Субъективный словарь фантастики

Роман  Арбитман

Роман Арбитман

СУБЪЕКТИВНЫЙ 
СЛОВАРЬ 
ФАНТАСТИКИ

145 книг, фильмов, 
персонажей, тем, 
терминов, премий, 
событий и так далее

Москва 2018

УДК 821.161.1-3
ББК 84(2=411.2)6
А79

Художник Валерий Калныньш

Арбитман, Р. Э.
Субъективный словарь фантастики / Роман Эмильевич 
Арбитман. — М. : Время, 2018. — 480 с. 

ISBN 978-5-9691-1751-8

Знаком ли Пиноккио с Тремя законами роботехники? Залетали ли уэллсовские марсиане в Великий Гусляр? Что общего у Гарри Поттера и Уинстона Черчилля? Почему у инопланетян такие 
глупые имена? За что Артура Кларка прокляли в ЦК ВЛКСМ? Это 
лишь малая часть вопросов, на которые автор Субъективного 
словаря фантастики дает самые правдивые ответы. Среди персонажей словарных статей — Агасфер и Карлсон, Микки Маус 
и Матрица, Аэлита и Франкенштейн, Конан-варвар и Полиграф 
Полиграфович Шариков, и еще много других — знаменитостей 
и героев невидимого фронта… 
Таких словарей раньше не было: для Романа Арбитмана — литературоведа, кинокритика, специалиста по телесериалам, а также писателя-фантаста — мировая фантастика уже давно не объект 
изучения, а родная коммунальная квартира, которую он знает изнутри и может рассказать о многих жильцах тако-о-о-е… Персонажи фантастики и их создатели — это его родные, соседи, друзья 
или враги, о которых он пишет то с восторгом и почтительным 
придыханием, то с гневом и с пристрастием, временами переходя 
на личности на грани рукоприкладства. В общем, всё, как принято 
у близких родственников. 
Тем, кто маловато знает о фантастике, будет интересно понаблюдать со стороны и усвоить много нового. Ну а те, кто фантастику 
знает хорошо, едва ли сдержат желание поспорить с автором книги.

ББК 84(2=411.2)6

© Р. Э. Арбитман, текст, 2018
© Оформление, «Время», 2018

А79

Б л а г о д а р ю

Светлану Бондаренко, 
Наталью Бугрову, 
Алексея Караваева, 
Александра Кошара 
и Андрея Черткова — 
за дружескую поддержку, 
советы и замечания. 
Особая благодарность — 
моей жене Лене: я ценю, 
что ты, не будучи роботом, 
знаешь Три закона 
роботехники. 

Предисловие

Говорят, что Эйнштейн, прочитав «Миф о Сизифе» Камю, 
заметил: злоключения древнего грека, наказанного богами, — еще и хорошая иллюстрация к физическому закону 
сохранения энергии. Чтобы сизифов камень мог совершить 
механическую работу, скатившись с горы, человек должен 
сперва долго катить этот камень от подножия к вершине. 
Энергия не возникает из ничего и не исчезает никуда. Продолжив мысль Эйнштейна, распространим ее за пределы 
физики — на область литературы, где действуют точно 
такие же простые законы. Если, например, автор хорошо 
поработал, сочиняя некий художественный текст, то его 
чтение, скорее всего, будет не мучительным трудом, а удовольствием. И напротив, если читателю пришлось продираться сквозь текст, как Индиане Джонсу сквозь джунгли, 
то создатель произведения наверняка не слишком перетру

дился. Это же относится и к другим видам искусства, будь 
оно «элитарным» или «массовым». 
Фантастику во всех ее воплощениях — литература, 
кино, сериалы и так далее — по традиции принято относить 
к «легкому жанру». На самом деле все зависит от профессионализма автора. Вряд ли кто-нибудь рискнет обвинить 
в легковесности, к примеру, «Машину времени» Герберта 
Уэллса и «Мы» Евгения Замятина, «Цветы для Элджернона» 
Дэниела Киза и «Трудно быть богом» братьев Стругацких, 
«Убик» Филипа Дика и «Солярис» Станислава Лема, «2001: 
Космическую одиссею» Стэнли Кубрика и «Искусственный разум» Стивена Спилберга. Фантастика — это и вид 
искусства, и художественный прием, позволяющий помещать героя в заведомо нереальные (по нашим нынешним 
представлениям) ситуации и наблюдать за его поведением. 
В этом смысле «Превращение» Франца Кафки — такая же 
фантастика, как и «Дверь в лето» Роберта Хайнлайна. 
Работать всерьез, без скидок на жанр, лучшим из авторов-фантастов так же непросто, как и авторам-реалистам, 
но результат — качественный роман или фильм — будет 
радовать читателя или зрителя долгие годы. Разумеется, 
в фантастике (как и везде) много откровенной халтуры. 
Она оккупирует полки книжных магазинов, рекламирует 
себя в СМИ и чаще попадается на глаза, вызывая всеобщие 
нарекания. Однако о каждом роде искусства следует судить 
все-таки по высшим его проявлениям: говоря, например, 
о вкладе скульпторов в копилку мировой культуры, мы 
вспоминаем «Афродиту Книдскую» Праксителя или «Давида» Микеланджело, а не штампованных «Девушек с веслом» 
из городских парков.
Мне повезло: совсем уж никудышную фантастику я читал в том раннем возрасте, когда мозг черпает информацию откуда угодно и находит что-то полезное даже в китче 
и трэше. Через несколько лет непрерывного чтения я стал 
потихоньку разбираться в данном предмете — сперва интуитивно, на ощупь: вот это мне по-настоящему нравит

ся, а вон то я буду читать или смотреть лишь в сугубо познавательных целях. Таким образом, во мне уже в детстве 
сидел маленький критик, и когда он подрос, то перестал 
прятаться и заявил о себе. Первую мелкую заметку в заводской многотиражной газете я опубликовал в 1983 году, когда был студентом, а первую большую статью в столичном 
сборнике фантастики напечатал два года спустя. В течение 
следующих тридцати трех лет я продолжал читать книги, 
смотреть фильмы, делать выводы и делиться ими с читателями. Я написал пять книг и около двух тысяч статей и заметок, так или иначе относящихся к фантастиковедению 
и фант-критике. Однажды я представил себе всю эту гору, 
вздрогнул и понял, что, кажется, дозрел до такого Словаря.
Для кого предназначена моя книга? С одной стороны, 
для неофитов. То есть для тех, кто знает мало, но хочет узнать больше, и желательно поскорей. Проблема в том, что 
фантастика разнообразна, она существует во многих формах и нескольких средах, а каждый исследователь, как правило, обрабатывает свою делянку. И — ни шагу в сторону. 
Узкая специализация — благо и бич одновременно: публикаций много, но они разрознены. В одном месте можно прочесть о жанрах и терминах, в другом — о книгах российских 
авторов, в третьем — об англоязычной фантастике, в четвертом — о кино, в пятом — о конвентах и премиях, в шестом… десятом… пятидесятом… Короче говоря, быстро 
пополнить свои знания читателю-неофиту обычно не удается. Как облегчить ему жизнь? Я решил собрать в один том 
всего побольше, хорошего и разного, и слегка утрамбовать, 
как чемодан перед отпуском. Но даже самый вместительный чемодан все-таки не резиновый. Иногда приходится 
жертвовать глубиной ради широты и академичностью ради 
занимательности, уповая на то, что читатель — умный. 
Главное — задать правильный вектор. А уж когда (если) читатель заинтересуется какой-то конкретной областью, то 
потом сам найдет книгу, статью или сайт в интернете, где 
об этом рассказывается намного подробнее, чем у меня. 

Словарь мой, однако, предназначен не только для новичков, но и для тех, кто знаком с фантастикой давно и о многом осведомлен не хуже автора книги. Такому читателю, 
надеюсь, будет любопытно сверить собственные ощущения с моими, согласиться или, наоборот, не согласиться. 
Вполне допускаю, что кто-то уличит книгу в неполноте, односторонности, отсутствии того или сего (например, много братьев Стругацких и почти нет Жюля Верна). Заранее 
принимаю все упреки, но не раскаиваюсь. Извините, гости 
дорогие, такой уж я задал формат. Фантастика — густонаселенный, многоярусный и сложносочиненный мир, который физически трудно исчерпать. Даже если у Словаря был 
бы не один автор, а десять, и статей внутри было бы не 145, 
а на два порядка больше, что-нибудь обязательно оказалось бы упущено. Поэтому я даже не стремился охватить 
всё, а сознательно выбирал то, что интересно мне самому, 
что мне нравится или, наоборот, сильно раздражает. Я старался не переборщить с общеизвестными фактами и оставить в книге побольше эксклюзивного — всяких занятных 
частностей, любопытных мелочей, неожиданных сопоставлений и проч.
Потому, собственно говоря, Словарь мой и называется 
субъективным.
Еще немного о том, что в этой книге есть, а чего нет.
Есть юмор, поскольку от серьезного текста, застегнутого на все пуговицы, читателя быстро клонит в сон. Примерно по этой же причине в книге нет специального филологического языка, когда через каждое слово то «дискурс», то 
«хронотоп», то «интертекстуальность» (сам все время забываю, что это такое). Кроме того, я заранее решил, что в Словаре все будет демократично: никаких иерархий, никакого 
деления на «более ценное» и «менее ценное». Не всегда мне, 
конечно, удавалось выдержать одинаковый размер для всех 
словарных статей, некоторые тексты упорно разрастались, 
но все-таки большинство из них не слишком отличаются 
друг от друга по объему — вне зависимости от темы. И по

скольку многие явления связаны между собой, я стараюсь 
давать перекрестные ссылки. От литературной постапокалиптики, например, можно перейти к фильмам-катастрофам, от КЛФ к фант-премиям, от Гарри Поттера к фэнтэзи 
вообще, от деревянного мальчика Пиноккио к роботехнике 
и так далее. В итоге получается большое облако, куда можно нырнуть, и читать книгу не подряд, а путешествовать от 
ссылки к ссылке.
И наконец.
В Словаре есть статьи о книгах или фильмах, но нет статей о самих фантастах. Это принципиальный подход: никаких персоналий для авторов. Во-первых, даже «чистых» 
фантастов бесконечно много, а если прибавить к ним работающих на стыке жанров, то бесконечность можно удвоить. 
Я знаю далеко не всех из них, некоторых читал по диагонали, некоторых просто полистал и бросил: может, они и не 
безнадежны, но меня они не увлекли. Кого-то из иностранцев вообще не перевели (или плохо перевели) на русский, 
у кого-то из соотечественников родной язык сам похож на 
подстрочник. И что мне прикажете с этим делать? Имитируя всезнание, заниматься копипастом заметок из англоязычной Википедии? Согласитесь, это было бы глупо… Вовторых, персоналия — рассказ о творчестве в целом, без 
изъятий, но почти у каждого автора есть вещи «главные», 
а есть проходные, и о них упоминать нет нужды. Не проще 
ли выбрать у автора произведения или циклы произведений, о которых и мне есть что сказать, и читателю полезнее 
знать? К тому же в конце книги имеется указатель имен — 
он выведет на упоминания тех фантастов, которые интересуют вас в первую очередь. 
Вот, кажется, и все…
Да, чуть не забыл! Физики говорят: измерительный 
прибор влияет на результаты измерения. Моя жизнь тесно 
связана с фантастикой, я накопил массу впечатлений. Со 
студенческих лет я был членом фэн-клуба, готовил тематические полосы в газетах, участвовал в международных 

конвентах и семинарах писателей, состоял в жюри фантпремий (в том числе и премии Бориса Стругацкого) и сам 
получал премии. Мои статьи и заметки печатались и в фэнзинах, и в профессиональных журналах фантастики. Я готовил интервью с фантастами и сам не раз давал интервью 
разным изданиям — и как критик, и как литератор (некоторые из написанных мною художественных произведений 
тоже относятся к фантастике). Короче говоря, в разное время я был наблюдателем и находился внутри процесса. То 
есть я не просто тот самый прибор, влияющий на результат, 
но и сам отчасти объект измерения.
Думаю, все это дает мне больше прав на субъективность 
в отборе тем, пристрастность в оценках и даже отчасти на 
волюнтаризм. В некоторых статьях вы заметите местоимение «я»: по ходу повествования я иногда буду отвлекаться 
на личное, рассказывая о том, что фантастика сделала конкретно для меня. Тем же однобуквенным местоимением 
названа и словарная статья, которая завершает книгу и заменяет авторское послесловие. Лучше выглядеть нескромным, чем неблагодарным, а потому в финале мне придется 
рассказать и о том, что в ответ сделал для фантастики я. 
Спасибо за внимание к этой книге. Если, закрыв последнюю страницу, вы не почувствуете адской усталости Сизифа, 
толкавшего в гору тяжкий камень, моя задача исполнена.