Художественная речь русского зарубежья: 20-30-е годы XX века: Анализ текста

ИЗДАТЕЛЬСТВО САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕЧЬ 
РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

20–30-е годы XX века

АНАЛИЗ ТЕКСТА

2-е издание

УДК 821.054.7
ББК 81.2Рус-923
Х98

А в т о р ы: К. А. Рогова (Введение, В. Ю. Ходасевич), Д. В. Колесова (Б. К. Зайцев), Л. Д. Бугаева (В. В. Набоков), О. В. Хорохордина (Гайто Газданов), Т. И. Попова (Б. И. Поплавский), И. М. Вознесенская (И. А. Бунин), И. А. Гончар (Г. В. Иванов), Т. Е. Милевская (С. М. Волконский),
И. Г. Гулякова (М. И. Цветаева), Н. Ю. Савченко (И. А. Ильин)

Р е ц е н з е н т ы: д-р филол. наук В. И. Коньков (С.-Петерб. гос. ун-т), канд. филол. наук Н. М. Лейберова (С.-Петерб. гос. ун-т), канд. филол. наук
О. А. Яковлева (С.-Петерб. архитект.-строит. ун-т)

Рекомендовано к печати
Редакционно-издательским советом
Санкт-Петербургского государственного университета

Х98
Художественная речь русского зарубежья: 20–30-е
годы XX века: Анализ текста: учеб. пособие / под ред.
К. А. Роговой. — 2-е
изд. — СПб.:
Изд-во
С.-Петерб.
ун-та,
2018. — 326 с.
ISBN 978-5-288-05818-9

В книге на основе лингвостилистического анализа с учетом семантики
композиционной структуры текстов предлагается интерпретация произведений ведущих авторов русского зарубежья первой волны (20-е — начало 30-х годов): И. А. Бунина, В. В. Набокова, Г. Иванова, Гайто Газданова,
Б. Ю. Поплавского и др. Каждый раздел книги посвящается творчеству
отдельного писателя и включает анализ приведенного текста, систему вопросов к нему. Вопросы могут быть использованы преподавателем при
работе в аудитории с данными текстами или(и) учащимися для самоконтроля.
Для преподавателей русского языка как иностранного, студентов филологов и всех, интересующихся русской литературой этого периода.

УДК 821.054.7
ББК 81.2Рус-923

ISBN 978-5-288-05818-9

c⃝
Издательство
Санкт-Петербургского
университета, 2018

c⃝
К. А. Рогова, Л. Д. Бугаева,
И. М. Вознесенская и др., 2018

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
5

I. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Борис Константинович Зайцев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
14

«Авдотья-смерть» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
16
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
27

Владимир Владимирович Набоков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
37

«Возвращение Чорба». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
43
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
54

Гайто Газданов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
76

«Фонари». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
79
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
95

Борис Юлианович Поплавский . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
116

«Аполлон Безобразов». Глава 5 (в отрывках) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
124
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
142

II. ВОСПОМИНАНИЯ, ДНЕВНИКИ, ПИСЬМА

Мемуары . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
159

Сергей Михайлович Волконский. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
161

«Фалль» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
163
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
165
«Павловка». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
170
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
172
«От нигилистов до большевиков» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
176
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
181

Георгий Владимирович Иванов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
188

«Петербургские зимы» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
191
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
202

Содержание

Иван Алексеевич Бунин. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
220

Из дневников И. А. Бунина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
223
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
243

Марина Цветаева. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
260

Письма эмигрантского периода (20-е годы) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
264
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
268

III. ПУБЛИЦИСТИКА

Владислав Ходасевич . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
282

«Кровавая пища» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
285
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
295

Иван Александрович Ильин. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
303

«И. С. Шмелев» (отрывок) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
304
Анализ текста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
314

Вместо заключения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
323

ПРЕДИСЛОВИЕ

Литература русского зарубежья, став доступной в конце 80-х —
начале 90-х годов, породила острый интерес со стороны российских
читателей, критиков, литературоведов. В настоящее время она превратилась в предмет внимательного чтения и изучения. Что касается
иностранцев, обучающихся русскому языку, то им, как правило, известны имена крупных деятелей зарубежья, иногда — их произведения в переводе, и это объясняет желание познакомиться с подлинниками. Кроме того, тексты больших писателей зарубежья написаны
хорошим русским языком, большинство из них, будучи посвящено
России — ее истории, нравственному характеру, отношению к личности, взаимодействию русской и зарубежной культур, — не утратило
актуальности. Педагогическая ценность таких произведений представляется неоспоримой.
Данное пособие носит учебно-научный характер. Авторы исходят
из того, что в основе методической интерпретации должно лежать
научное исследование текстов, используемых в процессе обучения.
Хорошо известно, что после революции Россию покинуло по разным подсчетам от двух до трех миллионов человек. Среди них были
люди разных сословий, но основную часть составляла интеллигенция
с ее литературной ориентацией. Эти люди «сознательно стремились
вести русскую жизнь. Даже попав в чуждое окружение, они хотели
жить, работать и творить как неотъемлемая часть России, посланцами которой они себя считали»1. Литература всегда была основной
формой выражения русской культуры. В эмиграции ее роль особен
1Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции 1919–
1939 гг. М., 1994. С. 14–15.

Предисловие

но возросла. Так, Д. Мережковский писал: «Ведь русская литература для нас, потерявших родину, родина последняя, все, чем Россия
была и чем она будет»2. Эмигрантская литература сформировалась
уже в 1922 — 1923 гг. Г. Струве считает периодом ее расцвета 1925–
1939 гг., когда были созданы наиболее значительные вещи старших
писателей, появились первые большие произведения молодых поэтов
и прозаиков, возникли их литературные объединения: «за всем этим
чувствовалась жизнь»3.
Результатом исследований последних лет стало понимание того,
что эта литература, при всей специфике ее тем и проблем, многообразии творческих методов, входит в общую историю русской словесности, что нет и не может быть «двух разных русских литератур»4.
Это обстоятельство объясняется прежде всего их генетической общностью, общими культурными корнями, общим языком — «рабочим
инструментом писателя», «а язык не только способ выражения, но
и форма мысли, оттенки чувств», отмечала З. Шаховская5.
Эмиграция, особенно ее старшее поколение, унесла с собой чувство родины. Ностальгия была характерна для русских писателей,
оказавшихся за пределами России, во все времена (вспомним хотя
бы слова И. С. Тургенева: «Меня не тянет, меня рвет в Россию»). Но,
как отмечал Г. Адамович, раньше у русских писателей за рубежом не
было сознания, что «мосты разрушены, путей нет и что творится на
родине нечто неведомое, грозно-незнакомое, чреватое непредвиденными последствиями»6. Естественной стала потребность сохранить
старую Россию, любовно описать то прошлое, которое безвозвратно
исчезло. Даже надежды на непродолжительность власти большевиков и возможность возвращения (эти надежды долго жили в эмигрантской среде) не вызывали сомнения в том, что мир изменился и
прошлое можно только вспоминать.
Вместе с тем было острое стремление понять, почему стали возможны происшедшие события. Аналитическое начало пронизывало
эмигрантскую художественную и автобиографическую прозу, критику, публицистику. Указанные обстоятельства в какой-то мере опре
2Мережковский Д. Ф. М. Достоевский // Руль. 1921. №300. С. 4.
3Струве Г. Русская литература в изгнании: Опыт исторического обзора зарубежной литературы. Нью-Йорк, 1956. С. 192.
4Эткинд Е. Русская поэзия ХХ века как единый процесс // Вопросы литературы. 1988. №10. С. 197.
5Шаховская З. В поисках Набокова. Отражения. М., 1991. С. 102.
6Адамович Г. В. Одиночество и свобода. Нью-Йорк, 1955. С. 19–20.

Предисловие
7

деляли сохранение традиционных типов печатной продукции (журналы, альманахи, сборники), издававшейся в центрах русской эмиграции: Берлине, Париже, Праге, Белграде, а также поддерживали
реалистическую основу при разных творческих методах и принципах, которыми отмечены произведения русских писателей.
Особое место среди них занимали молодые авторы, с детства
впитавшие русский язык и культуру, но вступившие в жизнь уже
за пределами России. Европейская жизнь, культура, эстетические
направления не могли не влиять на образ их жизни, мировосприятие, художественные устремления. Их часто обвиняли в подражании западноевропейским образцам. Так, по свидетельству Г. Струве,
М. Горький считал их произведения похожими на перевод третьестепенного французского оригинала7. Г. Адамович видел их беду в
крайнем увлечении «психологизмом», в уходе в самих себя (там же).
И тем не менее, ставшие известными произведения молодых в те
годы писателей, таких как В. Набоков, Г. Газданов, Б. Поплавский,
несомненно принадлежат к большой литературе.
Принципиальную значимость у эмигрантов первой волны приобретает вопрос о языке: они сознавали себя хранителями русского литературного языка, составляющего основу национальной культуры.
Известно, что революция оказала значительное влияние на состояние языка в 20–30-е годы, на его лексику, синтаксическую организацию высказываний, воплощающих интонационный строй и ритмы
эпохи. При том, что не все в дальнейшем закрепилось в литературном языке и было много такого, что воспринималось как его порча,
это были живые процессы, связанные с социальной и культурной
жизнью страны. Эмиграция остро ощущала свой отрыв, выключенность из этих процессов. Напомним, что одним из первых вопросов
В. Набокова к посетившей его Б. Ахмадулиной был: «Вы вправду находите мой русский язык хорошим?». И реакция на ее ответ («Лучше
не бывает») — «А я думал, что это замороженная земляника»8.
Но язык жил и там. Исследование Л. М. Грановской продемонстрировало обогащение его словарного состава в связи с наименованием понятий, вошедших в речевой обиход русского зарубежья,
активизацию определенных моделей словообразования, закрепление
обычно нестойких жаргонных употреблений, создание своих аббре
7Струве Г. Русская литература в изгнании. С. 202.
8Ахмадулина Б. Робкий путь к Набокову // Лит. газ. 1997 (№5637). 22 янв.
С. 13.

Предисловие

виатур и устойчивых сочетаний9. Все это представляет безусловный
интерес для лингвистов, помогает выявить взаимосвязи экстралингвистических и системных факторов в жизни языка, поставить вопрос
об особой функциональной разновидности — эмигрантской русской
речи10. Имея это в виду, мы сосредоточиваем внимание на другом
аспекте, на актуализации языковых средств, участвующих в передаче смыслов, концептуально значимых для литературы русской диаспоры 20-х — начала 30-х годов.
Для анализа, целью которого является постижение смыслового содержания путем наблюдения за языком, отобраны произведения разных жанров ведущих писателей зарубежья как старшего
поколения, так и молодых: Б. Зайцева, В. Набокова, Г. Газданова,
Б. Поплавского, автобиографическая проза, мемуары, дневники,
письма И. Бунина, Г. Иванова, С. Волконского, М. Цветаевой, критико-публицистические и научно-публицистические произведения
В. Ходасевича, И. Ильина.
При определении жанров обычно отмечается, что они «с трудом
подчиняются систематизации и классификации»11, но никто не отрицает того, что жанры являются «значимой конструкцией». Каждый
из них представляет собой сложную систему «средств и способов
понимающего ”овладевания“ действительностью»12.
Такой действительностью для старшего поколения писателей зарубежья была Россия, дореволюционная и первых послереволюционных лет. Рассказы, короткие повести о ней пронизаны личными впечатлениями и оценками. «Искусство, — писал Ю. М. Лотман, — воссоздает принципиально новый уровень действительности, который
отличается от нее резким увеличением свободы. . . Оно делает возможным не только запрещенное, но и невозможное. Поэтому по отношению к реальности искусство выступает как область свободы»13.
Отмеченное категориальное качество литературы находит в произведениях И. Бунина, Б. Зайцева рассматриваемой поры яркое вопло
9Грановская Л. М. Русский язык в «рассеянии»: Очерки по языку русской
эмиграции первой волны. М., 1995.
10Караулов Ю. Н. О состоянии русского языка современности: Доклад на конференции «Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития
русистики» и материалы почтовой дискуссии. М., 1991. С. 7.
11Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999. С. 319.
12Медведев П. Н. Формальный метод в литературоведении: (Бахтин под маской. Маска вторая). М., 1993. С. 149.
13Лотман Ю. М. Феномен искусства // Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.,
1992. С. 233.

Предисловие
9

щение: личность автора раскованна, память позволяет воспроизвести русскую реальность в деталях пейзажа, цвете и запахах, русскую
речь, неповторимый национальный облик героев.
Особенное распространение получает автобиографическая проза:
мемуары14, дневники, письма. Их общее свойство — тождество автора, рассказчика и персонажа. Это обстоятельство повышает степень
достоверности повествования. Такие произведения не только фиксируют события, в них очень важной оказывается область духовного опыта, личных проживаний и переживаний действительности.
Историографическое и субъективное начало сосуществуют в них, в
разных соотношениях проявляясь в автобиографиях, дневниках, мемуарах и письмах.
Автобиографии и мемуары, ориентированные на внетекстовую
действительность, существуют в двух временных измерениях: прошлые события («тогда») и их нынешнее осмысление («теперь»). Очевидно, что не только традиция (автобиографичность была особенно
популярной в начале века), но и природа этих жанров отвечала потребностям русских зарубежных писателей и читателей. Выше указывалось на достоверность как одну из основных категорий жанра. Однако в отдельных случаях был возможен и отход от фактуальности: автобиографическое по форме произведение приобретало
«мифопоэтический» характер, что, по мнению исследователей, произошло с книгой воспоминаний Г. Иванова «Петербургские зимы»15.
Такое произведение, несмотря на отступление от нормы, для читателей живет по законам жанра.
Дневники и письма, для которых не было характерным разведение «тогда» и «теперь», отражали свое время, закрепляя в нем
личную жизнь человека, которая, как отмечал еще Г. О. Винокур,
является особой и самостоятельной формой культуры16. В пособие
включены отрывки из дневников И. А. Бунина.
Из эпистолярной прозы в книгу вошли письма М. Цветаевой. Существует мнение, что необыкновенная душевная открытость этого
автора была связана с поисками того, «что является источником

14Об особом месте мемуаров в литературе писателей-эмигрантов говорил, например, Я. Орловски в докладе на IX Конгрессе МАПРЯЛ «Русский язык, литература и культура на рубеже веков» (Тезисы докладов и сообщений. I. Братислава, 1999. С. 238).
15Медарич М. Автобиография и автобиографизм // Russian Literature. NorthHolland. 1996. XL. S. 45.
16Винокур Г. Биография и культура. М., 1927. С. 11.

Предисловие

тайны творчества»17. Каждое ее письмо носило не столько информационный (утилитарный) характер, хотя и было первоначально им
продиктовано, сколько перерастало в документ «всеохватывающего
человеческого общения»18.
Художественная, биографическая, эпистолярная проза старших
писателей русской эмиграции отличалась повышенной выразительностью как при изображении потерянной родины, так и в представлении образа автора, стихийно или сознательно выделяющегося в
качестве национально-культурной ценности.
Сложнее, а может быть и невозможно, суммарно представить
прозу молодого поколения. Для них эмигрантская жизнь связана прежде всего с материальными трудностями. Известно, что
Г. Газданов много лет был ночным таксистом в Париже, В. Набоков
в берлинские годы не гнушался давать уроки французского и английского языка, обучать игре в шахматы и теннис. О жизни этого
поколения писал В. Ходасевич: «Вздор, пошлый вздор. . . будто бедность способствует творчеству, чуть ли не ”стимулирует“ его. Человек, невыспавшийся, потому что у него нет пристанища, человек,
которого мутит от голода, человек, у которого нет угла, чтобы уединиться, — писать не может, хоть будь он сто раз гением. . . Дневной
бюджет Поплавского равнялся семи франкам, из которых три он
отдавал приятелю. Достоевский рядом с Поплавским был то, что
Рокфеллер рядом со мной»19.
Но кроме материальных трудностей были и другие. В сознании
молодых оставалась Россия, которую они знали и помнили меньше,
чем старшее поколение, но которая не позволяла им ассимилироваться в стране проживания. Они жили в окружении соотечественников, которые так или иначе присутствуют во всех их произведениях. Одновременно текла другая жизнь: в европейской литературе происходили свои художественно-эстетические процессы, которые
не могли не влиять на писателя. С одной стороны, наблюдается поиск общечеловеческого в себе и, шире, в русском вообще, понимание
беспредельности человеческой культуры и естественности выхода за
границы только своей национальной культуры, что выразилось в
удивительной органике включения в собственные произведения элементов концептуальных контекстов мировой литературы. Явление

17Медарич М. Автобиографии и автобиографизм. С. 52.
18Там же.
19Ходасевич В. О смерти Поплавского // Борис Поплавский в оценках и воспоминаниях современников. М., 1993. С. 144.