Словарь словообразовательных метафор русского языка

С.Б. Козинец 

СЛОВАРЬ 
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ 
МЕТАФОР 
РУССКОГО ЯЗЫКА 

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 

2017 

2-е издание, стереотипное

УДК 811.161.1(038) 
ББК  81.2Рус-4 
         К64 

Р е ц е н з е н т ы : 

д-р филол. наук  Л.В. Рацибурская; 
д-р филол. наук  И.А. Тарасова 

Козинец С.Б. 
К64  
 
Словарь 
словообразовательных 
метафор 
русского 
языка            
[Электронный ресурс] / С.Б. Козинец. – 2-е изд., стер. – М. : 
ФЛИНТА, 2017. – 285 с. 

ISBN 978-5-9765-1074-6 

 
Словарь содержит лексикографическое описание производных 
слов с метафорической мотивацией – словообразовательных 
метафор. Словарная статья, включающая текстовые иллюстрации и 
гнездо слов, образованных от заглавного, дает представление о 
словообразовательной и семантической продуктивности слов с 
метафорической мотивацией.  

Словарь адресован в первую очередь филологам, составителям 
словарей, а также всем, интересующимся русским языком. 

УДК 811.161.1(038) 
ББК  81.2Рус-4 

ISBN 978-5-9765-1074-6           
© Издательство «ФЛИНТА», 2017 
© Козинец С.Б., 2017

Светлой памяти Ивана Алексеевича Ширшова 
 
 
 
 
 
ПРЕДИСЛОВИЕ 
 
 
Производные слова и образная мотивация 
 
Настоящий словарь отражает личный взгляд автора на проблему 
метафорической 
мотивации 
в 
русском 
языке. 
Словарь 
включает 
производные слова с метафорической (образной)  мотивацией, или 
словообразовательные 
метафоры1. 
Под 
словообразовательными 
метафорами мы понимаем производные слова, реализующие только 
переносное значение.  Переносное значение таких слов а) возникает в 
деривационном акте при изменении морфологической структуры слова 
(подноготная, чугунеть, разлапистый) и б) наследуется от производящего 
слова или фразеологизма (обезьянничать, очковтиратель). 
Само понятие  «метафора» разрабатывалось прежде всего в рамках 
лексикологии. «Мостик» в словообразование «перекинул» еще В.Г. Гак,  
выделив особый тип метафоры – частичную, когда «перенос значения 
сопровождается изменением в форме слова»2. Сейчас в науке уже 
считается 
утвердившимся 
мнение 
о 
существовании 
метафоры 
словообразовательной: «Если в лексике метафора – явление семантическое 
(одна 
и 
та 
же 
форма 
обслуживает 
разное 
содержание), 
то 
в 
словообразовании она сопровождает рождение нового слова, которое 
является единственным носителем этого метафорического смысла»3. О.Н. 
Лагута также указывает на то, что «в метафорообразовании могут 
участвовать структурные единицы разных уровней», в частности, она 
выделяет 
«основы 
словоизменительные 
и 
словообразовательные: 
твердолобый, мягкотелый»4.  
Словообразовательная метафора (далее – СМ) обладает основными 
свойствами метафоры лексической – образностью и двуплановостью. 

                                                           
1 См.:  Козинец С.Б.  Словообразовательная метафора  в  русском языке.  –  М.-Саратов,  
  2009. 
2 Гак  В.Г.    К    проблеме    общих    семантических    законов   //  Общее   и  романское  
  языкознание. – М., 1972. – С. 175. 
3 Ширшов   И.А.  Типы   словообразовательной   мотивированности  //  Филологические  
  науки. – 1995. – № 1. – С. 52. 
4 Лагута О.Н.  Метафорология:  теоретические  аспекты.  Ч. 1. – Новосибирск, 2003. – 
  С.  43. 

Двуплановость предполагает наличие следующих элементов в 
знаковой структуре метафоры: 1) в плане выражения: слово-параметр, 
указывающее 
на 
основной 
субъект 
сравнения, 
и 
слово-аргумент 
(микроконтекст) – «ключ к смысловой интерпретации слова-параметра»5, 
указывающее на вспомогательный субъект сравнения. Например, Среди 
единообразной зеленой ботвы странно выделялись фиолетовая грядка 
свеклы да высокие желтые раскидистые зонтики созревшего укропа 
(Ю.Поляков, 
Грибной 
царь) 
– 
словом-параметром 
является 
существительное зонтик (т.е. с ним сравниваются соцветия укропа), а 
словом-аргументом – укроп (он указывает на то, что слово зонтик 
употреблено в переносном смысле); 2) в плане содержания:  аспект   
сравнения,  задающий    область   сходства   субъектов 
метафоры, и общий признак основного и вспомогательного субъектов6.           
В приведенном нами примере аспектом сравнения выступает форма, а 
общий признак между ними – ‘расходящиеся лучами’ (спицы  – у зонтика 
и цветки – у укропа).  
Двуплановость словообразовательной метафоры проявляется в том, 
что в качестве основного субъекта выступает производное слово, а в 
качестве вспомогательного – производящее. Например, в основу значения 
производного змеиться ‘тянуться извилистой линией; виться, извиваться’ 
(← змея ‘пресмыкающееся с длинным извивающимся телом без ног’) 
кладется сема ‘извиваться’ (общий признак), указывающая на способ 
передвижения (аспект сравнения). Все остальные семы нейтрализуются. 
Именно способ передвижения и является основой для с р а в н е н и я 
движения змеи и любого другого предмета, который может быть 
сопоставлен по этому признаку7: дорога змеится, косы змеятся, ручей 
змеится. Ср. также: Теперь, судя по змеящейся очереди в кассу… 
(Л.Гурский); 
Тусклые 
красноватые 
язычки 
змеились 
по 
окраске 
(М.Веллер); Ветры змеились снежными жгутами и бросались к ее ногам 
(Т.Толстая); На асфальте в черной слякоти змеились шланги (Д.Рубина). 
Следовательно, любой  из субъектов действия (ручей, дорога, шланг и т.д.) 
может 
выступать 
в 
качестве 
слова-аргумента. 
 
При 
этом 
для 
словообразовательной 
метафоры, 
а 
точнее 
для 
выражения 
метафорического значения производного слова, лексический контекст не 
обязателен. 
Минимальным 
контекстом 
являются 
аффиксы, 
сигнализирующие о метафорическом характере корневой морфемы  и как 
следствие – всего слова в целом. Таким образом, образный характер 
словообразовательной метафоры понятен и вне лексического окружения, 
служащего лишь  конкретизатором значения производного, и в этом еще 

                                                           
5 Москвин  В.П.  Русская  метафора: Очерк семиотической теории. – М., 2006. – С. 46. 
6 Москвин  В.П.  Русская  метафора: Очерк семиотической теории. – М., 2006. – С. 50. 
7 Сравнительный   оборот   «подобно  змее»   в   словарных   толкованиях   обычно   не  
  указывается.   Это   касается   словарного   толкования   большинства   производных  с 
  фразеологичной семантикой. 

одно ее отличие от метафоры  лексической, которая «вне синтаксического 
оформления не существует»8.  
Наличие двуплановости предполагает возможность использования 
метафоры в буквальном значении. Прием буквализации еще одно 
доказательство ее существования, в этом случае производное слово будет 
мотивироваться прямым значением производящего. Это достигается 
помещением 
в 
контекст: 
а) 
производящего: 
Здесь 
усыпальница 
бессердечного Шопена. Бессердечного в том смысле, что композитор был 
похоронен без сердца, увезенного за тысячу километров отсюда 
(Б.Акунин); б) синонимичного производного той же словообразовательной 
структуры:  Каждый, кому 24 октября 1917 года доводилось нюхать 
кокаин на безлюдных и бесчеловечных  петроградских проспектах, знает, 
что человек вовсе не царь природы (В.Пелевин); в) совмещением прямого 
и переносного значений: Доносчиков не уважал и доносы принимал только 
за обедом, после второго блюда в предвкушении десерта (Э.Кочергин).  
Словообразовательная метафора может быть охарактеризована с 
точки зрения языковых функций, свойственных метафоре лексической. 
Она может выполнять: а) номинативную функцию: волнолом, змеевик, 
небоскреб, громоотвод, цепенеть; б) образную функцию, «служащую 
развитию фигуральных значений и синонимических средств языка»9: 
сердцеед ‘покоритель женских сердец, ловелас’, лизоблюд ‘подхалим’, 
обезьянничать 
‘кривляться’ 
и 
др.; 
в) 
экспрессивную 
функцию: 
раздраконить, очуметь, собачиться – в этом случае «метафорический 
перенос 
осуществляется 
ради 
создания 
субъективного 
фактора. 
Экспрессивная метафора апеллирует к чувствам человека, вызывает 
переживания и, следовательно, создает экспрессивный эффект»10.   
Еще один аргумент в поддержку словообразовательной метафоры – 
возможность компаративной развертки, только она, в отличие от 
лексической метафоры, осуществляется включением в компаративную 
конструкцию не того же слова в прямом значении (обезьяна ‘некрасивый 
человек 
<похожий 
на 
обезьяну, 
напоминающий 
внешним 
видом 
обезьяну>’), а своего производящего: вуалировать ‘намеренно делать чтолибо неясным <как будто скрывать вуалью>’, ребячиться ‘вести себя 
несерьезно, шалить <как ребенок>’; змеевик ‘трубка, изогнутая в виде 
спирали <и напоминающая по форме змею>’. 
Кроме указанных выше свойств, СМ характеризуется обязательной 
фразеологичностью семантики, когда словообразовательное и лексическое 
значения не совпадают: значение СМ не может быть раскрыто через сумму 

                                                           
8 Бессарабова  Н.Д.  Метафора  как  языковое  явление   //   Значение   и  смысл  слова. –  
  М., 1987. – С. 159.   
9  Арутюнова  Н.Д.   Языковая    метафора   (синтаксис    и    лексика) //  Лингвистика   и  
   поэтика.– М.,  1979. – С. 168. 
10 Черникова  Н.В.  Метафора  и   метонимия   в   аспекте  современной  неологии  //  
   Филологические  науки. – 2001. – № 1. – С. 84. 

значений ее составляющих: ср.: безногий ‘не имеющий ног’ и безмозглый 
‘очень глупый, бестолковый’. В первом примере значение производного 
полностью выводится из его структуры, во втором примере мы видим 
только указание – посредством префикса без-  – на отсутствие чего-либо. 
Корневой элемент -мозг- выступает в данном случае атрибутом ума, 
однако в структуре слова прямого указания на это нет. Кроме того, 
приставка без- также выступает не в «полном» значении, поскольку 
производное обозначает не абсолютное отсутствие ума,  а незначительную 
степень его «присутствия». 
Таким 
образом, 
словообразовательная 
метафора, 
являясь 
– 
формально – принадлежностью системы словообразовательной, обладает 
всеми системными и функциональными (хотя проявляющимися и поиному) свойствами метафоры лексической, поэтому ее можно выделить 
как  особую подсистему в метафорической системе языка.  
 
Разграничение словообразовательных метафор 
и смежных явлений 
 
Итак, к словообразовательным метафорам мы относим производные, 
метафорическое значение которых а) возникает в деривационном акте при 
изменении морфологической структуры слова (сердце → бессердечный, 
цепь → цепенеть) и б) наследуется от производящего слова (попугай → 
попугайничать) или фразеологизма (драть шкуру → шкуродёр). 
Помимо указанных слов, существует группа производных, также 
имеющих только образное значение, но не относимых нами к 
словообразовательным метафорам. Это производные со значением 
подобия и производные с экспрессивной мотивацией. 
1. Производные со значением подобия.  
1.1. 
Прилагательные 
с 
аффиксоидами 
-видный, 
-подобный,                     
-образный, выражающими сравнительно-конкретизирующее значение, т.е. 
‘подобный тому, что названо первым компонентом’: звероподобный, 
мужеподобный, 
зигзагообразный, 
воронкообразный, 
стреловидный, 
конусовидный, шаровидный. 
В.Г. Гак пишет: «Формальный аспект метафоры проявляется на 
уровне морфологии (словообразования) <…> В языках формируются 
словообразовательные средства для создания метафорических номинаций.  
Такими являются различные способы выражения уподобления, 
сравнения, например, в русском языке:  -образный, -видный, -морфный,          
-формный». Например,  У-образная труба11. На наш взгляд, говорить о 
метафорической номинации здесь не приходится, но не потому, что 
«трактовка 
наименований 
типа 
У-образный 
как 
«метафорических 

                                                           
11 Гак   В.Г.  К  проблеме   общих   семантических   законов     //    Общее   и   романское  
   языкознание. – М., 1972. – С. 483. 

номинаций» отражает н е р а з л и ч е н и е (разрядка наша – С.К.) 
деривации межсловной и внутрисловной»12 – мы стоим на тех позициях, 
что метафора может возникать и в процессе словопроизводства. Причина в 
другом – в способе экспликации тождества предметов. По утвердившемуся 
мнению, метафора – это с к р ы т о е сравнение, которое проявляется в 
метафорическом 
наименовании 
только 
на 
уровне 
анализа, 
т.е. 
развертывания метафоры в сторону прямого значения  с помощью 
компаративной конструкции, содержащей указание на общий признак 
между прямым и переносным значением слова: зверь ‘жестокий, свирепый 
человек <подобный хищному зверю>’: Значит, Горынин – зверь, а в ЦК 
добрые дяди с маковыми плюшками! (Ю.Поляков); бочка ‘об очень 
толстом человеке <напоминающем по виду бочку>’: – Что там сипит эта 
пивная бочка? – громко осведомился серый капитан с длинным носом. (Бр. 
Стругацкие). 
В производных типа стреловидный, зигзагообразный, обезьяноподобный сравнение выражено с помощью аффиксоида, т.е. оно не 
скрытое, а следовательно, не выполняется главное условие метафоры – 
«понимания и переживания сущности (thing) одного вида в терминах 
сущности другого вида»13. Кроме того, указанные композиты являются 
посредниками при описании внешнего сходства какого-либо предмета с 
другим 
(обезьяноподобный 
мужчина, 
зигзагообразная 
дорога, 
стреловидный лист), т.е. характеризуют предмет посредством ссылки на 
другой предмет, в то время как метафора должна называть или 
характеризовать предмет напрямую: Он – настоящая обезьяна;  Лук пошел 
в стрелку. В связи с этим подобные производные достаточно легко 
поддаются словообразовательному синтезу, а именно, мы можем,  вопервых, «образовать от данного слова другое слово по заданному 
различию в значении» и, во-вторых, «зная значение морфов членимого 
слова, уметь определить значение слова в целом»14. Кроме того, они 
обладают нефразеологизированной семантикой.  
Таким образом, характеризуя предмет через эксплицитное сравнение 
(выражающееся аффиксоидами), данные производные не преобразуют 
метафорически базовое слово (оно сохраняется в производном в прямом 
значении) и, следовательно, н е  м о г у т  б ы т ь   о т н е с е н ы   к  разряду 
словообразовательных метафор. Их можно охарактеризовать как результат 
транспозиции 
сравнительной 
конструкции 
в 
сложное 
слово 
при 
сохранении сравнительного квантора. При этом композит так же легко 
может 
быть 
развернут 
обратно 
в 
сравнительную 
конструкцию: 
стреловидный – напоминающий по внешнему виду стрелу.  
      1.2. Прилагательные с суффиксами -оват-, -овит-, -ист-, -чат-.  
                                                           
12 Москвин  В.П.  Русская  метафора: Очерк семиотической теории. – М., 2006. – С. 45. 
13 Лакофф Д., Джонсон М.. Метафоры, которыми мы живем. – М., 2004. – С. 27. 
14 Милославский     И.Г.   Вопросы     синтеза    производного    слова    по    заданному 
  семантическому различию // Филологические науки. – 1977. – № 6. – С. 87. 

Суффикс -оват- выражает в отсубстантивных прилагательных 
значение  ‘имеющий свойства того, что названо мотивирующим словом’: 
крючковатый ‘напоминающий по форме крючок’, вороватый ‘нечестный, 
плутоватый, хитрый’, угловатый ‘лишенный округлости, с остро 
выступающими 
костями, 
нескладный’, 
мешковатый, 
звероватый, 
ноздреватый: Он [мешок] был сшит из прочного ноздреватого холста 
(Ю.Коваль).   
Прилагательные 
с 
суффиксом 
-овит-/-евит- 
обозначают  
‘обладающий свойствами того, что названо мотивирующим словом’: 
мозговитый, башковитый. В большинстве случаев прилагательные 
указанного типа также имеют четкое сравнительное значение, т.е. к 
метафорам не относятся: пуховитый, глянцевитый. Метафорическая 
мотивация 
у 
подобных 
прилагательных 
всегда 
соседствует 
с 
метонимическим значением: мозговитый ‘умный, сообразительный’  (мозг 
как 
орган 
интеллектуальной 
деятельности) 
и 
синонимичное 
ему  
башковитый (башка  как  вместилище ума). 
Суффикс -ист- присоединяется как к глагольным основам, так и 
субстантивным. Отглагольные прилагательные с суффиксом обозначают  
‘характеризующийся действием, названным мотивирующим словом’: 
прерывистый (движение), раскатистый (звук). Их значение содержит 
образный элемент, весьма слабо выраженный, однако эта образность 
является 
отраженной, 
«доставшейся 
по 
наследству» 
от 
глагола: 
прерваться 
‘оборваться, 
внезапно 
прекратиться’ 
– 
прерывистый 
‘имеющий промежутки, несплошной’; раскатиться ‘прозвучать, стать 
слышным на далекое расстояние’ – раскатистый ‘гулкий, с раскатами’. 
Следовательно, отглагольные производные указанного типа  не являются 
объектом нашего описания. 
Отсубстантивные прилагательные  обозначают: а) ‘несколько 
напоминающий то, что названо производящей основой’: золотистый, 
бархатистый, хулиганистый, пижонистый и б) ‘состоящий из предметов, 
каждый из которых похож на предмет, названный производящей основой’:  
волнистый, гривистый, травянистый.  
Е.В. Огольцева отмечает, что «у прилагательных данной модели 
преобладает не отраженная, а деривационная (то есть являющаяся 
результатом 
деривационного 
акта) 
образность»15. 
Однако 
эта 
деривационная образность является либо метафорическим значением, 
производным от прямого: водянистый ‘содержащий много воды’ 
(водянистый картофель) и ‘бесцветный’ (водянистые глаза), либо 
выражает компаративное значение: серебристый ‘цветом напоминающий 
серебро’ (серебристый иней), бархатистый, шелковистый и под., т.е. 
указывает на признак предмета не на прямую, а через сравнение. Их 

                                                           
15 Огольцева  Е.В.  Образные   значения  имен  прилагательных   с   суффиксом   -ист  //  
  Лингвистика и поэтика. Сб. науч. Трудов. – М., 2005. – С. 29. 

«компаративность» четко выявляется при сопоставлении с лексическими 
метафорами: золотые (цвета золота) и золотистые (напоминающие по 
цвету золото) волосы; бархатная и бархатистая трава. В связи с этим,  
данные производные не могут быть подвергнуты приему буквализации. 
Лишь незначительная часть производных указанного типа относится 
к словообразовательным метафорам: ершистый ‘торчащий кверху’,  
змеистый ‘напоминающий движущуюся змею’,  пружинистый ‘упругий, 
как 
пружина’, 
разлапистый 
‘с 
широкими, 
похожими 
на 
лапы, 
расходящимися частями (о деревьях, об их корнях, ветвях, листьях)’. 
Таким 
образом, 
большинство 
производных 
прилагательных 
выражает с помощью словообразовательных средств не метафорическое 
значение, а компаративное, более предсказуемое и моделируемое.   
1.3. В зону компаративной семантики (а не метафорической) входят 
также отсубстантивные наречия префиксально-суффиксального способа 
словообразования с общим значением ‘подобно лицу или животному, 
названному в производящей основе’: по-лисьи, по-лошадиному, поскотски, по-бульдожьи,   по-шакальи и под., поскольку  «лексическое 
значение таких слов полностью исчерпывается их деривационным 
значением»16, а следовательно, они лишены фразеологичности.  
2.Производные с экспрессивной мотивацией. 
Пограничную зону словообразовательных метафор составляют слова 
типа 
присобачить, 
насобачиться, 
 
раздраконить, 
запузырить, 
отфутболить, налимониться и под. Все исследователи признают их 
словами членимыми, но многие отказывают им в мотивированности. 
Рассматривая эти слова как мотивированные, ученые по-разному 
обозначают этот тип мотивации: как  условная (Ермакова, Земская), 
формальная (Rammelmeyer), экспрессивная17 (Улуханов). Т.В. Матвеева 
квалифицирует подобные производные как слова с парадоксальной 
внутренней формой: «Наблюдается парадокс в соотношении лексических 
значений, 
который 
долго 
не 
сглаживается 
из-за 
отсутствия 
мотивировочного признака: производящее слово “торчит”, не дает забыть 
себя в производном»18. При этом  ученые отмечают, что подобные слова 
«связаны со своими базовыми чисто формальными отношениями, а 

                                                           
16 Огольцева    Е.В.    Образное    значение    в    системе    отсубстантивной    деривации  
  (структурно-семантический аспект). – М., 2006. – С. 38. 
17 Ермакова  О.П.,   Земская   Е.А.   К    уточнению    отношений   словообразовательной  
  производности   //  Russian   Linguistik.   Вып.  15.  1991;  Улуханов   И.С.   О   степенях  
  словообразовательной   мотивированности  слов  //  Вопросы  языкознания. – 1992а. –   
  № 5;  Rammelmeyer A. Emotion und Wortbildung. Untersuchungen zur Motivationsstruktur 
  der   expressiven   Wortbildung    in  der  russischen  Umgangssprache  //  Gattungen  in  den  
  slavischen  Literaturen.  Beiträge  zu  ihren  Formen  der  Geschichte.  Festschrift  für Alfred   
  Rammelmeyer. –   Köln-Wien, 1988.  
18 Матвеева Т.В. Парадоксальная   внутренняя   форма   как   средство  экспрессивности 
  (на  материале    диалектных    глаголов)    //    Актуальные    проблемы    лексикологии    
  и  словообразования. Вып. VΙΙΙ.  Новосибирск, 1979.– С. 119. 

отношений семантической выводимости при этом не наблюдается»19, 
«связь с мотивирующим таких слов не семантическая, а только 
экспрессивная»20. 
 
Л.В. 
Рацибурская 
считает, 
что 
содержание 
этих 
терминов 
«противоречит 
устоявшемуся 
в 
науке 
понятию 
синхронической 
словообразовательной 
производности 
как 
формально-семантической 
обусловленности, мотивированности одного слова другим» и обозначает 
их как слова с уникальными по значению корнями21. Исследователь  
приходит к выводу о том, что «вопрос о мотивированности и членимости 
рассматриваемых слов должен решаться по-разному в зависимости от 
характера данного слова с его формально мотивирующим и с учетом его 
этимологии. Слова с уникальным корнем имеют разный характер и разную 
степень мотивированности»22. К немотивированным и нечленимым автор 
относит слова, которые полностью утратили какую бы то ни было 
семантическую 
связь 
с 
бывшим 
производящим 
и 
которая 
восстанавливается лишь этимологически (объегорить, подкузьмить, 
кондрашка). Если, по мнению исследователя, такая связь осуществляется, 
даже на уровне слабых ассоциаций, мы имеем дело с метафорически  
мотивированными производными: насобачиться (ср.: собаку съесть), 
огорошить (как об стенку горох)23. В связи с этим замечанием становится 
очевидным, что термин условная (формальная) мотивация применим к той 
группе производных, которые характеризуются прозрачной формой, но 
отсутствием 
смысловой 
связи 
с 
производящим: 
налимониться, 
апельсинничатиь, наколбасить, присобачить.  
Некоторые исследователи24 отмечают, что членимость этих слов 
поддерживается членимостью синонима с тем же префиксом: «Семантика 
единичного 
корня 
выявляется 
через 
серийное 
употребление 
одноаффиксальных слов»25: налимониться – напиться, надраться, 
нажраться, наклюкаться. Н.А. Янко-Триницкая  относит экспрессивно 
мотивированные производные к словам с недостаточной членимостью и 
считает, что «несопоставимый корень является омонимом к другому 
корню, выделяющемуся в словах с полной свободной членимостью, 
например: при-щуч-и(ть) – щук(а)»26.  

                                                           
19 Ермакова О.П., Земская Е.А. Указ. соч. С. 109. 
20 Улуханов  И.С.  Указ. соч. С. 87. 
21 Рацибурская  Л.В. Уникальные  морфемы  в  современном   русском   языке:  Учебное    
   пособие. – М.: Прометей, 1998. – С. 143-145. 
22 Там же. С. 148-149. 
23 Рацибурская Л.В. Указ. соч. С. 149-150. 
24 Соколов   О.М.   О   дифференцирующей    и   интегрирующей  функциях  глагольных  
    префиксов  //  Труды  Томского  гос. ун-та.  –  Томск, 1968. Т. 197;  Янценецкая  М.Н. 
   Семантические    вопросы   теории   словообразования. – Томск,  1979. 
25 Рацибурская Л.В. Указ. соч. С. 148. 
26 Янко-Триницкая  Н.А. Словообразование в современном русском языке. – М., 2001. –    
  С. 202.