По ту сторону прав человека. В защиту свобод

Современная 
философская мысль

Alain de Benoist

AU-DELA DES 
DROITS DE 
L’HOMME

Défendre les libertés

éditions Krisis
Paris 
2004

Ален де Бенуа

ПО ТУ СТОРОНУ 
ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

В защиту свобод

Электронное издание

Москва
Институт общегуманитарных исследований

2016

УДК 101
ББК 53.57
Б27

Б27
Бенуа де А.
По ту сторону прав человека. В защиту свобод 
[Электронный ресурс] / А. Де Бенуа ; [Пер. с фр. 
С. Денисова]. — Эл. изд. — Электрон. текстовые дан. 
(1 файл pdf : 145 с.). — М. : Институт общегуманитарных исследований, 2016. — (Современная философская мысль). — Систем. требования: Adobe Reader XI 
либо Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10".
ISBN 978-5-94193-831-5
Книга выдающегося французского философа, геополитика, писателя и журналиста Алена де Бенуа посвящена 
исследованию и критике концепции прав человека, ставших основной идеологемой современного западного общества, своего рода «всемирной секулярной религией».

УДК 101
ББК 53.57

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: По ту сторону прав человека. В защиту свобод / А. Де Бенуа ; 
[Пер. с фр. С. Денисова]. — М. : Институт общегуманитарных исследований, 2015. — (Современная философская мысль). — 
144 с. — ISBN 978-5-88230-363-0.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, 
установленных техническими средствами защиты авторских прав, 
правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-94193-831-5
© Институт общегуманитарных 
исследований, 2015

Посвящается Жерару Ландри

ВВЕДЕНИЕ

Часто спрашивают, что Европа дала миру, что 
является ее уникальным вкладом. Возможно, лучший ответ – понятие объективности. Все остальное вытекает из него – идея личности и ее свободы; общее благо, отличное от частных интересов; 
справедливость как стремление к правде (то есть 
противоположность мести); этика науки и уважение к эмпирическим данным; философская мысль, 
которая освобождается от веры и прославляет способность мыслителя мыслить мир и самостоятельно искать истину; дистанцированность и возможность самокритики; способность к диалогу, наконец, само понятие истины.
Универсализм – это разложение объективности. 
Если объективности можно достичь, отправляясь от частных вещей, то универсализм стремится 
определить частность, отправляясь от абстрактного и произвольно заданного понятия. Вместо 
того, чтобы выводить долженствование из бытия, 
он поступает прямо противоположным образом. 
Универсализм состоит не в объективном рассмотрении вещей, он предписывает отправляться от 
всеобщей абстракции, из которой выводится знание о природе вещей. Он представляет собой заблуждение, симметричное по отношению к метафизике субъективности, которая сводит благо к 
тому, что «хорошо для меня» или «хорошо для нас», 
истинное – к внутреннему голосу [for intérieur] или 

Ален де Бенуа

8

к междусобойчику. Европейская традиция всегда 
говорила, что человеку необходимо бороться со 
своей непосредственно данной субъективностью. 
Как утверждает Хайдеггер, вся история современности – это история развития метафизики субъективности. 
Субъективизм обязательно приводит к релятивизму (согласно которому, всё равноценно), смыкаясь, таким образом, с эгалитарным выводом универсализма (все равноценны). Релятивизм можно 
преодолеть лишь за счет произвола моего Я (или 
произвола нашего коллективного Я): моя точка 
зрения должна взять верх просто потому, что она 
моя (или наша). Понятия справедливости и общего 
блага тут же теряют всякую основу.
Идеология прав человека включает в себя оба 
этих заблуждения. Она является универсалистской 
в той мере, в какой намеревается навязать себя везде и всюду, не обращая внимания на сообщества, к 
которым принадлежат люди, на традиции и контексты. В то же время она является субъективистской, 
поскольку определяет права в качестве субъективных атрибутов, принадлежащих исключительно 
индивиду.
«Коронация прав человека, – пишет Марсель 
Гоше, – является, несомненно, главным  идеологическим и политическим фактом последних двадцати лет» (Marcel Gauchet, La démocratie par ellemême, Gallimard-Tel, 2002, p. 326). Права человека, 
– добавляет он, – стали «идеологическим центром 
притяжения» всего того, что мы наблюдаем сегодня. Они стремятся стать гегемоном и заменить 
собой всевозможные политико-социальные дискурсы, которые некогда выстраивались на осно

По ту сторону прав человека

9

ве ныне обветшавших или опороченных понятий 
(традиции, нации, прогресса, революции), то есть 
их цель – стать единственным компасом для сбившейся с пути эпохи, подарить некую минимальную 
мораль смятенному миру. Они, как говорит Робер 
Бадентер, являются «моральным горизонтом нашего времени». Они должны стать «основанием всех 
обществ», – добавляет Кофи Аннан. В них «в зародыше содержится понятие подлинного мирового 
правительства», – констатирует Жан Даниэль. 
И даже больше того. Основываясь на тезисах, 
объявленных «очевидными» (уже в американской Декларации независимости США 1776 года 
можно было прочесть: «we hold these truths to be 
self-evident» – «мы считаем эти истины самоочевидными»), они представляются в качестве нового Декалога. И как новое основание человеческого 
порядка, они должны получить священный статус. 
Соответственно, права человека получили определение в качестве «религии человечества» (Надин 
Гордимер), «всемирной секулярной религии» (Эли 
Визель). Они, как пишет Режи Дебре, являются «на 
данный момент последней из всех наших гражданских религий, душой бездушного мира» (Régis Debray, Que vive la République, Odile Jacob, 1989, p. 173).
Очевидность всегда близка к догматичности, 
ведь о ней не спорят. Вот почему сегодня критика 
идеологии прав человека кажется столь же неудобной, святотатственной и скандальной, как некогда сомнения в существовании Бога. Как и всякая 
религия, дискурс прав человека пытается выдать 
свои догмы за абсолют, с которыми невозможно 
спорить, не выставив себя глупцом, бесчестным 
или злым человеком. Представляя права челове

Ален де Бенуа

10

ка в качестве прав «человеческих» и «всеобщих», 
их, естественно, ограждают от критики, то есть от 
права ставить их под вопрос, и в то же время их 
противников ненароком выталкивают за пределы 
человеческого рода, поскольку невозможно же выступать против того, кто говорит от лица человечества, и при этом остаться человеком. Наконец, 
точно так же, как верующие раньше считали своим 
долгом всеми возможными способами обращать 
«неверных» и маловерных, сторонники религии 
прав человека считают, что у них есть мандат на исполнение миссии, требующей насадить принципы 
этой религии по всему миру. Идеология прав человека, теоретически основывающаяся на принципе 
терпимости, несет в себе, как выясняется, нетерпимость самого крайнего толка, потенцию абсолютного отвержения. Декларации прав – не столько 
декларации любви, сколько декларации войны.
Но сегодня целью дискурса прав человека является не только обеспечение суррогатной идеологией, понадобившейся после крушения «больших 
нарративов». Пытаясь навязать всем людям в мире 
частную нравственную норму, он стремится восстановить чистую совесть Запада, позволив ему 
снова предстать в виде образца для подражания и 
изобличить тех, кто не желает ему следовать, как 
«варваров». Если обратиться к истории, «права» 
слишком часто определялись властителями господствующей идеологии. Дискурс прав человека, 
связанный с расширением рынка, составляет идеологический каркас глобализации. Прежде всего, он 
является инструментом господства, и должен рассматриваться именно в этом качестве.