Из лягушек - в принцы. Нейро-лингвистическое программирование

Ричард Бендлер, Джон Гриндер

Из ляГушек — 
в пРИнцы

нейро-лингвистическое программирование

Москва

Инcтитут общегуманитарных исследований

2018

3-е издание (электронное)

УДК 159.9
ББК 53.57
Б97

Б97
Бендлер, Ричард; Гриндер, Джон

Из лягушек — в принцы. Нейро-лингвистическое программирование 
[Электронный ресурс] / Р. Бендлер, Д. Гриндер ; пер. с англ. — 3-е изд (эл.). 
— Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 178 с.). — М. : Институт общегуманитарных исследований ; Корвет, 2018. — Систем. требования: Adobe 
Reader XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10".

ISBN 978-5-7312-0931-1
Книга знакомит с новым эффективным методом психотерапии — нейро-лингвистическим программированием. НЛП — это ясная эффективная модель человеческого внутреннего опыта и коммуникации. Используя принципы НЛП, можно описать 
любую человеческую активность весьма детальным образом, что позволяет производить легко и быстро глубокое и устойчивое изменение этой активности. 
Все, что вы найдете в этой книге, изложено просто и ясно, может быть легко проверено на вашем собственном опыте. Вы сможете научится: излечивать фобии и другие неприятные ощущения; помочь «низкообучаемым» детям и взрослым преодолевать соответствующие ограничения; устранять нежелательные привычки — курение, 
пьянство, переедание, бессонницу; производить изменения во взаимодействиях, 
имеющих место в супружеских парах, семьях и организациях и многое другое.

УДК 159.9
ББК 53.57

Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Из лягушек — в принцы. 
Нейро-лингвистическое программирование / Р. Бендлер, Д. Гриндер ; пер. с англ. — 2-е изд., 
испр. и доп. — М. : Корвет, 2013. — 176 с. — ISBN 978-5-900230-98-6.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими 
средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения 
убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-7312-0931-1
© Корвет, 2013

ПредиСЛоВие

Д
вадцать лет назад я был студентом и под руководством Абрахама
Маслоу изучал педагогику, психотерапию и другие методы развития личности. Через десять лет я встретился с Фрицом Перлзом и стал 
заниматься гештальт-терапией, которая представлялась мне более действенной, нежели остальные методы. Сейчас я считаю, что определенные 
методы эффективны при работе с определенными людьми, имеющими 
определенные проблемы.
Большинство методов обещают больше, чем могут дать, а большинство теорий почти не имеют отношения к методам, на них основанных.
Когда я впервые познакомился с нейролингвистическим программированием, то был просто очарован, но, вместе с тем, был настроен 
очень скептически. В то время я твердо верил, что личностное развитие осуществляется медленно, трудно и болезненно.
Мне трудно было поверить в возможность излечения фобии и других подобных нарушений психики меньше, чем за час, хотя сам я проделывал это неоднократно и убедился в том, что результаты были 
устойчивыми. Все, что вы найдете в этой книге, изложено просто и 
ясно и может быть легко проверено на вашем собственном опыте. 
Здесь нет никаких фокусов и от вас не требуют принять новую веру. 
От вас требуется только одно — не так твердо держаться за свои убеждения, оставить их на время, чтобы проверить понятия и процедуры 
НЛП на своем собственном опыте переживания. Это не займет много 
времени — большинство наших утверждений можно проверить за несколько минут или несколько часов. Если вы настроены скептически, 
как я в свое время, то именно благодаря скептицизму вы проверите 
наши утверждения и поймете, что метод разрешает все те сложные задачи, для которых он предназначен.

нлП — это ясная и эффективная модель человеческого внутреннего опыта и общения. Используя принципы НЛП можно описать любую человеческую активность весьма детальным образом, что позволяет легко и быстро производить глубокие и устойчивые позитивные 
изменения.
Вот чему вы сможете научиться:
1. Излечивать фобию и другие неприятностименьше чем за час.
2. Помочь плохо обучаемым детям и взрослым преодолеть соответствующие ограничения — часто меньше чем за час.

Р.Бендлер, Дж.Гриндер
4

3. Устранять нежелательные привычки — курение, пьянство, переедание, бессонницу — за несколько сеансов.
4. Производить изменения во взаимоотношениях в супружеских парах, семьях и организациях, позволяющие им функционировать более продуктивно.
5. Излечивать соматические заболевания (и не только те, которые
принято считать «психосоматическими») за несколько сеансов.
Как видите, НЛП обещает многое; и опытные практики, используя
наш метод, добиваются осязаемых результатов. НЛП может многое и 
быстро, хотя, конечно же, не все. Если вы хотите научиться всему тому, 
что мы перечислили, вы можете посвятить этому определенное время. 
Существует множество вещей, которых мы не можем сделать. Лучше 
запрограммировать себя так, чтобы найти в этой книге нечто полезное 
для себя, вместо того, чтобы искать случаи, где наш метод не находит 
применения, они вам и так непременно встретятся.
Если вы будете честно использовать этот метод, то обнаружите множество случаев, где он не срабатывает. В этих случаях я советую использовать что-нибудь другое.
Систематическое использование этой информации дает возможность создать целую стратегию достижения любого изменения поведения.
В настоящее время возможности НЛП гораздо шире, чем мы это перечислили в наших пяти пунктах. Те же самые принципы могут быть 
использованы для изучения людей, одаренных какими-либо выдающимися способностями, с целью определения этих способностей. 
Зная эту структуру, можно действовать столь же эффективно, как эти 
люди с выдающимися способностями. Благодаря такому вмешательству люди учатся созданию новых талантов и новых моделей поведения. Побочным эффектом таких изменений является исчезновение девиантного поведения, которое в ином случае могло быть предметом 
специального психотерапевтического вмешательства.
В каком-то смысле достижения НЛП не новы, всегда существовали «спонтанные ремиссии», «необъяснимые излечения», и всегда существовали люди, которые могли выдающимся образом использовать 
свои способности.
Действительно новое в нлП — это то, что оно Дает возможность точно знать, что наДо Делать, и ПРеДставление о том, как это наДо Делать.
 Джон О. Стивенс

Глава 1 
СенСорнЫЙ оПЫТ

Н
аш практикум отличается от других практикумов, посвященных общению и психотерапии, по нескольким существенным 
параметрам. Начиная наши исследования, мы наблюдали работу 
людей, блестяще делающих свое дело, которые затем — с помощью 
метафор — пытались объяснить, что же они делают. Эти попытки 
они называли теоретизированием. Они могут рассказывать истории 
о миллионе отверстий и проникновении вглубь, вы сможете узнать, 
что человек подобен кругу, к которому с разных сторон направлены 
многочисленные трубы и тому подобное. Большинство из этих метафор не позволяют человеку узнать, что надо делать и как.
Некоторые организуют практикумы, на которых вы можете наблюдать и слушать человека, компетентного в так называемом «профессиональном взаимодействии», такой человек продемонстрирует 
вам, что он на самом деле умеет делать определенные вещи. Если вам 
повезет и вы сможете держать свои органы чувств открытыми, вы 
научитесь делать определенные вещи.
Существует также некая группа людей, называемых теоретиками. Они расскажут вам о своих убеждениях относительно истинной 
природы человека, о том, каким же должен быть «открытый, приспособленный, аутентичный, спонтанный» и т. д., человек, но не покажут, как можно что-либо делать.
Большинство знаний по психологии на сегодня устроены так, что 
в них смешивается то, что мы называем «моделированием» с тем, что 
обычно называется теорией, а мы считаем этиологией. Описание 
того, что люди делают, смешивается с описанием того, какой же является реальность сама по себе. Когда вы смешиваете опыт с теорией и упаковываете это в одну пачку, то получаете психотехнологию. 
Она становится системой религиозных убеждений, во главе каждой 
из которых стоит свой мощный евангелист.
Еще одна странная вещь в психологии — это масса людей, называющих себя «исследователями», никак не связанных с психологами 
практически! Как-то случилось так, что исследователи производят 
информацию не для практиков. В медицине дело обстоит иначе. Там 
исследователи строят свои исследования так, чтобы их результаты 

Р.Бендлер, Дж.Гриндер
6

могли помочь практикам в их деятельности. А практики активно реагируют на исследователей, говоря им, в каких знаниях они нуждаются.
Следующей слабой стороной, встречающейся у психотерапевтов, 
является то, что они приходят в психотерапию с готовым набором 
подсознательных стереотипов, что с большой вероятностью приводит 
к неудачам в их деятельности.
Когда психотерапевт начинает работу, он, прежде всего, настроен 
на поиск неадекватности в содержании. Он хочет знать, в чем же состоит проблема, чтобы помочь человеку найти решение. Это всегда 
происходит именно так независимо от того, получал ли психотерапевт 
подготовку в академическом институте или в комнате с подушкой на 
полу. Это происходит также с теми, кто считает себя «ориентированным на процесс». Где-то в глубине их сознания постоянно звучит голосок: «Процесс, следить за процессом». Такие люди скажут вам: «Да, я — 
психотерапевт, ориентированный на процесс. Я работаю с процессом». 
Каким-то образом процесс превращается в вещь в себе и для себя.
И еще один парадокс. Большинство психотерапевтов считают, что 
быть хорошим психотерапевтом — это делать все интуитивно, что подразумевает развитое подсознание, которое все делает за вас. Так прямо 
они об этом не говорят, так как не любят слово «подсознание», но они 
делают то, что они делают, не зная, как они это делают. Мне кажется, 
что действия, совершаемые с помощью подсознания могут быть очень 
полезными и хорошими. Но, те же самые психотерапевты говорят, что 
целью психотерапии является осознание своих проблем, инсайт. Таким образом, психотерапевты — это группа людей, которые утверждают, что они не знают, как они работают, и вместе с тем убеждены, 
что единственный путь достижения чего-либо в жизни — это познание того, каковы же собстветственно проблемы человека!
Когда я начал впервые исследовать процесс психотерапии, я спрашивал терапевтов к какому результату они стремятся, меняя тему 
разговора или приближаясь к пациенту и прикасаясь к нему определенным образом, либо же повышая или понижая голос. Они отвечали примерно следующее: «Ах, у меня не было никаких особых намерений». Я тогда говорил: «Ну хорошо. Давайте же тогда вместе с вами 
исследуем то, что произошло и определим, каким же был результат». 
На что они отвечали: «Нам это вовсе не нужно». Они считали, что если 
они будут делать определенные вещи с целью достижения определенного результата, то будут совершать что-то плохое, называемое «манипулированием». Мы считаем себя людьми которые создают «модели». 
Мы придаем очень мало значения тому, что люди говорят, и очень 

Из лягушек — в принцы
7

большое значение тому, что люди делают. Затем мы строим модель 
того, что люди делают. Мы не психологи, не теологи и не теоретики. 
Мы не думаем о том, какова же «реальность» на самом деле. Функция 
моделирования — создавать описания, которые являются полезными. Если вы заметите, что мы опровергаем какие-то известные вам научные исследования или статистику, то постарайтесь понять, что мы 
предлагаем здесь просто иной уровень опыта. Мы не предлагаем ничего истинного, а только полезное.
Для нас моделирование является успешным, если мы можем систематически получать результат, которого достигает моделируемая нами 
личность.
А если мы можем научить еще кого-то систематически достигать тех 
же самых результатов, то это является еще более сильным указанием 
на успешное моделирование.
Когда я делал свои первые шаги в области изучения взаимодействий, мне случилось попасть на конференцию. В зале сидело 650 человек.
Очень известный человек поднялся на трибуну и сделал следующее 
утверждение: «Самое важное, что мы должны понять относительно 
психотерапии и общения — это то, что первым шагом является установление личного контакта с человеком, с которым вы общаетесь». Это 
утверждение поразило меня в том смысле, что мне оно всегда казалось 
очевидным.
Этот человек говорил еще шесть часов, но ни разу не сказал, как 
же установить этот контакт. Он не указал ни на одну специфическую 
вещь, которую каждый бы мог сделать, чтобы лучше понять другого 
человека, или, по крайней мере, создать иллюзию, что его понимают.
Затем я посещал курс «активного слушания». Нас учили перефразировать то, что мы слышим от человека, что означает искажать услышанное.
Позже мы стали изучать то, что в действительности делают люди, 
считающиеся «корифеями» в психотерапии. Сравнив двух таких терапевтов как В. Сатир и М. Эриксон, мы пришли к выводу, что повидимому трудно найти два более различных способа действия. По 
крайней мере, я более резкого различия никогда не видел. Пациенты, 
работавшие с тем и другим терапевтом, также утверждают, что получили при этом совершенно различный опыт. Тем не менее, если рассмотреть их поведение и основные стереотипы и последовательность 
действий, то они оказываются сходными. В нашем понимании последовательность действий, которые они используют, чтобы достигать, 

Р.Бендлер, Дж.Гриндер
8

скажем, драматических эффектов, весьма и весьма сходна. Делают они 
одно и то же, но «упаковывают» совершенно по-разному.
То же справедливо и для Фрица Перлза. По сравнению с Сатир и 
Эриксоном — стереотипов действия у него меньше. Но когда он действует сильно и эффективно, у него обнаруживаются те же самые последовательности действий, что и у них. Фриц обычно не стремиться 
к достижению определенных результатов. Если кто-то придет к нему 
и скажет: «У меня истерический паралич левой ноги», то он не будет 
прямо стремится к устранению этого симптома. Милтон же и Вирджиния нацелены на достижение определенного результата, что мне очень 
импонирует. Когда я захотел обучаться психотерапией, то попал на такой учебный курс, где ситуация была такова: вас высаживали на необитаемый остров и в течении месяца каждый день бомбардировали 
информацией, ожидая, что так или иначе, вы что-нибудь себе подберете. Руководитель этого практического курса имел очень богатый опыт 
и умел делать такие вещи, которые никому из нас не удавались. Но когда он говорил о том, что он делает, то мы отнюдь не обучались делать 
это. Интуитивно или, как мы говорим, подсознательно, его поведение 
было систематизировано, но он не осознавал, как оно систематизировано. Это — комплимент его гибкости и способности отличать полезное от неполезного.
Например, мы очень мало знаем о том, как порождается фраза. Умея 
говорить, вы так или иначе создаете сложные построения из слов, но 
ничего не знаете о том, как же вы это делаете, и не принимаете сознательного решения о том, какой же будет фраза. Вы не говорите себе: 
«Так, я собираюсь себе что-то сказать... Сначала я поставлю существительное, потом прилагательное, затем глагол, а в конце наречие, чтобы, знаете, по-красивее немножко получилось». Но вы таки говорите 
на языке, который имеет синтаксис и грамматику, то есть правила настолько же четкие и ясные, как математические постоянные. Люди, называющие себя трансформационными лингвистами, истратили много 
государственных денег и бумаги для того, чтобы определить эти правила. Они, правда, не говорят, что с ними можно делать, но это их не 
интересует. Их совершенно не интересует реальный мир, и я, живя в 
нем, иногда понимаю почему.
Итак, человек, говорящий на любом языке, имеет безошибочную 
языковую интуицию. Если я скажу: «понять да эту вы идею можете», 
то ваше впечатление от этой фразы будет совершенно иное, чем если 
бы я сказал: «Да, вы можете понять эту идею», хотя слова, составляющие обе фразы совершенно одинаковы. Что-то подсознательно гово

Из лягушек — в принцы
9

рит вам, что вторая фраза сформулирована правильно, а первая нет. 
Задача моделирования заключается в том, чтобы выработать подобную систему различения для вещей более практических. Мы хотим 
выделить и представить в ясном виде то, что одаренные терапевты 
делают интуитивно или подсознательно; и сформулировать правила, 
котороые желающие могут выучить.
Когда вы приходите на семинар, происходит, обычно, следующее. 
Руководитель семинара говорит: «Все, что вы должны делать, чтобы 
научиться тому, что я умею, как мастер общения, — это прислушиваться к тому, что делается у вас внутри». Это верно в том случае, если у вас 
внутри вдруг окажется то же самое, что и у руководителя.
И мы догадываемся, что по всей вероятности этого у нас нет. Я думаю, что если вы хотите обладать такой интуицией как у Эриксона, Сатир или Перлза, вы должны пройти через период тренинга, чтобы это 
приобрести.
Если вы пройдете через такой тренинг, то можете приобрести такую же интуицию, настолько же бессознательную и систематическую, 
как языковая.
Если понаблюдаете за тем, как работает Вирджиния Сатир, то на вас 
обрушится огромный поток информации — о том, как она двигается, каким тоном говорит, как меняет тему, какие сенсорные сигналы 
использует, чтобы определить свою позицию по отношению к каждому члену семьи и т. д. Это невероятно сложная задача — проследить за 
всеми выделяемыми ею сигналами, ее реакциями на них и реакциями 
членов семьи на ее вмешательство.
Мы не знаем, что делает Сатир с семьями на самом деле. Но мы можем описать ее поведение так, чтобы дать кому-либо это описание и 
сказать: «Вот, возьмите это. Производите такие-то действия, в такой 
последовательности. Продолжайте до тех пор, пока эта система действий не станет постоянной частью вашего подсознания, и вы сможете вызывать такие же реакции, как и Сатир». Мы не проверяли наше 
описание на точность или соответствие научным данным. Мы хотим 
лишь понять, является ли описание адекватной моделью того, что делает Сатир, работает оно или не работает — можно ли, используя ту же 
последовательность действий, что и Сатир, достигать аналогичных результатов? Наши утверждения не имеют отношения ни к «истине», ни 
к тому, что «на самом деле происходит». Но мы знаем, что наша модель 
поведения Сатир эффективна. Работая по нашим описаниям, люди научились действовать столько же эффективно как и Сатир, но стиль 
каждого при этом остался индивидуальным.

Р.Бендлер, Дж.Гриндер
10

Если вы научитесь говорить по-французски, то все равно выражать 
себя на этом языке вы будете по-своему.
Вы можете сознательно принять решение о приобретении определенных навыков, которые, видимо, будут вам полезны в вашей профессиональной деятельности. Используя наши модели, вы можете тренировать эти навыки. После некоторого периода сознательной 
тренировки вы можете позволить новым навыкам функционировать 
подсознательно. Своим умением водить машину все мы обязаны сознательной тренировке. Теперь мы можем водить машину на далекие 
расстояния и не осознавать, как мы это делаем, пока какая-то исключительная ситуация не привлечет нашего внимания.
Эриксон и Сатир и все успешно работающие терапевты уделяют 
огромное внимание тому, как человек представляет себе, то о чем говорит, использует эту информацию самым разнообразным путем. Например, представьте, что я клиент Сатир и говорю ей: «Вы знаете, Вирджиния, как... мне тяжело... ситуация моя очень тяжелая... Моя жена... 
попала под поезд... Вы знаете, у меня четверо детей, и двое из них гангстеры...
Я постоянно думаю о том, что я... не могу понять в чем дело».
Я не знаю, видели ли вы, как работает Вирджиния, но она работает очень, очень красиво. То, что она делает, кажется волшебством, несмотря на то, что я убежден, что волшебство имеет свою структуру и 
может быть доступно нам всем. Одна из целей, которую она преследует, отвечая тому человеку — это сближение, присоединение к этому 
человеку в его модели мира примерно следующим образом: «Я понимаю, что у вас что-то есть, что вас гнетет, и вы — как человек — не хотите для себя тяжести, которую внутри себя вы постоянно ощущаете. 
Вы надеетесь на другое».
На самом деле не важно, что она ему ответит, пока она использует 
те же слова и тон голоса, что и пациент. Если бы тот же клиент пошел 
к другому психотерапевту, то диалог мог бы выглядеть примерно так: 
«Вы знаете, доктор Бендлер, мне очень тяжело. Знаете, похоже, что не 
могу сам с этим справиться».
— «Я вижу это мистер Гриндер...»  
— «Кажется я сделал что-то не то со своими детьми, но не знаю, что 
же именно. Я думаю, может быть, вы можете мне помочь понять это».
— «Конечно, я вижу, о чем вы говорите. Сосредоточимся на одном 
из конкретных аспектов. Постарайтесь дать мне свою собственную 
точку зрения на происшедшее. Скажите, как вы видите ситуацию в 
данный момент».