Вопросы современной педиатрии, 2012, том 11, № 5

Анализ факторов, определяющих 
различия перинатальных потерь 
при врожденных аномалиях развития 
в регионах Российской Федерации 
(по данным государственной 
и ведомственной статистики)

Социальная педиатрия и организация здравоохранения

Е.Н. Байбарина, З.Х. Сорокина, Е.А. Коган

Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. В.И. Кулакова, Москва, Российская Федерация

Представлены результаты сравнительного анализа структуры медико-биологических факторов, влияющих на показатели перинатальных потерь при врожденных аномалиях развития в регионах Российской Федерации в 2010 г. 
Приведена объективная сравнительная характеристика качества управления акушерско-гинекологической и неонатологической медицинской помощью на разных ее этапах и уровнях.
Ключевые слова: врожденные аномалии развития, мальформации, перинатальная смертность, качество акушерской медицинской помощи.
(Вопросы современной педиатрии. 2012; 11 (5): 7–11)

The analysis of factors determining the differences 
of perinatal losses due to congenital malformations 
in the regions of the Russian Federation 
(according to the state and departmental statistics)

E.N. Baibarina, Z.H. Sorokina, E.A. Kogan

V.I. Kulakov Scientific Center of Obstetrics, Gynecology and Perinatology, Moscow, Russian Federation

The article contains the results of comparative analysis of the structure of medico-biological factors affecting characteristics of perinatal 
losses due to congenital malformations in the regions of the Russian Federation in 2010. The authors represent the objective comparative 
analysis of the management of obstetric, gynecological and neonatal medical healthcare quality at different levels and stages.
Key words: congenital malformations, malformations, perinatal mortality, obstetrics medical healthcare quality.

(Voprosy sovremennoi pediatrii — Current Pediatrics. 2012; 11 (5): 7–11)

Контактная информация:
Сорокина Зимфира Халиулловна, доктор медицинских наук, старший научный сотрудник отдела медико-социальных исследований 
ФГБУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. В.И. Кулакова» 
Адрес: 117997, Москва, ул. Академика Опарина, д. 4,  тел.: (495) 438-69-48,  e-mail: z_sorokina@oparina4.ru
Статья поступила: 21.06.2012 г.,  принята к печати: 05.10.2012 г.

ВВЕДЕНИЕ
Успех государственных программ и законодательных 
инициатив, направленных на повышение качества медицинской помощи, зависит от наличия необходимой информации, которая обеспечивается достоверной статистикой, 
получаемой из всех медицинских учреждений. Точность 
регистрации рождения и причин смерти в перинатальном 
периоде имеет значение не только для получения корректных статистических данных о движении населения, но также 
и для полноценного обеспечения всех юридических, социальных и медицинских прав и гарантий детей и их семей.
Обоснованием для исследования качества аку шерскогинекологической и неонатологической медицинской 
помощи, а также сравнительного анализа доступности 
и результативности мер, направленных на профилактику перинатальных потерь (ПП), является наличие неоптимального (в сравнении со странами Европейского 
союза) уровня перинатальной смертности (ПС) и заболеваемости новорожденных. Сохраняется региональная 
дифференциация интегрированного показателя ПС и его 
составляющих. Кроме того, наблюдаются значительные 

различия в структуре состояний, определяющих причины ПП при врожденных аномалиях развития (ВАР). Для 
клиницистов нет сомнения и в том, что существуют проблемы корректности регистрации, усложняющие анализ 
причин нарушений пренатального онтогенеза.
Цель исследования: произвести сравнительную 
оценку частоты факторов риска ВАР, которые остаются 
одной из основных причин ПП, а также дать объективную характеристику их региональной дифференциации 
(по статистическим данным на 2010 г.).
Источниками информации являлись:
федеральное 
государственное 
статистическое 
• 

наблю дение, форма № 32 «Сведения о медицинской 
помощи беременным, роженицам и родильницам»;
статистическая форма Росстата А-05 «Сведения 
• 

о числе умерших детей в возрасте 0–6 дней и мертворожденных по полу, причинам смерти».
Показатель ПС в Российской Федерации (РФ) в 2010 г. 
составил 7,37‰. ВАР занимают 3-е место среди причин ПС 
в нашей стране, их доля составляет 10% (на первом месте 
гипоксия, 56,2%; на 2-м — дыхательные нарушения, 15%).

Социальная педиатрия и организация здравоохранения

На рис. представлена структура заболеваний или состояний матери, последа, патология беременности и родов, 
обусловившие ПП от ВАР в субъектах РФ в 2010 г.
ВАР стали основной причиной 1492 случаев ПС, составивших в совокупности 0,71‰. При преждевременно 
завершившейся беременности (при весе новорожденного 1000 г) ПС от ВАР регистрировалась в 10 раз чаще, 
чем при доношенной беременности (4,2 и 0,4‰, соответственно). Кроме того, из 17 188 медицинских абортов, произведенных с 22-й по 27-ю нед, в 3601 случае 
(21%) прерывание беременности было индуцировано 
по причине ВАР, что больше, чем с 12-й по 21-ю нед беременности, когда было произведено 3203 аборта в связи с антенатально выявленными аномалиями развития 
(их доля составила 47% всех прерываний беременности 
по медицинским показаниям).
Врожденные аномалии — дефекты пренатального онтогенеза, которые обнаруживают до и при рождении плода. 
Часть из них (пороки сердца, почечные аномалии) могут 
не иметь клинических проявлений в течение достаточно 
долгого периода времени. Термин «врожденный» обозначает «рожденный с», но он не подразумевает и не исключает 
генетическую основу врожденного дефекта. По усредненным данным мировой статистики, частота рождения детей 
с аномалиями развития составляет приблизительно 1:33 
[1]. ВАР — наиболее частая причина младенческой смертности, оказывающая, кроме того, влияние на уровень заболеваемости и летальности в последующие годы.
Принято считать, что до 20% оплодотворенных яйцеклеток являются аномальными и гибнут еще на стадии зиготы, бластогенеза или имплантации (в первый критический 
период развития зародыша человека). Часть дефектов 
совместимы только с ранним периодом эмбрионального 
развития и приводят к самопроизвольному аборту (панорганодисплазия, изолированные пороки). Менее тяжелые 
нарушения допускают длительное внутриматочное выживание, но приводят к мертворождению (поверхностная 
имплантация вызывает образование гипоплазированной 
плаценты и гибель плода). И, наконец, существуют дефекты, при которых, несмотря на имеющиеся отклонения, 
возможны роды живым ребенком. В известном смысле 
аномалии развития, регистрируемые у живорожденных 
детей, представляют собой незначительные отклонения 
в онтогенезе, часто совместимые с жизнью [2, 3].
По данным ряда исследователей, до 90% всех внутриутробных потерь, в т. ч. мертворождений, обусловлены ВАР, 

а в структуре неонатальной смертности на врожденную 
патологию приходится свыше 30% [4–6]. Проблема профилактики, диагностики и коррекции ВАР имеет как медицинское, так и социально-экономическое значение. В структуре 
причин детской инвалидности и смертности данная патология занимает 2-е место после дыхательных расстройств, 
а младенческая заболеваемость по причине ВАР достигает 
34‰. Среди всего населения Земли грубые врожденные 
дефекты наблюдаются в 2–3% случаев [4, 6, 7].
Несмотря на значительные достижения в диагностике 
пороков развития и генетически-обусловленной патологии плода, выявляемость структурных пороков (методами 
ультразвукового исследования, компьютерной томографии) не превышает 50–70%. При биохимическом скрининге, назначаемом в I и II триместре беременности, точность диагностики ВАР также не превышает 70% [3, 6, 8]. 
Инвазивные процедуры, подобные амниоцентезу и биопсии плацентарной ткани, значительно повышая качество 
диагностики, имеют ряд противопоказаний, не позволяющих радикально снизить риск рождения плода с аномалиями развития [4, 5, 8]. Выделяют ряд терминов, 
используемых для описания различных видов нарушений 
морфогенеза: мальформации, дизрупции, деформации, 
секвенции и синдромы мальформаций [2, 3].
Мальформации представляют собой первичные 
ошибки морфогенеза, в основе которых лежит изначально порочное развитие. Они возникают в результате 
многофакторного воздействия, а не моногенной мутации 
или хромосомной аберрации. Могут затрагивать как 
одну систему организма, например при пороках сердца, 
так и формировать множественные дефекты, вовлекая 
в патологический процесс различные ткани и органы.
Дизрупции характеризуются вторичной деструкцией 
органа или части тела, изначально формировавшихся правильно, которые происходят под воздействием 
экзогенного вмешательства в нормальный онтогенез. 
Причинами, способствующими возникновению дизрупций, служат внешнеэкологические факторы. Вирусные 
и паразитарные инфекции, лекарственные препараты 
и ионизирующее излучение, влияющие на организм 
беременной, а также сахарный диабет и ряд других 
эндокринопатий могут вызывать ВАР плода, которые 
патогенетически являются дизрупциями. Кроме того, 
дизрупции могут возникать вследствие повреждающего 
воздействия патологически сформированных амниотических оболочек, нарушающих развитие различных частей 
эмбриона (примордиальная амниотическая полость — 
первая внезародышевая структура, различимая в бластоцисте уже на 7–8-е сут, а образование плодных оболочек происходит к 6-й нед гестации).
Деформации, как и дизрупции, представляя собой 
вторичные аномалии развития, не связанные с эндогенной патологией морфогенеза, не являются наследуемыми 
и могут не развиваться при последующих беременностях. 
В их формировании основную роль играют внешние 
воздействия. Деформации диагностируют у 2% новорожденных [5, 6]. Считают, что в основе их патогенеза 
лежит локальная или общая компрессия растущего плода 
за счет биомеханических повреждений, в итоге приводящая к структурным аномалиям. Наиболее частый 
фактор, обусловливающий деформации, — различные 
внутриматочные патологии. Необходимо подчеркнуть, что 
выраженность эмбрио- и/или фетопатии во многом определяется степенью морфофункционального состояния 
последа с 8-й по 12-ю нед гестации (деформации часто 
находят при спонтанных абортах у условно здоровых 
женщин, при этом морфологи обнаруживают нарушения 
структур желточного мешочка, пороки выделительной 
системы) [2, 7]. К плацентарным и плодовым состояниям 

5,7%

20%
50%

4%

8,4%

10,2%
1,7%

Причина не установлена
Экстрагенитальная патология
Инфекционные заболевания
Патология беременности
Аномалии плаценты, матки
Экзогенные влияния
Аномалии хориона, амниона

Рис. Заболевания или состояния матери, последа, патология 
беременности и родов, обусловившие перинатальные потери 
при врожденных аномалиях развития, 2010 г.

ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ПЕДИАТРИИ /2012/ ТОМ 11/ № 5

относят нарушения плацентации, приводящие к гипоплазии плода, маловодие, а также опухоли плаценты, 
многоплодную беременность, неправильное предлежание плода. Примеры деформации: недоразвитие грудной клетки плода и, как следствие, гипоплазия легкого; 
дефекты передней брюшной стенки; дивертикул Меккеля; 
патологическое формирование конечностей. Аномалии 
провизорных органов могут не иметь танатогенетического значения в эмбриональном периоде, а проявляться 
в фетальном либо при рождении  ребенка [2, 4, 8].
Секвенции — множественные пороки развития, развивающиеся как следствие вторичных нарушений на фоне 
локального дефекта процесса морфогенеза. Инициирующим фактором могут служить как мальформации, так 
и деформации или дизрупции. Примером секвенции может 
послужить олигогидрамнион, возникающий в результате 
не связанных между собой патологических состояний 
матери, плаценты и плода. Причинами олигогидрамниона 
может быть сочетание хронического истечения околоплодных вод при патологии амниотических оболочек, маточноплацентарной недостаточности, возникающей при тяжелой преэклампсии и гипертензии у беременной, агенезии 
почек плода (моча плода является основной составляющей амниотической жидкости). Отличается характерным 
фенотипом новорожденного. Нарушается развитие грудной 
клетки, и возникает тяжелая гипоплазия легких, что ставит 
под вопрос выживание плода. Характеризуется высоким 
процентом (80–90%) мертворождения. К диагностическим 
признакам относят узелки в амнионе (amnion nodosum) [3].
Синдром мальформации определяет совокупность нескольких дефектов, которые невозможно объяснить с точки зрения локальной ошибки морфогенеза. 
Подобные синдромы наиболее часто вызваны этиологическим агентом, который поражает несколько видов 
тканей в процессе внутриутробного развития (например, 
при специфической хромосомной аберрации — синдром 
Дауна, анеуплоидия). Несмотря на то, что к настоящему 
времени известно довольно много о молекулярных основах ВАР, в большинстве случаев точная этиология их возникновения остается неизвестной [5, 6].
Известные причины ВАР могут быть сгруппированы 
в 3 категории: генетические (хромосомные или геномные 
мутации — причина пороков в 1/5 случаев), внешнеэкологические и многофакторные [4, 8].
По официальным отчетным данным, ПП по причине 
ВАР в регионах РФ наиболее высоки по Центральному 

(1,03‰) и Дальневосточному (0,8‰) федеральным округам. Минимальные показатели ПС при ВАР — в субъектах 
Северо-Кавказского (0,45‰) и Уральского (0,47‰) федеральных округов (табл.).
Среди этиологических факторов ПС при ВАР на 1-м 
месте (в 49,5% случаев) нередко упоминается «причина со стороны матери не установлена». Это не противоречит результатам зарубежных исследователей, где 
данный показатель колеблется от 1/2 до 3/4 всех случаев [3, 5]. Однако при сравнении сведений, представленных в статистических отчетных формах, доля этой 
причины в разных регионах РФ существенно варьирует. 
Так, по Северо-Кавказскому федеральному округу «неустановленная причина» регистрировалась лишь в 9,5%, 
а по Дальневосточному федеральному округу — в 20% случаев, что также значительно ниже среднего значения. Это 
свидетельствует о наличии резервов снижения ПС от аномалий, возникающих вследствие причин, лучше идентифицируемых, а следовательно, потенциально управляемых 
(например, экстрагенитальной патологии, инфекционных 
и паразитарных заболеваний матери). Подобная дифференциация статистических показателей требует повышения уровня контроля качества заполнения отчетных форм.
На 2-м месте в структуре причин ВАР, определивших 
потери в перинатальном периоде, находятся «болезни, 
не связанные с беременностью». К этим патологическим состояниям относят заболевания, требующие медикаментозной коррекции; расстройства питания у матери; 
эндокринопатии, а также травмы и операции (всего 
19,8%). Наиболее часто (в 36,4% случаев) подобные факторы риска регистрировали в Сибирском федеральном 
округе, что свидетельствует не только о наличии современных диагностических технологий, но также о низкой результативности профилактических мер в период прегравидарной подготовки. Это отражает качество 
управления акушерско-гинекологической медицинской 
помощью в регионе. Особого внимания заслуживает 
проблема сахарного диабета. Сахарный диабет — распространенное заболевание. Однако, несмотря на современные возможности мониторирования содержания глюкозы в сыворотке крови беременной, частота серьезных 
мальформаций у детей, чьи матери страдают сахарным 
диабетом, колеблется от 6 до 10%. Материнская гипергликемия индуцирует гиперинсулинемию плода, приводящую к возникновению диабетической эмбриофетопатии, 
основными признаками которой (помимо макросомии 

Показатели 
РФ
ЦФО
СЗФО
ЮФО
СКФО
ПФО
УФО
СФО
ДВФО

Показатель ПС при ВАР, ‰
0,71
1,03
0,65
0,80
0,45
0,68
0,47
0,56
0,78

Причина не установлена, %
50
67,6
39,6
51,6
9,5
44,4
72,9
33,8
20,0

Экстрагенитальная патология, %
20
10,3
28,7
21,1
20,1
26,7
2,5
36,42
19,95

Инфекционные и паразитарные 
заболевания матери, %
5,2
5,5
2,8
5,24
27
1,9
1,3
4,0
6,16

Патология беременности 
(многоплодие), %
8,4
5,5
5
2,5
24,3
8,66
5,6
3,2
46,2

Патология/аномалии плаценты, 
пуповины, матки, %
10,2
7,5
12,1
13,6
10,8
9,09
10
16,2
9,2

Аномалии хориона и амниона, %
4,0
2,6
5,8
5,25
3,66
4,7
2,53
4,0
1,5

Вредные влияния, передающиеся 
через плаценту, %
1,2
1,0
0,92
0,75
1,38
0,44
5
2
–

Таблица. Состояния, ставшие причинами перинатальных потерь при врожденных аномалиях развития в регионах Российской 
Федерации в 2010 г.

Примечание. ПС — перинатальная смертность, ВАР — врожденные аномалии развития, РФ — Российская Федерация, 
ЦФО — Центральный федеральный округ, СЗФО — Северо-Западный федеральный округ, ЮФО — Южный федеральный округ, 
СКФО — Северо-Кавказский федеральный округ, ПФО — Приволжский федеральный округ, УФО — Уральский федеральный округ, 
СФО — Сибирский федеральный округ, ДВФО — Дальневосточный федеральный округ.

Социальная педиатрия и организация здравоохранения

и органомегалии плода), наиболее значимыми в танатогенезе, считают пороки сердца, дефекты нервной трубки, 
другие аномалии центральной нервной системы [3, 7].
«Патология/аномалии плаценты, пуповины и матки» — состояния, приводящие к возникновению дизрупций и деформаций плода, т. е. ненаследуемых пороков 
развития, — были причиной ПС от ВАР в 10,2% случаев без 
выраженной региональной дифференциации. Из материнских факторов риска имеют значение аномалии развития 
матки, амниотические перетяжки, маленькая матка, лейомиомы. К плацентарным факторам относят неправильное 
формирование и предлежание плаценты [2, 5, 7].
«Патология беременности, включающая многоплодие» составила 8,4% в структуре причин врожденных 
аномалий, обусловивших ПП. К факторам риска относят 
маловодие, многоплодную беременность, аномальное 
предлежание плода, олигогидрамнион (примерами могут 
послужить секвенции Поттер, проявляющиеся нарушениями развития грудной клетки и гипоплазией легких в них, 
дефектами передней брюшной стенки, аномалиями рук, 
ног и классическим фенотипом с уплощенными чертами 
лица) [3, 8]. Отмечено, что при монохориальном, моноамниотическом многоплодии частота ВАР (преимущественно пороков сердца) составляет до 10%. Большинство 
врожденных пороков, являясь курабельными, требуют 
индивидуального планирования родоразрешения и своевременного хирургического лечения [5, 6]. Наиболее 
часто, в 46,2% случаев, патология беременности при ВАР 
фиксировалась в Дальневосточном федеральном округе. 
Эти данные указывают на возможность снижения ПС как 
за счет повышения контроля соблюдения стандартов пренатальной диагностики и ранней элиминации плода, имеющего несовместимые с жизнью аномалии, так и посредством своевременной организации мер по хирургической 
коррекции курабельных пороков. Реализация данных 
резервов требует обеспечения рациональной централизации медицинской помощи в регионе.
«Инфекционные и паразитарные заболевания 
беременных», среди которых важно диагностировать 
инфекции, вызванные вирусом краснухи, цитомегаловирусом, токсоплазмой, вирусом ветряной оспы, а также врожденным сифилисом, составили 5,2% в структуре 
причин ПП при ВАР. Обращает на себя внимание тот 
факт, что по Северо-Кавказскому федеральному округу 
инфекционные и паразитарные заболевания беременных наблюдались в 27% случаев ПС от ВАР (что более 
чем в 5 раз превысило средний показатель). Для оценки 
танатогенного риска имеет значение срок беременности, 
при котором происходит повреждение, т.н. терминационный период воздействия, поскольку формирование пороков или элиминация зародыша чаще всего продолжаются в последующие периоды развития. При различных 
вирусных и паразитарных инфекциях критически важным 
является срок гестации, на котором происходит инфицирование материнского организма. В случаях с вирусом 
краснухи наибольший риск представляет зародышевый 
период (до 15 сут после оплодотворения), а также первые 
15 нед беременности, т. е. период плацентации. При этом 
максимальное танатогенное влияние характерно для 
первых 8 нед после оплодотворения. Частота возникновения пороков снижается с 50 до 20, а далее до 7% при 
инфицировании в I, II и III триместре, соответственно. Для 
токсоплазмоза и врожденного сифилиса наибольшую 
опасность представляет заражение до наступления беременности (гаметопатии) и в период раннего морфогенеза 
(имплантации, происходящей с 7-х сут). Внутриматочное 
инфицирование цитомегаловирусом, обычно протекающее бессимптомно, — частая причина инфекционного 
поражения, обусловливающего ВАР. Период наибольшего 

риска для этого заболевания — II триместр беременности. Благодаря тому, что органогенез в значительной 
степени завершается к концу I триместра беременности, 
ВАР, вызванные цитомегаловирусной инфекцией, диагностируют значительно реже, чем при краснухе. Однако 
дефекты (фетопатии), вызванные вирусом в уже сформированных органах, часто весьма тяжелы и выражаются 
главным образом в виде нарушений их структуры и функций. Большое значение имеет вовлечение в инфекционный процесс центральной нервной системы: наиболее 
опасны микроцефалия, слепота, голопрозэнцефалия. 
Не менее опасны гепатиты и поражения суставов.
Действенным путем снижения ПС при ВАР, обусловленных вирусными и паразитарными заболеваниями 
матери, следует считать не только законодательное 
принятие современных «Порядков оказания акушерскогинекологической помощи» при подготовке к беременности и на ранних сроках беременности, но и объективную критическую оценку их практической реализации. 
Необходимо акцентировать важность профилактического направления современного акушерства и гинекологии, предусматривающего контроль результативности 
мероприятий по диагностике и коррекции инфекционной 
патологии у девушек и женщин репродуктивного возраста во всех регионах РФ.
«Вредные воздействия, передающиеся через плаценту» в структуре факторов риска ПС от ВАР регистрировали в 1,2% случаев. Тератогенный эффект оказывают 
высокие дозы ионизирующего излучения, ряд лекарственных препаратов и химических веществ [3, 4]. Однако 
у детей с весом 1000 г ВАР, вызванные этими агентами, отмечают менее чем в 1% случаев [5, 6]. В список 
факторов риска включены антагонисты фолата, варфарин, андрогенные гормоны, алкоголь, антиконвульсанты. 
В Уральском федеральном округе доля данной причины 
превышала среднероссийскую в 4 раза (что, возможно, 
является свидетельством экологического неблагополучия, 
не позволяющим, однако, исключить медикаментозную 
полипрагмазию во время беременности, а также повреждающее влияние алкоголя и иных токсинов). Важность 
вклада окружающей среды в многофакторную проблему 
ВАР подчеркнута сокращением числа дефектов нервной 
трубки плода (анэнцефалии, энцефалоцеле, спинномозговых грыж и др.), обусловленных гипергомоцистеинемией 
беременных, у женщин, принимавших фолиевую кислоту 
с I триместра беременности [6, 9].
«Аномалии хориона и амниона» в качестве этиологического фактора, устанавливаемого при смертельных 
исходах у плодов с ВАР, в среднем по РФ отмечают в 4% 
случаев. Сведения из Дальневосточного федерального 
округа, где эта патология регистрировалась в 3 раза 
реже (в 1,5% случаев) по сравнению с остальными округами, должны привлекать внимание к оценке доступности и качеству антенатальной диагностики, а также 
к корректности статистической регистрации.
Что касается отмечаемых в официальных отчетных 
формах «аномалий/осложнений родовой деятельности», которые статистически регистрируют в качестве причин ПС при рождении плода с ВАР, то их не следует относить 
к основным причинам ПС при врожденных аномалиях. 
Не являясь причиной врожденных дефектов, они могут 
сопутствовать им и отягощать течение перинатального 
периода. Аномалии развития плода часто сопровождаются 
диспропорцией родовой деятельности [7]. То же касается 
и «патологии родов, включающей оперативные роды». 
Данный метод щадящего родоразрешения чаще показан 
при потенциально курабельных пороках. Подобную «патологию родов» также не следует относить к основным причинам ПП плодов с ВАР, а лишь к фоновым состояниям.

С позиции методологии сравнительного анализа 
обоснован комплексный подход к оценке деятельности 
по снижению ПС от ВАР за счет реализации Приказов 
Минздравсоцразвития РФ №№ 808н и 409н «Об утверждении порядков оказания акушерско-гинекологической 
и неонатологической медицинской помощи», а также Национального проекта «Здоровье», проводимого 
с 2006 г. Аналитические данные о современном состоянии 
проблемы ПП, полученные при изучении частоты и структуры факторов риска ПС при ВАР в регионах с разными 
медико-технологическими, социальными и экономическими условиями, могут способствовать оптимизации мер 
антенатальной профилактики на разных этапах и уровнях 
службы охраны здоровья материнства и детства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящее время особое внимание следует уделить 
проблемам управления качеством медицинской помощи 

на этапе подготовки к беременности и в антенатальном периоде, при проведении пренатальной диагностики. На основании приказа Минздравсоцразвития РФ от 
27.12.2011 г. № 1687 с 01.01.2012 г. все прерывания 
беременности в сроки 22–27 нед подлежат учету в перинатальном периоде. По данным за 2010 г., 3-кратное 
ультразвуковое исследование было выполнено 84,5% 
беременных, при этом аномалии развития были диагностированы у 1,03% обследованных (из родившихся 
живыми с ВАР 50 364 детей антенатально диагноз был 
установлен у 17 634, 35%). Биохимический скрининг проведен 68% беременным, из них отклонения установлены 
у 5,1%. Следовательно, совершенствование пренатальных медицинских технологий и оптимизация контроля 
организационных факторов, которые являются управляемыми причинами ПС, несомненно относятся к первоочередным задачам как для клиницистов, так и для организаторов системы здравоохранения всех субъектов РФ.

1. Яковлева Т. В., Баранов А. А. Государственная политика 
в области охраны здоровья детей: проблемы и задачи. Вопросы 
современной педиатрии. 2009; 2: 3–7.
2. Милованов А.П., Ивановская Т.Е., Каск Л.Н., Миронова О.С. 
Актуальные проблемы анте- и перинатальной патологии. Вестник 
РАМН. 1991; 5: З–7.
3. Abbas K., Fausto M. Robbins Basic Pathology. 8th Ed. 
Philadelphia: Saunders Elsevier. 2008. Р. 257–278.
4. American College of Obstetrics and Gynecology Committee on 
Practice Bulletins. Screening for fetal chromosomal abnormalities. 
Obstet. Gynecol. 2007; 109: 217–227.
5. Сhervenak F. A., McCullough L. B. Ethical issues in perinatal 
genetics. Semin. Fetal Neonat. Med. 2011; 16: 70–73.

6. Merliadi V., Gonzales R. Reducing neonatal mortality is possible. 
Neonatology. 2011; 99: 250–257.
7. Кулаков В. И., Орджоникидзе Н. В. и др. Беременность 
и роды при аномалиях развития. Информационное письмо. М. 
2008. 32 с.
8. Horbar J. D., Soll R. F., Edwards W. H. The Vermont Oxford 
Network: a community of Practice. Clin. Perinatol. 2010; 37: 
29–47.
9. The Supplementation with Multiple Micronutrients Intervention 
Trial (SUMMIT) Steady Group. Effect of maternal multiple 
micronutrients supplementation on fetal loss and infant death. 
A double-blind cluster-randomized trial. Lancet. 2008; 371: 
215–227.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Медико-демографическая ситуация 
в Чеченской Республике и Республике 
Ингушетия в 2005–2010 гг.

Социальная педиатрия и организация здравоохранения

П.М. Евлоева

Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова, Российская Федерация
Центр охраны материнства и детства, Назрань, Российская Федерация

Политическая и социально-экономическая дестабилизация, военные конфликты и отсутствие инфраструктуры, 
массовые миграционные потоки сформировали существующую медико-демографическую ситуацию в Чеченской 
Республике и Республике Ингушетия: здесь имеет место высокий уровень рождаемости и фертильности, превышающий 
в 2 и более раз аналогичный показатель по России. Вместе с тем зафиксированы и высокие показатели младенческой 
смертности, фетоинфантильных потерь. Высокая фертильность приводит к избыточному народонаселению, низкому 
подушевому доходу, снижению соматического и репродуктивного здоровья женщин и детей, закономерному росту 
репродуктивных потерь. Способствуют этому и «постарение» рождаемости (в Республике Ингушетия), низкий уровень 
образования (характерно для Чечни в связи с вступлением в детородный возраст «детей войны»), несоблюдение 
оптимального интергенетического периода. Анализ состояния здоровья беременных, рожениц и родильниц, новорожденных показывает, что по многим показателям оно хуже, чем в среднем по России. Фетоинфантильные потери 
в Чеченской Республике и Республике Ингушетия в 2 и более раз выше, чем по Российской Федерации в целом. Одним 
из важнейших условий для улучшения здоровья женщин репродуктивного возраста и потомства является повышение 
эффективности работы службы родовспоможения и детства в обеих республиках, планирование семьи.
Ключевые слова: рождаемость, фертильность, фетоинфантильные потери, младенческая смертность, репродуктивное здоровье, «постарение» рождаемости, интергенетический период, планирование семьи, служба родовспоможения и детства.

(Вопросы современной педиатрии. 2012; 11 (5): 12–18)

Medico-demographic situation in the Republics 
of Chechnya and Ingushetia in 2005–2010

P.M. Еvloeva

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Russian Federation 
The Centre of Maternity and Child Protection, Nazran, Russian Federation

Political and socio-economical destabilization, military conflicts, lack of infrastructure and massive migratory movements formed a 
current medico-demographic situation in the Republics of Chechnya and Ingushetia: the fertility and birth rates here are very high and 
exceeds twice the same figures all over the Russian Federation. At the same time the infant mortality and feto-infantile losses rates are 
also very high. The high fertility leads to overpopulation, low per capita income, worsening of somatic and reproductive women’s and 
children’s health and consistent increase of reproductive losses. The aging of fertility (in the Republic of Ingushetia) and the low level of 
education (which is typical of the Republic of Chechnya due to the «children of war» achievement of childbearing age) and inobservance 
of optimal intergenetic interval contribute to the aforesaid phenomena. The analysis of pregnant women, women in labour and newborn 
children state of health shows that according to many characteristics it is worse than at the average in Russia. Feto-infantile losses in 
the Republics of Chechnya and Ingushetia are more than twice as high as in all over the Russian Federation. One of the most important 
conditions for the improvement of child-bearing age women and their children is increase of the efficacy of obstetrics and pediatric 
services in both Republics and family planning.
Key words: birth rate, fertility, feto-infantile losses, infant mortality, reproductive health, aging of fertility, intergenetic interval, family 
planning, obstetrics and pediatric service.

(Voprosy sovremennoi pediatrii — Current Pediatrics. 2012; 11 (5): 12–18)

Контактная информация:
Евлоева Пятимат Магомедовна, аспирант НИИ общественного здоровья и управления здравоохранением ГБОУ ВПО «Первый МГМУ 
им. И.М. Сеченова», заместитель главного врача по организационно-методической работе ГУ «Центр охраны здоровья матери и ребенка» г. Назрани
Адрес: 366000, Назрань, ул. Муталиева, д. 66,  тел.: (8732) 22-14-84,  e-mail: evloeva-f-m@mail.ru
Статья поступила: 31.05.2012 г.,  принята к печати: 05.10.2012 г.

ВВЕДЕНИЕ 
Чеченская республика (ЧР) и Республика Ингушетия 
(РИ) входят в состав Северо-Кавказского федераль ного 
округа. По данным Госкомстата ЧР, на 01.01.10 г. в ЧР 
проживало 1 268 042 человек, в РИ — 516 693. Доля 
детей в возрасте от 0 до 17 лет от общей численности 
населения в ЧР составляла 35%, что в 2 раза превыша
ет аналогичный показатель по Российской Федерации 
(РФ) (18,1%, по данным Министерства здравоохранения 
и социального развития РФ, 2010). В РИ проживает 
145 068 детей указанного возраста, что составляет 
28% от всего населения (в 1,5 раза выше среднефедерального показателя). Военно-террористические 
мероприятия на территории ЧР и практически полное 

ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ПЕДИАТРИИ /2012/ ТОМ 11/ № 5

разрушение инфраструктуры, массовые миграционные 
потоки, политическая дестабилизация привели к крайне 
низкому социально-экономическому уровню населения, 
высокому уровню безработицы и дотационности республиканского бюджета, а также к неблагополучной экологической ситуации. РИ после распада Чечено-Ингушской 
Республики создавалась в неравных стартовых условиях 
с другими регионами, на базе 3 аграрных районов; практически вся инфраструктура и республиканские специализированные лечебные учреждения остались в Чечне. 
Специфика Ингушетии заключалась также в том, что она 
являлась приграничным с 2 зонами военных конфликтов 
регионом, и в результате притока мигрантов из 2 республик — Северной Осетии и Чечни — численность населения республики увеличилась втрое, что обусловило 
крайне высокую его плотность.
В настоящее время в ЧР восстановлены и функционируют все республиканские и специализированные лечебные учреждения, однако сельское здравоохранение восстановлено не полностью и отстает от такового в других 
регионах РФ. В РИ многие лечебно-профилактические 
учреждения, включая единственную детскую поликлинику, 
не имеют собственных зданий и находятся в арендуемых 
приспособленных помещениях, отсутствует детская больница. В обеих республиках имеет место острый дефицит 
педиатрических кадров, специалистов узкого профиля.
Наиболее важными факторами, формирующими 
меди ко-демографическую ситуацию государства, являются социальные. Для ЧР и РИ является традиционным 
активное репродуктивное поведение населения, чем 
и обусловлены наиболее высокие по РФ естественные 
воспроизводственные характеристики, включая рождаемость и естественный прирост населения.
Цель исследования: оценить существующую меди кодемо графическую ситуацию в ЧР и РИ, проанализировать 
состояние здоровья беременных, рожениц, родильниц 
и новорожденных, а также определить условия, необходимые для улучшения здоровья женщин репродуктивного 
возраста и их потомства.

ПАЦИЕНТЫ И МЕТОДЫ 
Участники исследования
Всего было опрошено по 1100 матерей в ЧР 
и РИ с марта по декабрь 2009 г. Базами для проведения исследования послужили детские амбулаторнополиклинические учреждения сельских районов и городов обеих  республик.

Методы исследования 
Для оценки динамики основных медико-демогра фических показателей были использованы данные ежегодных отчетов и сборников статистических данных 
Министерств здравоохранения ЧР и РИ и Минздравсоцразвития РФ, Росстата РФ и ГКС РИ. Для оценки заболеваемости детей первого года жизни применяли отчетные формы 31/у «Сведения о медицинской помощи детям 

и подросткам-школьникам» за 2005–2009 гг. Проведено 
также медико-социологическое исследование: анкетный 
опрос среди матерей, имеющих практически здоровых 
детей в возрасте 12–24 мес. 

Статистическая обработка данных 
Статистическая обработка фактического материала выполнялась с применением прикладной статистической программы SPSS, версия 17. Использовали 
методы описательной (дескриптивной) и аналитической 
статистики. Также был проведен анализ отчетных форм 
097/у «История новорожденного», 112/у «История развития ребенка» и 003/у «Медицинская карта стационарного больного» детей ЧР и РИ, умерших на первом 
году жизни. В исследование были включены младенцы, 
умершие в 2009 г.: в ЧР — 242 случая смерти (37,5% 
от всех умерших младенцев), в РИ — 137 случаев 
(96,4% от всех умерших младенцев). Для обеспечения 
стандартизованного сбора данных использовали анкеты SDS (США), модифицированные экспертными группами ЧР и РИ.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ 
Естественный прирост населения составлял в ЧР 
по годам 22,4–21,9 на 1000 человек населения, 
в РИ — 11,8–14,6. В РФ имел место отрицательный 
прирост населения, показатели которого колебались 
от -5,9 до -1,8. Общая смертность в ЧР находилась 
в пределах 4,7–5,1 на 1000 населения, в РИ — 4,5–3,7 
(в РФ — 16,1–14,2). ЧР является лидером в России 
по показателю рождаемости. Средний показатель рождаемости за 6 лет в ней составил 26,6 на 1000 населения, превышая в 2 и более раз аналогичный показатель 
по РФ и в 1,3 — по РИ. В РИ показатель рождаемости 
выше, чем по РФ, в 1,6 раз (табл. 1).
Среднегодовой прирост рождаемости в ЧР составлял 2,3. В динамике, с 2005 по 2008 г., в РИ была 
зафиксирована убыль рождаемости, связанная с оттоком мигрантов в Чечню, соответственно, она пропорционально возросла в Чечне в связи с их возвращением 
на родину. В РИ в 2009 г. начался скачкообразный 
рост показателя рождаемости, и среднегодовой прирост составил в 2009 г. 3,8, а в 2010 — 2,5, что связано 
с социально-демографической политикой государства 
и выдачей средств материнского (семейного) капитала, 
реализуемых в Ингушетии с 2009 г.
Коэффициент 
фертильности 
(плодовитости) 
на 
1000 женщин детородного возраста (15–49 лет) является более информативным и достоверным показателем интенсивности деторождения, чем коэффициент 
рождаемости, и зависит от многих факторов: возраста, 
вероисповедания, образовательного уровня, моральных представлений и других факторов. Коэффициент 
фертильности у женщин в ЧР составляет 86,2 (средний 
за 6 лет, 2005–2010), он в 1,7 раза выше, чем в РИ 
(50,8), и вдвое превышает показатель по РФ (в целом 

2005
2006
2007
2008
2009
2010

Российская Федерация
10,2
10,4
11,3
12,1
12,4
12,5

Чеченская Республика
Х
22,3
27,1
29,3
27,0
27,5

Республика Ингушетия
16,3
14,3
14,2
14,5
18,3
20,8

Таблица 1. Рождаемость в Чеченской Республике и Республике Ингушетия за 2005–2010 гг.

Примечание. Х — в 2005 г. в Чеченской Республике не велся статистический учет, в связи с чем отсутствуют медикодемографические данные.

Социальная педиатрия и организация здравоохранения

по РФ данный показатель найден в доступных источниках 
только за 2007 г. и равен 41,4; табл. 2). В Чечне четко прослеживается тенденция к прогрессивному росту 
показателя фертильности в течение 5 последних лет, 
что связано с постепенной стабилизацией социальнополитической ситуации в республике и демографической 
политикой российского государства по стимулированию 
рождаемости. В РИ также отмечался рост показателя 
с 2005 (46,0‰) по 2009 г. (58,7‰), однако с 2010 г. 
наметилась тенденция к его снижению.
Однако оценка эффективности репродуктивного 
процесса только по числу рожденных детей без учета 
качества родившихся детей и репродуктивных потерь 
создает иллюзию благополучия рождаемости. В результате избыточного увеличения народонаселения, связанного с неконтролируемой рождаемостью, растет уровень 
бедности, ухудшаются жизненные условия всех слоев 
населения (вследствие безработицы, снижения уровня 
доходов и реальной заработной платы и т. д.), что очень 
актуально для Ингушетии и Чечни. Фертильность оказывает значительное влияние на соматическое и репродуктивное здоровье женщин и детей. Высокие показатели 
фертильности в регионах с низким подушевым доходом населения сопровождаются закономерным ростом 
репродуктивных потерь, снижением жизнеспособности 
потомства [1, 2].
В медико-демографических исследованиях установлено, что возраст матери при рождении ребенка, интервалы между родами, применение контрацепции, а также длительность грудного вскармливания напрямую 
влияют на выживаемость матерей и детей, на показатели материнской, младенческой и перинатальной 
смертности, а также на состояние здоровья матери 
и ребенка [3].
Одним из важнейших факторов, определяющих фертильность и влияющих на состояние здоровье плода, 
новорожденного и мать, является возраст женщины 
[3, 4]. Проведенное в ЧР и РИ медико-социологическое 
исследование распространенности и длительности грудного вскармливания (2009–2010) позволило установить, что средний возраст матерей в ЧР был достоверно 
выше по селу и составлял в среднем 27,4 года, тогда как 
по городу — 25,8 лет (p < 0,001). В РИ возраст сельских 
и городских женщин был одинаков и в среднем состав
лял 28,5 лет. Минимальный возраст матерей в ЧР — 15, 
в РИ — 17 лет, максимальный в ЧР — 48, в РИ — 45 лет 
(табл. 3). Обращают на себя внимание значительные 
различия в репродуктивном поведении женщин фертильного возраста в Чечне и Ингушетии. Возрастных 
матерей (старше 30 лет) в ЧР — 28,5%, в РИ — 40,5% 
(в РИ в 1,5 раза больше, чем в ЧР).
Наиболее благоприятный для первых родов (согласно 
данным экспертов Всемирной организации здравоохранения) возрастной контингент 20–24 лет составлял 
в Чечне 34,8%, в то время как в Ингушетии — только 
22% (в 1,5 раза меньше). Средний возраст матерей в РИ 
был равен 28,5 годам, а средний возраст отцов — еще 
более «постаревший», он превышал средний возраст 
матерей на 4,4 года, составляя 33 года (ошибка средней 0,29). Указанные данные являются подтверждением 
специфики ингушского менталитета: позднего вступления в брак. В России на протяжении многих лет матери до 25 лет составляли 61% всех рожающих женщин 
в стране, а средний возраст матерей в 1995 г. был равен 
24,5 года (но в 2008 г. достиг 26,6 лет). В Ингушетии имела 
место возрастная модель по типу «постарения» рождаемости. «Постарение» рождаемости — чрезвычайно важный 
фактор не только в социологическом и демографическом 
аспекте, но и в клинической акушерской и перинатальной 
практике, поскольку поздний возраст женщины является 
самостоятельным фактором риска развития патологии у 
матери и плода [3–5]. Анализ состояния заболеваемости 
беременных, рожениц, родильниц и новорожденных в ЧР 
и РИ подтверждает  вышесказанное.
В связи с тем, что «постарение» рождаемости — этническая специфика Ингушетии, указанная проблема очень 
актуальна для республики. С 2008 г. в РФ также в возрастной структуре матерей впервые стали превалировать женщины старше 25 лет, а рождаемость у женщин 
30 лет и старше возросла в 2 раза. В 2010 г. впервые 
в Ингушетии был отмечен процесс трансформации возрастной модели рождаемости в сторону омоложения: 
основным контингентом, формирующим рождаемость, 
стали женщины от 20 до 25 лет. Возросло и число юных 
первородящих: с 1,5 до 5,5% (в 3,5 раза). Матери в Чечне 
достоверно моложе, чем в Ингушетии, средний возраст 
матерей в ЧР — 26,6 лет (p < 0,001) и соответствует 
среднему показателю по РФ.

2005
2006
2007
2008
2009
2010

Чеченская Республика
X
72,1
79,1
91,2
91,7
96,7

Республика Ингушетия
46,0
47,0
52,0
57,5
58,7
39,1

Таблица 2. Показатели (коэффициент) фертильности женщин в Чеченской Республике и Республике Ингушетия за 6 лет 
(2005–2010), на 1000 женщин фертильного возраста

Примечание. Х — в 2005 г. в Чеченской Республике не велся статистический учет, в связи с чем отсутствуют медикодемографические данные.

Показатели
Чеченская республика
Республика Ингушетия

Город
Село
Город
Село

Средняя величина
25,8
27,4
28,5
28,5

Ошибка средней
0,25
0,45
0,29
0,23

Min
15
16
17
17

Max
45
48
43
45

Таблица 3. Возрастные показатели матерей в Чеченской Республике и Республике Ингушетия, полных лет

ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ПЕДИАТРИИ /2012/ ТОМ 11/ № 5

Установлено, что достаточно продолжительные 
интервалы между родами служат на пользу охране 
здоровья и помогают выживать новорожденным, младенцам и детям до 5 лет. Эксперты Всемирной организации здравоохранения рекомендуют соблюдать продолжительность интергенетического периода не менее 
2–3 лет [4]. Уровень образования влияет на здоровье, 
уровень младенческой смертности, а также на репродуктивное поведение населения [2, 4, 6, 7]. Исследование 
состояния и причин младенческой смертности в ЧР и РИ 
в 2009 г. показало, что от уровня образования зависит 
и репродуктивное поведение женщин. Так, в ЧР матерей умерших младенцев с начальным образованием 
(или отсутствием образования) было 60,5%, со средним 
и средним специальным — 32%, а с высшим — всего 
7,5% (табл. 4).
Причиной этому являлся военный конфликт на территории республики, разрушение социальной сферы, в т. ч. 
образовательных структур. В РИ несколько иная ситуация: матерей умерших младенцев с начальным образованием (или отсутствием образования) было меньше 
всего — в 13 раз меньше, чем в ЧР, а с высшим — каж дая 
4–5-я женщина, что в 3 раза больше, чем в ЧР. В ЧР и РИ 
роды без соблюдения оптимального интергенетического периода, рекомендуемого Всемирной организацией 
здравоохранения, т. е. дважды в год и ежегодно, в ЧР 
составили: 64% — среди женщин с начальным образованием; 52% — среди женщин со средним и средним 
специальным образованием, и только 33% — у женщин 
с высшим образованием, среди которых не было зарегистрировано ни одного случая родов 2 раза год. В РИ дважды в год и ежегодно рожали 66,7% женщин с начальным 
образованием; 72,9% — со средним и средним специальным, 81,4% — с высшим. Обратное соотношение наблюдается по оптимальному интергенетическому периоду 
(2–3 года). В ЧР из 3 описанных контингентов с разным 
уровнем образования наиболее чаще придерживались 
его женщины с высшим образованием и меньше всего — 
с начальным.
Таким образом, установлено, что чем ниже уровень 
образования женщин в ЧР, тем чаще происходили роды 
и меньше продолжался интергенетический период. По РИ 
данная закономерность прослеживалась среди женщин 
с начальным и средним образованием. Отсутствие закономерности отмечалось в группе женщин с высшим образованием, что, по всей вероятности, связано с более 
поздним вступлением их в брак, обусловленным годами, потраченными на получение высшего образования, 
карьерный рост и др., и их желанием быстрее «наверстать» упущенное время.
По оценкам экспертов Всемирной организации здравоохранения, около 50% всех беременностей относится 
к числу незапланированных, около 25% — к нежелатель
ным [8], что крайне актуально для Чечни и Ингушетии. 
Одна из характерных особенностей обеих республик — 
большое число женщин, имевших 5 и более беременностей. Многорожавшие женщины составляли в ЧР 14%, 
в РИ — 16%, т. е. к данной группе принадлежала каждая 
6–7-я родильница (по результатам исследования причин 
младенческой смертности в ЧР и РИ в 2009 г.). Доказано, 
что существует взаимосвязь между многочисленными 
беременностями (от 5 и до 10) и частотой медицинских 
осложнений [9].
Оптимальным методом сдерживания несбалансированного роста численности населения и уменьшения 
степени тяжести связанных с ним негативных последствий для экономики и окружающей среды, эффективным 
способом воздействия на воспроизводство населения 
на национальном и региональном уровне является планирование семьи. Оно позволяет избежать наступления 
нежелательной беременности, регулировать интервалы 
между беременностями, выбор времени рождения ребенка в зависимости от возраста родителей, устанавливать 
число детей в семье. Планирование семьи помогает снизить уровень материнской смертности, по крайней мере, 
на 20%, а детской — на 25% [10].
Заболеваемость беременных, рожениц, родильниц 
тесно связана с патологией плода и новорожденного. 
Наиболее существенные отличия показателей заболеваний и осложнений в период родов и послеродового 
периода у женщин в ЧР и РИ, по сравнению с показателем по РФ, отмечаются по таким классам болезней, 
как анемия и кровотечения, частота которых превышает 
среднероссийский показатель на 1000 родов в 2 и более 
раза. Особенно выражена патология периода родов. 
Показатель частоты кровотечений в связи с предлежанием плаценты в РИ превышает показатель по РФ 
в 2,7 раза, в связи с нарушениями свертываемости 
крови — в 7,8 раза в ЧР; в связи с отслойкой плаценты — 2,2 раза в ЧР, в 1,3 раза в РИ. Частота акушерских 
кровотечений относится к категории осложнений в родах, 
которые характеризуют уровень акушерской помощи, их 
показатели по Чечне и Ингушетии являются наглядным 
свидетельством о качестве оказания этого вида помощи. 
Число женщин с отеками, протеинурией и гипертензивными расстройствами (206,7; 198,7; 189,5 на 1000 родов 
в ЧР, РИ и РФ, соответственно), мочеполовыми инфекциями (70,5; 141,2; 72,4, соответственно) также превышает 
средний уровень по РФ.
Перинатальная патология является результатом многофакторного влияния на состояние плода и новорожденного длительности гестационного периода, экстрагенитальной и акушерской патологии матери [11]. В структуре 
заболеваемости новорожденных на 1000 родившихся 
живыми в ЧР, РИ и РФ 1-е место занимает патология 
по классу «внутриутробная гипоксия и асфиксия при 

Уровень 
образования

Всего женщин, %
Интервалы между родами у женщин с данным уровнем образования, %

2 раза в год
1 год
2–3 года и >

ЧР
РИ
ЧР
РИ
ЧР
РИ
ЧР
РИ

Начальное
60,5
4,5
20,0
66,7
44,0
–
36,0
33,3

Среднее
32,0
71,6
4,0
12,5
48,0
60,4
48,0
27,0

Высшее
7,5
23,9
–
–
33,4
81,4
66,6
18,6

Таблица 4. Значения интергенетического интервала в зависимости от уровня образования женщин фертильного возраста 
в Чеченской Республике и Республике Ингушетия в 2009 г.

Примечание. ЧР — Чеченская Республика, РИ — Республика Ингушетия.

Социальная педиатрия и организация здравоохранения

родах»: 76,3; 229,2 и 98,1, соответственно. В РИ данная 
патология в 2,3 раза превышает средний показатель 
по РФ, а в ЧР, наоборот, ниже его. 2-е место в ЧР занимает класс «респираторные нарушения у новорожденных, 
возникшие в перинатальном периоде» — 52,5; по РИ он 
занимает 4-е место (95,2). В ЧР данный показатель превышает таковой в среднем по России в 2 раза, в РИ — 
в 1,8 раза (в РФ он равен 41,2 и занимает 5-е место). 
3-е место в ЧР и РИ занимает такая распространенная 
неонатальная патология, как «задержка роста и недостаточность питания»: 40,7 — в ЧР,  126,9 — в РИ (в среднем 
по РФ — 87,0; 2-е место). Таким образом, в ЧР этот показатель в 2 раза ниже среднего по РФ, а в РИ, наоборот, 
в 1,5 раза выше. 4-е место в ЧР занимает класс «другие 
нарушения церебрального статуса» — 27,4, в РИ они 
занимают 2-е место — 164,9, что в 1,7 раза выше, чем 
по РФ (74,5). Значительные расхождения между показателями ЧР и РФ отмечаются по классу «внутриутробные 
инфекции», которые выявляют у 27,4–36,6% детей, рожденных живыми, и которые обусловливают от 11 до 45% 
гибели детей [12]. Внутриутробные инфекции занимают 
в ЧР лишь 11-е место — 4,5, что в 3,6 раза меньше показателя по РФ. В Ингушетии данная патология составила 
62,7 на 1000 родившихся живыми, что в 3,8 раза выше, 
чем по РФ. Врожденные пороки развития, являющиеся 
распространенной патологией неонатального периода, 
заняли в ЧР 6-е место (17,3), в РИ показатель равен 46,3; 
это в 1,7 и 1,5 раза меньше среднего показателя по РФ 
(30,0), соответственно. Низкие показатели заболеваемости в ЧР можно объяснить гиподиагностикой и недоучетом, а также дефицитом кадров. В Ингушетии, по всей 
вероятности, многие показатели заболеваемости, наоборот, выше в связи с резким ростом заболеваемости 
и смертности в период военных событий и массовым 
притоком мигрантов.

Фетоинфантильные потери: структура и причины 
С недавнего времени эксперты Всемирной организации здравоохранения признали целесообразным рекомендовать для суммарной оценки репродуктивных потерь 

внедрение нового учетного показателя — фетоинфантильных (ФИП) или плодово-материнских потерь. Показатель 
включает в себя и умерших детей в течение первого года 
жизни (в возрасте от 0 до 365 дней), и мертворожденных, 
т. е. младенческую смертность и мертворождаемость. Это 
интегрированный коэффициент, объединяющий информацию о возрастной и причинной структуре смертности 
плодов и младенцев, в связи с единством значительной 
части причин этих потерь. Значение данных показателей 
определяется различными сферами жизнедеятельности 
общества: с одной стороны, эндогенными причинами 
(генетическими факторами, исходным состоянием здоровья родителей, здоровья беременной, течением беременности), а с другой — экзогенными факторами (социальноэкономическими условиями жизни, этническими нормами 
и устоями, психологическими и поведенческими реакциями и медико-организационными дефектами акушерской 
и перинатальной помощи, обусловливающими предотвратимую патологию ребенка, прежде всего в процессе 
его рождения) [5]. Динамика показателя репродуктивных 
потерь (перинатальной, младенческой смертности и др.) 
в ЧР и РИ является зеркальным отражением состояния 
всех вышеуказанных факторов.
Средний коэффициент ФИП за 6 лет (2005–2010) 
составил: в ЧР — 29,6 на 1000 родившихся живыми 
и мертвыми (в 2,4 раза выше, чем по РФ); в РИ — 27,2, 
что в 2,2 раза превышает средний показатель по РФ 
(12,2) (табл. 5). За 6 лет коэффициент ФИП снизился в ЧР 
на 2,9‰, в РИ — на 16‰.
Основными показателями, которые рекомендуют эксперты Всемирной организации здравоохранения для 
оценки качества оказания акушерской и неонатальной 
помощи, являются: перинатальная смертность, мертворождаемость, ранняя неонатальная смертность, потери 
беременности в сроки от 22-й нед.

Перинатальная смертность 
Коэффициент перинатальной смертности (средний 
за 6 лет, с 2005 по 2010 г.) в ЧР составил 21,7, в РИ — 
20,0 на 1000 родившихся живыми и мертвыми, что 

Показатель потерь
2005
2006
2007
2008
2009
2010

Российская Федерация

Фетоинфантильные потери
17,2
16,0
14,9
Х*
Х*
12,2

Младенческая смертность
11,0
10,2
9,4
8,5
8,1
7,5

Мертворождаемость
5,68
5,33
5,32
5,0
4,73
4,6

Чеченская Республика

Фетоинфантильные потери
Х
30,8
27,5
32,8
28,8
27,9

Младенческая смертность
Х
18,4
17,6
23,9
19,1
19,4

Мертворождаемость
Х
12,6
10,1
9,9
10,0
8,6

Республика Ингушетия

Фетоинфантильные потери
35,0
33,5
35,6
23,4
23,2
19,0

Младенческая смертность
24,8
24,5
27,9
15,2
15,2
12,8

Мертворождаемость
10,3
10,1
11,2
8,3
9,7
6,2

Таблица 5. Структура фетоинфантильных потерь в Чеченской Республике и Республике Ингушетия за 2005–2010 гг., 
на 1000 родившихся

Примечание. Фетоинфантильные потери — на 1000 родившихся живыми и мертвыми, младенческая смертность — 
на 1000 родившихся живыми, мертворождаемость — на 1000 родившихся живыми и мертвыми.
Х* — в доступных источниках не удалось найти сведения по фетоинфантильным потерям в Российской Федерации в 2008–2009 гг.
Х — в 2005 г. в Чеченской Республике не велся статистический учет, в связи с чем отсутствуют медико-демографические данные.