Проблемы социологии знания

...не искать никакой науки кроме той,
какую можно найти в себе самом
или в громадной книге света...

Рене Декарт

Серия основана в 1997 г.
В подготовке серии 
принимали участие
ведущие специалисты
Центра гуманитарных
научноинформационных
исследований
Института научной информации
по общественным наукам,
Института философии
Российской академии наук.

Макс
Шелер

Проблемы 
социологии знания

Москва
Институт общегуманитарных
исследований

2016

Электронное издание

УДК 159.9
ББК 87
Ш42

Главный редактор и автор проекта «Книга света» С. Я. Левит
Редакционная коллегия серии:
Л. В. Скворцов (председатель), Е. Н. Балашова, В. В. Бычков, 
П. П. Гайденко, И. Л. Галинская, В Д. Губин, П. С. Гуревич, 
А. Л. Доброхотов, Г. И. Зверева, И. А. Осиновская, Ю. С. Пивоваров, 
Г. С. Померанц, М. М. Скибицкий, А. К. Сорокин, П. В. Соснов
Издано при финансовой поддержке Федерального агентства 
по печати и массовым коммуникациям в рамках 
Федеральной целевой программы «Культура России»

Ш42
Шелер, М.
Проблемы социологии знания [Электронный ресурс] / М. Шелер ; 
[Пер. с нем.]. — Эл. изд. — Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 
306 с.). — М. : Институт общегуманитарных исследований, 2016. — 
(Книга света). — Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe 
Digital Editions 4.5 ; экран 10".
ISBN 978-5-94193-907-7
«Проблемы социологии знания»— главная философско-социологическая 
работа «позднего» Макса Шелера, признанного основателя и классика немецкой «социологии знания». Отвергая проект социологии О. Конта, Шелер 
предпринимает героическую попытку начать социологию «с начала» — в 
противовес позитивизму как «специфической для Западной Европы идеологии позднего индустриализма». Основу учения Шелера образует его социально-философская доктрина о трех родах человеческого знания, ядром 
которой является философско-антропологическая концепция научного (позитивного) знания, определяющая особый статус и значимость его среди 
других видов знания, а также место и роль науки в культуре и современном 
обществе. 
Философско-историческое измерение «социологии знания» М. Шелера 
раскрывается в его провидческой трактовке синтеза западной и азиатской 
культур знания как терапии от цивилизованного варварства человека «фаустовского» типа. Актуальность этих идей М. Шелера в наши дни несомненна.
На русском языке полностью публикуется впервые.

УДК 159.9
ББК 87

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Проблемы социологии знания / М. Шелер ; [Пер. с нем.]. — М. : Институт общегуманитарных исследований, 2011.  — (Книга света). — 306 c. — ISBN 978-5-88230-265-7.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать 
от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-94193-907-7
© М. : Институт общегуманитарных 
исследований, 2011

ПРОБЛЕМЫ 

СОЦИОЛОГИИ 

ЗНАНИЯ

I. Сущность и понятие социологии
культуры

Социология культуры – социология реальности,
закон порядка действия идеальных и реальных
факторов

Изложенное мной ниже имеет ограниченную цель – показать
единство социологии знания как части социологии культуры и прежде всего систематически разработать проблемы этой науки. Я не
претендую на окончательное решение ни одной из этих проблем,
но хочу подробно обсудить направления и пути, на которых, как
мне кажется, лежит их решение. Я пытаюсь найти систематическое единство в рапсодии, в неупорядоченном множестве проблем, отчасти уже целиком осознанных наукой, отчасти понятых
наполовину или существующих лишь в виде догадок, а именно
с той их стороны, с какой они проливают свет на фундаментальный факт социальной природы всякого знания, его хранения и передачи, его методического расширения и развития. При этом необходимо коснуться связи социологии знания с
учением
о происхождении знания и учением о его значимости (теорией познания и логикой), с эволюционногенетическим и эволюционнопсихологическим взглядом на развитие знания от животного
до человека, от ребенка до взрослого, от первобытного человека
до человека цивилизованного, от стадии к стадии внутри зрелых
культур, т. е. до эволюционной психологии, до позитивной истории знания всякого рода, до метафизики знания, до прочих частей
социологии культуры (социологии религии, искусства, права
и т. д.) и до реальной социологии (социологии кровнородственных, властвующих и экономических групп и базирующихся на
них, изменяющихся «учреждений»).
В определении общего понятия «социология» мы опираемся
только на две ее характерные особенности. Вопервых, эта наука
имеет дело не с индивидуальными фактами и событиями <во времени (в истории)>, а с правилами, типами (усредненными и логи7

ческими идеальными типами), и – там, где это возможно, – с законами. Вовторых, она анализирует и изучает, как дескриптивно,
так и каузально, всю полноту содержания (преимущественно) человеческой жизни – содержания объективного и субъективного,
как бы оно ни называлось – исключительно по его фактической,
т. е. не «нормативной», или долженствующей быть идеально, детерминированности посредством временны1х, последовательных
или одновременных, форм связей и отношений, существующих
между людьми не только в переживании, выражении воли, действии, понимании, акции и реакции, но и объективно реальным
и каузальным образом, т. е. таким, который вовсе не нуждается
в том, чтобы непременно попасть в «сознание о» («Bewusstsein von
etwas») участвующих людей1. 
Социология в ее наиболее общих разделах, которые мы приводим здесь пока без всяких обоснований, ориентируется на следующие точки зрения. 
1. Сущностное рассмотрение – исследование случайных фактов; т. е., с одной стороны, чистая = априорная2 социология,
с другой – эмпирическииндуктивная социология. 
2. Одновременные – последовательные связи и отношения людей и групп; т. е., социологическая статика и динамика (Конт). Социологическую динамику отличает от любой философии истории
то, что она отвергает предполагаемые объективными целевое, ценностное и нормативное рассмотрения, – таким образом, ее строго
каузальная и (искусственно) свободная от оценки позиция, что, конечно, не исключает привлечения оценочных суждений, идеалов
и т. п. в качестве психических и исторических каузальных факторов. 

8

1 Итак, тем самым мы отвергаем введенное Максом Вебером ограничение социологии доступными пониманию субъективными и объективными (= объективный
дух) «смысловыми содержаниями». Если ктонибудь убежден в чемлибо относительно божественного, или хода истории своего народа, или строения звездного
неба, «потому что» он относится к привилегированным сословиям или к угнетенным слоям, «потому что» он – прусский чиновник или китайский кули, «потому
что» он представляет собой по крови то или иное расовое смешение, то ни он сам,
ни ктолибо другой не нуждается в том, чтобы «знать» или хотя бы даже «догадываться» об этом факте. Да, в конечном счете для нас в полной мере сохраняет значимость положение Карла Маркса о том, что именно бытие людей (правда,
не только их экономическое, «материальное» бытие, как в отличие от нас считает
Маркс) является тем, что направляет все их возможное «сознание», «знание», границы их понимания и переживания.
2 Основная часть моей чистой социологии, теория сущностных форм человеческих
объединений, изложена в книге «Формализм в этике и материальная этика ценностей» (1913–1916)1*. 

3. Исследование бытия и действия, оценок и поведения человека, обусловленных преимущественно духовно и направленных на
духовные, т. е. на «идеальные» цели – исследование социальной
детерминированности действия, оценок и поведения, интенционально движимых преимущественно влечениями (инстинктами размножения, питания, власти) и одновременно направленных на реальное изменение действительности.
Это «преимущественно» – ибо каждый действительный акт человека духовен и инстинктивен одновременно, – точнее говоря,
целевая интенция, направленная в конечном счете либо на идеальное, либо на реальное, и есть то, на основании чего мы проводим
различие между социологией культуры и реальной социологией. Конечно, и экспериментирующий физик, и художник, и музыкант
изменяют действительность, когда каждый из них, соответственно, экспериментирует, пишет картину, играет и сочиняет музыку;
но все это они делают лишь для того, чтобы достичь идеальной цели, например, прийти к истинному знанию о природе, открыть для
собственного созерцания и наслаждения, как и для созерцания
и наслаждения других людей, некий художественно ценный смысл
и т. п. Конечно, с другой стороны, хозяйственный руководитель
и простой промышленный рабочий самой низкой квалификации,
человек как производящее и потребляющее существо, любой рабочий, конечной целью которого является изменение действительного (а также техникпрактик в отличие, например, от ученого
и технолога), правящий политик и тот, кто отдает свой голос на выборах, – все они имеют дело с многообразными видами духовной
деятельности, требующими специальной подготовки и направленными на идеальное; но делают они все это как раз во имя реальной
цели, т. е. для того, чтобы оказать воздействие на изменение действительности. В одном случае деятельность завершается в идеальном, в другом случае – в реальном мире. Все учения, в которых хозяйство определяется безотносительно инстинкта питания:
государство и подобные государственным образования – безотносительно инстинктов власти, брак – безотносительно половых инстинктов, – все они отвергаются нами как нелепый спиритуализм.
Абсурдно утверждать, будто хозяйство не имеет ничего общего
с инстинктом питания и пропитанием человека якобы потому, что
существуют издательства и магазины по искусству, что можно покупать и продавать книги и цветы из масла, что у животных тоже
есть инстинкт питания, но они обходятся без хозяйства – что, стало быть, хозяйство в таком же смысле духовно, рационально и целесообразно определено, как и искусство, философия, наука и т. д.

9

Это не так! Без инстинкта питания и объективной цели, которой
он биологически служит – пропитания, не было бы никакого хозяйства, в том числе издательств и торговли предметами искусства.
Без инстинкта власти не было бы никакого государства, никакой
государственной политики в области культуры и установленного
государством права, независимо от того, какие бы вопросы оно ни
регулировало. В вышеизложенном тезисе верно лишь то, что без
духа и его нормативного регулирования не было бы хозяйства, государства и т. д. И поэтому для социологии культуры необходимой
предпосылкой является учение о человеческом духе, для реальной социологии – учение о человеческих инстинктах3. 
Это последнее подразделение социологии на социологию
культуры и реальную социологию, социологию надстройки и базиса всего содержания человеческой жизни располагается на линии водораздела двух крайних позиций, между которыми существует большое число опосредующих переходов: например, техника,
формирование которой зависит в такой же мере от экономических
и государственноправовых факторов, как и от научных; целесообразно утилитарное, в противоположность «чистому», искусство
или искусство, обусловленное оценками и идеалами власть имущих, например, господствующей религиозной касты. Но главной
задачей социологии как раз и является типологическая характеристика социологически обусловленного явления именно по этим
двум полюсам и правильное определение того, что в нем обусловлено автономным саморазвертыванием духа, например, логическирациональным развитием в праве, имманентной логикой
смысла в истории религии и т. д., а что, с другой стороны, – детерминированностью социологическими реальными факторами,
всегда обусловленными «структурой влечений» и действующими
через посредство существующих в данное время «институтов»,
и их собственной каузальностью. Без указанного различения между социологией культуры и социологией реальности социология
не сможет решить эту задачу.
Это деление, далее, хотя оно обосновано не только онтологически, но и «методически», является тем не менее для конечной цели социологии делением временным, поскольку ее последняя
и подлинная задача состоит в выявлении способов и порядков

10

3 Обе эти теории будут полностью разработаны мной в «Философской антропологии». Недавно У. МакДугалл со всей определенностью признал тот факт, что учение об эволюции человеческих инстинктов и энергетика влечений образуют фундамент всякой реальной социологии2*.