Архипелаг ГУЛАГ 1918-1956. Опыт художественного исследования. Т.6 .Ч. V-VII (Полн. собр. соч. в 30 т.)

МОСКВА 2016

 том шестой

АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ
1918 –1956

части V – VII

опыт художественного 
исследования

электронное издание

УДК 821.161.1-3

ББК 84Р7-4

С60

ISBN 978-5-9691-1054-0
 © А. И. Солженицын, наследники, 2010 
© Н. Д. Солженицына, составление, 2010 
© ООО «Издательство «Время», 2010

Солженицын, Александр Исаевич

С60 Собрание сочинений в 30 томах. Т. 6. Архипелаг ГУЛАГ: Опыт 

художественного исследования.  Части V–VII. [Электронный 
ресурс] / А. И. Солженицын. — Электрон. текстовые дан. (1 файл 
pdf: 624 с.). — М .: Время, 2016.

ISBN 978-5-9691-1054-0

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается  «Архипелаг ГУЛАГ» — 
всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918—1956). Это художественное исследование, переведенное на 
десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном 
фактическом материале, в том числе — на сотнях личных свидетельств. 
Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия 
«суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, — годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого — 
«душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и 
каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восста-ния, 
ссылка, послелагерная воля.
В том 6-й вошли части Пятая: «Каторга», Шестая: «Ссылка» и Седьмая: 
«Сталина нет»; приводится аннотированный указатель имён (более двух 
тысяч).

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: 
Собрание сочинений в 30 томах. Т. 6. Архипелаг ГУЛАГ: Опыт 
художественного исследования. Части V–VII. / А. И. Солженицын. — М.: 
Время, 2010. — 624 с.

ISBN 978-5-9691-0583-6

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, 
установленных техническими средствами защиты авторских прав, 
право-обладатель вправе требовать от нарушителя возмещения 
убытков или выплаты компенсации

АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ
1918 –1956
опыт художественного 
исследования

 части V – VII

Ч А С Т Ь  П Я ТА Я

КАТОРГА

Сделаем из Сибири каторжной, 
кандальной — Сибирь советскую, 
социалистическую!

Сталин

глава 1
ОБРЕЧЁННЫЕ

Революция бывает торопливо-великодушна. Она от многого 
спешит отказаться. Например, от слова каторга. А это — хорошее, 
тяжёлое слово, это не какой-нибудь недоносок ДОПР, не скользящее 
ИТЛ. Слово «каторга» опускается с судейского помоста как чуть осекшаяся гильотина и ещё в зале суда перебивает осуждённому хребет, 
перешибает ему всякую надежду. Слово «каторжане» такое страшное, что другие арестанты, не каторжане, думают между собой: вот 
уж где, наверное, палачи! (Это — трусливое и спасительное свойство человека: представлять себя ещё не самым плохим и не в самом 
плохом положении. На каторжанах номера! — ну, значит, отъявленные! На нас-то с вами не навесят же!.. Подождите, навесят!)
Сталин очень любил старые слова, он помнил, что на них государства могут держаться столетиями. Безо всякой пролетарской надобности он приращивал отрубленные второпях: «офицер», «генерал», 
«директор», «верховный». И через двадцать шесть лет после того, как 
Февральская революция отменила каторгу, — Сталин снова её ввёл. 
Это было в апреле 1943 года, когда Сталин почувствовал, что, кажется, воз его вытянул в гору. Первыми гражданскими плодами сталинградской народной победы оказались: Указ о военизации железных 
дорог (мальчишек и баб судить трибуналом) и, через день (17 апреля), — Указ о введении каторги и виселицы. (Виселица — тоже хорошее древнее установление, это не какой-нибудь хлопок пистолетом, 
виселица растягивает смерть и позволяет в деталях показать её сразу большой толпе.) Все последующие победы пригоняли на каторгу 
и под виселицу обречённые пополнения — сперва с Кубани и Дона, 
потом с левобережной Украины, из-под Курска, Орла, Смоленска. 
Вслед за армией шли трибуналы, одних публично вешали тут же, 
других отсылали в новосозданные каторжные лагпункты.
Самый первый такой был, очевидно, — на 17-й шахте Воркуты 
(вскоре — и в Норильске, и в Джезказгане). Цель почти не скрывалась: каторжан предстояло умертвить. Это откровенная душегуб

часть пятая. каторга

ка, но, в традиции ГУЛАГа, растянутая во времени, — чтоб обречённым мучиться дольше и перед смертью ещё поработать.
Их поселили в «палатках» семь метров на двадцать, обычных 
на севере. Обшитые досками и обсыпанные опилками, эти палатки 
становились как бы лёгкими бараками. В такую палатку полагалось 80 человек, если на вагонках, 100 — если на сплошных нарах. 
Каторжан селили — по двести.
Но это не было уплотнение! — это было только разумное использование жилья. Каторжанам установили двухсменный двенадцатичасовой рабочий день без выходных — поэтому всегда сотня 
была на работе, а сотня в бараке.
На работе их оцеплял конвой с собаками, их били кому не лень 
и подбодряли автоматами. По пути в зону могли по прихоти полоснуть их строй автоматной очередью — и никто не спрашивал 
с солдат за погибших. Изморенную колонну каторжан легко было 
издали отличить от простой арестантской — так потерянно, с трудом таким они брели.
Полнопротяжно отмерялись их двенадцать рабочих часов. (На 
ручном долблении бутового камня под полярными норильскими 
вьюгами они получали за полсуток — один раз 10 минут обогревалки.) И как можно несуразнее использовались двенадцать часов 
их отдыха. За счёт этих двенадцати часов их вели из зоны в зону, 
строили, обыскивали. В жилой зоне их тотчас вводили в никогда 
не проветриваемую палатку, без окон, — и запирали там. В зиму 
густел там смрадный, влажный, кислый воздух, которого и двух 
минут не мог выдержать непривыкший человек. Жилая зона была 
доступна каторжанам ещё менее, чем рабочая. Ни в уборную, ни 
в столовую, ни в санчасть они не допускались никогда. На всё была 
или параша, или кормушка. Вот какой проступила сталинская 
каторга 1943–44 годов: соединением худшего, что есть в лагере, 
с худшим, что есть в тюрьме.

Царская каторга, по свидетельству Чехова, была гораздо менее 
изобретательна. Из Александровской (Сахалин) тюрьмы каторжане не 
только могли круглосуточно выходить во двор и в уборную (парашами 
там даже не пользовались), но и весь день — в город! Так что подлинный 
смысл слова «каторга» — чтоб гребцы были к вёслам прикованы — понимал только Сталин.

На 12 часов их «отдыха» ещё приходилась утренняя и вечерняя 
проверка каторжан — проверка не просто счётом поголовья, как