать ни стройки, ни заводы.
А помните, как некоторые каналы разожгли (в буквальном смысле слова) историю с автомобилями? Гдето в какомто дворе загорелась машина. Ну, мало ли, бывает. На экране — подробный сюжет.
Ведущий: «А не начало ли это массовых поджогов автомобилей?» На
другой день нашли еще два или три сгоревших автомобиля. «Ага, вот
видите, мы же говорили». А тут и вправду — началось. Каналыто —
центральные, работают на всю страну, а во всей стране по определению должно быть столькото психически неуравновешенных людей,
столькото хулиганов. Полыхнуло разом в нескольких городах. Ведущий: «Населению ничего не остается делать, как выставлять на
всю ночь дежурные пикеты...» Спасибо милиции — както быстро
им удалось пригасить это дело. А когда пригасили — на TВ словно в
рот воды набрали. Не вышло. Не выгорело.
А как вам нравится такой репортаж, который все каналы, как под
копирку, передали в самый канун Нового года: гдето в США в дверь
постучался Дед Мороз. «Едва маленькая девочка успела открыть, как
Дед Мороз начал стрелять...» Да что я пересказываю, вы видели это.
И вот ведь подлость какая, тут СантаКлауса старательно называли
Дедом Морозом. Теперь представьте, в вашу дверь стучится Дед Мороз, ваш ребенок бежит открывать... Да нет, он скорее под кровать
залезет, на всю жизнь с образом Деда Мороза у него будет связано
чтото пугающе неприятное.
А между тем рассказать о том, как встречали Новый год на Дальнем Востоке, в Сибири, Поволжье, Петербурге, Калининграде — на
это у телевидения не нашлось ни полсекундочки. Ну, встречали — и
встречали.
Я «набиваю» эти строки, а рядом с ноутбуком газета лежит. В ней
информация о какомто типе, который, «насмотревшись сюжетов,
рассказывающих о том, как обманывают доверчивых пенсионеров»,
развернул аналогичную деятельность. Подсказали ему, видите ли, чем
на досуге заняться.

Тут вспоминается еще один недавний материал. «Изготовить наркотики теперь может каждый школьник! — хлопает руками репортер. — Стоит зайти в аптеку и купить вполне доступные без рецептов
лекарства». И ведь, зараза, называет эти лекарства!
Сейчас некоторые СМИ начали истерику: дескать, «россияне,
напуганные кризисом, бросились покупать оружие самообороны».
Я недавно был в одном соответствующем магазине и никакого такого ажиотажа не увидел. Но после всплеска подобных репортажей он,
может, и начнется. Тем более только что одна радиостанция рассказала, будто и разрешения никакого не требуется, его легко можно
купить у деляг через Интернет. Понимаете? Обычный человек пойдет в милицию, запасется справками — словом, получит законное
право владеть «осой» или «вальтером». А тем, кому это недоступно
(нервнобольны или, скажем, имевшим судимость), подкинули неплохой советик.
Еще об оружии. В Германии произошло нечто ужасное: выпускник школы расстрелял учеников и учителей. Да, дело было в Германии, для которой, кстати, такие вещи уж никак не типичны. Дело
было в Германии, а как разошлись наши телеканалы! Выпуски только с этого и начинались. Подробно, смакуя все детали, рассказывалось, кто куда вошел, кто куда побежал.
Инструкция к применению.
Забавно, но скажи им об этом, услышишь в ответ: «Что, теперь
уже и правду говорить нельзя? Да ведь это же было на самом деле».
Да мало ли что было на самом деле. Речь идет не о событии, а о
выборе события. Почему вы в своем выпуске рассказываете именно
об этом.
Утро. Восьмичасовой выпуск. Появляется ведущая — встрепанная, как ошпаренная кошка. Кричит в микрофон (представляю, как
звукооператору тяжело... Да хотя он привык, бедняга). Первые фразы: «Только что! С пометкой “молния”! Агентства передают: по меньшей мере десять человек погибли при взрыве мощного зарядного
устройства. Взрыв прогремел, — махонькая пауза, — на окраине города Багдада».
Понимаете? Ведь можно было и подругому: «На окраине Багдада сегодня прогремел взрыв». И думаете, что тот, кто поставил эту
фразу именно так, а не иначе, случайно это сделал? Спроси у него —
будет оправдываться: «Ну и что? Мы ведь тут же говорим: Багдад,
Багдад».
Пишу эти фразы, а по радио, по телевидению кричат о том, что
«над аэропортом “Внуково” кружит самолет авиакомпании “Якутия”,

готовясь к аварийной посадке». Ссылаются то на источник в МЧС,
то на прессслужбу аэропорта. «Сейчас самолет вырабатывает топливо, посадка ожидается в 20.20».
Первый раз в жизни слышу, чтобы о таких вещах сообщали бы
заранее. Нет, вы представьте, как в этот момент должны себя чувствовать родственники пассажиров! А ведь на борту — 174 человека
да еще 9 членов экипажа. У них в Москве или в Якутске — жены,
матери, отцы, сестры, дети... Сколько из родственников рвануло в
аэропорт, сколько принялось обрывать телефоны различных служб,
сколько потянулось к лекарствам! А эти все передают и передают, а
раз так, значит, там действительно дело дрянь, вот уже и корреспонденты с озабоченными лицами вещают из «Внукова» чтото невнятное о том, будто на борту датчик разгерметизации сработал. А самолет все летает, летает... Выпуски новостей, конечно, только с этого и
начинаются.
И вот еще один такой выпуск. Уж, кажется, пора бы самолету и
приземлиться, если, конечно, он не делал дозаправку прямо в воздухе. Но нет, у ведущего — вид напряженный, встрепанный. Он снова излагает всю историю про «выработку горючего» и «датчики разгерметизации». Потом: «Сейчас мы узнаем все последние новости у
нашего корреспондента, включаем аэропорт». Корреспондент, словно извиняясь, говорит: «Кажется, сейчас мы можем вздохнуть с облегчением, самолет благополучно приземлился».
Мать честная! Ведущийто что, не знал о том, как все кончилось?
Конечно, знал! Но делал вид, будто не знает. Говоря порусски —
«Ваньку валял». А мы переживали, за сердце хватались. Да плевать
ему на это.
Думается: а если произойдет чтото и впрямь очень серьезное?
Они же не умеют работать, они «играют в журналистику», а этого
категорически нельзя делать.
...Не дай бог, атомная бомба появится в руках подонков. А СМИ —
оружие почище атомной бомбы. В наше время войны выигрываются не столько автоматами, сколько телекамерами. Страшная ответственность лежит на тех, в чьем распоряжении оказываются эти камеры. Как Христос выгонял торговцев из храма, надо бы вышвырнуть из СМИ торговцев правдой. Везде, во всех странах.
Сегодня слукавил, завтра — «бабки» пообещали, послезавтра —
заставили слукавить... И покатилось. Неоправданно задранные телевизионные зарплаты. Коттеджи, иномарки, просторные квартиры, дети учатся в Кембридже. За все надо платить — сегодня, завтра... При всем желании от этого уже не отвертеться.