Россия и Франция XVIII-XX века

12

membre-correspondant 
de l Academie des sciences de Russie

12

Ответственный редактор
член-корреспондент РАН
ПЕТР  ЧЕРКАСОВ

УДК 94(4)
ББК 63.3(4)
Р 76

Отпечатано в России

 
© Институт всеобщей истории РАН, 2017
 
© Черкасов П.П., составление, 2017
 
© Коллектив авторов, 2017
ISBN 978-5-7777-0684-3 
© Издательство «Весь Мир», 2017

Издание основано в 1995 году

Составитель П.П. ЧЕРКАСОВ

Рецензенты:
доктор исторических наук Г.В. Цыпкин,
кандидат исторических наук К.П. Зуева

На переплете:
На лицевой стороне: памятник «Петр I целует инфанта Людовика XV» (Петергоф, 
Нижний парк). Скульптор Л.А. Бернштам (1900). Памятник воссоздан по 
авторской модели Н.А. Корлыхановым (2005).
На оборотной стороне:
Владимир Путин и Жак Ширак (30 октября 2000).
Президент Французской республики Феликс Фор и Николай II (1897).
(Фрагмент обложки иллюстрированного приложения к парижской газете 
“Le Petit Journal”, 12 сентября 1897).

17172017: ИТОГИ И УРОКИ

Выход очередного сборника «Россия и Франция. XVIII–XX века» 
совпадает с памятным рубежом в истории российско-французских 
отношений. Триста лет назад, в 1717 году, Петр I с официальным визитом побывал во Франции. Одним из результатов этой, поистине исторической, поездки русского царя стало установление дипломатических отношений между двумя странами на регулярной основе, что 
означало учреждение в Санкт-Петербурге и Париже постоянных 
дипломатических миссий. История же двусторонних официальных 
контактов, если оставить за скобками династический брак между 
Анной (Киевской), дочерью Ярослава Мудрого, и королем Франции 
Генрихом I (1051 год), началась в последней трети XVI века.
Первое официальное посольство Франции в Россию датируется 
1586 годом, когда в Москве правил Федор Иванович, сын Ивана Грозного, а первым французским послом в тогдашнюю Московию был 
направлен Франсуа де Карль (Sieur François de Carle), доставивший 
царю письмо короля Генриха III. С тех пор Москва и Париж изредка 
обменивались посольствами, но лишь в начале XVIII столетия в обеих 
столицах обозначился устойчивый интерес к взаимодействию в решении европейских проблем, что потребовало установления между ними 
регулярных дипломатических отношений.
История российско-французских отношений за истекшие со времени приезда Петра I в Париж триста лет показывает, что в них постоянно присутствовали две тенденции – к сближению и отдалению. 
Первая из них в определенные исторические моменты приводила обе 
страны к тесному взаимодействию и даже к военно-политическому 
союзу, в то время как вторая нередко оборачивалась взаимным отчуждением, перераставшим в неприязнь.
К сожалению, отношения между Россией и Францией в последние 
три года испытывают на себе преобладающее влияние негативной 
тенденции, усилившейся под воздействием политического кризиса на 
Украине, возвращения Крыма в состав России и гражданской войны 
в Сирии. Москва и Париж по-разному оценивают происходящие 

события, и это, безусловно, осложняет российско-французский диалог. Однако трехвековая история наших отношений, переживших 
разные времена, убедительно доказывает: всевозможные препятствия 
могут осложнить и даже затормозить на какое-то время этот диалог, но 
не способны остановить его. Важную роль здесь играет позиция гражданского общества в обеих странах.
Что касается России, то, независимо от всех перипетий, возникавших в официальных политических отношениях между двумя правительствами, постоянным, непреходящим оставался интерес к Франции 
в русском обществе, долгое время формировавшемся под влиянием 
французской цивилизации. Здесь уместно будет напомнить, что российский правящий класс и интеллектуальная элита, начиная с эпохи 
Просвещения, всегда испытывали сильнейшее влияние французской 
культуры. Достаточно вспомнить, что французский язык для подавляющей массы русского дворянства, а потом и интеллигенции в течение 
полутора столетий, был вторым, наряду с русским. Со своей стороны, 
русские либералы и революционеры во многом заимствовали идеи 
и опыт политической борьбы у своих французских учителей. Так или 
иначе, но в русском обществе никогда (за исключением войны 
1812 года) не было антифранцузских (франкофобских) настроений.
Что касается Франции, то здесь можно говорить о сочетании русофильской и русофобской тенденций, проявлявшихся как в правительственной политике, так и в настроениях французского общества, 
в разное время подверженного симпатии или антипатии к России.
В основе «официального» русофильства во Франции всегда лежали 
преимущественно рационалистические, прагматические соображения правящих элит. Время от времени Франция нуждалась в поддержке со стороны России, и тогда ее охотно обхаживали, как это было, 
например, на рубеже XIX–XX веков. Но чаще официальная Франция 
легко обходилась без Петербурга или Москвы, и тогда в ее риторике 
громко звучали критические и даже осуждающие Россию мотивы.
Отношение французского общества к России было более сложным. 
Прежде всего, в нем отсутствовал политический прагматизм, свойственный правительственной политике. Зато сильнее чувствовалось 
влияние идеологического фактора. Чаще здесь звучало осуждение 
политических нравов, укоренившихся в «империи фасадов», как 
назвал Россию маркиз де Кюстин, а временами во французском обществе неожиданно возникали, можно сказать, романтические представления о России. Со времен Вольтера французские интеллектуалы 
проявляли интерес к переломным моментам в российской истории 
(петровская европеизация начала XVIII века, социальный эксперимент, начатый Лениным и большевиками в 1917 году, хрущевская 
«оттепель», горбачевская «перестройка» и т.д.). В такие моменты 

у части французов возникали надежды в отношении России, обычно 
исчезавшие как мираж. С середины XIX века французы постепенно 
открывали для себя русскую культуру – сначала литературу и музыку, 
а впоследствии – современный балет, авангардное искусство, наконец, русскую икону. В определенной мере этот интерес к русской 
культуре сохранился вплоть до наших дней.
Русофобия во Франции, возникшая одновременно с появлением 
на карте Европы Российской империи в первой четверти XVIII века, 
в решающей степени объяснялась качественным отличием российской политической культуры с присущим ей, как постоянно внушали 
французам, «азиатским деспотизмом» от французских (и в целом 
западноевропейских) стандартов. Этот тезис на протяжении последних трех столетий сопровождался утверждением, будто «агрессивная 
Россия» представляет постоянную «угрозу» для Европы. Вспомним 
фальшивое «Завещание Петра Великого», ставшее пугалом для европейских политиков и одновременно идеологическим оправданием для 
попыток сдерживания и изоляции России.
На первый взгляд может показаться, что отчуждение (русофобия) во 
Франции явно превалировало. И действительно, за истекшие триста 
лет с трудом можно насчитать шесть-семь десятилетий относительно 
безоблачных отношений. Но ведь во внешней политике Франции, как, 
впрочем, и России, данное обстоятельство не составляло исключения. 
Возьмем, например, франко-английские отношения. Сначала Столетняя война (1337–1453), затем морское и колониальное соперничество 
(почти весь XVIII век), переросшее при Наполеоне в борьбу на континенте. Или отношения Франции с Испанией и Австрией времен единой 
Габсбургской империи. Что мы здесь видим? Двести пятьдесят лет 
(начало XVI – середина XVIII в.) ожесточенного противостояния. Наконец, более семи десятилетий вражды Франции и Германии, начиная 
с Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Но все это в прошлом.
История убедительно показывает: не бывает вечных врагов, как 
не бывает и вечных союзников. Даже, казалось бы, неизменные национальные интересы, определяемые геополитическими факторами, могут 
менять приоритеты, что видно на примерах как России, так и Франции.
Исторический опыт свидетельствует, что между Россией и Францией никогда не было прямых противоречий. Имевшие место отдельные случаи конфронтации и даже двух, можно сказать, случайных 
войн между ними – в 1812 году и в Крымскую войну середины 
XIX века – были следствием их отношений с третьими странами. Даже 
в наши дни существующие между Парижем и Москвой разногласия 
в решающей степени определяются принадлежностью Франции 
к Европейскому союзу и НАТО, что навязывает Парижу совершенно 
определенные правила поведения, в том числе и в отношении России.

Поскольку перспектива присоединения России к этим двум интегрированным евроатлантическим объединениям представляется 
весьма туманной, необходимо искать взаимоприемлемые формы 
сосуществования (cohabitation) и сотрудничества на основе взаимного 
уважения интересов.
Запад с недавних пор активно продвигает такой политический 
инструмент, как толерантность. Толерантность к инакомыслию, к другому мировосприятию, к другой политической культуре, к другим 
культурным и религиозным ценностям…
Почему бы тогда не придерживаться такой же толерантности 
и в международных, и в двусторонних отношениях, если, конечно, 
речь не идет о попытке навязывания обязательного для всех евроатлантического стандарта.

* * *
Представленные в очередном выпуске сборника материалы отражают многообразие политических и культурных связей между Россией 
и Францией на протяжении последних трех столетий, когда центростремительные тенденции нередко входили в конфликт с центробежными. В отличие от политиков, озабоченных потребностями текущего 
момента, историки, как свидетели вечности, не могут идти на поводу 
той или другой из противоборствующих тенденций, обслуживая сиюминутные интересы правящего класса своих стран. Они обязаны учитывать и оценивать обе эти тенденции, всегда оставаясь при этом 
адвокатами диалога, но не конфронтации.

П.П. Черкасов

XVIII–XIX ВЕКА

ПРАВОВАЯ ОСНОВА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ФРАНЦУЗСКИХ 
НЕГОЦИАНТОВ НА ЮГОЗАПАДЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 
В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII ВЕКА

Е.С. Сидорович

Расширение территории Российской империи на юго-западе во 
второй половине XVIII века стало важнейшим этапом в ее историческом развитии. Происходившие территориальные изменения стали 
возможными благодаря подписанию Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 года и Ясского мира 1791 года Присоединение 
новых территорий поставило перед правительством необходимость их 
освоения и введения в хозяйственный оборот. Начавшийся процесс 
освоения этих земель осуществлялся правительством Екатерины II 
двумя путями – вовлечением в него своих, российских, землевладельцев (помещиков) с крепостными крестьянами и приглашением к переселению на эти территории иностранных подданных, кого могли 
привлечь перспективы налаживания здесь доходных сельскохозяйственных и торговых предприятий.
Среди иностранцев наибольший интерес к этому проявили подданные французской короны. В своих предыдущих публикациях автор 
уже освещал роль французов в становлении экономики Северного 
Причерноморья1.
В данном же случае речь пойдет о правовой основе и особенностях 
экономической деятельности представителей французской нации 
в Северном Причерноморье.
Источниковую базу проведенного исследования составили документы, содержащиеся в Полном собрании законов Российской импе
1 Сидорович Е.С. Французьке купецтво в чорноморських операціях кінця XVIII – 
першій половині XIX ст. // Наукові записки. 2014. Т. 28. С. 180–186; Он же. Французские 
негоцианты в Черном море в конце XVIII – первой половине XIX в. // Вопросы истории. 2013. № 6. С. 153–160; Он же. Землевладение французов на юго-западе Российской 
империи в конце XVIII – первой половине XIX века. // Россия и Франция. XVIII–
XX века. 2014. Вып. 11. С. 16–31.

рии. В первую очередь автора интересовали материалы, которые 
имеют непосредственное отношение к вопросам расселения французов на юго-западе Российской империи их участия в торговых операциях в этом районе.
Нормативные документы регулировали как общественно-политическую, так и экономическую жизнь государства, в том числе и коммерческие операции с западноевропейскими негоциантами. Здесь 
важно подчеркнуть, что успешное экономическое развитие Северного 
Причерноморья интересовало не только российское правительство, 
что понятно, но и отдельных французских предпринимателей и торговцев, которые сразу же в должной мере оценили весь значительный 
потенциал этого перспективного с экономической точки зрения региона.
Активное заселение французскими подданными Северного Причерноморья, как известно, относится к первой половине XIX столетия. Но важно отметить, что этот процесс стал возможен только 
в результате создания в России соответствующей правовой базы во 
второй половине XVIII века.

* * *
Этот процесс шел в общем русле совершенствования законодательного фундамента Российской империи, обеспечившего возможности 
развертывания деловой активности представителей французской 
нации в различных регионах России, в том числе и в Северном Причерноморье.
Расширение территории Российской империи в юго-западном 
направлении требовало разработки специального документа, который 
регламентировал бы порядок беспрепятственного транзита купеческих судов через Средиземное и Черное моря.
Таким документом стала т.н. «изъяснительная конвенция» между 
Российской и Османской империями, подписанная 10 мая 1779 года. 
Согласно этой конвенции, турецкое правительство предоставило всем 
российским кораблям свободный проход через проливы Босфор 
и Дарданеллы. К моменту подписания русско-турецкой конвенции 
французские купцы уже имели право свободного прохода через проливы, контролируемые Османской империей2.
В развитие положений, зафиксированных в «изъяснительной 
конвенции», российское правительство 26 мая 1780 года издало 
инструкцию, которая гарантировала защиту всех торговых кораблей, 
идущих в черноморские порты. Одновременно всем российским 
военным судам, находившимся в черноморском бассейне, было при
2 Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗРИ). 1830. Т. 20. 
С. 800–805.