Духовно-нравственное воспитание, 2018, № 1

Издательство
 «Школьная Пресса»

НАУЧНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКИЙ ЖУРНАЛ
Издается c сентября 2001 года

Выходит 6 раз в год

...снова посеять Россию.
Андрей Платонов

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЕ 
ВОСПИТАНИЕ

Главный редактор
А.П. Фурсов, философ, поэт, 
член Союза писателей России
Сhief Еditor 
A.P. Fursov, philosopher, poet, 
member of the Union of writers 
of Russia
Редакционный совет 
Editorial Council
Зиновий (Корзинкин  
Анатолий Алексеевич),  
митрополит Саранский  
и Мордовский (Саранск) 
Zinovy (Korzinkin Anatoly  
Alekseevich), мetropolitan  
of Saransk and Mordovia (Saransk)
В.В. Лепахин, искусствовед  
(Сегед, Венгрия)
V.V. Lepakhin, art historian, 
 theologian (Seged, Hungary)
Ю.Т. Лисица, доктор физикоматематических наук, профессор 
Российского университета Дружбы 
народов, заведующий кафедрой 
религиоведения миссионерского 
факультета Православного  
Свято-Тихоновского гуманитарного 
университета (Москва)
Y.T. Lisica, doctor of physico-mathematical Sciences, Professor of Russian 
University of peoples Friendship, 
head of the Department of religious 
studies mission  
of the faculty of St. Tikhon’s Orthodox 
humanitarian University (Moscow)
В.М. Меньшиков, доктор  
педагогических наук, профессор, 
заведующий кафедрой теологии и 
религиоведения Курского государственного университета (Курск)
V. M. Menshikov, doctor 
of pedagogical Sciences, Professor, 
head of Department of theology  
and religious studies,  
Kursk state University (Kursk)
Игумен Мефодий (Венко Петров), 
директор православного 
культурно-просветительского  
центра «Свет Валаама»  
(Свято-Преображенский  
Валаамский монастырь, о. Валаам)

По благословению  
Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II

Возвращенная педагогика
Галина Пономарева
Не «облегчаемое» детство  
Федора Достоевского . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .c. 2 обл., 3

Возвращаясь к напечатанному
«Нужна тихая современная педагогика, 
воспитание со свечой…»
Книга Вячеслава Улитина «Педагогика чистого 
сердца» началась, состоялась и продолжается  
на страницах журнала  
«Духовно-нравственное воспитание» . . . . . . . . . . . 13

Вера и закон
Ольга Антропова
Духовно-нравственные ценности и их 
соотношение с христианскими ценностями . . . 16

Из методического опыта учителя ОПК
Людмила Хазова 
Проповедь Христа
Методическая разработка урока по курсу ОПК 
для учащихся 4 класса  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30

Учимся колокольному звону
Елена Шатько
«Колокола для звонарей – живые…»
Почему именно кампанология,  
или О незабываемом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35
«Когда снимал я колокола от немцев, то говорил: 
“Вы нам еще попоете!..” »
Судьбы церковных колоколов Беларуси  
в годы Великой Отечественной войны . . . . . . . . . . 46

В номере: 

Напутствовать юное хочется мне поколенье, 
От мрака и грязи умы и сердца уберечь; 
Быть может, средь нравственной скверны, 
иных от паденья 
Спасет задушевная речь.
А. М. Жемчужников (1821–1908)

1

Лауреат Всероссийского конкурса «За нравственный подвиг учителя»

2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Вера и закон
Илья Назаров
Этическая концепция «внутреннего»  
и «внешнего» суда в отечественной доктрине 
канонического права . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57

Духовное краеведение
Александр Городков
Многоуровневые пласты искусства
Историко-культурный и духовный потенциал 
усадебного мира Брянщины. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 64

Современная православная педагогика
Отец Сергий Рыбаков 
Постмодернизм в современной парадигме 
образования как отражение фундаментального 
кризиса в педагогике. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 74

Хрестоматия
Ромэн Назиров
«Неужели это Ты?..»
Из фантастического романа «Звезда и совесть»
Публикация Артема Зарипова  
(г. Уфа, Республика Башкортостан) . . . . . . . . . . . . 78

The Abbot Methodius (Venko Petrov), 
director of the Orthodox cultural  
and educational centre «The Light 
of Balaam»  (Holy-Transfiguration 
Valaam monastery, Valaam)
Протоиерей Николай Озолин, 
доктор богословия, профессор, 
преподаватель Свято-Сергиевского 
Православного Богословского 
института (Париж, Франция)
Archpriest Nikolai Ozolin, doctor 
of theology, Professor, teacher, 
St. Sergius Orthodox Theological 
Institute (Paris, France)
Протоиерей Борис Пивоваров, 
доктор богословия, председатель 
отдела образования и просвещения 
Новосибирской митрополии,  
преподаватель Новосибирской Гимназии 
во имя прп. Сергия Радонежского 
(Новосибирск)
Archpriest Boris Pivovarov, 
сhairman of the Department 
of education and enlightenment  
metropolis of Novosibirsk, lecturer 
at Novosibirsk gymnasium in the name 
of Sergius оf Radonezh (Novosibirsk)
Н.А. Сульман, директор  
Школы «Возрождение»  
им. святого апостола  
Андрея Первозванного (Владимир)
N.A. Sulman, director of the school 
of «Reviving» them the Holy Apostle 
Andrew the First-called (Vladimir)
В.М. Улитин, писатель, православный педагог (Владимир)
V.M. Ulitin, a writer,  
an Orthodox educator (Vladimir)
Н.М. Тихомирова, директор 
духовно-просветительского центра 
«Северная Фиваида» (Вологда)
H.M. Tikhomirova, director  
of the center for religious education 
«Northern Fivaida» (Vologda)
П.В. Флоренский,  доктор 
геолого-минералогических наук, профессор Российского государственного 
университета нефти и газа имени 
И.М. Губкина (Москва)
P.V. Florensky, doctor 
of geological-mineralogical Sciences, 
Professor of Russian state University 
of oil and gas named after Gubkin 
(Moscow)

Информационно-техническая поддержка 
В.А. Фурсов

Жур нал зарегистрирован в Министерстве печати РФ. 
      Усл.-печ. л. 5,0.   Изд. № 3164.   Заказ 
Рег. ПИ № ФС 77—29554. Формат 70x108/16..

АДРЕС РЕДАКЦИИ 
и ИЗДАТЕЛЬСТВА:
127254, г. Москва, а/я 62
Тел.: 8 (495) 619-52-87, 619-83-80

E-mail: aleksandr.fursoff2014@yandex.ru
frs@schoolpress.ru

Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия»,
428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, д. 13

© «Школьная Пресса», 2018
© «Духовно-нравственное воспитание», 2018

Издание охраняется Законом РФ об авторском праве. Любое воспроизведение материалов, 
размещенных в журнале, как на бумажном носителе, так и в виде ксерокопирования, 
сканирования, записи в память ЭВМ, и размещение в Интернете запрещается.

Эм бле ма ти че с кий об раз жур на ла (с.  1; с.  4 об ложки): свя щен ник, скло нен ный над ра бо чим сто лом,  — 
пре об ра жен ный че ло век в тру дах для ду хов но го просвет ле ния зем но го ми ра. (С кар ти ны Ни ны Си моно вич-Ефи мо вой «Фи ло соф Па вел Фло рен ский за 
ра бо той», 1926.)

Ито го вые за став ки к ста ть ям — гра фи че с кое изо браже ние ко ло коль ни Спа со ка мен но го мо на с ты ря, что на 
Ку бен ском озе ре в Во ло год ской об ла с ти, ру син ско го 
пра во слав но го кре ста, об ви то го ви но град ной ло зою, 
прп. отрока-схимонаха Боголепа Черноярского.

Предисловия к статьям, как правило, редакционные.

К 1-й полосе обложки. «На Валааме». Фото Александра Посохова.
К 4-й полосе обложки. Михаил Решетнев (г. Брянск) 
«Весна в Красном Роге».

В но ме ре ис поль зо ва ны за став ки, ко то рые рус с кий 
фи ло соф от ец Па вел Фло рен ский спе ци аль но  
по до брал для оформ ле ния сво ей кни ги
«Столп и ут вер жде ние Ис ти ны»

Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК) 
Министерства образования и науки РФ в перечне ведущих рецензируемых 
научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы 
основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени 
доктора и кандидата наук. Журнал зарегистрирован в базе данных 
Российского индекса научного цитирования. 

Возвращенная педагогика 

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

* Заведующая Музеем-квартирой 
Ф.М. Достоевского в Москве, кандидат филологических наук, заслуженный работник культуры России. 
** Окончание. Начало см. на 2 п. 
обложки.

Галина Пономарева*

Не «облегчаемое» 
детство 
Федора 
Достоевского**

Автор поднимает в статье глубокие, особенно насущные для сегодняшнего дня вопросы, связанные с 
воспитанием души ребенка.  Это 
воспитание, прежде всего, предполагает переживание жизни, страдательное восприятие бытия, 
«труд души». 
The author raises in the article deep, is 
particularly urgent today, the issues 
related to the education of the soul of 
the child. This training primarily 
involves the experience of life, passive 
perception of being «soul work». 

Ключевые 
слова: 
педагогика, 
облегчение, равнодушие, родительская любовь, развитие
Keywords: education, relief, indifference, parental love, development

З
а Божедомкой, когда-то проселочной 
дорогой через Марьину рощу, за полицейской чертой, кончался город, кончались 
админи стративные ограничения. И сюда, в 
Марьину рощу, устремлялась городская толпа 
за увеселениями на гуляния  — бывали здесь и 
дети Достоевских; тогда Федор соприкасался 
с народной, площад ной стихией, столь обнажающей людское событие вне всяких регламентирующих норм. 
Ни сам писатель, ни мемуаристы, биографы и исследователи никогда не касались 
столь ранних впечат лений, и все же по «площадным», или скандальным, сценам его романов мы можем их угадывать. Они были 
пережиты задолго до того, как писатель подключился к соответствующей книжной традиции. В «Московских ведомостях» нередко 
сообщалось о гуляни ях и игрищах в Марьиной 
роще; например, в семик, седьмой чет верг после Пасхи, рядили березу, водили хороводы.  
В романтичес кой повести В. Жуковского  
«Марьина роща» рисуется прелест ный уголок Москвы, где чистый ручей  — речка Неглинная  — сли вается с Москвой-рекой. Здесь 
тенистые деревья, запахи черемухи и ландыша, пение соловья и иволги, звуки «очаровательной гар монии» погружают душу в 
«задумчивые мечтания». Ничего по добного от 
Марьиной рощи своего детства Достоевский 
не вынес.
Ничто не отделяло его от этой окраины. 
Комната  — угол за перегородкой в прихожей, 
где он жил с братом,  — кажется, то самое пороговое пространство, в каком живут обычно его герои, в предчувствиях, преддверии... 
Здесь Федор, погруженный в чтение, уходил 
воображением в рыцарский и добродетель
Для постоянства

Духовно-нравственное воспитание  № 1  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

ный мир В. Скот та, в тайны и «ужасные» видения романов А. Радклифф, 
в нацио нальную историческую драму 
добра и зла в «Истории государ ства 
Российского» Карамзина, покорялся 
поэзии и прозе Пушки на. С братом 
Михаилом переживал  — всегда горячо и серьезно  — книжные впечатления. Зная Достоевского-читателя, мы 
представ ляем, как соразмерялось все 
это с осязаемой реальностью жизни 
Божедомки, московской окраины, 
больницы для бедных.

«ФОРМЕННЫЙ ПОРЯДОК», 
 ИЛИ «ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ»

Это понятие и образ регламентированного, уложенного в пра вила 
или казенную форму бытия, понятие, встречающееся в пове стях молодого Достоевского («Двойник» 
и др.),  — антитеза «живой жизни». 
С   «форменным порядком», очевидно, ассоциировалось само больничное здание  — монументальное, почти дворцовое, класси ческое, с ионической колоннадой. Со смертью 
августейшей учре дительницы и патронессы больницы вдовствующей 
императрицы Марии Федоровны и 
уходом опекуна графа А. Муханова 
благо творительное богоугодное заведение, теряя прежнее полудомаш нее, 
полусемейное управление (в письмах 
императрицы графу Муханову видно, 
какой личный смысл она вкладывала в свою де ятельность, от чего зависела жизнь больницы), все более 
ока зенивалось. Правда, заведение не 
переставало быть тем, чем быть ему 
изначально предназначалось,  — бесплатной лечебницей, где оказывалась 
в любое время суток помощь неимущим  — людям всякого звания, состояния, нации, возраста и пола. 
Гуманная цель, однако, становилась неотделимой от казенного 
уклада больницы. Даже ее облик, 
эта гармонизующая архитектурная 

классика, осоз навалась взрослеющим Достоевским как нечто «псевдо» или, во всяком случае, заслоняющее или не разрешающее подлинную дра му жизни перед лицом 
людских страданий. Так или иначе, 
но в духе «псевдо» писатель Достоевский позднее оценивал эту красо ту 
зданий больниц, институтов и даже 
дворцов в стиле времени Наполеона 
Первого, очевидно, намекая на жилярдиевское строе ние. «Скучность» 
и казенность  — ассоциация с «форменным по рядком».
Коллизия вокруг «форменного порядка» развертывалась и дома, в лекарской квартире. После очередного 
визита императо ра в 1835 г. Михаил 
Андреевич писал жене: «Он у нас был 
чрезвычайно доволен, императрица 
также, Рихтеру 2-й степени Станислава со звездою, а нам, разумеется, 
ничего, оттого я тебе и не писал ничего, в протчем это так всегда водилось 
и будет водиться, овцы пасутся, а 
пастух доит молоко, стрижет шерсть 
и получает барыши»2.
Неудовлетворенный и обойденный наградами, Михаил Андреевич 
не мог не выказать свою оскорбленность и обиду, и Федор мог догадываться о переживаниях отца: душа вступала в явное про тиворечие 
с «форменным порядком», или «порядком вещей».
«Порядок вещей»  — понятие прежде всего социальное, оно по является 
в творчестве молодого Достоевского, сопутствуя «бед ным людям». За 
«порядком вещей» стояли установленные и при знанные в человеческом социуме диссонансы. Можно 
догадывать ся, какими болезненными 
уколами самолюбию и мнительности отца были визиты в казенную 
лекарскую квартиру богатых родственников Куманиных, отношения 
с которыми не заискивающе го перед ними Михаила Андреевича были 
столь осложнившимися. Появление 

Возвращенная педагогика 

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

на дворе кареты тетки Куманиной, 
запряженной четверкой лошадей, с 
лакеями в золоченых ливреях на запятках и форейтором на козлах, не 
могли не запомниться и впечатлительному Федору. Возможно, тогда и 
углублялся его опыт «pro» и «contra» 
как источник раннего знания и сознания, непосред ственно чувствуемого телом и духом, т. е. «жизненным 
всем процессом», о чем он скажет в 
черновиках к «Преступлению и наказанию».
Детское сознание, с трудом справляющееся или не справляю щееся и 
угнетаемое жизненными контрастами и противоречиями, раскрывается 
в повести «Неточка Незванова». Особо выразите лен эпизод, когда Неточка наблюдает из чердачного окна 
жизнь богатого дома с красными занавесками, что напротив,  — эпизод 
этот наводит на реалии московского 
детства самого писателя: здесь, очевидно, подразумевается дом Куманиных на Ордынке или на Покровке, 
где Фе дор бывал.
Достоевский, несомненно, нес в 
себе опыт разрушенной гармо нии, 
живущих в детском сознании «недетских впечатлений».

«МОЕ ПЕРВОЕ ЛИЧНОЕ 
ОСКОРБЛЕНИЕ»

Десятилетний Достоевский соприкоснулся с тем, что неотвяз ным воспоминанием следовало за ним всю 
жизнь и о чем он рас сказал однажды в свои последние годы в салоне 
А.П. Философовой. «Самое ужасное 
преступление...», по Достоевскому,  — 
нару шение евангельской заповеди 
«не обидь», «не соблазни» «одного 
из малых сих». «Изнасилованное дитя», «оскорбленное детство»   — вечный мотив его творчества, символ 
преступной реальности и разлитой 
в мире вины. Символ восходит к реальному эпизоду жизни  больнич
ного двора, к истории погубления 
девятилетней девочки, дочери кучера 
или повара, подруги детства Федора, его детских игр, ставшей жертвой 
какого-то пьяницы.
Дорожный эпизод, пережитый 
пятнадцатилетним Достоевским в 
Тверской губернии на пути из Москвы в Петербург, также обре тает 
знаменательный 
и 
обобщающий 
смысл. Фельдъегерь, бью щий кулаком в затылок ямщика, а тот, как бы 
отвечая на жесто кость, плетью зверски погоняющий лошадей,  — «эмблема и указа ние», «не картина, а даже символ» (22, 29; 24, 122). Впечатление, оставшееся в воспоминаниях 
«на всю жизнь», в черновой записи 
к «Преступле нию и наказанию» не 
развернуто, в отличие от рассказа о 
нем в «Дневнике писателя» за 1876 г.: 
«Мое первое личное оскорбле ние  — 
лошадь, фельдъегерь» (7, 138). 
В романе это сон Раскольникова, 
связанный с проблематикой мирового преступления, проли тия крови, 
страдания. И если иметь в виду, что 
дорожное впечат ление легло на мечтательное, романтическое состояние 
юноши, мысленно сочинявшего никогда не написанный роман  — сцены из венецианской жизни, как рассказано им в «Дневнике писателя», 
то можно понять, каким духовным, 
мировоззренческим рубежом явилось для него это первое «личное 
оскорбление». Уже произош ло превращение: мальчик, «настоящий 
огонь», по словам отца, Достоевский 
стал «задумчивым», «с бледным лицом» подростком в пансионе Чермака, как описал его однокашник. 
Мы не знаем доподлинно, как у этого мыслящего, с ранним сознанием 
подрост ка формировалась целостная 
картина мира. Упоминаемые эпизоды дают хотя бы некоторое представление об этом.
Растлевающее 
воздействие 
на 
юные души могло исходить и от са

Духовно-нравственное воспитание  № 1  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

мих детей. Достоевский, ребенок и 
отрок, знал это. Плод ли это воспитания, среды  — Достоевский не анализирует, не занят явлением в этом 
смысле. В романе «Подросток» есть 
персонаж: Ламберт  — циник, вымогатель, со всеми чертами национального легкомыслия, есть и такой 
ракурс характера, втягивающий в 
вихрь интриг наивного Подростка. 
О нем в черновиках к роману, в которых дается как бы срез русского 
социума, сказано: «Ламберт  — мясо, материя, ужас и проч.» (16, 128).  
В нем, Ламберте, молодая жизнь  — 
вне духа, застывшая материя, особая 
и страшная цельность материалиста. 
В «Житии великого греш ника», в еще 
более нагнетенном качестве растлителя, тот же Ламберт, или Альберт, 
участвующий с мальчиком  — «великим грешником» в кощунствах. Этот 
персонаж  — из московского детства 
самого писате ля. Известно, что некий Ламберт учился с Достоевским 
в пансионе Чермака; о нем мы почти 
ничего не знаем, но есть основания 
считать, что этот «путешествующий» 
персонаж взят из жизни.

«Я ПРОИСХОДИЛ  
ИЗ СЕМЕЙСТВА РУССКОГО  
И БЛАГОЧЕСТИВОГО...»

Родительский дом в восприятии 
Федора Достоевского как буд то лишен сословной характеристичности, 
хотя объективная сослов ная принадлежность отца и матери была ясна: 
дворянство, по происхождению из 
священнослужителей, и московского купечества. Но для Достоевского 
важнее другое, выходящее из ощущения от нюдь не сословной замкнутости и детерминированности, 
как если б это было родовое гнездо, 
усадебный мир (рост личности у героя автобиографической трилогии 
Толстого происходит через диалектику души как раз в социально и 

сословно детерминирующих понятиях: «долг», «честь», «комильфо» 
и т.д.). Он указывает един ственно 
лишь на социальное положение родителей  — «людей небо гатых и трудящихся». Его родительский дом в 
казенной больнич ной квартире  — 
социальный перекресток, где скрестились разные традиции и уклады. 
Здесь возрастала личность социально откры тая, много вместившая и на 
все отзывавшаяся.
Но был рутинный порядок дома, 
подчинявшийся службе и работе отца, за которым таилась драма их домашней жизни  — борьба с грозящей 
нуждой, постоянный страх отца за 
будущее детей, омра ченное и нарушенное супружеское согласие из-за 
раздра жительности, ревнивой подозрительности отца, болезненной 
экзаль тированности матери. Вынес 
же Федор о детстве, о родителях светлое и  благодарное  воспоминание: 
«Я  происходил  из семейства русского и благочестивого. С тех пор, как я 
себя помню, я помню любовь ко мне 
родителей» (21, 134). Любовь, хоть 
сколько-нибудь родительской любви, 
считал Достоевский,  — и дети всегда ответят благодарной памятью и 
прощением, смягчающим неосуждением даже и дурных, безобразных 
действий, поступков родителей. Очевидно, это коснулось самого Достоевского, когда он выделил, выс ветлил 
в своих родителях «идею непременного и высшего стремле ния в лучшие 
люди», «несмотря на уклонения» (292, 
76); он назы вал их и «передовыми 
людьми».
К «уклонениям» можно было отнести старания отца подчинить детей 
«порядку вещей», с которым у него 
самого были столь нео днозначные 
отношения, подчинить в духе тогдашних понятий о «при личиях». Так, 
над Федором довлели строжайшие 
отцовские запре ты: например, не разрешалось общаться с больными, в то 

Возвращенная педагогика 

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

время как больничный двор был их, 
детей, «летним жилищем» (A.M. Достоевский); это были социальные 
ограничения. Федор же не слиш ком 
следовал им. Страх Михаила Андреевича перед распространившимся тогда вольнодумством приводил к тому, 
что его дети рос ли в изоляции, в 
строгих домашних рамках, даже в пору обучения в пансионах.
И все же это была единая семья, 
где любовь родителей и детей была 
обоюдной. «Дети нас любят, и мы 
щастливы ими, чего же нам больше 
богатства, да составит ли оно наше 
щастие!»3  — писала Мария Федоровна мужу в мае 1835 г. из Дарового. 
Сама она умела создать детям настоящую вольницу в их летней деревенской жизни.
О русском благочестии родительского дома Достоевский пи сал: «Мы 
в семействе нашем знали Евангелие 
чуть не с первого детства. Мне было 
всего лишь десять лет, когда я уже 
знал почти все главные эпизоды русской истории из Карамзина, которого вслух по вечерам нам читал отец. 
Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем-то 
торжественным» (21, 134). Ему «облегчен был возврат к народному корню, к узнанию русской души, к признанию духа народного» (21, 134).
О его раннем христианстве говорят (К. Мочульский, И. Виног радов) 
более как об эстетическом и ритуальном, нежели жизнен ном, а потому 
хрупком и легкоразрушаемом. Едва 
ли это так. Для формирования юного Достоевского немаловажно было 
сохра нение в семье традиционной и 
укорененной веры, восходящей к родовым началам от русского  — в ближайших поколениях москов ского  — 
купечества и священнослужителей 
(Достоевские, Котельницкие, Нечаевы).
Ортодоксальная 
религиозность 
Достоевских не испытала ника ких 

сторонних и чуждых влияний и вторжений, как это было рас пространено 
в Петербурге и реже  — в Москве. 
Еще в XVIII в. русские аристократические, а позднее и достаточно широкие дво рянские круги были открыты 
веяниям и авторитетам французско го 
Просвещения, прежде всего Вольтера 
и Дидро, сеявших семена скептицизма и атеизма. А с другой стороны, еще 
неосознанно и безотчетно, но под 
сильным жизненным впечатлением 
от «народ ной правды», милосердия и 
«широкости народного взгляда», как 
скажет впоследствии, Достоевский 
вынесет из детства пред ставление 
об идеальном и нравственном начале, 
ощущаемом че ловеком из народа религиозно и проявляемом личностно 
и свобод но  — в памяти остались нянюшка Алена Фроловна, даровский 
мужик Марей. 
Общая для господ и слуг религиозная жизнь привычно входи ла в быт семьи, одомашнивалась. Этой привычке 
Федор Михайло вич в течение всей 
своей жизни никогда не изменял.

О русском благочестии 
родительского дома Достоевский 
пи сал: «Мы в семействе нашем 
знали Евангелие чуть  
не с первого детства.  
Мне было всего лишь десять лет, 
когда я уже знал почти все главные 
эпизоды русской истории  
из Карамзина, которого вслух  
по вечерам нам читал отец. 
Каждый раз посещение Кремля  
и соборов московских было  
для меня чем-то 
торжественным».   
Ему «облегчен был возврат  
к народному корню, к узнанию 
русской души, к признанию духа 
народного» 

Духовно-нравственное воспитание  № 1  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Достоевский видел и ощу щал в 
родительском доме духовную укорененность. В суровой, порой драматической реаль ности жизни домочадцев, господ и слуг это служило силой 
преодо ления. Драма родительского 
дома, что развертывалась на глазах 
Федора, все более углублялась. После 
смерти жены, распада семьи переселившийся в деревню Михаил Андреевич предался порокам, жестоко 
преследовал крес тьян, что, очевидно, 
и стало причиной мести и убийства 
его (по неофициальной версии). Достоевский не хотел скрывать переживаемую им драму, что вылилось в 
замысел под названием: «Поме щик. 
Отца убили».
Но памятная ему навсегда жизнь 
родительского дома на Божедомке, 
пронизанная возвышающими дух 
стремлениями, уже зало жила основы его личности  — ей предстояло 
пройти через испытания, «горнило 
сомнений» всегда к новому обретению 
Христа. Все это он противо поставит 
усиливающемуся нигилизму как общественной религии.

СЕРДЕЧНОЕ ЗНАНИЕ ХРИСТА

Люди детства Достоевского, люди 
из народа,  — няня Алена Фроловна, 
после пожара в имении Даровое 
предложившая госпо дам все накопленное жалованье, мужик Марей, 
успокоивший, обласкавший Федора, 
пережившего галлюцинации,  — явили пе ред ним сердечное «знание Христа». И это при том, что юный Достоевский знал реальность той же 
Алены Фроловны или му жика Марея. Разве не существовало для них 
социальных барье ров? И разве не 
знал он, что отец Михаил Андреевич 
злоупотреб лял помещичьим правом 
на своих подданных? И, наконец, 
сами они, люди из народа, вовсе не 
запали в его память и сознание лубочно идеализованной картинкой. 

Есть, например, о мужике Марее такое воспоминание в черновых записях: «Марей. Он любит свою кобыленку и зовет ее кормилицей. Если 
же есть в нем минуты нетерпения и 
прорывается в нем татарин и начнет 
он хлестать свою завязшую в грязи с 
возом кормилицу кнутом по глазам, 
то вспомните про фельдъегеря, тут: 
воспитание, привычки, воспоминания, зелено вино...» (24, 128). Ас- 
социация с фельдъегерем затуманивает образ Марея. Но писатель говорит о народе: он еще вполне не 
воспитан («вос питание», «привычки») в своей вере.
Все эти чувства и впечатления тем 
более не выстроились в идиллическую картину, ведь фон их  — людские страдания, и это был ранний 
опыт Федо ра, жившего при больнице 
для бедных.

СЛУЖЕНИЕ СТРАЖДУЩЕМУ 
ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ

Медицинское, лекарское окружение, начиная с отца, создало определенную этическую среду, атмосферу 
жизни Федору  — «слу жение страждущему человечеству» (В.М. Котельницкий, двоюрод ный дед). В этом 
смысле Достоевский был и навсегда 
остался сыном врача. Михаил Андреевич имел к такому служению закалку еще с юности, со студенчества в 
московской Медико-хирурги ческой 
Академии, воспитывавшей не только 
привычку к труду, выносливость, но 
и любовь к ближнему, стремление защитить оби женных и т.д. 
В.М. Котельницкий, принимаемый в квартире на Божедомке как 
«очень 
уважаемый 
родственник» 
(A.M. Достоевс кий), тоже медик, 
фармаколог, профессор Московского универси тета, неоднократно избиравшийся деканом медицинского 
факуль тета. Дед Василий Михайлович был тогда с Федором в обще

Возвращенная педагогика 

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

нии, особенно во время прогулок по 
Москве. Это был знаток, любивший 
памятники первопрестольной (он состоял в Обществе Истории и Древностей Российских) и балаганные 
зрелища под Новинским, по установившемуся мнению биографов и 
мемуаристов писателя, лич ность курьезная (известно описание лекций 
Котельницкого, сделанное знаменитым Н.И. Пироговым). Между тем 
с дедом Ва силием Михайловичем в 
жизнь Федора вошло нечто важное. 
Такое предположение основано на 
знании издательской деятельности 
Ко тельницкого, с недавнего времени ставшей нам известной ввиду выявленных книг, выпущенных им в 
свое время4.
В напечатан ных в томе Котельницкого Медико-физического журнала речах в память Ф. Политковского, А. Данилевского рисуется облик этих известных русских врачей, 
явивших пример «священного служения страждущему человечеству»  — 
в духе христианской этики. Следует 
добавить, что в Медико-физическом 
обществе, как и Котельницкий, состоял и был в его пользу активным 
пожертвователем Ф.П. Гааз, этот легендарный «святой доктор», главный 
врач московских тю рем, известный 
своим жизненным девизом «спешите 
делать доб ро» (в романе «Идиот» о 
нем говорится в исповеди Ипполита в связи с проблемой единичного добра). Становятся очевидными 
не посредственные контакты (ранее 
лишь предполагаемые) Гааза и деда 
писателя. Возможно, что именно от 
него Федор и узнал о Гаазе или был 
с ним знаком  — тесен был круг московских лекарей. Федор мог видеть 
Гааза, неизменно сопровождавшего 
больных арестантов в старую Екатерининскую больницу, дорога к которой от Тюремного замка на Бутырке 
проходила по Божедомке, под окнами Достоевских.

«...ПОСЕТИЛО МЕНЯ  
НЕКОТОРОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ 
ДУХОВНОЕ...»

Возможно, перед мальчиком Достоевским уже вставали вопро сы, отражение которых видно в замысле 
«Житие великого греш ника» («Есть 
ли Бог?»).
Вера вызревала и испытывалась 
перед лицом людских страда ний: Достоевский жил при больнице для бедных; страдания станови лись сильной 
экзистенциальной категорией его сознания (страдания  — «школа христианства», по его мысли). И уже тогда в 
нем форми ровалось жизненно открытое и широкое религиозное сознание. 
Кни га Иова, пережитая в детстве,  — 
один из его истоков. Сказанное 
старцем Зосимой автобиографично:  
«...помню, как первый раз посетило 
меня некоторое проникновение духовное еще восьми лет от роду» (14; 264).

Вера вызревала и испытывалась 
перед лицом людских страда ний: 
Достоевский жил  
при больнице для бедных; 
страдания станови лись сильной 
экзистенциальной категорией   
его сознания (страдания  —  
«школа христианства»,  
по его мысли).  
И уже тогда в нем форми ровалось 
жизненно открытое и широкое 
религиозное сознание.  
Кни га Иова, пережитая  
в детстве,  —  
один из его истоков.  
Сказанное старцем Зосимой 
автобиографично:  
«...помню, как первый раз  
посетило меня некоторое 
проникновение духовное  
еще восьми лет от роду»

Духовно-нравственное воспитание  № 1  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Библейская история Иова  — о путях веры действительно жиз ненной. 
Восхождение Иова, встреча с Богом, 
посланное ему от кровение  — через 
вопросы к Нему, Создателю, необходимость ис кренней, а не догматической веры. Главный смысл истории 
Иова  — соприкосновение с тайной 
человеческого бытия. Этот смысл, 
пусть безотчетно, но открылся мальчику Достоевскому, иначе как понять 
сказанное о пережитом потрясении  — 
«проникновении духовном», первом и 
на всю жизнь?
Текущее бытие связано с мирами 
иными, здесь заключена тай на человеческой жизни  — так с Книгой Иова 
закладывались миро созерцательные 
основы личности Достоевского, на 
которые натол кнутся представления 
об утопическом социализме, о «пылких умах», подвергших критике существующий мир, предполагавших 
мечта тельную и вместе рационалистическую переделку его. Сведения 
о новом учении можно было почерпнуть из журнала его детства «Библиотека для чтения».

ВПЕЧАТЛЕНИЯ  
ПРЕКРАСНОГО

В письме Достоевского Н.Л. Озмидову от 18 августа 1880 г. читаем: 
«Впечатления же прекрасного именно 
необходимы в дет стве. 10-ти лет от 
роду я видел в Москве представление 
«Разбой ников» Шиллера с Мочаловым, и, уверяю Вас, это сильнейшее 
впе чатление, которое я вынес тогда, 
подействовало на мою духовную сторону очень плодотворно» (курсив Достоевского,  — Г.П. 30, 212).
Едва ли десятилетний мальчик мог 
вполне понять трагичес кую коллизию молодого мстителя, из справедливости превраща ющегося по сути 
в преступника,  — это позднее могло 
стать мате риалом для Достоевскогописателя, но еще тогда, мальчиком, 

он проникся пафосом шиллеровского героя, сыгранного великим трагиком. Вскоре после отъезда из Москвы 
Достоевский призна вался: Шиллер 
явился в его судьбе «кстати» «в такую 
эпоху моей жизни».
Шиллер способствовал духовному, нравственному пробужде нию Достоевского. Упоминания его в романах «Униженные и ос корбленные», 
«Преступление и наказание», «Братья 
Карамазо вы» приводят к проблемам 
критериев добра и зла, значения идеала в жизни человечества. В первую 
главу «Исповеди горячего сердца» 
Мити Карамазова войдет «Ода к радости» Шиллера. А любимая с детства 
трагедия «Разбойники» будет упомянута при описании карамазовской 
«семейки».
Так в начале своей жизни Достоевский пережил плодотворное духовное воздействие прекрасного, найдя 
в нем преобразующую или, можно 
сказать, образующую, созидающую 
человека силу. Кра соте назначено, 
таким образом, напомнить человеку 
о даре совер шенства.
В детстве же Достоевский слышал 
устные рассказы о житиях святых. 
Вспоминает он особо рассказчиков 
и рассказчиц, переда ющих ЧетьиМинеи «прекрасно», и именно с красотой передачи, считает писатель, заключено для русского народа нечто 
«покаян ное и очистительное». Убедился в этом Достоевский и позднее, 
в остроге, где разбойники «слушали и 
воздыхали» (в «Дневнике писателя», 
1877, июль–август).
Скорее всего, в ранние же годы увидел он воплощенное совершенство, идеального человека в Рафаэлевой Мадонне  — роман тический 
очерк о ней Федор мог прочитать в 
одном из изданий сочинений Жуковского, что имелось в семейной 
библиотеке. Об раз Рафаэлевой Мадонны сопутствовал отныне Достоевскому всю жизнь.

Возвращенная педагогика 

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

В ЦЕНТРИЧНОМ  
МОСКОВСКОМ МИРЕ

Живя на окраине, юный Достоевский, очевидно, не чувствовал себя 
в захолустье и в отрыве от Москвы. 
В казенную атмосферу жизни при 
больнице для бедных, что ощущалась 
в мрачноватой лекарской квартире, 
проникал сильный и неповторимый 
дух пер вопрестольной с ее нескончаемым перезвоном колоколов от «сорока сороков», с неизменно широким 
народным соблюдением всех церковных праздников, ритуалов и обрядов. 
Жизнь народная  — жизнь воцерковленная. Москва в своем происхождении и нача лах  — город русского 
Средневековья, а это историческое 
время в новозаветном свете  — вершина в молитвенной жизни народа. 
Москва и оставалась в народном сознании исторической, право славной 
святыней. И она несла особенную на 
себе печать пере житого национального и духовного подъема народа, 
связанного с подвигом Дмитрия Донского и преп. Сергия Радонежского. 
Печать национального возрождения 
лежит и на памятниках Москвы (XV–
XVI вв. особенно), много значивших 
для Достоевского, вспо минавшего: 
«Каждый раз посещение Кремля и 
соборов московских было для меня чем-то торжественным». Эти московские памятники  запечатлели народное торжество, явление Святой 
Руси. Успенский собор с гробницей 
его основателя святителя Петра  — о 
нем особо скажет Достоевский в своей «Петербургской летописи»  — стал 
сим волом Москвы  — Третьего Рима, символом предназначения Руси 
перед всем миром. В образе первопрестольной заключился духовный 
порыв к обретению Иерусалима, в 
нем  — свечение «больше солнца» 
«по всей поднебесной» православной 
христианской веры и церкви (так в 
послании старца Филофея, XVI в.).

И живший в Москве юный Достоевский сознательно или бессознательно принял символ этой идеи, 
идущей исстари, из глубины истории. 
Сама же идея  — идея русского мира, 
консолидирующая народ в его самосознании.
Кремль и московские соборы, 
церкви, иконы (всегда вызывавшая 
восхищение Церковь Успения на Покровке, особенно чтимая в Моск ве и 
в семье Достоевских Иверская икона 
Божией Матери, надвратная фреска 
Успенского собора с Владимирской 
иконы Божией Матери, самой известной на Руси), ассоциировавшиеся с национально-объединительной 
и защитительной под покровом Богородицы миссией Москвы, вызывали в Достоевском историческую и 
духовную память. 
Успенский собор делил судьбу 
Москвы, подвергаясь бедствиям стихийным, исторически. В московском 
историческом следе Наполеона автор 
«Преступления и наказания» увидит 
вседозволенность и переступание 
данных свыше заповедей.
Воспринятый юным Достоевским 
дух Москвы также выра зился в уникальном и самобытном соборе Василия Блаженного. В нем нерационалистично воплощена идея соборности 
и универсаль ной гармонии Божьего 
Творения; в нем архитектурная символика Небесного Града, аллюзия на 
«Третий Рим» и «Новый Иерусалим»: 
Карамзин отмечал в своей «Истории» 
постройку собора по указанию Ивана 
Грозного, увенчавшего так победу над 
татарами под Казанью в Покров день, 
почему и назван этот Богородичный 
храм Покровским. Собор при нял затем название в честь почитаемого в 
Москве юроди вого Василия Блаженного. На месте его захоронения был 
отстроен один из приделов Собора. 
Проникновение в явление юродства 
началось для Достоевского еще с 
Москвы. Изначальное же название 

Духовно-нравственное воспитание  № 1  2018

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Собора, по византийской и русской 
традиции, от главного восточного алтаря,  — «Троицкий собор на Рву». 
Наконец, Москва стояла перед юным Достоевским живой общенациональной историей, ближайшей к нему,  — войны 1812 г. 
В   больнице для бедных еще служили 
медики, трудившиеся в про шедшую 
кампанию, за больничной оградой 
тогда нашли прибе жище спасавшиеся от пожара и мародерства москвичи; в доме Достоевских та эпоха оживала с рассказами отца, призванного 
в свое время «пользовать» больных и 
раненых.
Духовная жизнь юного Достоевского немыслима вне ТроицеСергиевой лавры. Известна одна из 
поздних записей (1875 г.): «<...> мечты детства (читал Карамзина, образы Сергия, Тихона)» (26, 329). Праведничество Сергия Радонежского, 
Тихона Задонского обозначены как 
духовные ориентиры становящейся 
личности.
Ежегодные поездки в ТроицеСергиеву лавру, неотделимую в народном сознании от Москвы, становились по сути паломниче ством, в 
последний раз тетка А.Ф. Куманина 
везет Федора в лавру пред отъездом 
его в Петербург. Даже в будничной 
жизни мальчика Достоевского были 
знаки присутствия лавры. Достоевские накупали в лавре игрушки троицких и богородских мастеров в тра
дициях самого Сергия, изготовлявшего 
их в забаву и утешение детям. Так 
в доме Достоевских действительно 
ощущалась живая, непосредственная 
близость лавры. По сути, это было 
продолжающееся с самой Москвы духовное вхождение в царство Троицы.

* * * 

Личностное становление Достоевского — процесс сложный, таинственный, во многом еще не понятый. Вектор этого процесса  — христианизация личности. Возможно, что 
это был не процесс, а ряд потрясений 
и озарений. Но главное: накопились 
впечатления, послужившие «во спасение», как скажет Алеша Карамазов. 
И духовный путь  —  «горнило сомнений»  — Достоевский прошел бы 
иначе, не будь того, что принял в себя 
в ранние годы в Москве.

1 Такие предположения находим даже и в глубокой биографической книге 
К. Мочульского, вообразившего будущего писателя утонувшим в литературе, не 
пережившим по-настоящему даже смерть 
матери.
2 Снегирев И.М. Москва. Подробное 
историческое и археологическое описание города. Т. 1.  — М., 1865.
3 В кн.: Нечаева В.С. В семье и усадьбе 
Достоевских. (Письма М.А. и М.Ф. Достоевских).  — М.: Соцэкгиз, 1939.  — 
С. 103.
4 Там же. С. 98.