Неоконченное преступление

Г.А. Насимов






            Неоконченное преступление


Рекомендовано Учебно-методическим центром «Профессиональный учебник» в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 030501 «Юриспруденция».
Научная специальность 12.00.08 «Уголовное право, криминология, уголовно-исполнительное право»












ю н и т и UNITY
Закон и право • Москва • 2017

УДК 343.236.2(470+571)(075.8)
ББК 67.408.016(2Рос)я73-1

    Н31



Рецензент:
заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор Н.Г. Иванов (зав. кафедрой уголовного права и криминологии РПА МЮ РФ) заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор С.Я. Лебедев (нач. кафедры криминологии Московского университета МВД России)




Главный редактор издательства Н.Д. Эриашвили, кандидат юридических наук, доктор экономических наук, профессор, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники





     Насимов, Геннадий Асафович.
Н31 Неоконченное преступление: учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / Г.А. Насимов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2017. — 71 с.


      ISBN 978-5-238-01696-2

     Агентство CIP РГБ



         Дан подробный анализ оконченного и неоконченного преступлений, их понятий, видов и особенностей применительно к различным стадиям совершения преступления, преступлениям с различной формой вины и сложным единичным преступлениям.
         Для юристов, преподавателей юридических вузов и факультетов, а также юристов.


ББК 67.408.016(2Рос)я73-1


ISBN 978-5-238-01696-2

© ИЗДАТЕЛЬСТВО ЮНИТИ-ДАНА, 2009
Принадлежит исключительное право на использование и распространение издания (ФЗ № 94-ФЗ от 21 июля 2005 г.).
Воспроизведение всей книги или любой ее части любыми средствами или в какой-либо форме, в том числе в интернет-сети, запрещается без письменного разрешения издательства.
© Оформление «ЮНИТИ-ДАНА», 2009

        Введение

   В условиях построения в Российской Федерации демократического и правового государства, актуальной задачей государственно-правового развития является обеспечение правильного применения законов, которые гарантируют защиту прав, свобод и законных интересов граждан.
   Преступность в Российской Федерации достигла значительных размеров. Именно поэтому осознание сущности неоконченного преступления дает возможность решить вопрос об уголовной ответственности и наказания лица, совершившего то или иное действие (бездействие), которое не образует оконченного состава преступления.
   Проблема неоконченного преступления и его видов относится к числу важных проблем уголовного права и судебной практики. Осуществление задач уголовного законодательства предполагает точное определение круга преступных деяний, применение наказания только к лицам, виновным в совершении преступлений, и назначение наказания в зависимости от характера и степени реализации преступного умысла. Решение этих задач требует рассмотрения и разрешения ряда вопросов, связанных с неоконченной, преступной деятельностью, таких ее видов, как приготовление к преступлению, покушение на преступление и преступление, не доведенное до конца в силу добровольного отказа.
   Многолетняя разработка законодательных новелл и регламентация ответственности за неоконченное преступление не исключили расхождений в теоретических позициях по данной проблеме и неоднородности в правовой оценке.
   В современной юридической литературе сохраняются противоречивые взгляды относительно сущности неоконченной преступной деятельности, установления ее видов и признаков. Одни ученые считают приготовление и покушение стадиями, этапами совершения преступления либо стадиями развития

3

преступной деятельности, другие относят приготовление и покушение к видам неоконченных преступлений, третьи отождествляют стадии преступления с видами неоконченных преступлений. Расхождение в теоретических взглядах в отношении неоконченных преступлений находит свое отражение и в судебной практике, в ее качественной неоднородности. Все это вызывает необходимость дальнейшего исследования сущности, признаков, видов неоконченного преступления, а также практики применения соответствующих норм.

    Гёава 1


Законодательство о неоконченных преступлениях: исторический аспект и зарубежный опыт

§ 1. История развития отечественного уголовного законодательства о неоконченном преступлении

   Уже Русская правда знала и предусматривала ответственность за действие начатое, но не достигшее цели (покушение): «если кто вынет меч, но не ударит, то гривна кун»¹ (кар., 20); за преступление оконченное удар мечом — положено 3 гривны продажи (кар., 25). Таким образом, покушение наказывалось в три раза слабее оконченного преступления. Присутствие понятия о покушении в древних памятниках русского права доказывает, что неоконченное преступление было известно и древнерусскому законодательству. Наступление или не наступление результатов преступления влияло на правовую оценку деяния: удар мечом мог причинить ранение или вызвать смерть потерпевшего; в первом случае штраф в три гривны, во втором — вира (кар., 25).
   Следующим памятником древнерусского права, в котором упоминалось о неоконченном преступлении, было Соборное Уложение 1649 года. Учение о неоконченном преступлении было слабо разработано в этом источнике московского права, причина состоит в том, что закон, считая преступлением деяние, нанесшее внешний материальный вред, не мог признать уголовной наказуемости действий, еще не причинивших ника

¹ Российское законодательство X—XX веков. Законодательство Древней Руси. T. 1. 1984. С. 47.

5

кого вреда. В Уложении (преимущественно относительно преступлений политических) различался умысел, выразившийся в каких-либо приготовительных действиях, так как для обвинения в нем требовалось произвести сыск: «кто учнет мыслить на государево здоровье злое дело... казнить смертию»¹.
   Умысел несвободного человека на жизнь своего господина наказывали (наравне с покушением) отсечением руки (Уложение 22; 8). Угроза поджога вела к сыску и затем отдаче виновного на поруки. Ели пожар происходил, то угрожавший подвергался пытке, и в случае оправдания не получал удовлетворения за муку (Уложение 10; 202). Угроза убийства (похвальба) могла привести к непосредственному применению наказания. Покушение выделялось в Уложении против личных, а также государственных преступлений: вынувший меч, но не ранивший, подвергался тюремному заключению (Уложение 3; 5). Неудавшееся преступление не отличалось от покушения (так же как и действие, превысившее намерение деятеля, сравнено с совершением преступления).
   В воинском Уставе с артикулами Петра I (1715 г.), опубликованном в пятом томе Полного собрания законов Российской Империи, также предусматривалось неоконченное преступление. Совершение покушения на преступление, не завершенное из-за внешних препятствий, смягчало размер наказания, по сравнению с оконченным преступлением. Так, артикул 161 устанавливал наказание за убийство в корыстных целях. И убийца, и тот, кто его подкупил, наказывались квалифицированной смертной казнью — колесованием. В толковании к этому артикулу говорилось об ответственности за покушение на убийство, причем закон учитывал характер преступного результата («ежели тот, которого умертвить хотели, подлинно не убит, однако ж, на него нападение было, и оный побит или ранен») и смягчал наказание: вместо колесования — отсечение головы мечом («как покупщик, так и наемщик мечом казнены»)².
   В артикуле 167, устанавливавшем наказание за изнасилование женщины, предусматривалось положение, согласно которому покушение на изнасилование наказывалось по судейскому

¹ Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М., 1999. С. 53.

² Воинские артикулы Петра I / Под ред. Исаева ММ., 1940; Памятник Русского права. Вып. 8 / Под ред. К.А. Сафроненко. М., 1961. С. 440

6

решению. То есть суд должен был выяснить причины и обстоятельства, помешавшие доведению преступления до конца (начатое изнасилование женщины, но неоконченное наказывается по рассмотрению)¹.
   Наказ Екатерины II в ст. 201 провозглашал, что «законы не могут наказывать намерения, но что нельзя сказать, что действие, которым начинается преступление... не заслуживает наказания, хотя меньше, нежели какое установлено за преступление, самою вещью уже не исполненное».
   Следующим памятником русского права, предусматривающим неоконченное преступление, был Свод законов (по изданию 1842 г.), который объединил ранее действовавшие нормы. В соответствии с ним «покушением к преступлению почитается намерение учинить оное, когда намерение сие обнаружено таким действием, когда необходимым последствием было бы совершение преступления»; условием покушения ставилось наличие абстрактного поведения лица.
   Свод законов не знал деления покушения на виды. Деление покушений на оконченное и неоконченное было внесено в наше право редакторами Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
   Следующим законодательным актом, предусматривающим ответственность за неоконченное преступление явилось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. с дополнениями 1864 г. В дальнейшем, в 1885 г., эти законодательные акты были объединены в Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г.².
   Уложение 1845 года существенно изменило постановления Свода законов, касающиеся назначения наказания за покушение на преступление. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. поставило наказуемость покушения в зависимость от деления его на виды. Наказание за покушение неоконченное смягчалось на две, три или четыре степени, а за оконченное покушение — на одну, две или три степени, так что практическое различие между этими двумя видами поку

¹ Российское законодательство X—XX веков. Законодательство Древней Руси. Том 1. 1984. С. 362.

² Развитие русского права в первой половине XIX века / Отв. ред. Е.А. Скрипи-лев. М., 1994. С. 163—212; Полное собрание законов Российской Империи. № 19283.

7

шения сделалось еще незначительнее, поскольку в отдельных случаях покушение оконченное могло быть наказано слабее неоконченного.
   В Общей части Устава о наказаниях по этому вопросу не было никаких указаний, а по ст. 172 и 176 наказание при покушении уменьшалось наполовину.
   По Уложению 1845 г. во всех случаях, в коих покушение признавалось наказуемым, наказание, назначенное в законе за оконченное преступное деяние, уменьшалось в том же объеме и порядке, который был установлен на случай признания существования обстоятельств, смягчающих вину. Таким образом, при покушении суд не мог назначить высшей меры наказания за учиненное преступление, а мог или уменьшить наказание до низшего предела, или перейти к другому виду наказания.
   Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. уже предусматривало ответственность не только за покушение на преступление, но и за приготовление к преступлению. Наука уголовного нрава в тот период под приготовлением понимала:
   а) добывание средств, облегчающих выполнение и делающих его возможным, как, например, добывание лестницы, ружья, яда, причем само добывание может заключаться в покупке этих предметов, изготовлении их, получении в дар, в обмен;
   б) приведение этих средств в такой вид, чтобы они могли быть использованы для намеченной цели, приспособление этих средств;
   в) добывание необходимых сведений, ознакомление с местностью, с возможными препятствиями;
   г) устранение предполагаемых или действительных препятствий, как, например, отравление собаки;
   д) приведение, насколько это нужно и возможно, объекта, над которым замышлено преступное деяние, в такой вид, при котором сделалось бы возможным приступить к выполнению задуманного;
   е) постановление самого виновного в такое положение, в котором было бы возможно приступить к действию, как, например, приход на место действия, выжидание жертвы.
   Другую формулу покушения давало Уложение 1885 года, по которому (ст. 9) покушением признавалось всякое действие, которым начинается или продолжается приведение преступного намерения в исполнение.

8

   Уложение различало покушение вообще (ст. 114) и выделенное из него покушение оконченное (ст. 115), причем само определение оконченного покушения существенно изменилось на основании закона от 9 марта 1864 г. После него оконченное покушение определялось так: «когда подсудимым сделано все, что он считал (что он «мог считать» до закона 1864 г.) нужным для приведения своего намерения в исполнение, и преднамеренное им зло не совершилось только по особенным, непредвиденным им обстоятельствам или вследствие безвредности употребленных им средств».
   Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года указывало, что приготовление как таковое наказывается только в случаях, особо указанных, причем подобно Уложению 1845 года относило сюда: приготовление к мятежу, к подделке монет и денежных знаков, к убийству и поджогу.
   Дальнейшее развитие учения о неоконченных преступлениях получило в Уголовном Уложении от 22 марта 1903 г., которое было введено в действие лишь частично. Вопросам неоконченного преступления посвящены ст. 49 и 50. В них подчеркивалось: «действие, коим начинается приведение в исполнение преступного деяния, учинение коего желал виновный, не завершенного по обстоятельству, от воли виновного независящему, почитается покушением»¹. Статья 49 Уложения также устанавливала следующие правила: «покушение на проступки не наказуемо, покушение учинить преступное деяние очевидно негодным средством, выбранному по крайнему невежеству или суеверию, ненаказуемо». Формулируя данное положение, законодатель по аналогии с Уложением 1845 г. имел в виду, что «не может считаться покушением использование предметов и средств, которые не могли нанести вред лицу, на убийство которого покушался преступник». Такими предметами и средствами могли быть: талисманы, мертвая вода, кости мертвецов, а также колдовские обряды².
   В статье 50 Уголовного Уложения 1903 г. авторы проекта так формулировали понятие приготовления к преступлению: «приобретение или приспособление средства для приведения в ис

¹ Российское законодательство X—XX веков. Законодательство Древней Руси. Том 9. М., С. 286.

² Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век — 917 год) / Сост. В.А. Томсинов. М., 2000. С. 201

9

полнение умышленного преступного деяния почитается приготовлением».
   Приготовление наказывалось в случаях, специально предусмотренных законом, и при этом оно должно было быть остановлено по обстоятельству, не зависящему от воли виновного. Статья 49 ч. 2 устанавливала наказуемость покушения на преступление: «покушение на тяжкие преступления, а в случаях особо законом указанных, и на преступления — наказуемо, но наказания, положенные в законе за сии преступные деяния, смягчаются на основаниях, ст. 53 установленных». В ст. 53 предусматривалась возможность смягчения наказания, в том числе и за неоконченное преступление.
   Советское законодательство продолжало уделять внимание неоконченному преступлению. Вопросы ответственности за стадии предварительной преступной деятельности нашли свое отражение уже в первых декретах Советской власти. В обращении от 5 ноября 1917 г. «К населению о победе Октябрьской революции и задачах борьбы на местах»¹ весь народ призывался на борьбу с любыми попытками совершения преступлений. Анализ позволяет сделать вывод, что под «попыткой» понималось как приготовление к совершению преступления, так и покушение на преступление.
   В тех исторических условиях, когда старое российское законодательство уже не действовало, а уголовное законодательство нового типа еще не было принято, ведение борьбы с преступностью регулировалось декретами, обращениями к народу, которые исходили от высших органов партии и государства. В этих обращениях, декретах, законах, постановлениях не делалось разграничения между приготовлением к преступлению и покушением на преступление. Они охватывались единым термином «попытки» совершить какое-либо преступление.
   Для борьбы с преступностью в стране были созданы специальные органы ВЧК, революционные трибуналы, суды, которые вели борьбу не только с оконченными преступлениями, но и с попытками их совершений. Таким образом, уже начиная с 1917 г., в советском уголовном законодательстве находит свое отражение борьба не только с оконченными преступлениями, но и с проявлениями неоконченного преступления. При этом ответ

¹ Российское законодательство X—XX веков. Т. 8. С. 46

10