Социально-экономические условия перехода к новой модели экономического роста

Москва
ИНФРА-М
2018

СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЕ 
УСЛОВИЯ ПЕРЕХОДА 
К НОВОЙ МОДЕЛИ 
ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА

МОНОГРАФИЯ

Институт экономики РАН

Руководитель авторского коллектива Д.Е. Сорокин

Под редакцией Н.Ю. Ахапкина, Л.В. Никифорова

УДК 330.34(075.4)
ББК 65.2/4-96
 
К69

 
 
Социально-экономические условия перехода к новой модели экономического роста : монография / рук. авт. кол. Д.Е. Сорокин ; под 
ред. Н.Ю. Ахапкина, Л.В. Никифорова. — М. : ИНФРА-М, 2018. — 
298 с. — (Научная мысль). — www.dx.doi.org/10.12737/23480.

ISBN 978-5-16-012349-3 (print)
ISBN 978-5-16-105270-9 (online)
В монографии рассматриваются проблемы формирования социальноэкономических условий перехода к новой модели экономического роста. 
Приведен анализ факторов, обеспечивающих макроэкономическую устойчивость, развитие внутренних рынков, расширение эффективного спроса. Обоснованы приоритетные направления структурной трансформации 
реального сектора, развития межотраслевых и пространственно-территориальных связей, усиливающих интеграцию российской экономики и создающих предпосылки ее устойчивого и динамичного роста. Определены 
направления совершенствования монетарных и бюджетных механизмов 
устойчивого экономического роста. Предложены новые формы организации социальной среды и направления модернизации социальной политики 
в контексте решения проблем развития гражданского общества.
Для экономистов, социологов, политологов, преподавателей вузов 
и всех интересующихся проблемами реформирования экономики и экономической политикой.

УДК 330.34(075.4)
ББК 65.2/4-96

Р е ц е н з е н т ы:
В.А. Цветков, д-р экон. наук, проф., чл.-кор. РАН;
С.Н. Сильвестров, д-р экон. наук, проф., заслуженный экономист РФ;
Л.Н. Иванова, канд. экон. наук, доц.

ISBN 978-5-16-012349-3 (print)
ISBN 978-5-16-105270-9 (online)
© Коллектив авторов, 2017

К69

Р у к о в о д и т е л ь  а в т о р с к о г о  к о л л е к т и в а:
Д.Е. Сорокин, д-р экон. наук, проф., чл.-кор. РАН

О т в е т с т в е н н ы е  р е д а к т о р ы:
Н.Ю. Ахапкин, канд. экон. наук, доц.;
Л.В. Никифоров, д-р экон. наук, проф.

Н а у ч н ы й  р е д а к т о р  раздела 2 «Финансовая архитектоника экономического роста»:
В.К. Сенчагов, д-р экон. наук, проф., заслуженный экономист РФ

Авторский коллектив

Ахапкин Н.Ю., канд. экон. наук, доц. — 1.1, заключение.
Биляк С.А., научн. сотр. ИЭ РАН — 2.6.
Бухвальд Е.М., д-р экон. наук, проф. — 3.1.
Виленский А.В., д-р экон. наук — 1.6.
Волошин В.И., д-р экон. наук, проф. — 1.4.
Гельвановский М.И., д-р экон. наук, проф. — 2.6.
Голанд Ю.М., канд. экон. наук — 2.5.
Городецкий А.Е., д-р экон. наук, проф. — предисловие.
Губин Б.В., д-р экон. наук, проф. — 2.1, 2.4.
Иванов Е.А., канд. экон. наук — 2.1.
Казанцев С.В., д-р экон. наук, проф. — 2.1, 2.3.
Караваева И.В., д-р экон. наук, проф. — 2.2, 2.4.
Колпакова И.А., канд. экон. наук — 2.6.
Курнова Н.В., инженер ИЭ РАН — 2.2, 2.4.
Лев М.Ю., канд. экон. наук — 2.6.
Медведев Г.Б., канд. экон. наук — 4.4.
Никифоров Л.В., д-р экон. наук, проф. — заключение.
Обухов О.И., мл. науч. сотр. ИЭ РАН — 2.5.
Одинцова А.В., д-р экон. наук — 3.2.
Павленко Ю.Г., д-р экон. наук, проф. — 4.3.
Павлов В.И., д-р экон. наук, проф. — 2.2, 2.4.
Погосов И.А., д-р экон. наук, проф. — 1.2.
Рогова О.Л., д-р экон. наук, проф. — 2.5.
Соболева И.В., д-р экон. наук — 4.1.
Соболев Э.Н., д-р экон. наук — 4.2.
Соколовская Е.А., канд. экон. наук — 1.2.
Сорокин Д.Е., д-р экон. наук, проф., член-корр. РАН — 1.1.
Филатов В.И., канд. экон. наук — 1.3.
Фрумкин Б.Е., канд. экон. наук, доц. — 1.5.
Чубарова Т.В., д-р экон. наук — 4.1.
Шабалин А.О., д-р экон. наук — 2.6.

Предисловие

Опыт глобального развития в последнее двадцатилетие показал, 
что меняются контекст, сложившиеся и ставшие каноническими 
модели мирового экономического устройства. Они были основаны, 
как известно, на нескольких постулатах, связанных с технологическими и структурными революциями в последней четверти XX в., 
процессах глобализации мировой экономики, принципах Вашингтонского консенсуса для трансформирующихся стран бывшего социалистического мира. Но сегодня налицо обесценение привычных 
доктрин и возрастающая неопределенность меняющегося мира. 
В сущности, речь идет об исчерпанности прежней философии развития, потенциала известных научных школ и методологий. 
При этом изменившийся мир исключает простое возвращение 
к рецептам типа «по Марксу», «по Кейнсу», «по Фридману», 
«по Дэн Сяопину» или к каким-либо другим «символам веры» и авторитетам вчерашнего дня. Исчерпан также арсенал прежней политики реформ и макроэкономического регулирования.
Глобальный кризис можно считать убедительным свидетельством исчерпанности прежней модели развития и провозвестником 
новых экономических отношений, моделей, институтов, соответствующих систем управления. При отсутствии какого-либо надежного теоретического компаса исключительно рискованным становится развитие по методу «проб и ошибок», и, что еще хуже, по 
пути регулярной повторяемости одних и тех же ошибок. Сегодня 
наша сверхзадача — понять основные закономерности динамики 
современного мира, глобальные тренды, новые конфигурации 
связей и отношений, и на этой основе реалистично оценить роль 
и место России в этом обновляющемся мире, ее фундаментальные 
объективные потребности и цели развития. Отсюда — императивы 
выработки новых подходов, философии и идеологии социальноэкономического развития, стратегии модернизации, механизмов 
реформирования и реструктуризации экономики.
Словом, и страна, и мир вновь находятся на распутье, т.е. на пороге новой глобальной трансформации. В этом смысле мы вошли 
в переходную эпоху, и частью этой эпохи является множественность цивилизационно-культурных и социально-экономических 
моделей развития. И мы уже не можем искать готовые решения 
в заимствовании чужого опыта, будь то на Западе или на Востоке, 
Севере или Юге. Ясно также, что нам нельзя повторять прошлые 
ошибки и впадать в соблазны вульгарного, узкого «экономизма» 
и рыночного фундаментализма начала 90-х гг. прошлого столетия.

Задача и политэкономов, и экономистов заключается в том, 
чтобы в противовес постоянным самодовлеющим играм в макроэкономическую политику и рыночное саморегулирование обосновать 
объективную и достоверную картину состояния и развития социально-экономических отношений в российской (национальной) экономике, определить модель роста и условия ее реализации.
В чем суть новой глобальной трансформации? Она означает 
смену научной парадигмы развития, его цивилизационно-культурных оснований (появление новых региональных центров 
и типов развития), формирование нового геополитического и геоэкономического облика мира, вызревание нового технологического 
уклада, нового мирового экономического порядка.
Что несет России эта трансформация? Как она скажется на российских реформах? Не были ли российские реформы всего лишь 
частным моментом, «первотолчком» того, что в 1990-е гг. мы назвали системной трансформацией1, а потом, по умолчанию, все же 
приняли, что реформы, а в 2000-е гг. еще и модернизация, а потом 
ре- и неоиндустриализация — покрывают и исчерпывают этот фундаментальный процесс?
Если гипотезы о глобальной и внутренней российской трансформациях верны, то в основу долгосрочных стратегий нельзя закладывать пресловутые первую и вторую версии Стратегии-20202, 

1 
Городецкий А.Е. Пути российской трансформации в ХХI в. // Проблемы общественного развития. 1997. № 1; Его же. Государство и рынок в институциональном развитии // Философия хозяйства. 2000. № 4; Его же. Теоретические вопросы институциональной трансформации // Вопросы экономики. 
2000. № 11; Теоретические основы институциональных трансформаций. Научный доклад. колл. авт.; рук. авт. колл. А.Е. Городецкий. М., ИЭ РАН, 2000.
2 
Первоначально идеи долгосрочной стратегии социально-экономического 
развития РФ до 2020 г., связанной со стратегическими целями модернизации 
российской экономики, были выдвинуты и предложены обществу в период 
первого президентства В.В. Путина. Первый вариант концепции долгосрочного развития России до 2020 г. (далее — КДР) в 2006—2007 гг. разрабатывали в соответствии с поручением Президента РФ В.В. Путина Минэкономразвития России и другие ведомства. Целью разработки было заявлено 
«определение путей и способов обеспечения в долгосрочной перспективе 
(2008—2020 гг.) устойчивого повышения благосостояния российских 
граждан, национальной безопасности, динамичного развития экономики, 
укрепления позиций России в мировом сообществе» (Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации 
на период до 2020 года. Утверждена Распоряжением Правительства РФ 
от 17.11.2008 № 1662-р). Вторую версию Стратегии-2020 по поручению российского правительства разрабатывали в течение 2011 г. более 1000 экспертов 
во главе с Национальным исследовательским университетом «Высшая школа 
экономики» и Российской академией народного хозяйства и госслужбы. 
Стратегия-2020 — это второй вариант КДР-2020.

а также их продолженные версии до 2030 г. с их устаревающим пониманием контекста и характера происходящих процессов.
Новая глобальная трансформация идет рука об руку с новой глобализацией. Знаменитая мюнхенская (2007 г.) речь Президента РФ 
В.В. Путина ознаменовала начало конца эпохи однополярного мира 
и кризиса неолиберальной модели глобализации. Они идут параллельно 
с глобальным экономическим кризисом, имеющим много общего 
с так называемым общим кризисом капитализма в XX в., описанным советской марксистской экономической наукой. Системный кризис современного экономического миропорядка связан, 
в том числе, и с исчерпанием эффекта приращения новых рынков 
и сфер влияния для США и Запада в целом, который был достигнут 
в результате распада СССР и мировой социалистической системы. 
Сегодня мир вступил в переходную эпоху, означающую и объективную 
смену модели глобализации. Жестокая борьба между возможными 
моделями глобализации — это схватка за будущий облик мира 
и лидерство в этом будущем мире. В этом же направлении действуют и разрабатываемые интеграционные стратегии. Здесь также 
идет глобальная конкуренция интеграционных проектов — западного и незападного миров.
Шансы новой глобализации заключаются в том, что выгоды либерализации торговли, снятия искусственных барьеров на пути товаров, капиталов, трудовых потоков, информации и знаний не присваиваются и не монополизируются узким кругом «избранных 
участников», остаются в прошлом такие элементы глобализации, 
как геополитика с ее партикулярными интересами «сильных мира 
сего» и инструментарием как «мягкой», так и грубой силы, и тем 
более такие новшества геополитической «глобальной игры», как 
гражданские войны (СФРЮ, Ливия, Сирия, Украина), иррегулярные войны («мятежевойны») и международный терроризм. Эти 
шансы связаны с утверждением принципов равноправного сотрудничества, социальной справедливости и солидарности в международных отношениях.
Вместе с тем уже сегодня достаточно отчетливо проявившиеся 
тенденции говорят о потенциальных и реальных угрозах, агрессивной конкуренции интеграционных проектов, связанных с ней 
геополитических противоречиях и конфликтах, рисках развязывания новых локальных конфликтов, а в пределе — третьей мировой войны. Главный вызов и угроза в сфере борьбы за модель, 
облик будущего миропорядка — это попытки сохранить, укрепить 
и влить новые жизненные силы в однополярный мир односторон

него монопольного доминирования США, Запада, его союзников 
и клиентеллы.
Перед лицом происходящих фундаментальных перемен сегодня, 
как никогда ранее, актуальны те теоретические идеи и связанное 
с ними понимание внутренних пружин и характера развития  
в XX в., его хронологии, которые были разработаны М.И. ТуганБарановским, Н.Д. Кондратьевым, П. Сорокиным. Методология 
экономической хронологии длинных волн позволяет предвидеть 
и понимать смену эпох и укладов в экономическом развитии, 
а концепция системных кризисов социальных и культурных суперсистем П. Сорокина — квалифицировать нынешний этап развития 
как переходную эпоху к новым формам мироустройства, и не 
только в экономике1. Отсюда и понимание того, что на теоретической платформе и инструментарии 30—40-летней давности 
нельзя строить новые модели развития, формировать адекватные 
вызовам и потребностям века экономическую стратегию и экономическую политику. И отсюда же — тема дилемм государственной 
экономической политики, которые сегодня представляет экономико-политический мейнстрим российской власти.
Какие уроки мы извлекли из кризиса?
Первый — возвращение циклов. Отсутствие каких-либо серьезных потрясений и кризисов в странах — лидерах мировой экономики за последние 10—15 лет, в общем-то, позволили многим всемирно известным экономистам сделать вывод о том, что циклический характер развития преодолен. Как полагали многие, рынок 
в порядке самокоррекций исправляет текущие диспропорции 
и обеспечивает динамизм развития, сложные эконометрические 
модели на основе теоретического мейнстрима дают возможность 
предвидеть и просчитывать риски, а финансовые инструменты 
(пресловутые финансовые инновации типа дерривативов и проч.) 
позволяют так диверсифицировать и распределять риски по финансовой системе, что это в целом укрепляет устойчивость и безопасность в экономике в целом. Но циклы возвращаются. Мы 
мало что можем сказать об их периодичности, границы циклов во 
многом были смазаны и факторами регулирования, и колоссальным расширением рынков в связи с геополитическими и геоэкономическими изменениями в мире. Но теперь мы точно знаем, 
что циклы никуда не делись, хотя их хронология и изменилась. 
И мы должны быть готовы к тому, что антициклическое регулирование, применявшееся в 1950—1980-е гг., опять нуждается в актуа
1 
Сорокин П. Кризис нашего времени: социальный и культурный обзор = The 
crisis of our age. М.: ИСПИ РАН, 2009. 384 с.

лизации. Очевидно и то, что должны быть выработаны новые механизмы этого антициклического регулирования.
Второе — переосмысление роли и места крупных и крупнейших 
организационно-экономических и организационно-правовых 
форм в современной экономике, корпоративного капитала, в том 
числе ТНК. Указания на то, что компьютерная эра приведет к повышению эффективности малых форм, что малый и средний бизнес 
выйдут на первые роли с точки зрения факторов экономического 
роста, динамики структуры мировой экономики в целом оказались 
преувеличенными. На самом деле, везде продолжается волна слияний и поглощений, изменяется качественный состав лидеров 
гонки глобальной конкуренции, но именно крупные и крупнейшие 
корпорации остаются локомотивами национальных и глобальной 
экономик. И эта тенденция прослеживается во всех странах и регионах мира.
По совершенно рациональным основаниям выстраивается  
и антимонопольная политика, которая ориентируется не столько 
на масштабы корпораций и доли занимаемых ими рынков, сколько 
на конкретные проявления монопольного (антиконкурентного) поведения, факты нарушения антимонопольного законодательства. 
Новейшие процессы образования новых глобальных партнерств 
(Транстихоокеанского инвестиционного партнерства, Трансатлантического партнерства) показывают, что именно под ТНК, их доминирование, выстраиваются новые международные правила и институты.
Третье — реабилитация роли реального сектора экономики, материальной экономики вообще. Происходит девальвация самого 
понятия постиндустриализма. Есть некая ирония в том, что о постиндустриализме более чем уместно говорить применительно 
к постсоциалистическим странам, которые начали свои реформы 
с разрушения национальной промышленности, примитивизации 
структуры экономики. Промышленность вовсе не освобождает 
место некоему постиндустриальному обществу, не уходит как 
некий отживший историко-экономический феномен. Ее временные и пространственные перемещения есть следствие резко 
усилившейся глобальной конкуренции, диктующей свои правила 
и национальной конкуренции. В этом смысле мы можем говорить 
о постиндустриализме для некоторых стран и территорий, которые 
не в силах сохранить свои национальные сегменты современной 
конкурентоспособной промышленности, но не для государств — 
лидеров глобальной экономики, не для транснациональных капи

талов и корпораций, ищущих наиболее прибыльные условия для 
развертывания различных производств. Кроме того, сокращаются 
зоны экспорта производительного капитала, где еще вчера низкая 
цена рабочей силы и слабая социальная защищенность наемных 
работников обеспечивали ТНК сверхприбыли. Кризис расставляет 
все точки над «i», и одной из актуальных тем политико-экономической повестки дня становятся репатриация промышленных производств, создание новых рабочих мест в экономически развитых 
странах по обе стороны Атлантики.
Четвертое — возвращение государства в экономику, его конструктивная роль в экономическом регулировании, появление ряда 
новых функций с точки зрения обеспечения международной экономической безопасности, сопровождения национальных экономических интересов, поддержки новых и новейших инновационных направлений (шестого и седьмого технологических укладов), 
долгосрочного развития социальной инфраструктуры общества. 
Государственное управление сегодня, безусловно, усложняется. 
Часть функций по обеспечению социальных потребностей, национальной безопасности, регулированию конкуренции делегируется 
государством неправительственным (в том числе международным) 
организациям гражданского общества, саморегулирующимся организациям бизнеса. Развиваются разветвленные формы и институты 
партнерства власти, бизнеса, гражданского общества. Но это 
не ослабляет, а, наоборот, повышает степень гибкости и эффективности экономической деятельности государства.
Но очевидно и другое. К сожалению, не везде и не во всех 
странах, и пока что не в России, позиции рыночного фундаментализма, которые в течение последних 30 лет подвергались тотальной 
критике, терпят поражение. Ситуация складывается таким образом, 
что влияние этой школы мышления уходит с очень и очень большим 
скрипом.
Сегодня, когда императивы глобального регулирования настолько очевидны, требуются специальные наднациональные регуляторы, международные институты и механизмы выработки, согласования и принятия экономико-политических решений, затрагивающие всю систему глобальной экономической политики. И они 
не снимают важность национальных систем государственного экономического регулирования, но позволяют консолидировать реакцию основных акторов глобальной экономики, по крайней мере, 
перед лицом глобального кризиса и выстраивания нового посткризисного мира.

В общем, в этой ситуации возвращение вышеназванных четырех 
глобальных трендов симптоматично именно с точки зрения формирования новой модели российской экономики, особенно ввиду ее 
всесторонней интеграции в мировую экономику.
Вызовы развития и экономического роста не оставляют иной 
альтернативы, кроме как войти в группу лидеров современного 
экономического и технологического прогресса. В противном случае 
нам придется смириться с необратимостью отставания, окончательного перехода в категорию стран второго эшелона, с ограниченным экономическим и, в конечном счете, государственным  
суверенитетом. Гуманитарные вызовы ставят нас перед альтернативой обеспечения широкой социально-экономической справедливости, системы человеческих, социальных и гражданских прав 
и свобод либо закрепления экономической и социальной поляризации в обществе, характерной для слаборазвитых или развивающихся стран. В последнем случае страна будет отброшена далеко 
назад, на периферию современного глобального сообщества, что 
незамедлительно отразится в мировых рейтингах и табелях о рангах. 
И, наконец, вызовы нового миропорядка. Формирование новых 
смыслов, ценностей, экономических отношений, норм и правил 
ведет к появлению новых институтов регулирования и координации 
в сфере как международной (международные, наднациональные институты), так и внутренней политики (национальные институты). 
Для России эти вызовы сопряжены со структурным, социальным 
и институциональным императивами, которые подробно обоснованы в научных трудах Института экономики РАН1.
Новая модель социально-экономического развития логически 
взаимосвязана с новой моделью экономического роста и государственной экономической политики. Это положение почти самоочевидно. Менее очевидно то, что смена модели не происходит в одночасье, сама собой, в порядке рыночной эволюции, по указкам «неви
1 
Гринберг Р.С. Свобода и справедливость. Российские соблазны ложного выбора. М.: Магистр; ИНФРА-М, 2012; Стратегические ориентиры экономического развития России. Координатор проекта член-корреспондент РАН 
Р.С. Гринберг. СПб.: Алетейя, 2010; Гринберг Р.С., Сорокин Д.Е., Воей- 
ков М.И., Никифоров Л.В. Воспроизводственный вектор России. К теории 
структурного поворота. М.: Институт экономики РАН, 2011; Приоритеты 
и модернизация экономики России / под ред. д-ра экон. наук И.Р. Курнышевой и С.Н. Сильвестрова. СПб.: Алетейя, 2011; Погосов И.А. Тенденции 
воспроизводства в России и проблемы модернизации экономики. М. — 
СПб.: Нестор-история, 2012; Сухарев О.С. Эволюционная экономика. М.: 
Финансы и статистика, 2012.