Аналитика человеческого бытия: введение в опыт самопознания. Систематический очерк

Москва

ИНФРА-М

201АНАЛИТИКА
АНАЛИТИКА

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

ВВЕДЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

В ОПЫТ САМОПОЗНАНИЯ
В ОПЫТ САМОПОЗНАНИЯ

СИСТЕМАТИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
СИСТЕМАТИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Ñ.Å. ß×ÈÍ
Ñ.Å. ß×ÈÍ

МОНОГРАФИЯ
МОНОГРАФИЯ

Ячин С.Е.

Аналитика человеческого бытия: введение в опыт самопозна
ния. Систематический очерк : монография / С.Е. Ячин. — М. : 
ИНФРА-М, 2019. — 210 с. — (Научная мысль). — www.dx.doi.
org/10.12737/3476.

ISBN 978-5-16-009719-0 (print)
ISBN 978-5-16-101112-6 (online)
Основываясь на принципах экзистенциальной аналитики, автор рас
крывает многомерность человеческого бытия-в-мире как бытия, рефлексивно соотнесенного с Иным. Ключевым является вопрос, как субъект 
онтологически проживает и вместе с тем экзистенциально переживает 
свои жизненные мироотношения. Различение проживания и переживания установлено в качестве принципа онто-феноменологической дифференциации. Показано, как в рамках базовых жизненных мироотношений 
формируются четыре грани опыта любого человека: трансцендентный, 
символический, предметный и чувственный. Конечным итогом  понимания человеческого бытия является высшая форма соотнесенности с Иным: 
отношение соучастное, т.е. этическое. 

Работа рассчитана на всех, кого интересует загадка человеческого бы
тия. 

УДК 111(075.4)

ББК 87.3

Я95

© Ячин С.Е., 2014

УДК 111(075.4)
ББК 87.3
 
Я95

ISBN 978-5-16-009719-0 (print)
ISBN 978-5-16-101112-6 (online)

Р е ц е н з е н т ы :
Ф.Е. Ажимов, доктор философских наук;
И.И. Докучаев, доктор философских наук

ВВЕДЕНИЕ

Самопознание — самое трудное знание, которое дано человеку ос
воить. Это воистину странно, поскольку знание себя — первое, c чего 
вообще может начаться всякое знание. Однако «то, что первее по природе, — говорит Философ, — познается в последнюю очередь». Познаѐтся с трудом и в последнюю очередь потому, что наше сознание имеет 
преимущественную и естественную установку на восприятие предметов 
внешнего мира, «где в непосредственном живом сознании мир внутренней жизни не отделился как особая специфическая реальность от чувственно-предметного бытия» [Франк (1916), 1997:9]

1. В силу этой при
вычки — замечать внешнее и не видеть внутреннего — мы склонны 
думать о себе и других лицах как о вещах. Но на деле, хотя и скрыто от 
себя, мы вовсе так не думаем. Мы изначально ставим себя в привилегированную позицию Субъекта (Я!) и рассматриваем мир и других людей 
(Субъектов) в отношении к себе, превращая их иногда в объекты. Противоречие явной и неявной установки далее проявляется во всех наших 
суждениях и даже поступках.

Развеять предрассудок естественной установки сознания и, насколь
ко это возможно, сделать неявное явным составляет просветительскую 
задачу этих очерков, в той мере, в какой читатель только входит в философско-антропологическую проблематику. Но есть и другая задача —
исследовательская (аналитическая), в большей степени обращенная к 
коллегам. В задачу философской антропологии, как дисциплинарного 
направления, возникшего в XX веке, входит задача «собрать воедино 
все данные наук о человеке» (М. Шелер). Задача по-прежнему актуальна. Не только потому, что всѐ большее число наук находят в человеке 
предмет для исследования, но и потому, что в силу растущего культурного разнообразия остается загадкой, почему человек может быть таким 
«ошеломительно разным». Что дает нам основания называть человеком 
и святого и злодея, младенца и взрослого, «дикаря» и цивилизованного 
человека. Нет такой нормы, которая была бы обязательной для всех 
культур и народов. Поэтому по-прежнему остаѐтся открытой главная 
задача познающего мышления (в философии представленная наиболее 
полно): установить, в чем же состоит Единство человека.

Как мне представляется, экзистенциальная аналитика человеческого 

бытия предложила принципиальное решение, хотя оно не доведено до 
конца. Это решение основано на удивительной особенности человека, 
позволяющей ему ускользать от окончательных определений, а именно: 
наполняться и быть тем, с чем он имеет дело, наполняться Иным и по
1 Первая работа, в которой на феноменологических основаниях дается система
тическая аналитика внутреннего мира человека, принадлежит С.Л. Франку —
«Душа человека. Введение в философскую психологию» (1916).

тому становиться иным, чем он есть сейчас. Но вместе с тем самому 
решать, чем и как наполняться и кем быть. Вещь и животное заранее 
определены своими свойствами и инстинктами. В человеке есть и то и 
другое, но помимо этого есть способность к самоопределению. Человеком мало родиться, им еще нужно стать. Человек становится человеком благодаря принципиальной особенности своего бытия: рефлексивной соотнесенности с Иным. Последовательное проведение этого 
принципа понимания человеческого бытия составляет особенность и 
(как я надеюсь) оригинальность авторской позиции. Я пытаюсь построить теоретическую модель, которая как раз и позволяет понять, на чем 
стоит и как строится единство человеческого бытия.

В соответствии с принципом экзистенциальной аналитики, мы не 

можем рассматривать человека отдельно от мира, в котором он живет. 
Это обстоятельство категориально выражается тем, что предметом аналитики является не человек как особо сущее, но человеческое бытие-вмире. Бытие-в-мире — исходная категория экзистенциальной аналитики. «Быть — это значит относиться», как формулирует закон всеобщей 
соотносительности С.Н. Трубецкой [«Основания идеализма» (1896), 
2000: 612]. Если мы примем это положение в качестве основания «теории человека», то дальше с достаточной очевидностью должны поставить два вопроса: (1) «Чем способ человеческой соотнесенности отличается от бытия остальных сущих?» и (2) «Можно ли свести бытие человека к какому-то одному отношению или этих отношений изначально 
должно быть некоторого рода множество?».

На первый вопрос я предлагаю ответить следующей онтологической 

формулой: Человеческое бытие есть бытие, рефлексивно соотнесенное с 
Иным.

Относительно второго вопроса. Весь наш опыт свидетельствует, что 

имеет место некоторая нередуцируемая друг к другу множественность 
отношений, «в центре» которых пребывает каждый из нас. Выражаясь 
нейтрально, человек как субъект (как «Я», как самость, как душа и др.) 
реален (жив!) только потому, что он имеет возможность вступать в четыре разных отношения: в отношение к предметному (окружающему) 
миру, к другим субъектам, к своей собственной телесности и к трансцендентному. Такова версия знаменитой (идущей еще от Аристотеля) 
«четверицы» бытия. Вся экзистенциальная аналитика принимает принцип множественности человеческого бытия, но очень по-разному и 
именно в этом вопросе следует «навести порядок».

Я предлагаю сделать теоретический ход, который в явном виде от
сутствует в современной экзистенциальной аналитике. Из необходимости множественности бытийных отношений, в которых находится экзистирующий субъект, следует, что они в обязательном порядке и неким 
универсальным образом должны проживаться и переживаться Субъектом. Ключевой вопрос состоит в том, как Субъект проживает каждое 
из своих миро-отношений? Мой ответ: как дарованную ему универсальную способность! Отношение к предметному миру — проживается в 

виде способности к волевому действию (как способность повелевать); 
отношение к другому субъекту — как способность понимания и вырастающего из него мышления; отношение к своей телесности — как способность чувства; и к трансцендентному — как способность к интуиции 
веры.

Трансформацию мироотношения в субъектное проживание я пред
лагаю назвать онто-феноменологической дифференциацией.

Сложность аналитики состоит в том, что в чистом виде ни мироот
ношений, ни их проживаний в своем опыте мы застать не можем. Они 
находятся в синкретичном состоянии, в состоянии, которое характеризуется рекурсивной зависимостью всего от всех. Тем не менее, и это 
ключевое, каждое мироотношение имеет собственную логику, образуя в 
душе (в сознании) каждого из нас всегда неповторимый и «многоцветный» рисунок жизни. Значение каждого из мироотношений в их синкретическом единстве бесконечно варьируется и создаѐт характер человека. 
В этом аспекте можно выделить некие «идеальные типы»: художественный тип человека (это тот, кто акцентирует значение чувственного 
начала человеческого бытия), религиозный тип (тот, для кого интуиция 
веры является ведущей), мыслительный тип (того, кого по жизни ведет 
сущностная диалогичность или кооперативность мышления) и волевой 
тип человека практического действия. А далее бесконечные вариации 
характеров в зависимости от игры логики мироотношений.

Хотя эти очерки и носят систематический характер, но остаются 

только введением в опыт аналитики человеческого бытия. Именно в 
силу синкретической множественности мироотношений и их проживаний нет никакой возможности аналитически рассмотреть все ситуации 
человека и все грани его талантов. Очень конспективно представлены 
сюжеты влияния (следов и прививок) одних способностей человека на 
другие. А именно эти взаимные следы порождают конкретную ситуацию человека.

Особое значение аналитика человеческого бытия имеет для гумани
тарных наук. Будучи науками о человеке, о способах и результатах его 
деятельности, эти науки, в силу общей объектной направленности научного метода, имеют смутное представление о субъективной стороне 
или субъектности человеческого бытия, а потому и о сущности человека. Однако все науки, изучающие человека и сферы его деятельности 
(политическую, экономическую, культурную и др.) по необходимости 
вынуждены создавать свою модель человека. Так возникают образы 
человека как homo politicus, homo economicus, homo genus etc. При этом 
особенности поведения человека в частной сфере его жизнедеятельности универсализируются и специфический для данной сферы мотив деятельности начинает рассматриваться как едва ли не единственный. Например, специфичный для политической сферы мотив власти трансформируется в образ человека, одержимого стремлением к ней. Или 
присущий человеку мотив «максимизации полезности» (выгоды), обязательный для всякой экономической деятельности, точно так же начита

ют рассматривать как единственно возможный. Есть и другие, столь же 
значимые для разных ситуаций человеческого бытия, жизненные мотивы, обусловливающие их ценности или экзистенциальные установки.

Множественность экзистенциальных установок, или, как их обычно 

называют, «ценностных ориентаций», — это реальность человеческого 
бытия. Реальность такова, что каждый из нас в конкретной ситуации 
вынужден решать, чему отдать предпочтение или как совместить борющиеся мотивы. Так вновь возникает вопрос, каковы основания и условия Единства человеческого бытия в условиях множественности мотивов и скрытых за ними онтологических измерений.

Сразу скажу, с чем связана «неисполнимость» задачи «окончатель
ной систематики». Все дело в том, что значимость той или иной способности человека определяется им самим, тем, какое значение он сам придает своей способности мыслить, повелевать, действовать, сопереживать, верить и др. Главная особенность аналитики человеческого бытия 
состоит в том, что человека нельзя познавать так же, как обычную вещь. 
Человек как человек является причиной самого себя или Свободой. Как 
таковой человек существует способом самопознания и самоопределения. Потому он в полной мере никогда не может стать предметом объективного научного изучения. Это не означает, что у человека нет фиксированных свойств, но не в них состоит суть человеческого бытия. Она 
состоит в способности человека развивать и трансформировать эти 
свойства — вплоть «до неузнаваемости». Как точно заметил Ж.-П. 
Сартр, мы с вами конечно сделаны, но вопрос не в том, что из нас сделали, но что вы сами сделали из того, что с вами сделали.

Глава 1

ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ И СИСТЕМНЫЕ ОСНОВАНИЯ 

АНАЛИТИКИ

ДЕЛЬФИЙСКИЙ ПРИНЦИП МУДРОСТИ: 

«ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ» КАК НАЧАЛО ВСЯКОЙ

ФИЛОСОФИИ

Согласно преданию, заповедь «Познай самого себя» — это плод со
вместных раздумий «семи великих мудрецов» Древней Греции: Фалеса, 
Питтака, Бианта, Солона, Клеобула, Мисона и Хилона (VI в. до н.э.). 
Собравшись однажды в храме Аполлона в Дельфах, они пришли к общему решению, что началом мудрости является указанная заповедь 
(принцип) — γνῶθι σεαυτόν [гноти сэ аутон], который и был запечатлен 
на стене храма Аполлона в Дельфах как призыв каждому входящему. (В 
частности об этом свидетельствует Платон в своем диалоге «Протагор» 
(343a-b).) Отсюда традиционное название этого тезиса — «заповедь 
Дельфийского оракула». Хилон эту же мысль развивал так: «Познай 
самого себя, и ты познаешь богов и Вселенную».

Этой заповеди отдали должное все зачинатели греческой филосо
фии. Гераклит в своем великом учении о Логосе — объединяющем всѐ в 
мировом начале — говорит: <о нѐм> «я спрашивал самого себя», искал 
ответ «в душе, глубин которой не найти». Парменид, в поиске истинно 
сущего, противопоставляет внутреннее умозрение внешнему «многоопытному знанию». Впоследствии Сократ положил этот принцип в основу своей этической проповеди, разъясняя его ученикам и широко используя в своих беседах, отчего ему даже стали приписывать авторство 
этой заповеди.

Этот тезис действительно выражает существо и феноменологический 
настрой дальнейшего хода всей европейской философии. И не только 
европейской. С этого принципа начинаются все великие учения «осевого времени»

2. Например в конфуцианстве: «Исчерпавший до конца своѐ 

сердце познает свою природу. Познавший свою природу познает Небо» 
(Мэн-цзы, 13.1, глава «Исчерпать сердце I»). В даосской традиции: 
«Знающий людей мудр, знающий себя просветлѐн. Побеждающий людей силѐн, побеждающий себя могуществен». («Дао дэ цзин», 33). В 
буддизме: «Так как Дхарма ни в каком ином месте, кроме как в уме, не 
находится, нигде в другом месте нет Дхармы, посредством которой 
может быть достигнуто Освобождение. Снова и снова вглядывайся 
внутрь своего ума». (Падмасамбхаве, VIII в. н.э.).

2 На эти параллели обратила мое внимание Н.Ю. Приходько.

Трактовки заповеди неоднозначны

3, но независимо от них все по
нимают, что этим принципом открывается дверь во всю собственно 
философскую проблематику. Дело в том, что то предельное, о чем мыслит философия, — буквально находится «внутри» каждого из нас и открывается посредством методической рефлексии. Когда мы размышляем 
о Боге, Космосе, Бесконечности, Справедливости, Истине, Красоте, 
Причинности, Сущности и т.д. (берите любую философскую категорию), то эти «предметы» мы открываем в себе, в своей душе, разуме или 
сознании. Но никоим образом не стоит думать (и мудрецы точно так не 
думали), что эти «предметы» философского размышления имеют только 
субъективный статус, что они есть собственные мнения каждого из нас. 
Ведь достаточно заметить, что эти категории (идеи) имеются у каждого, 
мы все заранее знаем о них, хотя можем не замечать. Сегодня принято 
говорить, что эти категории (идеи) имеют интерсубъективный статус 
(потому слово внутри взято к кавычки). Правильнее полагать и говорить, что человек обладает особым рефлексивным
внутренним 

вúдением, которое открывает перед ним феномены особого рода, не 
имеющие непосредственного эмпирического существования. К этом
видению предельно и взывали мудрецы и впоследствии Платон. Устами 
Сократа он ставит вопрос, который можно считать эпиграфом ко всей 
аналитике человеческого бытия: «И вы думаете, что можете познать 
природу души, не познав природу целого?» [«Федон», 270с]

4.

Этот принцип характеризует разрыв мифологического и философского 
мировоззрения. Миф опирается на опыт внешних чувств и даже богов 
помещает во внешнем пространстве, например на Олимпе. Новое мировоззрение находит Логос в душе. Но отсюда риск субъективизма, от 
которого мифологичные были чрезвычайно далеки. Например, обнаружив идею Бога в душе (в сознании), можно попытаться трактовать ее
как конструкцию ума, как некую значимую иллюзию. (Так, например, 
полагал Фрейд.)
Категории бытия, которые анализирует философия, относятся к та
кого рода феноменам внутреннего ви́дения . Сущность, Вечность, Время, Причинность как таковые не имеют для нас эмпирического существования, их нельзя потрогать руками или узреть глазами, но их вполне 

3 Об этом см. в работе «Герменевтика субъекта» (1982) М. Фуко [2007].

Обычно принципу дается морально-психологическая интерпретация, якобы 
он подразумевает призыв человеку о необходимости понять, что он хочет, что 
сделает его истинно счастливым и какими возможностями для достижения 
этой цели он располагает. Хотя этот момент имеется, но принцип не сводится 
к нему.

4 И действительно, этот вопрос в качестве эпиграфа использует Л. Бинсвангер в 

работе «Аналитика существования Хайдеггера и ее значение для психиатрии» 
[Бинсвангер 1999].

можно умо-зреть <в самом себе>, что с самого начала и делает философия.

Да, действительно, человеку в его обычном состоянии не свойст
венно размышлять о том, что есть Сущее, Бытие, Качество, Мера, Действительность, Цель, Свобода… Однако фактически, не оперируя такого рода категориями, человек (каждый из нас) без опоры на них просто не мог бы существовать как разумное существо. Именно это греческие мудрецы и имели в виду: только обратив внимание <своего познающего> разума на его собственные условия и способности, человек 
начинает жить по человечески.

Девиз «Познай самого себя» фиксирует определяющую особенность 

человеческого бытия, о которой в основном и пойдет речь в этих очерках, что человек существует способом самоописания, или, более строго, 
способом рефлексивной соотнесенности с Иным. Человек творит сам 
себя, осознавая, что он есть, и, главное, задавая то, каким он должен и 
хочет быть. Человек живет особым, отличным от животного способом 
— он пробрасывает себя в будущее, пробрасывает своими осмысленными мечтами и проектами. Человек сам себя выбирает

5. А если он этого 

не делает, то он уже не живет

6. Таким образом, в этом девизе свернуты 

феноменологические и экзистенциалистские интенции всей европейской философии. Однако то, что философия по существу есть феноменология, что она изначально начиналась как таковая, целиком обнаружилось не сразу.

Я особенно хочу подчеркнуть изначальную феноменологическую 

интенцию этого принципа, которая, получив дополнительный импульс 
от Декарта и Канта, вполне развернулась только в начале XX века. Так, 
метод феноменологической редукции (методической рефлексии) как 
основной в феноменологии Э. Гуссерля — есть по сути строгое методическое следование заповеди греческой мудрости. Но дополнительный 
импульс был нужен, поскольку рассматриваемый принцип допускает 
субъективно-идеалистическую или эмпиристскую (психологическую и 
упрощенную) трактовку. Согласно этой трактовке человеческое живое 
существо просто обладает имманентными свойствами в качестве функций его органов. Поскольку речь идет о мышлении и познании, то этим 
органом считается мозг. Этот орган, в силу своего устройства, вырабатывает функциональные структуры, которые видятся человеком как 
общие категории мышления. Таким образом, способность мыслить, на
5 В той или иной форме эту мудрость исповедовали многие древние учения. 

Мысль выражалась примерно так: если человек поднимает свои глаза к звездам, то он возвышает себя, если же он смотрит на мусор, то им в конечном 
итоге и становится.

6 Можно было бы сказать «…живет не как человек, но как животное», да толь
ко как животное (не мечтая и не проектируя) человек вообще жить не может. 
Лишенный этой способности (или возможности) он просто умирает.

пример процессы в соответствии с категорией причинности, определяется способностью мозга вырабатывать функциональную структуру 
причинности и т.п. Признаем возможность понимать принцип: «Познай 
самого себя» — в смысле: «Познай устройство собственного тела» или 
как «…своего психического аппарата» (разница между последними 
двумя утверждениями есть, но небольшая). Выскажу однако убеждение, 
что греческие мудрецы так не думали и не это имели в виду, придя к 
согласию, с чего начинать философию. Формула Хилона (см. выше) не 
оставляет на этот счет никаких сомнений. В современном звучании эта 
формула выражена М. Хайдеггером: «Онтология возможна только как 
феноменология» [«Бытие и время» (1926), Хайдеггер 1997: 35]

7. Есть и 

дополнительные соображения, но о них ниже.

Заложенный в этих двух трактовках спор философских течений 

продолжается более двух с половиной тысяч лет, но заметим, что идейный источник этого философского спора — один и тот же.

Имея в виду возможность иной трактовки нашего философско
антропологического принципа и, безусловно, не рассчитывая своими 
аргументами завершить тысячелетний спор, я принимаю и буду развивать феноменологическую позицию. Поясню, на чем она базируется.

ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ АНАЛИТИКИ

ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

Что человек находит в себе?

Если говорить коротко и просто, то феноменологическая позиция 

утверждает, что сознание и всякое познание явно или неявно начинается с признания своего собственного существования как мыслящего (познающего): «Есть тот, кто познает». Все наши утверждения о мире в 
качестве безусловной предпосылки имеют вот это явное или неявное 
признание. Более того, всякое утверждение о чѐм бы то ни было неявно 
предполагает, как правило, слабо отрефлексированное представление о 
человеке как субъекте познания. Проблема состоит в том, что обычное 
сознание, в своей естественной установке на предмет знания, не замечает своих истоков и потому в принципе не способно отличить то, что 
идет от предмета знания и что априорно присуще самому сознанию. 
Признание же себя как познающего (мыслящего) равнозначно понима
7 Хайдеггер имеет в виду, что доступ к познанию бытия как такового от
крывает анализ бытия такого особого сущего, которое уже само (a priopi) 
поняло бытие вообще. (Cр. Также: Черняков А.Г. Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. [2001: 267]).