Архитектура как воссоздание
Покупка
Тематика:
Теория и история архитектуры
Издательство:
Стрелка Пресс
Автор:
Джейкоб Сэм
Год издания: 2017
Кол-во страниц: 43
Дополнительно
Вид издания:
Монография
Уровень образования:
ВО - Магистратура
ISBN: 978-5-9903723-1-3
Артикул: 683974.01.99
Доступ онлайн
В корзину
Всякий раз появление нового стиля или направления приводило
сперва к вытеснению устаревших форм и технологий, а затем к их
воссозданию. Идеологии и утопии становятся формой. Кроме того,
существует странный мир подлинных подделок, как, например,
Гринфилд Вилладж Генри Форда, где прошлое в дидактических целях
становится настоящим. Ничего не поделаешь, главным инстинктом
архитектуры остается повторение, говорим ли мы о колоннах, балках
или башнях-близнецах. Мы живем в кавер-ландшафтах, созданных
копипейстом. В своем сатирическом эссе Сэм Джейкоб исследует
современное состояние архитектуры и задается вопросом: может, это
всего лишь попытка выдать подделку за подлинник?
Тематика:
ББК:
УДК:
ОКСО:
ГРНТИ:
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
Сэм Джейкоб Архитектура как воссоздание 3-е издание (электронное) Москва «Стрелка Пресс» 2017
УДК 72.01 ББК 85.11 Д40 Джейкоб, Сэм. Архитектура как воссоздание [Электронный ресурс] / С. Джейкоб ; пер. с англ. О. Якименко — 3-е изд. (эл.). — Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf : 43 с.). — М. : Стрелка Пресс, 2017. — Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10". ISBN 978-5-9903723-1-3 Всякий раз появление нового стиля или направления приводило сперва к вытеснению устаревших форм и технологий, а затем к их воссозданию. Идеологии и утопии становятся формой. Кроме того, существует странный мир подлинных подделок, как, например, Гринфилд Вилладж Генри Форда, где прошлое в дидактических целях становится настоящим. Ничего не поделаешь, главным инстинктом архитектуры остается повторение, говорим ли мы о колоннах, балках или башнях-близнецах. Мы живем в кавер-ландшафтах, созданных копипейстом. В своем сатирическом эссе Сэм Джейкоб исследует современное состояние архитектуры и задается вопросом: может, это всего лишь попытка выдать подделку за подлинник? УДК 72.01 ББК 85.11 Деривативное электронное издание на основе печатного издания: Архитектура как воссоздание / С. Джейкоб ; пер. с англ. О. Якименко. — М. : Стрелка Пресс, 2014. — 42 с. — ISBN 978-5-519-01814-2. В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации. ISBN 978-5-9903723-1-3 © Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», 2012 Д40
Опасность заключается в том, что все это просто разговоры. Но опять-таки — опасно, что это не просто разговоры. Я верю, что сказанное может стать реальностью. Джей Зи, из интервью 2010 года
Р ЕАЛЬ НЫЕ ВЫМЫСЛЫ «Клыкодав, — убеждает нас Вуди Аллен, — это мифический зверь с головой льва и телом льва, но другого». В клыкодаве выдуманное и реальное сливаются в безупречное целое. При всей радикальности сращивания граница между мифом и биологией остается невидимой: невозможно сказать, где заканчивается одно и начинается другое, какая из частей — миф, а какая — реальность. Возможно ли, что передними лапами это существо ступает по земле, а задними остается на территории мифа? Или же и передняя, и задняя части ее тела реальны, а миф заключен в месте соединения? Прочие мифические создания — полулюдиполуживотные: сатиры, фавны, кентавры и им подобные — искажают реальность, наполняя ее порождениями чистого вымысла, имеющими скрытый биологический характер. Клыкодав же воплощает собой странное и абсурдное состояние, при котором такие противоположности, как вымысел и реальность, содержатся в одном и том же физическом теле. Ни одно не отменяет другое. Вместо этого сама идея такого существа (его мифологический вымысел) и его форма (реальный лев) идеально совмещаются. Создав это комичное и абсурдное существо, Вуди Аллен случайно снабдил нас подходящим средством описания того, каким образом архитектура завладевает миром. Ведь архитектура, подобно клыкодаву, одновременно и мифологична, и реальна. Мифологична в том смысле, что является продуктом создавшего ее общества — «волей эпохи, воплощенной в пространстве», как — 4 —
говорил Мис ван дер Роэ. Реальна — поскольку образует ландшафт, в котором мы обитаем. Идеальное совмещение двух этих состояний наделяет архитектуру собственной сверхъестественной властью: прозаическая внешняя сторона полностью скрывает ее мифические, вымышленные корни. Чтобы начать понимать, что архитектура подобна клыкодаву, мы должны для начала осознать, каким образом архитектура мифологизирует и измышляет самое себя, а затем проанализировать, как она преобразует эти вымыслы в реальность. Подобно мифическому зверю, архитектура возникает из психокультурного ландшафта, сформированного общественными, политическими и экономическими условиями. Ее тело может представлять собой изящный труп из (биологически невозможных) архитектурных конечностей, торсов, голов и хвостов, притом что сама она будет оставаться бодрой, деятельной и живой — как монстр, сотворенный Франкенштейном. В каждый конкретный момент архитектура демонстрирует современному миру собственную историческую ситуацию — грандиозную, плотную массу нарративов, ее прообразов. Тем самым архитектура коренным образом переписывает эту историю, сращивая и сшивая нарративы, чтобы создать радикально новый прототип будущего. История, безусловно, — крайне политизированная сфера. Ее пишут победители, говорил Черчилль. Он считал, что история — это, как минимум отчасти, продукт вымысла, а возможность написать ее по-своему — военный трофей. Архитектура — в своем роде тоже военный трофей, порождение идеологических, эстетических, экономических и военных конфликтов. Однако в — 5 —
отличие от письменной истории победоносный нарратив архитектуры проявляет себя как реальность. Архитектура не просто представляет и иллюстрирует вымышленную историю, но физически ее воплощает, воссоздавая посредством материи, пространства и проекта. Проследив историю архитектуры, мы можем заметить, что воссоздание (еnactment) является базовым принципом ее развития. Обзор истории воссоздания в архитектуре можно начать с египетской колонны, представлявшей собой вырезанные из камня ствол дерева или связку тростника. Здесь, непосредственно в момент зарождения архитектуры, мы наблюдаем воссоздание как ее первичную идею. Примитивное дерево-колонна возвращается как раз в тот момент, когда на ее место приходят новые технологии. Воссоздание в камне радикально меняет изначальный смысл дерева-колонны, возрождая его в виде ритуализированного символа, воспевающего собственные корни. Древнегреческой архитектуре также была свойственна тяга к воссозданию. Дорический, ионический и коринфский ордер стали новым вариантом египетской колонны, но, кроме того, воссоздание — а именно воспроизведение в камне примитивных деревянных греческих храмов — породило весь язык классической архитектуры. Как и в случае с египетской колонной, камень приходит на смену дереву, но здесь речь идет уже о замене целой конструкции. И в этой трансформации архитектура показывает свои истоки только тогда, когда становится чем-то иным. Мы наблюдаем это на примере таких деталей, как триглифы — вертикальные плиты с желобками на фризе дорического ордера, которые принято считать каменным воссозданием деревянных — 6 —
концевых балок (притом что такие балки в каменной постройке не нужны). Под триглифами располагаются каменные гуты, которые воспроизводят деревянные колышки, необходимые для фиксации деревянной стоечно-балочной конструкции, хотя здесь, в камне, они нужны только для красоты. Приведенные примеры показывают, как одна строительная технология повторяется в другой; образ первой пересекается с материалом второй, что парадоксально. Подобные технологические наложения и являются теми моментами, когда воссоздание становится видимым, — это все равно что наблюдать на экране мобильного телефона за актером, участвующим в реконструкции событий Гражданской войны. Это все равно что пестрые шелкографии Уорхолла или фидбэк от микрофона, когда сам способ воссоздания искажает изначальный объект, когда оно превращается в активную часть процесса по сотворению нового. Открывая одну за другой страницы истории архитектуры, мы видим, как объектом воссоздания становились элементы, избыточные с культурной, технологической и структурной точек зрения. В каждом случае такое воссоздание оказывается радикально новым повторением существовавшего прежде образа. Представления Черчилля об историческом процессе применимы и к архитектуре: воссоздание здесь — это пристрастный и вымышленный нарратив. Выбор объекта, равно как и способа, воссоздания в архитектуре составляет идеологическое высказывание. Перескакивая с одной эпохи в другую, более позднюю, мы увидим, как архитектурный язык Греции распространился на новые древнеримские реалии; как возродился (и был вновь — 7 —
изобретен) классический язык архитектуры, с тем чтобы облагородить и легитимировать культуру Возрождения. Увидим формы средневековых конструкций, которые члены движения «Искусства и ремесла» возродили в качестве средства противостояния промышленной революции, — визуальный, материальный и структурный аналог их протосоциалистических идей. Заметим, что модернизм присвоил язык промышленных зданий, например, тогда, когда Корбюзье отозвался об элеваторах города Буффало как о «великолепных первых плодах нового века». Стремление модернизма воссоздать логику промышленной архитектуры — логику механизации и эффективности — работало как полемический прием. Во-первых, это была возможность подорвать систему общественной и политической иерархии, воплощением которой служила неоклассическая архитектура. Вовторых, модернизм смог заявить права на существовавшую ранее эстетику машинного века, предложить архитектуру, уже пустившую корни в современной почве. В своем свободном, ничем не ограниченном переписывании прошлого архитектура использует историю как трамплин в будущее. Она бесконечно воссоздает сама себя, сознательно закладывая собственное прошлое в свое же будущее, заново вписывая присущий ей миф в ткань грядущего. В то же время архитектура узаконивает собственные новые предложения, внедряя их в тех же границах, в которых находятся существующие языки, материалы и типологии. Сопутствующее воссозданию повторение того, что уже есть, помогает смягчить потрясение от новизны, при этом само оно объявляет себя неизбежным продуктом исторических обстоятельств. Таким образом, — 8 —
Доступ онлайн
В корзину