Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. История и политология, 2012, №2
Покупка
Основная коллекция
Издательство:
Московский государственный гуманитарный университет
Наименование: Вестник МГГУ им М А Шолохова История и политология
Год издания: 2012
Кол-во страниц: 125
Дополнительно
Вид издания:
Журнал
Артикул: 688023.0002.99
ББК:
УДК:
ГРНТИ:
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
МГГУ им. М.А. Шолохова Политология Отечественная история Зарубежная история ВЕСТНИК ISSN 2219-3987 одов к решению лемы. ческих я европейских, ов 2 2012 ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
Москва 2012 2 2012 ВЕСТНИК МГГУ им. М.А. Шолохова Sholokhov Moscow State University for the Humanities ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
© Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова, 2012. Редакционная коллегия И.Г. Жиряков (гл. редактор), А.И. Юрьев (зам. гл. редактора), А.А. Орлов (отв. секретарь), В.Д. Нечаев, В.И. Шеремет, В.В. Панферова, А.В. Миронов Электронная версия журнала: www.mgopu.ru УЧРЕДИТЕЛЬ: Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова ПИ № ФС 77–19007 от 15.12.2004 г. Адрес редакции: 109240, Москва, ул. В. Радищевская, д. 16–18 Интернет-адрес: www.mgopu.ru Издается с 2010 г. УДК 93/94 ISSN 2219-3987 2.2012 ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ГУМАНИТАРНОГО УНИВЕРСИТЕТА им. М. А. Шолохова Серия «ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ»
Содержание № 2 І 2012 ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ Мухина Ю.Ю. Характеристика положения крестьян и холопов в России во второй половине XVI – XVII вв. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5 Ткалич А.И. Становление межэтнических отношений на Крайнем Северо-Востоке Сибири и крещение коренного населения (XVII – начало XX вв.) . . . . . . . . . . . . . . . 14 Карпович О.В. Социально-сословный состав участников восстания 1830–1831 гг. в Минской губернии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22 Курков К.Н. Трагическая судьба собраний дворян-предпринимателей в России в начале ХХ в.: князья Голицыны и их имения . . . . . . . . 32 Патрикеева О.А. Курсистка или вольнослушательница Университета: выбор россиянок в начале ХХ столетия . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38 Фадеев М.К. Партийная система России в условиях дестабилизации и ликвидации третьеиюньского (1907 г.) политического режима П.А. Столыпина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47 Коваленко Е.П. Исторические аспекты проблемы мужской смертности в России: XX век . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52 Субханкулов Р.Ф. Основные аспекты развития отечественной историографии участия СССР в войнах и военных конфликтах второй половины 1930-х гг. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57 ЗАРУБЕЖНАЯ ИСТОРИЯ Го Мэн Миграция населения из России в Китай: исторический опыт натурализации и сохранения самобытности (конец XVII – XX в) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71 Стрелец М.В. Политический портрет Маттиаса Эрцбергера . . . . . . . . . . . . . . . 78
Содержание ПОЛИТОЛОГИЯ Локшина К.Н. Местное самоуправление в г. Рязани: особенности формирования, современные тенденции и перспективы развития . . . . . . . . . . . . 90 Масалов А.Г. Теоретические подходы к определению сущности молодежи . . . . . 102 Родионова Л.М. Содержание и формы социальной функции государства в современной России . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 111 НАШИ АВТОРЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116 CONTENTS . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 117 ПАМЯТКА АВТОРУ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 118
Отечественная история Ю.Ю. Мухина Характеристика положения крестьян и холопов в России во второй половине XVI – XVII вв. В статье дается характеристика положения крестьян и холопов в России во второй половине XVI – начале XVII вв. на основании анализа грамот, писцовых и кабальных книг. В частности, рассматривается вопрос о расслоении крестьян. Прослеживаются также изменения в положении такой категории крестьян, как половники. Значительное внимание уделяется процессам, происходившим в изменении положения различных категорий холопов. Сопоставляются процессы исчезновения полного, докладного холопства, сокращения числа старинных холопов с ростом кабального холопства и добровольной службы. Ключевые слова: крестьяне, крестьяне-половники, полные холопы, докладные холопы, кабальные холопы, писцовые книги, кабальные книги, порядные грамоты, полные докладные грамоты. XVI век, как известно, ознаменовался значительными сдвигами и в социально-экономической, и в социально-политической жизни Московского государства. Развитие феодального землевладения и поместной системы, распространение зависимости от светских и духовных феодалов на новые контингенты крестьян, расширение рыночных связей и вовлечение в них крестьян, укрепление власти феодалов, – все это отразилось на характере расслоения крестьянства. Это было главной особенностью в изменении их положения. О случаях приобретения в XVI в. податного и судебного иммунитетов некоторыми богатыми черносошными крестьянами говорят северодвинские грамоты. Можно утверждать, что эти черносошные крестьяне
Отечественная история не были феодалами, оставались крестьянами, но некоторые из них были промышленниками и купцами Подвинья [16, л. 21, 22, 23]. Такое выделение имело место и ранее, но в результате развития в стране товарно-денежных отношений оно приобрело более широкие масштабы. От XVI в. до нас дошли документы (прежде всего писцовые книги), свидетельствующие о дальнейшем выделении из сельского населения торгующих крестьян. В писцовых книгах есть сведения о лавках, принадлежащих крестьянам в Новгороде, Пскове и других городах. В документах их называют «лутшими людьми» [15, л. 11]. Как видно из северодвинских грамот, некоторые черносошные крестьяне Поморья, через которое проходил важнейший Двинско-сухонский торговый путь и в котором располагались соляные, морские и рыбные промыслы, становились не только купцами, но и владельцами промыслов [16, л. 21, 22, 23]. Говоря о предпринимательской деятельности крестьян и их имущественном расслоении, нельзя не отметить, что формирование во второй половине XVI в. крепостного права стало тормозить развитие крестьянского предпринимательства. В частности, в северных промыслах церковные феодалы в конце XVI в. энергично теснили крестьян [10, c. 166]. Анализ новгородских писцовых книг XVI в. показал, как сильно различались в те времена крестьянские дворы по размерам тягла и по обеспечению пахотными и сенокосными угодьями. Высший надел превосходил низший в Деревской пятине в 7 раз, а в Водской, Шелонской и Обонежской – в 12–15 раз. Такая высокая степень колебаний характерна как для помещичьих, так и для монастырских и дворцовых крестьян [15, л. 13, 14]. К бедной группе, если брать данные Новгородских писцовых книг, относились крестьяне Шелонской и Водской пятин. В Шелонской пятине на 1 двор приходилось 2 семьи, а во дворах с более значительными посевами – 3 и более семей. Так, в тех помещичьих и оброчных однодворных деревнях, например, Порховского уезда, где на двор приходилось 20 десятин земли пашни, жило в среднем по 2 семьи. Такие многосемейные и многопосевные дворы обладали некоторыми преимуществами: он был более устойчив, для него не была пагубна смерть одного работника и лошади, он эффективно использовал инвентарь. К тому же двор по 20 десятин мог вполне обходиться без наемного труда [Там же]. Что касается Деревской пятины, то здесь дворы были односемейными, а крестьяне жили еще беднее, чем в Шелонской, Водской и Обонежской пятинах. В Заонежских погостах, согласно документам Новгородской приходской избы, ситуация была такова, что около 90% дворов имели запашку, с которой не могло хватить хлеба для прокормления семьи. Сопоставляя Заонежские погосты с Деревской пятиной, заметны их существенные
ВЕСТНИК МГГУ им. М.А. Шолохова 7 различия. В Заонежских погостах во много раз больше малоземельных крестьян и во много раз меньше крестьян, имевших сравнительно значительные земельные участки для пашни, чем в Деревской пятине [15, л. 13, 14]. Черносошное крестьянство не обязательно имело высокий достаток, но владело существенным преимуществом перед помещичьим крестьянством: имело право отчуждать свою землю [6, c. 298–299]. Одной из распространенных категорий крестьянства первой половины XVI в. являлись половники. Половниками становились малоземельные крестьяне, а также отпущенные на волю холопы и обедневшие горожане. Они получали земельный участок и ссуду для ведения хозяйства, заключив с помещиком договор. В документах XVII в. половники иногда называются наймитами, поэтому можно рассматривать их как свободных арендаторов, несмотря на то, что данная категория крестьян отбывала оброк и барщину [16, л. 83; 12, л. 78]. В конце XVI в. районом, где проживала данная категория крестьян, было Поморье. В поморских уездах поместное землевладение и крупное землевладение светских вотчинников не получили распространение, но большую роль здесь играло монастырское землевладение. Однако лишь в немногих церковных вотчинах (Соловецком, Антониево-Сийском монастырях, Холмогорском архиепископском дворе) сидели свои крестьяне [11, д. 7; 12, л. 78]. Большинство других монастырей Севера принадлежало к числу черных (тяглых) и не могло иметь своих крестьян. Поэтому они, как и посадские люди этого региона, использовали труд наймитов [9, c. 18–19]. Специфической особенностью Поморья являлось относительно значительная мобилизация крестьянских земель и обезземеливание части крестьян. Таким образом, там появились не только люди, заинтересованные в привлечении половников, но и люди, готовые пойти в половники. В других районах также было немало людей, оторванных от земли и стремившихся, как показывают документы, вновь на ней работать. В период действия норм судебников о крестьянских переходах люди, ушедшие от прежних владельцев в установленный срок и на законном основании, а также вольноотпущенники, выходцы из-за рубежа и другие, именовавшие себя «вольными», нередко заключали с помещиками и вотчинниками порядные договоры. Содержание этих договоров отражено в порядных грамотах. Это было и после введения в 1581 г. «заповедных лет» [10, c. 175]. В настоящее время имеются немало порядных грамот, подписанных в Новгородских пятинах, на Псковской земле, в центральных и восточных районах страны [5, c. 117], особенно много их в Поморье. Анализ целого ряда порядных грамот позволяет учесть особенности положения половников. «Вольные» люди, порядившиеся к помещикам
Отечественная история и вотчинникам «во крестьяне», принимали обязательство ставить дворы или «хоромы старые делати и новые ставити», и «живучи пашня пахати и косити и поля городити». Они давали обещание «жити тихо и смирно, никаким воровством не воровати» [1, c. 23]. Подписавший порядную грамоту крестьянин соглашался «государевы подати по окладу платити и помещицкой и монастырский доход давати», чем его землевладелец «изоброчит» и «изделья делати с суседи в ряд» [Там же, c. 24]. При этом иногда на первые годы порядчик получал льготу. В псковских, новгородских и других, не относящихся к Поморью, порядных грамотах обычно не оговаривается срок, на который порядчик идет «во крестьяне». Он обязуется «не сойти и не сбежати» ни на дворцовые, ни на монастырские земли. В порядных грамотах иногда прямо говорилось, что если порядчики сбегут, землевладельцу «вольно их обратно вывесть». Лишь в отдельных случаях порядчик обязуется «жить во крестьянех по живот» землевладельца. «А после живота вольно ему (порядчику. – Ю.М.) идти, куде он захочет» [Там же, c. 25]. Иногда указывается обязательство «ни за кого не выдти», оно остается в силе «до выходных лет» [Там же, c. 26–27]. Стремясь к строгому соблюдению условий порядных грамот, землевладелец добивался надежного поручительства за новоселов. В этой связи порядные грамоты все чаще превращались просто в поручные. Поскольку половники относились к беднейшему слою крестьянства, в XVI – начале XVII вв. для них была характерна хроническая задолженность [Там же, c. 45–46]. Неслучайно монастырские приказные люди, производившие в 1559–1600 гг. описание владений Соловецкого монастыря, писали, что во всем Каргопольском уезде обычай «ведетца в монастырских вотчинах, да и государевых, у которых в деревнях половники живут в пашенное время хлеб в заем им дают, а которому половнику, хто в заем хлеба не даст, и он своем пашни не пашет, да где хочет, там и наймутся» [12, л. 78]. Приказные люди также сообщают, что они дают половникам в заем посевную рожь, жито и овес ежегодно. А «доправить» заемный хлеб на половниках удается далеко не всегда, и «тот на них хлеб монастырский по вся годы долгу ставитца». Происходило это потому, что половники, как правило, были люди «недостаточные» [Там же]. Из вотчинного описания земель Соловецкого монастыря от 1559–1600 гг. можно узнать об условиях, на которых половники держали землю в Каргопольском уезде. Они пахали пашню, жали и молотили хлеб, косили сено. «А тое их пашни хлеба, да и сена на монастырь идет половина», – сообщают приказные люди. Других натуральных поборов, а также денежных пошлин половники монастырю не платили [Там же].
ВЕСТНИК МГГУ им. М.А. Шолохова 9 Значительные изменения произошли во второй половине XVI в. в положении холопов. Ко второй половине XVI в. кризис полного холопства достиг своего апогея. Основным его проявлением было сокращение количества оформленных полных грамот, а затем окончательное их исчезновение. Так, в отрывках Новгородских записных книг старых крепостей декабря 1597 – января 1598 гг. из 97 сохранившихся перерегистрированных полных грамот самая поздняя относится к 1554 г., а наибольшее их число падает на конец XV – первую половину XVI вв. (65 грамот) [13, л. 14]. Вместе с тем, за период 1539–1554 гг. зарегистрировано всего 9 полных грамот [4, c. 117]. Если учесть, что вероятность сохранности грамот, хронологически близких к моменту перерегистрации, больше, чем вероятность сохранности отдаленных по времени грамот, то факт быстрого исчезновения полных грамот становится более явным. В названных в Уложении 1597 г. о полных холопах грамотах нет уверенности, что речь идет о холопах, зарегистрированных по полной грамоте, а не об их потомках, т.е. холопах по старине [3, c. 348]. Предки этих холопов дали на себя полные грамоты: хотя последние и были перерегистрированы в записных книгах старых крепостей, лица, давшие их на себя, не дожили до 1597 г. [13, л. 14]. Эти грамоты, по всей вероятности, вносились в книги в качестве документального основания зависимости их потомков. Конечно, отсутствие в Новгородских записных книгах старых крепостей, датированных после 1554 г., не обязательно свидетельствует о том, что их оформление прекратилось именно с 1550-х гг. Можно указать на аналоги, докладные грамоты, последняя из которых в составе записных книг старых крепостей датируется 1567 г. [5, c. 14], в то время как известны докладные грамоты более позднего времени – вплоть до 1600 г. [13, л. 14]. Но все же резкое сокращение полных грамот – факт несомненный, ровно, как и их исчезновение в конце XVI – начале XVII вв. Процесс изживания старых видов холопства затронул не только полное, но и старинное холопство. Прежде всего, это выразилось в постепенном сужении каналов, по которым вливались в старинное холопство потомки других категорий холопов. Так, исчезновение полных грамот привело к тому, что приток в старинное холопство из данного резерва замедлился. И, наоборот, нарастание процента вольноотпущенников усилило отток людей из старинного холопства. И все же изживание старинного холопства происходило медленнее, чем исчезновение полного холопства. Это различие в темпах вполне естественно. Исчезновение полных грамот означало, что полное холопство прекращает свое существование после смерти лица, давшего на себя полные обязательства. Старинное же холопство, пополняясь за счет их потомков, а также потомков
Отечественная история холопов других категорий, потомков лиц, находившихся в зависимости, близкой к холопьей (кабальная неволя, добровольная служба), могло существовать длительное время, даже лишившись всех других источников формирования, кроме естественного прироста [8, c. 56]. Наряду с исчезновением полного и постепенным изживанием старинного холопства эти же процессы затронули и один из относительно новых видов холопства – докладное. Этот вид холопства не мог получить распространение, поскольку охватывал лишь определенную и весьма незначительную в количественном отношении привилегированную группу сельского населения, чье холопье состояние оформлялось специальной докладной грамотой. Период существования докладного холопства определялся следующими крайними данными. Первая из сохранившихся докладных грамот датируется 1485 г., последняя – 1600 г. В духовных документах докладные холопы впервые упоминаются в 1510 г., а последний раз – в 1600 г. Законодательство трактует о докладных грамотах с 1550 по 1609 гг. [7, c. 198–199]. Распределение сохранившихся докладных грамот по годам также свидетельствует об изживании докладного холопства. Из 24 докладных грамот 16 относятся к концу XV – первой половине XVI вв. Эта разновидность холопства по юридическому статусу вряд ли отличалась от полного холопства, хотя как по экономическому, так и по социальному положению докладное и полное холопство холопство неидентичны [2, c. 15]. Значительные изменения происходят также в положении кабального холопства. Во второй половине XVI в. право кабального человека освободиться, возвратив занятую сумму, становится практически невозможным. Так, в кабальных книгах, содержащих огромное количество биографий кабальных людей, зафиксирован всего только один случай выплаты долга. Лишь Уложение 1597 г. изменило право кабального человека выплачивать долг [3, c. 348]. Практика кабальных отношений, основанная на норме обычного холопьего права, относящегося к холопству в целом, сочеталась в XVI в. с полным отсутствием до 1550 г. законодательного регулирования непосредственно зависимости по служилой кабале. И хотя, начиная с царского Судебника 1550 г., наметился некоторый перелом, все же законодательные акты, частично или полностью имевшие в виду именно кабальную неволю, указы от 1 сентября 1558 г., указ 1560 г., несохранившийся в подлиннике указ 1586 г., не определяли ее юридического положения. Их смысл сводился только к тому, чтобы либо оградить феодалов от закабаления принадлежащих им холопов старых категорий, либо запретить оформление служилых кабал на отдельные категории свободных людей,
ВЕСТНИК МГГУ им. М.А. Шолохова 11 либо укрепить владельческие права феодалов. Все это свидетельствовало, безусловно, о том, что правовые нормы (обычного права или сформулированные законодательством), относящиеся к холопам, удовлетворяли феодалов как основа регулирования кабальной зависимости [1, c. 21–22]. Живучесть добровольной службы и заинтересованность феодального государства в ее ограничении – эти противоречивые тенденции наглядно прослеживаются во второй половине XVI столетия. Статья 11 Уложения 1597 г. не только является их отражением, но и знаменует собой коренное изменение статуса добровольной службы, одновременно намечая путь к ликвидации ее формы, которая существовала в XVI в. [3, c. 341]. Судьба добровольной службы была решена Уложением 1597 г. вполне определенно. Свое отрицательное отношение к добровольной службе московские власти продемонстрировали еще в 1555 г., когда 11 октября был дан указ о том, чтобы даже путем предъявления исков о краже имущества задерживать добровольных холопов. Оставаясь верным своему отрицательному отношению к подобной форме зависимости, московские власти решили принять новые, более действенные меры. С этой целью в Уложение 1597 г. была включена статья 11. По мысли составителя Уложения, в процессе практической его реализации все без исключения добровольные холопы должны были вместе с их господами предстать перед властями для определения длительности службы без крепости. Если при этом оказывалось, что срок такой службы достиг полугода, не желавшие сразу же дать на себя обязательство на служилую кабалу отпускались властями на свободу. Вслед за тем Уложение 1597 г. вводило норму, которой точно предусматривались условия насильственного оформления служилых кабал на добровольных холопов. Для этого господин должен был доказать, что такой холоп прожил на его дворе не менее полугода [Там же, c. 349]. Причем теперь, в 1597 г., власти явно проявляли заинтересованность в развитии именно кабального холопства, а не старых его видов, предписывая оформлять исключительно служилые кабалы. Однако само уложение не определяет способа доклада и регистрации кабал, взятых на добровольных холопов, и вообще не дает возможности судить о намеченных путях практической реализации данного постановлениях [Там же]. Все же наблюдения над сохранившимися отрывками Новгородских кабальных книг для регистрации служилых кабал на добровольных холопов, прослуживших не менее полугода, и документально не оформленных старинных холопов позволяют внести некоторую ясность в этот вопрос [14, л. 30, 32, 33]. До нашего времени дошли два отрывка книг. В первом из них всего только за два неполных и четыре полных дня (15–20 декабря 1597 г., причем за 15 декабря отсутствует начало регистрации, а за 20 декабря –