Вестник Роcсийской академии медицинских наук, 2012, № 4

В статье рассмотрены различные способы повышения эффективности лечения смешанной бактериально-вирусной инфекции нижнего отдела половых путей у женщин посредством применения в комплексной терапии гомологичных бактериофагов, пектовита, противовирусноиммуномодулирующей терапии и насыщенных кислородом (оксигенированных) растворов антисептиков. Научно-практическая актуальность этой проблемы представляется несомненной для решения важной социально-экономической задачи повышения качества жизни, снижения числа инфекционных осложнений и совершенствования лечебной помощи больным женщинам с часто рецидивирующей инфекцией 
нижнего отдела половых путей.
Ключевые слова: бактериальный вагиноз, генитальный герпес, иммунодефицит, антибактериальная и оксигенотерапия.

Современные способы лечения инфекции 
нижнего отдела половых путей у женщин

ГБОУ ВПО Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова Минздравсоцразвития России

И.С. Сидорова, Х.А. Белопольская

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ АКУШЕРСТВА И ГИНЕКОЛОГИИ

Введение

Необходимость изучения и лечения смешанных 
бактериально-вирусных инфекций (СБВИ) нижнего 
отдела половых путей (НОПП) — вульвовагинита, цервицита, бактериального вагиноза (БВ) и генитальной герпесвирусной инфекции обусловлена их значительной распространенностью, недостаточной эффективностью существующих способов лечения, связанных со сложностью 
патогенеза заболевания, а также развитием лекарственной 
аллергии, резистентности к используемым препаратам, 
длительным и упорным течением, хронизацией процесса. 
До сих пор остаются неясными многие вопросы этиологии и механизма развития инфекционных процессов 
органов малого таза, а большое количество теорий возникновения урогенитальной инфекции подтверждает отсутствие единого мнения в отношении механизма частоты ее 
развития, хотя опубликовано значительное число работ, 
включая монографии по данной теме [1–4].

Этиология и патогенез инфекций влагалища, 
их роль в структуре инфекционно-воспалительных 
заболеваний женских половых органов и тактика 
повышения качества жизни пациенток

Бактериальные инфекции влагалища — наиболее 
распространенные заболевания, встречающиеся в гине
кологической практике. Их частота в различных популяциях женщин варьирует от 30 до 80%. Среди инфекционных заболеваний наиболее часты дисбиозы (БВ, 
урогенитальный кандидоз), хламидиоз и вагиниты, 
которые часто характеризуются синдромом длительных 
обильных белей. Необходимо отметить, что в настоящее 
время этиологическим фактором БВ и вагинитов являются ассоциации различных микроорганизмов, главным 
образом — неспорообразующих анаэробов, представителей индигенной микрофлоры организма [5–7]. Рост 
частоты встречаемости заболеваний, передающихся 
половым путем, доступность и широкое применение 
антибиотиков, экзогенные факторы и пр. приводят к 
нарушениям в микроэкосистеме влагалища, что, в свою 
очередь, способствует развитию рецидивов заболеваний 
[8, 9]. Длительно существующие инфекционные процессы 
во влагалище и вульве нередко становятся причиной 
эмоциональной нестабильности, сексуальной дисгармонии, и в конечном итоге приводят к серьезным нарушениям репродуктивного здоровья [10–12].
В организме женщины поддержанию колонизационной резистентности влагалища способствует множество факторов-предикторов, основными из которых являются следующие: способность микроорганизмов удерживаться на поверхности клеток; их конкурирование 
за место и пищевые субстраты; активность физиологической десквамации и цитолиза поверхностных клеток 
эпителия влагалища; фагоцитоз с помощью макрофагов 

I.S. Sidorova, Kh.A. Belopolskaya

GOU VPО of the First Moscow state medical university of I.M. Sechenov

Modern ways of treatment of the infection the bottom department 
of sexual ways of women

In article various ways of increase of efficiency of treatment of is mixed the bacterial-virus infection of the bottom department of sexual ways at women 
by means of application in complex therapy of homologous bacteriophages, pectovit, antiviral –immunomodulation therapies and sated with oxygen 
(oxygenic) water solutions of antiseptic tanks are considered. The scientifically-practical urgency of this problem is represented and actual for the 
decision of an important social and economic problem of improvement of quality of life, decrease in number of infectious complications and perfection 
of the medical help to sick women with frequent recidives an infection of the bottom department of sexual ways.
Key words: bacterial vaginosis, genital herpes, an immunodeficiency, anti-bacterial and oxygenotherapy.

и полиморфноядерных лейкоцитов, продукция антимикробных субстанций (перекисей, короткоцепочных 
жирных кислот, трансферрина и опсонинов плазмы, 
усиливающих фагоцитарную активность клеток, лизоцима, лизина, способствующего разрушению клеточной 
мембраны микроорганизмов); продукция стимуляторов 
иммуногенеза и индукции иммунного ответа [13–15].
Система самоочищения влагалища функционирует на протяжении всей жизни женщины, от детского 
возраста до постменопаузы. Как известно, любые эпителиальные ткани реагируют на изменение окружающей 
их гормональной среды сходным образом, однако ни 
одна из них не может сравниться с эпителием свода 
влагалища и шейки матки по скорости и отчетливости 
реакции на гормоны и, в первую очередь — на половые 
стероиды [16–18]. Под действием эстрогенов происходит 
рост и созревание многослойного плоского эпителия, 
синтез гликогена, продукция слизистого секрета в шейке 
матки. Многослойный плоский эпителий, насыщенный 
гликогеном, и слизистая пробка цервикального канала, 
выполняя барьерную функцию, преграждают путь 
повреждающему агенту (специфической или неспецифической инфекции), препятствуют развитию воспаления 
[19–21].
Патогенез БВ проявляется и в дисбиозе влагалищного биотопа, характеризующегося чрезмерно высокой 
концентрацией 
облигатно-анаэробных 
микроорганизмов и резким снижением содержания или отсутствием 
в вагинальном отделяемом лактобацилл. Последствием 
уменьшения или отсутствия физиологически необходимых лактобацилл становится недостаточное количество молочной кислоты и повышение значения рН влагалищной среды. Создавшаяся таким образом нейтральная 
среда благоприятствует размножению различных патогенных микробов, включая анаэробы. Принято считать, 
что грамотрицательные кокки, появляющиеся при влагалищных инфекциях, оказывают влияние на развитие 
других патогенных микроорганизмов, в частности 
G. vaginalis  [22–24].
Вопрос 
клинической 
картины 
и 
диагностики 
БВ остается актуальным в отношении  взаимосвязи 
с другими заболеваниями: изменения иммунного 
статуса у родильниц приводят к росту частоты и тяжести 
гнойно-септических осложнений после родов [25, 26]. 
Доказано, что концентрация сывороточных иммуноглобулинов классов А, G, M существенно изменяется 
в сторону сдвигов в содержании IgA в цервикальной слизи. 
Клиническая оценка воспаления с позиций иммунного 
ответа сложна, но именно она не допускает стандартного 
подхода к лечению воспалительного процесса, помогает 
своевременно диагностировать фазу иммунного воспаления, диктующую необходимость отмены антибактериальных препаратов, т.к. в фазе иммунного воспаления 
дальнейшее применение антибиотиков будет усиливать 
порочность течения воспалительного процесса. На этом 
этапе необходима коррекция иммунитета, т.е. гиперреактивного иммунного ответа, с применением антигистаминных препаратов, иммуномодуляторов, препаратов, 
стимулирующих тканевой метаболизм и процессы репарации [27–29].
Таким образом, БВ ухудшает качество жизни пациенток вследствие появления выраженных психосоматических нарушений, приводит к снижению работоспособности и считается фактором, способствующим развитию 
осложнений беременности и воспалительных заболеваний органов малого таза после оперативных и других 
инвазивных вмешательств [21, 30, 31].

Иммунологическая защита организма женщин при 
инфекциях половых путей включает клеточные и гуморальные механизмы формирования иммунологической 
резистентности. Основная функция иммунной системы 
заключается в поддержании антигенного гомеостаза 
(постоянства) организма путем распознавания, инактивации и разрушения всех генетически чужеродных 
структур: вирусов, бактерий, грибов, паразитов, а также 
в осуществлении иммунного надзора с элиминацией 
старых, поврежденных и опухолевых клеток своего организма.
На вирусные поражения половых путей женщин и при 
некоторых бактериальных инфекциях, а также онкозаболеваниях чаще реагирует клеточное звено иммунитета 
в виде формирования клона лимфоцитов (К-лимфоциты, 
цитотоксические лимфоциты), способных разрушать 
клетки-мишени, мембраны которых содержат чужеродные 
белки вирусов и опухолевых клеток [32, 33]. Гуморальный 
иммунный ответ опосредуется В-лимфоцитами, которые 
после распознания микроба начинают активно синтезировать антитела по принципу один тип антигена – один 
тип антитела. Поскольку на поверхности одного микроба 
может находиться множество различных антигенов, 
обычно вырабатывается целая серия антител (иммуноглобулинов), действие каждого из которых при этом направлено на определенный антиген.
Особое значение в гинекологии имеет местный иммунитет и его нарушения, т.к. влагалищные выделения, 
обусловленные дисбиозом урогенитальной инфекции, 
наблюдаются, по данным разных авторов, у 20–80% пациенток и сопровождаются снижением качества их жизни 
[20, 34]. Хронические инфекционно-вирусные заболевания влагалища и БВ чаще всего бывают обусловлены 
подавлением активности местных факторов иммунитета, 
прежде всего из-за снижения синтеза секреторного иммуноглобулина А (sIgA), основным функциональным свойством которого является защита слизистых оболочек 
от микробной агрессии. Это обусловлено следующими 
свойствами sIgA:

 
• высокой устойчивостью к протеазам, что делает возможным его функционирование в секретах слизистых 
оболочек;

 
• отсутствием способности связывать компоненты комплемента, что исключает повреждающее воздействие 
комплекса антиген–антитело на слизистые оболочки;

 
• способностью 
препятствовать 
прикреплению 
(адгезии) микроорганизмов и их токсинов к эпителию 
слизистых оболочек, что затрудняет их проникновение во внутреннюю среду организма.
Антиадгезивные свойства sIgA обеспечивают его антибактериальные и противовирусные свойства. Снижение 
концентрации этого иммуноглобулина во влагалище 
и цервикальном канале вызывает повышение восприимчивости организма женщин к бактериальным и вирусным 
инфекциям.
В формировании местного иммунитета участвуют 
также такие гуморальные факторы, как лизоцим и лактоферрин, которые повышают физиологические функции 
иммуноглобулинов. Можно считать, что местный иммунитет вносит наиболее существенный вклад в защиту полового тракта от инфекции. Его сообщение с внешней средой 
делает весьма вероятным занос инфекции, возникновение 
воспалительного процесса или вагиноза. Возбудителями 
патологического процесса в этом случае могут быть 
бактерии, вирусы, простейшие и грибы [21, 35–37].
Учитывая особенности формирования и обеспечения 
защиты слизистых оболочек от инфекционных патогенов, 

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ АКУШЕРСТВА И ГИНЕКОЛОГИИ

ВЕСТНИК РАМН /2012/ № 4

необходимо разрабатывать и применять лекарственные 
средства, создающие условия для подавления размножения, снижения токсических эффектов и уничтожения 
инфекционных агентов (бактерий, вирусов, простейших, 
др.), а также способные положительно влиять на состав 
микрофлоры открытых локусов.

Состояние иммунитета при бактериально-вирусной 
инфекции нижнего отдела половых путей 
и способы его коррекции

Состояние местного гуморального иммунитета существенно отличается от нормы при этиологически близких 
к БВ неспецифических воспалительных заболеваниях 
шейки матки (экзо- и эндоцервицитах) и влагалища 
(вагинитов). При сравнительном анализе содержания 
сывороточных иммуноглобулинов классов G, A и M 
было установлено, что развитие воспаления нижних 
половых путей приводит к некоторому возрастанию 
в цервикальном секрете женщин концентрации IgG и IgA, 
а также к появлению, в отличие от здоровых женщин, IgM 
при одновременном значительном снижении концентрации местносинтезируемого sIgA, свидетельствующее 
о том, что при воспалительном процессе нарушаются механизмы синтеза эпителиальными клетками секреторного 
компонента [38]. После курса терапии иммуномодулирующим препаратом тержинан в смывах из цервикального 
канала исчезал IgM, что указывало на отсутствие острого 
воспалительного процесса в шейке матки и влагалища, 
а возрастание уровня sIgA с 0,25±0,08 г/л  до начала 
лечения болезни до 0,58±0,04 г/л после лечения можно 
рассматривать как положительный эффект терапии, 
в результате которой восстанавливается способность 
эпителиоцитов цервикального канала продуцировать 
секреторный компонент, необходимый для синтеза sIgA.
Результаты исследований последнего десятилетия 
свидетельствуют о том, что иммунодефицит является 
обязательным компонентом любой вирусной инфекции 
[10, 39]. При различных урогенитальных инфекциях 
(хламидиоз, гонорея, трихомоноз, ВПЧ) стимулируется 
продукция ИЛ-12 и индуцируется Th1-ответ. У пациенток с БВ также наблюдается повышенное содержание Th1-цитокинов во влагалище [10, 40]. Отмечены 
значительные изменения уровня локальной продукции 
основных цитокинов провоспалительного (т.н. фактора 
некроза опухолей) и противовоспалительного ряда 
(ИЛ-10) у пациенток как с генитальным герпесом (ГГ), 
так и с папилломавирусной инфекцией [41, 42].
Следует отметить, что инфекции герпесвирусной 
этиологии, 
передаваемые 
половым 
путем, 
занимают особое место в структуре общей заболеваемости. 
Их значимость обусловлена и тем, что эти болезни затрагивают органы и ткани, относящиеся к репродуктивной 
системе. Инфицирование вирусом ГГ возросло по сравнению с 1992 г. в 5 раз из-за высокой частоты распространения (в 2000 г. среди гинекологических больных с ЗППП 
вирусные заболевания регистрировали в 25,4% случаев).
В комплексной терапии острых и хронических 
гнойно-воспалительных заболеваний органов малого 
таза с целью снижения микробно-тканевой интоксикации и восстановления иммунологической реактивности широко применяется противовоспалительный 
и иммуномодулирующий препарат галавит, основное 
функциональное свойство которого заключается в активации моноцитарно-макрофагального звена иммунитета 
[43]. Под влиянием терапии галавитом наблюдали положи
тельную клиническую динамику гнойно-воспалительной 
патологии органов малого таза, значительное снижение 
степени интоксикации, оцениваемое по снижению лейкоцитарного индекса интоксикации, концентрации средних 
молекул крови, нормализации формулы крови, хотя 
конкретных данных по состоянию иммунных показателей 
авторы не приводят [44]. Галавит также был применен 
и в комплексной терапии больных с хронической рецидивирующей герпесвирусной инфекцией [43, 44].
По современным оценкам, в России число больных, 
обращающихся с жалобами по поводу ГГ, составляет около 15% от реальной частоты заболевания, 
а общее число больных, страдающих острыми и рецидивирующими формами ГГ, может составлять около 
8 млн человек [45]. Особую эпидемиологическую 
угрозу представляет бессимптомный герпес у женщин, 
т.к. беременные становятся источником инфицирования 
плода, вызывая увеличение числа самопроизвольных 
абортов, преждевременных родов, рождения детей 
с патологией ЦНС. Длительная персистенция герпесвирусов в организме человека и специфический иммунодефицит, сформированный у больных рецидивирующим ГГ, 
способствуют присоединению других инфекций урогенитального тракта.
Значительный интерес исследователей и клиницистов к препарату панавир отечественного производства 
обусловлен двойным механизмом его действия: противовирусным и иммуномодулирующим. В настоящее время 
в опытах in vitro [46] изучены следующие свойства данного 
препарата в отношении штаммов вируса простого 
герпеса I и II типа:

 
• цитопротекторное, защищающее клетки от воздействия вируса;

 
• тормозящее репликацию вирусов в инфицированных 
культурах, что приводит к существенному снижению 
активности вирусов;

 
• стимулирующее индукцию синтеза интерферона 
в организме;

 
• повышающее жизнеспособность инфицированных 
клеток;

 
• ингибирующее синтез вирусных белков.
Анализ данных доступных литературных источников 
свидетельствует о значительной роли условно-патогенной 
бактериальной, специфической микробной и вирусной 
флоры в этиологии и патогенезе разнообразных нозологических признаков патологии органов мочеполовой 
системы. Учитывая то, что дисбиотические нарушения 
и воспалительные заболевания органов малого таза встречаются достаточно часто и затрагивают большое количество женщин, становится очевидной актуальность 
повышения эффективности лечения инфекций НОПП 
на основе совершенствования патогенетически обоснованных методов антимикробной и иммунокорригирующей терапии [29, 34, 35, 47]. Имеющиеся на этот счет 
данные носят разрозненный, неполный и противоречивый характер, тем более что бактериальные и вирусные 
возбудители по-разному влияют на состояние иммунологической резистентности организма [48–50]. Так, если 
большинство условно-патогенных возбудителей способствует повышению напряженности противоинфекционного общего и местного иммунитета, то при вирусных 
заболеваниях отмечается мозаичная картина нарушений 
иммуногенеза из-за выраженной способности вирусов 
блокировать синтез защитных белков и функциональную 
активность отдельных видов иммунокомпетентных 
клеток, что снижает эффективность проводимого лечения 
и делает его незавершенным [43, 44, 51].

Роль бактериофагов в лечении гинекологических 
инфекций

Перспективным направлением в усовершенствовании профилактики и лечения инфекций, в т.ч. и гинекологических, стало использование лечебных бактериофагов, которые могут воздействовать и на резистентные к антибиотикам штаммы бактерий. Они сами 
или в комплексе с другими антибактериальными препаратами повышают эффективность этиотропной терапии. 
Кроме того, препараты бактериофагов нетоксичны, 
не вызывают развитие дисбактериозов и других побочных 
реакций [52, 53]. Феномен бактериофагии изучали 
во многих странах. Интересовала возможность использования фагов для борьбы с инфекционными заболеваниями, выяснение их роли в течении инфекции, эпидемическом процессе и механизмах его распространения 
[54, 57].
Не меньшее значение имеют бактериофаги в лечении 
дисбактериоза кишечника и дисбиоза влагалища [55]. 
Сравнительно недавно была проведена работа по профилактике эндогенного инфицирования при острых 
лейкозах, заключавшейся в назначении сначала фагов 
(колипротейного, синегнойного или стафилококкового) 
по 20–30 мл 2 раза в день, а затем бактерийных препаратов — бифидумбактерина, бификола или колибактерина 2–3 раза в день. Такой способ коррекции микробиоценоза кишечника стали активно применять не только 
у гематологических больных, но и в педиатрии, гастроэнтерологической и гинекологической практике [56].
С учетом доказанной эффективности фаготерапии, 
появилась возможность шире использовать фаги в лечении 
урогенитальной инфекции, в т.ч. НОПП. Установлено, 
что при любом способе применения (местном или общем) 
фаги проникают в кровь, лимфу и попадают в очаг воспаления, оказывая благоприятное влияние на иммунитет 
[55–57].
Таким 
образом, 
использование 
бактериофагов 
в акушерско-гинекологической практике далеко не исчерпало себя. Их действие следует активно изучать и применять при всех видах урогенитальной инфекции НОПП, 
особенно при выделении из влагалищного пространства 
полирезистентных штаммов микроорганизмов.

Перспективы использования пектинов 
в гинекологической практике

В последние десятилетия внимание исследователей 
все больше привлекают растительные полисахариды 
в связи с широким спектром их терапевтического 
действия. Особое место среди них занимает группа 
пектинов, основное антибактериальное качество которых 
используется для профилактики и лечения гнойновоспалительных инфекций у больных хирургического 
профиля с нарушением нормобиоценоза и иммунного 
статуса [57, 58].
Пектины обладают непосредственным антибактериальным действием в отношении многих патогенных 
и условно-патогенных микроорганизмов, способствуя 
восстановлению микробиоценоза. Сами по себе пектины 
безвредны и нетоксичны, на их основе разработаны 
лекарственные препараты.
Под влиянием пектинов происходит положительная 
динамика некоторых показателей иммунитета, в частности, показателей активности Т-лимфоцитов и фагоцитарной активности нейтрофилов при инфекционной 

патологии [59]. Исследователи обнаружили, что полисахариды из высших растений, которыми и являются 
пектины, оказывают стимулирующее действие на макрофаги, повышая их цитотоксическую активность в отношении микроорганизмов, активацию фагоцитарной 
и секреторной активности, благодаря чему происходит 
выработка комплекса цитокинов, в частности интерлейкинов, интерферонов, фактора некроза опухолей [60].
Анализ клинического материала свидетельствует 
о том, что у пациентов, получавших пектины, улучшается общее состояние здоровья, уменьшается количество жалоб, относящихся к нарушениям со стороны ЖКТ 
и других систем жизнедеятельности организма [57, 59].
При обсуждении возможных механизмов терапевтического действия растительных полисахаридов предполагают, что пектины, обладающие высокими гелеобразующими свойствами, обусловленными гидрофильностью 
галактуроновых кислот, обволакивают бактерии, нарушая 
тем самым процесс их адгезии к эпителиальным клеткам 
кишечника, слизистой оболочке влагалища, мочевого 
пузыря и др. 
Благодаря своим свойствам (бактерицидному, иммуностимулирующему, сорбционному, цитопротекторному, 
стимулирующему моторику кишечника и репаративные 
процессы), пектины нашли применение в лечении 
урогинекологических заболеваний и сопутствующих 
им инфекционных осложнений. Помимо перорального 
применения, пектины назначают местно, при лечении 
ран и вагинозов [60, 61]. Отдельные авторы сообщают 
о возможности использования при вагинозах пектина 
в виде 5% раствора, который вводят с помощью тампонов 
на 12 ч или орошением полости влагалища и шейки матки 
[61]. Полученные результаты свидетельствовали о том, что 
такой способ позволяет сократить время лечения вагинозов в среднем на 2,5–3 сут по сравнению с общепринятым лечением антисептиками и антибиотиками.

Современные методы антибиотикотерапии 
инфекционной патологии 
у гинекологических больных

Этиологические 
аспекты 
гинекологической 
инфекции характеризуются наличием широкого спектра 
возбудителей и существенным изменением их в количественном и качественном отношении. При инфекциях НОПП определяются различные виды грамположительных, грамотрицательных микроорганизмов, 
это в т.ч. золотистый стафилококк и кишечная палочка. 
Другие исследователи придают особое значение неклостридиальной анаэробной инфекции, а также условнопатогенным микроорганизмам (золотистому стафилококку, синегнойной и кишечной палочке и др.), ЗППП 
и герпесвирусной инфекции [12, 54].
Проблема инфицирования урогенитального тракта 
после плановых оперативных вмешательств должна 
была быть разрешена с помощью антибиотикотерапии 
[3, 31, 62], однако процент гнойно-воспалительных заболеваний продолжает оставаться достаточно высоким 
[63, 64]. Также отмечено возрастание числа полирезистентных штаммов микроорганизмов. Существует точка 
зрения о необходимости проведения избирательной антибиотикопрофилактики только определенной категории 
больных, причем обязательно в сочетании с иммунокорригирующей терапией [44].
В связи с ростом затрат в сфере здравоохранения, 
связанных с инфляцией, увеличением доли пожи
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ АКУШЕРСТВА И ГИНЕКОЛОГИИ

ВЕСТНИК РАМН /2012/ № 4

лого населения, частоты инфекционных осложнений 
и другими причинами, экономический анализ проводимой 
антибактериальной 
терапии 
в 
настоящее 
время имеет большое значение. Именно поэтому 
при выборе антимикробного средства или способа 
для комплексной терапии больных с урогенитальной 
инфекцией, в том числе и НОПП, необходимо также 
учитывать соотношение цены и качества назначаемого 
лечения.
Теоретически обосновано применение у иммунокомпрометированных пациентов антибиотиков и иммуномодуляторов с преимущественным влиянием на фагоцитарную систему иммунитета на раннем этапе развития 
инфекционных осложнений. Антибиотик, действуя 
на 
клеточные 
структуры, 
повышает 
чувствительность возбудителя к киллерному эффекту фагоцита, 
а иммунокорректоры, стимулируя функциональную 
активность фагоцита, усиливают действие антибактериального препарата, в итоге достигается синергический эффект [44, 57]. Положительное действие иммуноглобулиновых препаратов подтверждено во многих 
работах [44, 65].

Роль озоно- и кислородотерапии 
в лечении гнойно-воспалительных заболеваний

В исследованиях было показано, что различные 
неспецифические факторы защиты (нуклеинат натрия, 
озон и кислород) снижают число гнойно-воспалительных 
заболеваний после плановых операций в 3–4 раза 
[2, 67, 68]. Физиологическое действие кислородотерапии 
многостороннее, но в основу ее положен концептуальный 
подход к коррекции окислительно-восстановительного 
равновесия, опосредованный через стимуляцию антиоксидантной системы организма как ключевого механизма, 
контролирующего процессы свободно-радикального 
окисления и функционального состояния иммунокомпетентных клеток. Благодаря снижению концентрации недоокисленных продуктов в тканях и улуч
шению функции печени и почек снижается выраженность метаболического ацидоза и катехоламинемия, 
прогрессируют репаративные процессы, восстанавливается микроциркуляция, нормализуется трофика тканей 
[68]. Влияние кислорода значительно мягче по сравнению 
с озоном и другими физико-химическими факторами, 
а его способность индуцировать антиоксидантную защиту 
обеспечивается через развитие окислительного стресса. 
Сравнительное клинико-экспериментальное изучение 
влияния на организм различных окислителей показало, 
что применение кислорода в терапевтических дозах характеризуется широким спектром лечебных эффектов: бактерицидным, противовирусным, иммуномодулирующим, 
антиоксидантным, противовоспалительным, детоксикационным, антистрессорным, аналгезирующим, стимулирующим энергетический обмен [67–69].
Существуют различные способы введения кислорода в организм. В зависимости от них, кислородотерапию подразделяют на 2 основных вида: ингаляционный и неингаляционный. В свою очередь, неингаляционная кислородотерапия объединяет все внелегочные 
способы введения кислорода: энтеральный, внутрисосудистый, подкожный, внутриполостной. В процессе 
лечения инфекции НОПП оптимальным вариантом 
считается применение оксигенированных антисептических растворов при введении во влагалище как для местного, так и общего воздействия на организм.
Таким 
образом, 
несмотря 
на 
совершенствование лечебной тактики путем широкого применения 
вновь синтезированных антибиотиков и других антисептиков, инфекция НОПП и БВ продолжают оставаться частым проявлением патологии репродуктивной 
системы организма женщин со значительным повреждением слизистой оболочки влагалища и цервикального 
канала. Перспективы комплексного лечения этой патологии должны основываться на полном восстановлении 
микробиоценоза влагалища, нарушенного в результате 
наличия урогенитальной инфекции, в том числе различными альтернативными антибактериальными методами 
[69, 70].

1. Anastas’eva V.G. Sovremennye metody diagnostiki, lecheniya i profilaktiki bakterial’nogo vaginoza. Novosibirsk: NMN. 1997. 152 s.
2. Afanas’ev M.S. Kompleksnoe lechenie tservikal’noi intraepitelial’noi 
neoplazii u patsientok posle perenesennogo genital’nogo 
khlamidioza. Avtoref. diss. … dokt. med. nauk. 2006. 131 s.
3. Tikhomirov 
A.L., 
Sarsaniya 
S.I. 
Kompleksnoe 
lechenie 
smeshannykh genital’nykh infektsii. Ginekologiya. 2004; 6 (6): 
196–201.
4. Klaenhammer T.R. Probiotic Bacteria. Today and Tomorrow. 
J. Nutrition. 2000; 130: 415–416.
5. Akaeva F.S., Omarova S.M., Adieva L.A. Mnozhestvennaya antibiotikorezistentnost’ assotsiativnoi mikroflory pri urogenital’noi 
patologii. ZhMEI. 2008; 6: 85–89.
6. Prilepskaya V.N., Bairamova G.R. Etiopatogenez, diagnostika 
i sovremennye napravleniya v lechenii bakterial’nogo vaginoza. 
RMZh.2002; 10 (18): 14–16.
7. Franklin T.L., Monif G.R. Trichomonas vaginalis and bacterial 
vaginosis. Coexistence in vaginal wet mount preparations from pregnant women. J. Reprod. Med. 2000; 45. 2: 131–134.
8. Borovkova E.I. Vzaimodeistvie vozbuditelya infektsii s organizmom 
beremennoi kak faktor riska vnutriutrobnogo infitsirovaniya ploda. 
Diss ... kand.med.nauk. Moskva. 2004. 197 s.

9. Dmitriev G.A. Urogenital’nye bakterial’nye infektsii: diagnostika, 
lechenie i profilaktika zabolevanii, peredavaemykh polovym putem. 
Infektsii i antimikrobnaya terapiya. 2003; 5 (1): 5–11.
10. Prilepskaya V.N., Rudakova E.B., Kononov A.V. Ektopii i erozii 
sheiki matki. M.: MEDpress-inform. 2002. 175 s.
11. Sidorova I.S. Pozdnii gestoz. M.: Meditsina. 1996. 222 s.
12. Tyutyunnik V.L. Akusherskie oslozhneniya i perinatal’nye iskhody u 
patsientok s bakterial’noi i/ili virusnoi infektsiei. Problemy beremennosti. 2001; 2: 51–54.
13. Vorob’ev A.A. Immunomodulyatory: printsipy klassifikatsii i strategiya primeneniya v meditsine. Vestn. RAMN. 2002; 4: 3–5.
14. Dolgushin I.I., Andreeva Yu.S. Rol’ neitrofilov v regulyatsii mikrobiotsenoza reproduktivnogo trakta zhenshchin. Mikrobiologiya. 
2005; 5: 84–87.
15. Pastore L.M., Thorp J.M., Royce R. et al. Risk score for antenatal bacterial vaginosis: BV PIN Points. J. Perinatol. 2002; 22 (2): 
125–132.
16. Strizhakov A.N., Podzolkova I.M. Gnoino-vospalitel’nye zabolevaniya pridatkov matki. Moskva. 1996. 325 s.
17. Uvarova E.V., Sultanova F.Sh. Vlagalishche kak mikroekosistema v 
norme i pri vospalitel’nykh protsessakh genitalii razlichnoi etiologii. 
Ginekologiya. 2002; 4 (4): 189–195.

REFERENCES

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ АКУШЕРСТВА И ГИНЕКОЛОГИИ

9

18. Frolova I.I., Babichenko I.I., Mestergazi G.M. Tservikal’nye 
intraepitelial’nye neoplazii i diskeratozy sheiki matki. — M: Dinastiya. 2004. 79 s.
19. Bondarenko V.M., Vorob’ev A.A. Disbiozy i preparaty s problematicheskoi funktsiei. Zhurn. mikrobiologii, epidemiologii i immunobiologii. 2004; 1: 84–92.
20. Medvedev B.I., Zainetdinova L.F., Teplova S.N. Mikroflora organov 
reproduktivnoi sistemy u zhenshchin s trubno-peritoneal’nym 
besplodiem. ZhMEI. 2008; 3: 58–62.
21. Salim R., Ben-ShlomoI., Colodner R. et al. Bacterial colonization 
of the uterine cervix and success rate in assisted reproduction: 
results of a prospective survey. Human Reprod. 2002; 17 (2): 
337–340.
22. Valyshev A.V., Elagina N.N., Bukharin O.V. Anaerobnaya mikroflora 
zhenskogo reproduktivnogo trakta. ZhMEI. 2001; 4: 78–84.
23. Catlin B.W. Gardnerella vaginalis: character-ristics, clinical 
considerations, and controversies. Clin.Microbiol. Rev. 1992; 5 (3): 
213–237.
24. Ugwumadu A.H. Bacterial vaginosis in pregnancy. Curr. Opin. 
Obstet. Gynecol. 2002; 14 (2): 115–118.
25. Dolgushin I.I., Andreeva Yu.S., Plekhanova E.V. Vzaimodeistvie 
neitrofilov s razlichnymi bakterial’nymi agentami. Mikrobiologiya. 
2008; 5: 103–105.
26. Khaitov R.M., Pinegin B.S. Sovremennye predstavleniya o zashchite 
organizma ot infektsii. Immunologiya. 2000; 1: 61–64.
27. Besednova N.N. Regulyatsiya immunnykh protsessov peptidami 
prirodnogo proiskhozhdeniya. Antibiotiki i khimioterapiya. 1999; 
44 (1): 31–34.
28. Karaulov A.V., Kalyuzhnyi O.V. Tsitokiny: biologicheskoe deistvie 
i klinicheskoe primenenie. Uspekhi klinicheskoi immunologii 
i allergologii. 2000; 1: 113–205.
29. Santoni G., Boccanera M., Adriani D. et al. Immune cell-mediated 
protection against vaginal candidiasis: evidence for a major role of 
vaginal CD4(+) T cells and possible participation of other local 
lymphocyte effectors. Infect. Immunol. 2002; 70 (9): 4791–4797.
30. Likhachev V.K. Prakticheskaya ginekologiya. M., MIA. 2007. 663 s.
31. Konstantinova O.D., Kremleva E.A., Cherkasov S.V. Mikroflora 
reproduktivnogo trakta zhenshchin pri vnutrimatochnykh 
vmeshatel’stvakh. ZhMEI. 2000; 2: 98–100.
32. Kalugina M.Yu., Karazhas N.V., Kozina V.I. Gerpeticheskie 
infektsii u bol’nykh s immunodefitsitnym sostoyaniem. ZhMEI. 
2009; 1: 79–80.
33. Zemskov A.M., Karaulov A.V., Zemskov V.M. Kombinirovannaya 
immunokorrektsiya. M.: Nauka. 1994. 260 s.
34. Melikhova N.Yu. Virusnye porazheniya genitalii u zhenshchin. 
Moskva. 2005. 66 s.
35. Kulakov V.I., Aleshkin V.A., Bogdanova E.A. Biotsenoz vlagalishcha 
i faktory mestnogo immuniteta. Posobie dlya vrachei. Moskva. 2000. 
24 s.
36. Semenova T.V. Genital’nyi gerpes u zhenshchin. RMZh. 2001; 9 (6): 
237–242.
37. Vollard E.I., Clasner H.A.L. Colonization resistance. Antimicrob. 
Agents Chemother. 1994; 38: 409–414.
38. Senchuk A.Ya., Mikhal’skii L.A., Rogacheva V.P. Pokazateli 
mestnogo gumoral’nogo immuniteta do i posle lecheniya 
vospalitel’nykh zabolevanii sheiki matki i vlagalishcha preparatom 
«Terzhinan». Praktikuyushchii vrach. 2004; 3: 40–42.
39. Minkina G.N., Manukhin I.B., Frank G.A. Predrak sheiki matki. 
M.: Aerograf-Media. 2001. 112 s.
40. Prilepskaya V.N., Rogovskaya S.I., Mezhevitinova S.A. Kol’poskopiya. Prakticheskoe rukovodstvo. M: MIA. 2001. 100 s.
41. Rogovskaya S.I., Prilepskaya V.N. Bakterial’nyi vaginoz i papillomavirusnaya infektsiya. Ginekologiya. 2002; 4 (3): 126–130.
42. Hashido M., Lee F.K., Naihmias A.J. et al. An epide-miologicstudy of herpes simplex virustype 1 and 2 infection in Japan 

based on type-specific serological assays. Epidemiol. Inf. 1998; 
120: 179–186.
43. Repin I.V. Kliniko-immunologicheskaya effektivnost’ preparatov 
amiksin i galavit v lechenii vospalitel’nykh zabolevanii pridatkov 
matki. Avtoref. diss…. kand. med. nauk. Moskva. 2001. 33 s.
44. Buyanova S.N., Shchukina N.A., Peskova E.O., Nikogosyan 
S.D. Opyt primeneniya galavita u ginekologicheskikh bol’nykh s 
gnoinymi vospalitel’nymi zabolevaniyami organov malogo taza. 
Trudy Mezhdunar. kongressa «Immunitet i bolezni: ot teorii k terapii». 
Moskva. 2005. 24–25 s.
45. Shul’zhenko A.E., Zuikova I.N. Galavit v kompleksnoi terapii bol’nykh s khronicheskoi retsidiviruyushchei gerpesvirusnoi 
infektsiei. Novye lekarstva. 2003; 3: 54–57.
46. Kushch A.A. Deistvie preparata panavir na sintez belkov virusa 
prostogo gerpesa 1 i 2 tipov v kletkakh, zarazhennykh in vitro. Opyt 
primeneniya panavira v lechebnoi praktike (ginekologiya). Moskva. 
2008. 7–10 s.
47. Zarcone R., Bellini P., Cardone G. et al. Associazione di interleuchina-2 ed interferon-alpha nel trattamento della condilomatosi 
della cervice uterine. Minerva ginecol. 1996; 48 (3): 111–113.
48. Semenova T.V., Gubanova E.I., Yatsukha M.V. Epidemiologicheskie 
aspekty genital’nogo gerpesa. Analiz zabolevaemosti genital’nym 
gerpesom v Rossiiskoi Federatsii i v g. Moskve za period s 1994 po 
1998 gg. Moskva. 2000; 6: 26–30.
49. Baumgartner J.D., Glauser M.P. Immunotherapy of endotoxemia 
and septicemia. Immunology. 1993; 187 (315): 464–477.
50. Erickson K.L., Hubbard N.E. Probiotic immunomodulation in 
health and disease. J. Nutr. 2000; 130: 403–409.
51. Bondarenko V.M., Rubakova E.I., Lavrova V.A. Immunostimuliruyushchee deistvie laktobakterii, ispol’zuemykh v kachestve osnovy 
preparatov probiotikov. Zhurn. mikrobiologii. 1998; 5: 107–112.
52. Adams M. Bakteriofagi. Per. s angl. M: Inostr. lit-ra. 1961. 
527 s.
53. Aslanov B.I., Yafaev R.Kh., Zueva L.P. Puti ispol’zovaniya sinegnoinykh bakteriofagov v lechebnoi i protivoepidemicheskoi praktike. Zhurn. mikrobiol. 2003; 5: 72–76.
54. Krylov V.N. Ambivalentnye bakteriofagi raznykh vidov, aktivnye na 
shtammakh Escherichia coli K 12 i Salmonella sp. Genetika. 2006; 
42 (2): 159–168.
55. Bragina L.E., Vasil’eva L.I. Disbiozy zhenskoi polovoi sfery pri 
nespetsificheskikh vaginitakh. Disbakteriozy i eubiotiki: tez. dokl. 
Moskva. 1996. 8 s.
56. Khairulin I.N. Rol’ mikroflory khirurgicheskogo otdeleniya v razvitii posleoperatsionnykh oslozhnenii khirurgicheskikh ran i ikh 
korrektsiya s pomoshch’yu bakteriofagov. Avtoref. diss. … kand. med. 
nauk. Kazan’. 2003. 19 s.
57. Lazareva E.B. Bakteriofagi i pektiny v korrektsii narushenii mikrobiotsenozov pri gnoino-vospalitel’nykh protsessakh. Diss … d.m.n. 
Moskva. 2007. 200 s.
58. Morev S.I. Vliyanie yablochnykh pektinov na adgezivnost’ i razvitie 
mikroflory kishechnika cheloveka. Vestnik Ivanovskoi meditsinskoi 
akademii. 2000; 5 (3–5): 39–43.
59. Pyatchina O.V. Eksperimental’naya i klinicheskaya otsenka preparatov pektinov i al’ginatov pri pochechnoi nedostatochnosti. Avtoref. 
diss… kand. med. nauk. Vladivostok. 2004. 24 s.
60. Shchepetkin I.A. Aktivatsiya makrofagov rastitel’nymi polisakharidami. Antibiotiki i khimioterapiya. 2004; 49 (1): 35–42 s.
61. Potievskii E.G., Novikov A.I. Meditsinskie aspekty primeneniya 
pektina. M: Med. kniga. 2002. 96 s.
62. Khryanin A.A., Reshetnikov O.V. Azitromitsin (sumamed) v lechenii khlamidiinoi infektsii pri vospalitel’nykh zabolevanii organov 
malogo taza. Trudnyi patsient. 2008; 6 (1): 4–8.
63. Abramenko V.V. Antibiotiki v akusherstve i ginekologii / Pod 
red.V.V. Abramenko, N.A. Bashmakova, V.V. Korkhov. S.-Pb.: Spets. 
lit. 2000. 219 s.

КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Сидорова Ираида Степановна, доктор медицинских наук, профессор, член-корр. РАМН, заслуженный деятель науки 
РФ, заведующая кафедрой акушерства и гинекологии № 1 лечебного факультета ГБОУ ВПО «Первый Московский 
государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздравсоцразвития России
Адрес: 119991, Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2
Тел.: (499) 248-67-38
Белопольская Христина Александровна, аспирант кафедры акушерства и гинекологии № 1 лечебного факультета ГБОУ 
ВПО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздравсоцразвития 
России
Адрес: 119991, Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2
Е-mail: khristina79@yandex.ru

ВЕСТНИК РАМН /2012/ № 4

64. Berlev I.V., Kira E.F., Belevitina A.A. Rol’ disbioticheskikh 
narushenii vlagalishcha v razvitii infektsionno-vospalitel’nykh 
oslozhnenii novorozhdennykh. Zh. Akusherstva i zhenskikh boleznei. 
2000; 4: 58–61.
65. Pynzar’ M.A., Agikova L.A., Minkina G.N. Opyt klinicheskogo 
primeneniya immunomodulyatora likopida u bol’nykh s 
bakterial’nym vaginozom. Immunologiya. 1998; 5: 63–64.
66. Abubakirova A.M., Fedorova T.A., Foteeva T.S. i dr. Primenenie 
meditsinskogo ozona v klinike akusherstva i ginekologii. Akusherstvo 
i ginekologiya. 2002; 1: 54–57.
67. Grechkanev G.O., Kachalina O.V. Ispol’zovanie ozonoterapii 
v lechenii nespetsificheskogo kol’pita i bakterial’nogo vaginoza. 
Akusherstvo i ginekologiya. 2001; 6: 59–60.

68. Yanshin D.V. Oksigenirovannye rastvory v kompleksnoi detoksikatsii 
i biokorrektsii organizma. Funktsional’noe pitanie, pishchevaya 
bezopasnost’ i zdorov’e lyudei v usloviyakh megapolisa. Simpozium. 
Moskva. 2003. 77–80 s.
69. Demlov R., Yungmann M.-T. Rukovodstvo po kislorodnoi i 
ozonoterapii (praktika – klinika – nauchnye osnovy). M.: «Arnebiya». 2005. 207 s.
70. Malevich K.I., Rusakevich P.S. Lechenie i reabilitatsiya pri ginekologicheskikh zabolevaniyakh: Spravochnoe posobie. Minsk: Vyssh. 
Shkola. 1994. 368 s.

При исследовании распределения меченного йодом-125 альфа-фетопротеина человека после его внутривенного введения мышам максимальное накопление альфа-фетопротеина в разных тканях и органах животных наблюдается, как правило, через 5 ч после введения. Затем этот 
белок постепенно выводится из организма. В печени, кишечнике и крови интактных животных 125I-альфа-фетопротеин сохраняется 
в течение по крайней мере 3 сут. Накопление альфа-фетопротеина в различных тканях и органах может обусловливать различные биологические эффекты этого белка. В организме мышей с привитой опухолью лимфолейкоза мыши линии Р388 зафиксирован высокий уровень накопления альфа-фетопротеина в ткани опухоли, достигающий 6% от введенного количества на 1 г ткани, что позволяет рассматривать 
меченный радионуклидами альфа-фетопротеин в качестве перспективного медицинского радионуклидного маркера при создании радиодиагностических препаратов для обнаружения злокачественных новообразований.
Ключевые слова: альфа-фетопротеин, 125I-альфа-фетопротеин, распределение в организме, радионуклидный онкомаркер.

Распределение меченного йодом-125 
альфа-фетопротеина в организме животных 
и его накопление в ткани опухоли

1 ГУЗ Московский научно-исследовательский институт медицинской экологии Департамента здравоохранения г. Москвы
2 ГНЦ Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И. Бурназяна ФМБА Российской Федерации
3 Всероссийский научный центр молекулярной диагностики и лечения

С.Е. Северин1, В.Н. Кулаков2, Е.Ю. Москалева1, Е.С. Северин3, И.И. Слободяник2, Т.П. Климова2

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ БИОХИМИИ

Введение

Альфа-фетопротеин (АФП) — хорошо изученный 
белок из семейства активно исследуемых в настоящее 
время онкофетальных маркеров [1]. Это гликопротеин, который состоит из 590 аминокислотных остатков, 
имеет молекулярную массу порядка 68–74 кДa и относится к семейству альбуминов. В молекуле АФП содержится 3–4,3% углеводов, в состав которых входят глюкоза, 
галактоза, N-ацетилглюкозамин и сиаловая кислота. 
Полисахаридные остатки связаны с аспарагином в положении 232. АФП обладает способностью связывать эстрогены, полиненасыщенные жирные кислоты, билирубин, 
ретиноиды и некоторые лекарственные средства [1, 2]. 
Способность связывать и транспортировать в клетки 
некоторых типов полиненасыщенные жирные кислоты 

и эстрогены может определять иммунорегуляторную 
активность АФП и его регулирующее действие на рост 
определенных клеток, включая противоопухолевую активность [2]. Противоопухолевая активность АФП, а также 
его эстроген-связывающего фрагмента была обнаружена 
при выполнении ксенотрансплантации модели эстрогенчувствительных опухолей молочной железы человека 
иммунодефицитным мышам [3]. Помимо этого установлена способность эстроген-связывающего фрагмента АФП 
ингибировать рост индуцированных действием N-метил-Nнитрозомочевины опухолей молочной железы у мышей [4]. 
Противоопухолевая активность АФП выявлена и при 
использовании модели перевиваемой саркомы Плисса, 
аденокарциномы Эрлиха и карциномы легких Льюиса [2]. 
В настоящее время АФП применяют для лечения некоторых, в том числе злокачественных, заболеваний [2].

S.E. Severin1, V.N. Kulakov3, E.Yu. Moskaleva1, E.S. Severin2, I.I. Slobodyanik3, T.P. Klimova3

1 State Health Institution the Moscow Research Institute of Medical Ecology
2 Russian Research Center of Molecular Diagnostics and Treatment
3 Federal Medical Biophysical A.I. Burnasyan’s Centre of Federal Biomedical Agency of the Russian Federation

The distribution of iodine-125 labeled alpha-fetoprotein in the animal 
organism and its accumulation in the tumor

The distribution of iodine-125 labeled human alpha-fetoprotein in mice was studied after its intravenous injection. The maximal accumulation 
of alpha-fetoprotein in different tissues and organs of animals was observed mainly 5 hours after injection. Then the protein was gradually eliminated 
from the body. In the liver, intestine and blood of intact animals 125I-alpha-fetoprotein persists for at least three days. Accumulation of alphafetoprotein in various tissues and organs may determine the different biological effects of this protein. In the mice with transplanted lymphatic 
leukemia cells P388 the high level of alpha-fetoprotein accumulation was detected in the tumor tissue, reaching 6% of the injected amount per 1 g 
of tissue. This allows considering the radionuclide-labeled alpha-fetoprotein as a promising medical radionuclide marker for the radiological 
detection of malignant tumors.
Key words: alphafetoprotein, 125I-alpha-fetoprotein, distribution in the organism, radionuclide marker, tumor accumulation.

ВЕСТНИК РАМН /2012/ № 4

Распределение АФП в организме в значительной мере 
может определяться его связыванием с рецепторами этого 
белка и накоплением в клетках-мишенях в результате 
рецепторопосредованного эндоцитоза. Однако рецептор 
АФП (РеАФП), помимо моноцитов/макрофагов [5] 
и быстро пролиферирующих после стимуляции митогенами лимфоцитов [6], до сих пор обнаружен только 
в эмбриональных и опухолевых клетках различных типов 
[1, 7, 8]. Эти данные позволили рассматривать РеАФП 
как универсальный опухолеспецифический антиген [7, 8].
Система АФП–РеАФП в период эмбрионального 
развития обеспечивает транспорт пластического материала, в первую очередь, жирных кислот в интенсивно 
пролиферирующие клетки плода по механизму рецепторопосредованного эндоцитоза. Этот же механизм функционирует в опухолевых клетках различных типов [1]. 
АФП отличается высокой степенью консервативности 
и незначительными межвидовыми различиями, что 
позволяет исследовать некоторые свойства АФП человека на экспериментальных животных [1]. Исследование 
распределения АФП в организме интактных животных 
и животных с опухолями необходимо для понимания 
терапевтического и диагностического потенциала этого 
белка. Имеющиеся литературные данные, полученные 
на модели рака молочной железы, свидетельствуют 
о том, что меченный радионуклидами йода 125I- и 131I-АФП 
способен накапливаться в опухоли [9], что представляет 
интерес с точки зрения создания радиофармацевтического средства для ранней диагностики опухолей методом 
радиосцинтиграфии. Однако J. Uriel et al. [9] сообщили 
об избирательном накоплении меченного АФП в опухолевой ткани экспериментальных животных только в отдаленные сроки — через 5–7 дней после его внутривенного 
введения. Вопрос же о возможности выявления опухолевых очагов с помощью меченного радионуклидами 
АФП в более ранние сроки после его введения остается 
открытым.
Целью исследования было изучение распределения 
меченого 125I-АФП человека у интактных животных 
и опухоленосителей в период от нескольких мин до 72 ч 
после введения меченого препарата.

Материалы и методы

Получение АФП человека. АФП выделяли из ретроплацентарной сыворотки крови человека и характеризовали по электрофоретической подвижности в ПААГ 
и иммунохимической активности по Манчини с использованием набора фирмы La Roch [10].
Получение меченного 
125I АФП. Приготовление 
125I-АФП производили по методу Greenwood в нашей 
модификации [11]. Ампулу с радиоактивным йодом 
(125I в щелочном растворе без восстановителей, в химической форме йодид, общая радиоактивность 185 МБк) 
промывали 0,5 мл фосфатного буферного раствора 
(PВS, рН 7,2), последовательно, порциями по 0,2, 0,2 
и 0,1 мл. Полученный раствор (содержание йодида — 
185 МБк) добавляли во флакон с 1 мг АФП и затем в смесь 
йодида и АФП добавляли раствор, содержащий 100 мкг 
хлорамина-Б в 0,1 мл PBS. Через 3 с перемешивания 
в раствор вносили 40 мкл водного раствора с 400 мкг 
натрия сульфита для остановки реакции. Через 1 мин 
перемешивания в реакционную смесь вносили 1 мг сывороточного альбумина человека (HSA) в 0,5 мл PBS. Смесь 
наносили на колонку PD-10 (Pharmacia) с сефадексом 
G-25 (средний). Фракции, содержащие радиоактивный 

белок, объединяли. Очистку от оставшегося несвязанного 
с АФП радиоактивного йодида осуществляли методом 
«ловушек», внося в раствор меченого 125I белка анионообменную смолу MSA-1 в Сl–-форме. Радиохимическую 
чистоту 125I-АФП определяли посредством электрофореза 
на бумаге (350 В, 30 мин, фосфатный буферный раствор, 
рН 8,0).
Подготовка животных. Исследования проводили на 
мышах-самках линии DBA2 весом 20 г. Первую группу 
составляли интактные животные, вторую — мыши 
с привитой в область спины солидной опухолью лимфолейкоза мыши линии Р388, которая развивалась после 
прививки 1×106 опухолевых клеток в 0,1 мл физиологического раствора под кожу. Через 2 нед размер опухоли 
достигал 1,5 см3. Животных содержали в стандартных 
клетках и кормили гранулированным кормом ad libitum.
Проведение 
фармакокинетических 
исследований. 
125I-АФП вводили животным в водно-солевом растворе, 
содержащем сывороточный альбумин человека в качестве стабилизатора. Интактным мышам и мышам 
с имплантированными опухолями вводили внутривенно 0,1 мл раствора препарата 125I-АФП (9 мкг белка). 
Распределение 125I-АФП по органам и тканям экспериментальных животных исследовали с помощью прямой 
радиометрии биологических образцов, выделенных из 
тушек забитых животных в разные сроки после инъекции 
маркера с помощью пересчетного устройства фирмы 
Гамма (Венгрия). Измеряли радиоактивность крови, 
печени, почек, селезенки, легких, головного мозга, 
желудка с содержимым, кишечника с содержимым, мышц 
(навеску), бедренной кости (костный мозг), щитовидной 
железы, содержимого мочевого пузыря (самки с перевязанным мочеиспускательным каналом, до 5 ч), места 
внутривенного введения (хвост) и опухоли, по 5 животных 
на каждый срок исследования. Для определения элиминации маркера из организма животных применяли счет 
всего тела животного. Во избежание артефактов оценивали период времени, когда степень биодеструкции меченого белка не превышала 15±6%. Для этого применяли 
электрофорез биологических жидкостей, экстрактов 
из тканей и крови животных на ацетатцеллюлозной 
пленке Celagram® производства фирмы Shandon (Англия) 
[11]. За 5 ч образование радиоактивных низкомолекулярных фрагментов из меченного радиоактивным йодом 
белка и свободного йода не превышает указанного выше 
предела, что позволяет не вводить специальные поправки 
на его катаболизм [11]. Материальный баланс подсчитывали, суммируя радиоактивность органов, тканей, хвоста 
(место введения) и оставшуюся тушку животного. Во всех 
случаях материальный баланс составлял 95±10%.

Результаты и обсуждение

Раствор 125I-АФП для введения животным имел следующие характеристики: рН 7,2; общая радиоактивность — 
79 МБк; удельная радиоактивность — 7,2 МБк/мл, 
5,5×10-3 МБк/мкмоль; концентрация АФП — 91 мкг/мл; 
концентрация альбумина — 0,2 мг/мл. Радиохимическая 
чистота препарата 125I-АФП составила 98,5%.
Скорость элиминации 125I-АФП из периферической крови интактных мышей и мышей с привитой 
опухолью лимфолейкоза Р388 была одинаковой (рис. 1А). 
В то же время, скорость выведения радионуклида 
с мочой, которую оценивали по радиоактивности содержимого мочевого пузыря через 5 ч после введения 
125I-АФП 
(самкам 
перевязывали 
мочеиспуска

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ БИОХИМИИ

тельный канал на 5 ч), у интактных животных оказалась более высокой, чем у мышей с опухолью 
(см. рис. 1А). Наблюдаемый эффект может свидетельствовать как о более медленном выведении 125I-АФП 
с мочой, так и о более медленной деградации 125I-АФП 
у опухоленосителей с последующим высвобождением 
125I с мочой. Известно, что свободный йод в организме 
концентрируется в щитовидной железе. При исследовании накопления 125I в щитовидной железе интактных 
мышей и мышей с привитой опухолью обнаружено, 
что максимальное его содержание в обоих случаях достигалось только через 24 ч после введения 125I-АФП (рис. 1Б). 
Следует подчеркнуть, что такая кинетика накопления 
125I в щитовидной железе была отлична от кинетики, 
наблюдаемой в других органах и тканях (рис. 2А, Б), 
где максимальное накопление радионуклида регистрировалось уже через 3–5 ч после введения радиоактивно 
меченного АФП. Полученные результаты позволяют 
заключить, что у опухоленосителей медленнее происходит и выведение 125I-АФП, о чем свидетельствует более 
низкое содержание 125I в моче, и деградация 125I-АФП, 
о чем свидетельствует более медленное накопление 
125I в щитовидной железе. Действительно, более низкая 
концентрация 125I у животных с опухолью наблюдается 
в этом органе во все сроки исследования, что может определяться накоплением и задержкой 125I-АФП в опухоли.
Характер распределения 
125I-АФП в остальных 
органах интактных мышей и мышей с привитой опухолью 
был одинаковым и представлен графически только для 
животных с опухолью (см. рис. 2А, Б). На рис. 2А обобщены данные по содержанию 125I-АФП в костном мозге, 
селезенке, легких, головном мозге, мышцах и почках, а на 
рис. 2Б — в желудочно-кишечном тракте и печени в сравнении с его содержанием в опухоли.
Из полученных результатов следует, что накопление 
125I-АФП в головном мозге, кроветворных (костный мозг) 
и лимфоидных (селезенка) органах минимально и снижается до нулевых значений уже через 24 ч. В легких зафиксировано высокое накопление 125I-АФП в первые 15 мин, 
но затем содержание быстро снижается (к 5 ч) и достигает 
следовых значений уже через 24 ч. В мышцах и почках 
накопление 125I-АФП происходило постепенно, достигая 
максимального уровня через 5 ч после введения препарата, и снижалось до нуля к 24 ч.
В печени высокое содержание 125I-АФП обнаруживается уже через 3–15 мин после введения радио
активного препарата, а затем постепенно снижается 
и достигает 3–5% от начального через 5 ч, примерно 1% — 
через 24 ч и сохраняется на уровне 0,6% через 48 и 72 ч. 
В кишечнике накопление 125I-АФП происходило постепенно, достигая максимального значения только через 
3 ч после введения препарата. Затем уровень 125I-АФП 
в кишечнике незначительно понижался (через 5 ч), далее 
снижался к 24 ч до 1,4% и сохранялся на уровне 0,5% 
через 48 и 72 ч. В желудке содержание 125I-АФП достигало 
максимума (3,2%) через 5 ч после введения препарата, 
оно понижалось к 24 ч (0,9%) и сохранялось на уровне 
0,1% через 48 и 72 ч. Высокое содержание 125I-АФП в этих 
органах может определяться их интенсивным кровоснабжением при наблюдаемом длительном присутствии 
введенного АФП в крови, т.к. рецептор АФП в неопухолевых клетках желудка и кишечника при исследовании 
опухолей этих тканей обнаружен не был [8]. С другой 
стороны, можно допустить, что часть 125I-АФП выводится 
с желчью через желудочно-кишечный тракт, что и определяет его длительное присутствие в печени и кишечнике.
В опухоли радиоактивность регистрируют уже через 
3 мин после введения 125I-АФП, содержание 125I-АФП 
достигает максимального значения через 3 ч после 
введения препарата, а затем незначительно снижается 
(к 5 ч) и сохраняется на уровне 1,2–0,7% через 24–72 ч, 
соответственно (см. рис. 2 А, Б).
Распределение 
125I-АФП в организме животных 
с привитой опухолью лимфолейкоза мыши линии Р388 
характеризуется, таким образом, высоким уровнем 
накопления АФП в ткани опухоли, достигающем 6% 
от введенного количества на 1 г ткани, что позволяет 
говорить о возможности визуализации опухолей методом 
радиосцинтиграфии при помощи радионуклидных 
маркеров на основе АФП. Из представленных результатов следует, что через 5 ч после введения 125I-АФП 
отношение его содержания в опухоли к содержанию 
в органах для легких, мышц и почек было равно 3, 
для головного мозга — 5, для селезенки — 13, для желудка — 
1,6, и оно еще возрастало до 6–8 через 24–72 ч (рис. 2). 
В то же время, для кишечника и печени соотношение 
составляло только 1,0 и 1,5 через 5 ч и 1,0–1,4 через 
24–72 ч (соответственно) из-за высокого накопления 
125I-АФП в этих органах по сравнению с опухолью 
(см. рис. 2Б).
Анализ данных отношения радиоактивности пробы 
опухоли и мышц и пробы опухоли и крови мышей с имплан
0 
 10 
20 
30 
40 
50 
60 
70
0

10

20

30

40

50

4

3

2
1

Время, часы

Концентрация 125I-АФП, % на г

Рис. 1. Кинетика выведения 125I-АФП из периферической крови и его накопление в моче (А, 1, 2 — кровь, 3, 4 — моча) и щитовидной 
железе (Б) интактных мышей линии DBA2 (1, 3) и мышей с привитой опухолью лимфолейкоза мыши линии Р388 (2, 4).

А
Б

0 
10 
20 
30 
40 
50 
60 
70
0

10

20

30

40

50

2

1

Время, часы

Концентрация 125I-АФП, % на г