Интернированные китайцы в Сибири (1930-е годы)

Министерство образования и науки Российской Федерации 
Сибирский федеральный университет 
 
 
 
 
 
 
 
С.М. Силонов 
 
 
 
 
 
ИНТЕРНИРОВАННЫЕ  КИТАЙЦЫ  
В  СИБИРИ   
(1930-е годы) 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Красноярск 
СФУ 
2015 

УДК 94(470+571)(=581)"19" 
ББК 63.51(2)614(=711) 
С365 
 
 
 
 
Рецензенты: 
доктор исторических наук, профессор  
В.Г. Дацышен; 
кандидат исторических наук, доцент 
О.Ю. Лютых 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Силонов, С.М. 
С365 
 
Интернированные китайцы в Сибири (1930-е годы): монография / С.М. Силонов. – Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2015. – 
199 с. 
 
 
ISBN 978-5-7638-3191-7 
 
 
Монография выступает первым исследованием истории китайцев, интернированных в СССР в 1930-е годы. В работе на основе не публиковавшихся 
ранее архивных документов анализируются вопросы появления и пребывания 
этой категории иностранцев в Сибири, их возвращения на родину. 
Издание рассчитано на специалистов-историков, будет интересно широкому кругу читателей, неравнодушных к истории русско-китайских отношений. 
 
 
Электронный вариант издания см.: 
http://catalog.sfu-kras.ru 
 

УДК 94(470+571)(=581)"19" 
ББК 63.51(2)614(=711) 

 
 
 
ISBN 978-5-7638-3191-7 
© Сибирский федеральный университет, 2015 

Введение 

Современные отношения между народами опираются на исторический опыт. Российско-китайское взаимодействие, предопределявшееся географической близостью двух стран и насчитывающее 
около четырех веков, многогранно и многоаспектно. Наиболее динамично взаимоотношения России и Китая развивались в течение 
ХХ века: эйфория от революционного потенциала Китая сменялась 
вооруженным противостоянием двух государств и разрывом дипломатических отношений, помощь в отражении японской агрессии 
и «дружба навек» – обвинениями друг друга в ревизионизме, великодержавном шовинизме и измене делу коммунизма. После достаточно 
продолжительного периода охлаждения 1960–1980-х годов отношения между странами, очищенные от идеологических наслоений1, восстановлены в полном объеме: развиваются межправительственные 
связи, экономические и культурные контакты, решены многие спорные вопросы. Сейчас партнерство с Китаем входит в систему жизненно важных интересов России. Но, несмотря на смены исторических 
эпох и изменение градуса отношений, одним из важнейших направлений взаимодействия между двумя странами, а также неотъемлемой 
частью истории России является китайская миграция.  
В ХХ веке массовые китайские иммиграции носили в основном 
торгово-экономический и трудовой характер и отличались, как правило, добровольным перемещением лиц на территорию России 
(СССР). Однако помимо «добровольных мигрантов» в разные периоды времени в России находились иностранные граждане, оказавшиеся 
в чужой для них стране не по своей воле – беженцы, военнопленные. 
В 1930-е годы китайская диаспора СССР значительно пополнилась за 
счет достаточно специфической категории иностранцев – интернированных солдат и партизан, отступивших на территорию Советского 
Союза под давлением японских вооруженных сил, оккупировавших 
Маньчжурию. В СССР в общей сложности оказалось несколько десятков тысяч китайцев.  
До настоящего времени история их интернирования2 не была 
предметом комплексного исследования, и одна из основных причин 

                                           
1 Ларин А.Г. Китайские мигранты в России. М., 2009. С. 8. 
2 Интернирование – особый режим ограничения свободы (принудительного задержания), устанавливаемый одной воюющей стороной в отношении гражданских лиц дру

этого – недоступность архивных фондов. Современные условия, связанные с либерализацией общественной жизни, позволяют исследователям изучать те страницы прошлого, которые еще не получили 
достаточного освещения. Восстановление исторической картины 
и научная разработка проблемы интернированных иностранцев позволяют существенно дополнить и по-новому взглянуть на общую историю 
российско-китайских 
отношений 
в 1930-е годы, 
глубже 
исследовать весь комплекс проблем, касающихся пребывания китайских граждан на территории России (СССР). Ликвидация «белых пятен» в истории межгосударственных отношений, безусловно, может 
способствовать формированию устойчивого сотрудничества России 
с таким важным для нее стратегическим партнером, как КНР. 
Данная работа посвящена изучению истории интернированных 
китайцев в Сибири. Этот регион в 1930-е годы по решению советского правительства оказался территорией размещения китайских вооруженных формирований (регулярных войск, партизанских отрядов), 
вышедших на территорию СССР в поисках спасения от окончательного разгрома японскими войсками, оккупировавшими Маньчжурию. 
Часть из них находилась в Советском Союзе сравнительно небольшой 
период времени, часть, размещенная для работы на угольных копях 
Кузбасса и Хакасии, лесоразработках Нарыма, осталась в СССР 
на долгие годы, а то и навсегда. 
Таким образом, объектом предлагаемого исследования является 
политика Советского государства в отношении иностранных граждан, 
интернированных в СССР в 1930-е годы, а предметом – правовое положение 
и состав 
интернированных 
китайцев, 
размещенных 
в Сибири, условия их жизни и организация труда во время пребывания в Советском Союзе, репатриация иностранцев на родину и судьба 
интернированных, оставшихся в СССР. 
Территориальные рамки исследования обозначены как Сибирь, 
под которой понимаются историко-географические области Западной 
и Восточной Сибири. Поскольку в течение ХХ века административное деление Сибири неоднократно менялось, необходимо представить 
более уточненные комментарии относительно территориальных рамок в соответствии с исследуемым периодом. Работа охватывает  
Западно-Сибирский край с центром в Новосибирске (современные 
территории Кемеровской, Новосибирской, Томской областей, Крас
                                                                                                                                   
гой стороны или нейтральным государством в отношении оказавшихся на его территории военнослужащих воюющих сторон.  

ноярского края (частично), Республики Хакасии) и ВосточноСибирский край с центром в Иркутске (современные Иркутская область, Забайкальский, Красноярский (частично) края). В декабре 
1934 года из Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского краев были 
выделены районы (в том числе полностью Хакасская автономная область), вошедшие во вновь образованный Красноярский край. Западно-Сибирский край просуществовал до 28 сентября 1937 года, когда, 
в свою очередь, был поделён на Новосибирскую область с центром 
в Новосибирске и Алтайский край с центром в Барнауле. ВосточноСибирский край в 1936 году был разделён на Восточно-Сибирскую 
область и Бурят-Монгольскую АССР.  
Хронологические рамки исследования охватывают период 
с 1932 по 1938 годы. Интернированные китайцы как явление напрямую связаны с оккупацией Японией территории Маньчжурии, начавшейся в сентябре 1931 года. Первые документально подтвержденные 
сведения об интернированных, размещенных на территории Сибири, 
относятся к 1932 году. Именно этот год служит нижней временной 
границей исследования. Другая крайняя дата – 1938 год. Политические репрессии в Советском Союзе, пик которых пришелся на 1937–
1938 годы, захватили многие этнические группы населения страны. 
Не миновали они и китайцев, в том числе интернированных. Для 
большинства из них 1938 год стал последним годом жизни. Осужденные к различным срокам наказания, но оставшиеся в живых, они были разбросаны по различным учреждениям уголовно-исправительной 
системы, что фактически привело к распаду этой специфической 
группы мигрантов. 
История интернированных китайцев3 никогда не была предметом обобщающего исследования ни в отечественной, ни в мировой 
историографии. В общей массе работ, посвященных российскокитайским (советско-китайским) отношениям, отдельные аспекты интернирования освещались в минимальной степени, не позволяя составить полноценного представления об объекте. Полностью из поля 
зрения историков вследствие отсутствия эмпирического материала 
выпадал период пребывания иностранных граждан на территории 
СССР. Практически до 2000-х годов упоминания об интернированных 
присутствовали в литературе только в контексте исследований окку
                                           
3 Необходимо пояснить, что в исследовании китайские имена и названия даются 
в орфографии цитируемых источников и литературы. При употреблении известных китайских имен и терминов будет применяться система транскрипции «пинъинь».  

пации Японией Северо-Восточного Китая. Несмотря на то что указанные труды не затрагивают непосредственно интернирования 
и касаются 
смежной 
тематики, 
они 
представляют 
ценность 
в понимании факторов, оказавших влияние на рассматриваемое явление.  
Отечественную историографию по заявленной теме можно разбить на два периода: советский (с разделением на два подпериода) 
и постсоветский. К первому подпериоду советской историографии 
с 1932 по 1941 годы относятся работы современников, не только профессиональных историков, но и военных, партийных деятелей, 
а также непосредственных участников событий. Японская агрессия 
против Китая в 1931 году, в результате которой была захвачена 
Маньчжурия, побудила исследователей обратить достаточно пристальное внимание на Дальневосточный регион. Ряд работ был написан и издан буквально по горячим следам – в 1932–1934 годах4. 
Именно в начале 1930-х годов появились первые научные исследования В.Я. Аварина5, в последующем ставшего одним из самых авторитетных знатоков по вопросам Дальнего Востока. В его брошюре 
«Независимая» Манчжурия»6, выдержавшей к 1934 году два издания, 
проанализирована обстановка, в которой готовилась и началась японская агрессия в Китае, а также причины, толкнувшие Японию 
на оккупацию Маньчжурии, заключавшиеся, по мнению автора, 
в росте империалистических противоречий и разразившемся экономическом кризисе в капиталистических странах. Одна из глав посвящена рассмотрению национально-освободительного движения против 
оккупантов и коллаборационистов, его численному и социальному 
составу. В.Я. Аварин полагает, что «движущей силой, основой национально-освободительной борьбы, непримиримым врагом японских 
оккупантов являются, естественно, пролетариат и крестьянские бедняцко-середняцкие массы»7. Участие в движении сопротивления командиров 
гоминьдановской 
армии, 
впоследствии 
перешедших 
китайско-советскую границу и интернированных в СССР, В.Я. Ава                                          
4 Аварин В.Я. «Независимая» Манчжурия. М., 1934. 152 с.; Горшенин И. Манчжурия и 
угроза японо-американской войны. М., 1933. 83 с.; Дашинский С. Япония 
в Манчжурии. М., 1932. 47 с.; Миф П. Китайская революция. М., 1932. 324 с.; Оккупация Манчжурии и борьба империалистов / под ред. П. Мифа, Е. Иолк, Г. Войтинского. 
М., 1932. 166 с.; Терентьев Н. Очаг войны на Дальнем Востоке. М., 1934. 256 с.; Ян 
Чжу-лай. Японские империалисты в Шанхае. М., 1932. 80 с.  
5 Псевдоним Владимира Яковлевича Аболтина. 
6 Аварин В.Я. Указ. соч.  
7 Там же. С. 99.  

риным оценивается весьма негативно: «Влекомые собственными материальными интересами и поджигаемые инспирацией других империалистов, некоторые видные милитаристы … не пошли навстречу 
японским требованиям о безусловной сдаче, а пытались оказать отпор 
при занятии японцами их районов (Ма, Лиду и др.)»8. Их отступление 
в Советский Союз называется автором не иначе как «бегством». 
В аналогичном ключе оценивает борьбу североманьчжурских 
военачальников против японцев и их отступление в СССР Н. Терентьев9: «Война» этих генералов с Японией сразу же выродилась 
в серию политических маневров, соответствующих обычаям милитаристских войн в Китае, но превращавшихся в гнусный фарс 
в обстановке борьбы с наступающим японским империализмом 
в Манчжурии. По существу оказалось, что каждый из этих генералов 
заинтересован главным образом в том, чтобы продать себя японцам 
с наибольшей выгодой, и в самом процессе этой «войны» ряды открытых японских ставленников стали быстро пополняться за счет 
бывших «национальных героев». В высшей степени характерен пример … генерала Ма и генерала Тан Ю-лин. Первый начал с того, что 
пытался недолгое время оказывать вооруженное сопротивление японцам, затем перешел на сторону манчжурского режима и принял даже 
ответственный пост в манчжурском правительстве, затем снова изменил 
этому 
режиму, 
возобновил 
на короткое 
время 
борьбу, 
а впоследствии оказался вместе с генералом Су Бин-венем в группе 
китайских 
военных, 
бежавших 
на советскую 
территорию, 
и в заключение вернулся в Центральный Китай, где и позирует в роли 
«спасителя отечества»10. 
Агрессивная политика Японии вблизи границ с СССР, создание 
ею инфраструктуры для укрепления присутствия на оккупированных 
территориях не могли остаться без внимания профессиональных военных. Сугубо военный взгляд на события в Маньчжурии представлен в книгах С. Тульского и М. Федорова11, Н.С. Бушманова12. 
В первой из них антияпонскому сопротивлению посвящена глава 
«Партизанское движение в Манчжурии».  

                                           
8  Там же. С. 102. 
9  Псевдоним Анатолия Яковлевича Канторовича. 
10 Терентьев Н. Указ. соч. С. 50. 
11 Тульский С., Федоров М. Манчжурия – плацдарм для нападения на СССР. М., 1934. 
72 с.  
12 Бушманов Н.С. Боевые действия японской армии в Маньчжурии и Шанхае 1931–1933 
гг. М., 1940. 143 с. 

В работах современников событий, связанных с оккупацией 
Маньчжурии, действия Японии рассматривались как подготовка 
плацдарма для нападения на СССР – источник «величайшей опасности» для государства. Значительное внимание в исследованиях уделялось установлению причин и целей интервенции, вопросам сугубо 
военного характера, таким как военно-техническое состояние вооруженных сил Японии и Маньчжоу-Го, особенности их оперативно-тактических 
действий, 
организация 
и тактика 
борьбы 
антияпонских партизанских армий13. В оценке движения сопротивления присутствует определенный идеологизированный подход. Наряду 
с положительными характеристиками массового партизанского движения «маньчжурского крестьянства, рабочего класса и городской 
мелкой буржуазии» критическому анализу подвергаются действия североманьчжурских генералов, выступивших против агрессора, подчеркивается их «неустойчивость, половинчатость и беспомощность», 
в негативных тонах оценивается интернирование в СССР. Собственно 
процесс интернирования и пребывание китайских формирований 
в СССР в указанных исследованиях не рассматриваются, что вполне 
объясняется отсутствием эмпирического материала. Однако излагаются 
сведения 
о причинах, 
обусловивших 
переход 
китайцев 
на территорию Советского Союза, дается классификация сил антияпонского сопротивления, характеризуются его руководители, впоследствии оказавшиеся в СССР.  
Второй подпериод советской историографии хронологически 

определяется 1950–1991 годами. С начала 1950-х годов в СССР наблюдается подъем в изучении истории Китая, обусловленный образованием 
идеологически 
близкой 
КНР. 
Однако 
в обширной 
библиографии этого периода лишь косвенным образом затрагиваются 
проблемы и сюжеты, рассматриваемые в нашей монографии. В общих 
работах, в исследованиях китаеведов и японоведов, как правило, уделяется внимание «образованию очага войны на Дальнем Востоке» 
в начале 1930-х годов, «подготовке к захвату японским империализмом Маньчжурии», непосредственно оккупации Японией СевероВосточного Китая, реакции Лиги Наций на маньчжурские события, 
национально-освободительной борьбе китайского народа против агрессора14. История китайцев, интернированных в Советском Союзе, 
                                           
13 Указ. соч. Н.С. Бушманова, С. Тульского и М. Федорова.  
14 Захарова Г.Ф. Политика Японии в Маньчжурии, 1932–1945. М., 1990. 262 с.; История 
войны на Тихом океане: В 5 т. М., 1957. Т. 1. 416 с.; История дипломатии. М.-Л., 1945. 
Т. 3. 883 с.; Капица М.С. Советско-китайские отношения в 1931–1945 гг. М., 1958. 

опять же не входит в сферу интересов исследователей. Закрытость 
архивных данных, а также трагическая судьба в СССР многих 
из перемещенных лиц фактически предопределяют положение, при 
котором вопрос об интернированных остается «белым пятном» истории китайцев в России. Однако в отличие от предыдущего периода 
в исследованиях отсутствуют резкие, негативные оценки гоминьдановских генералов, организаторов сопротивления японским оккупантам. 
Интернирование 
рассматривается 
как 
способ 
оказания 
содействия Советского государства освободительной борьбе китайского народа15.  
В этот же период выходят работы по историографии Китая. 

В.Н. Никифоров, исследуя становление советского китаеведения 
в 1917–1949 годах, дает оценку работам ряда авторов, откликнувшихся в 1930-х годах на японскую оккупацию в Маньчжурии, среди которых называет П.А. Мифа, В.Я. Аварина, А.Я. Канторовича 
(Н.Терентьева), О.С. Тарханова (Ян Чжу-лая)16. Выступая с партийноклассовых позиций, В.Н. Никифоров полагает: «Издания 1932 г. … 
не свободны от крайних, даже сектантских настроений, особенно последняя упомянутая брошюра17, утверждавшая, что «теперь китайская 
буржуазия на борьбу в рядах антиимпериалистического фронта уже 
не способна» и что отпор японской агрессии в Китае может быть оказан только советским движением»18.  
Определенный вклад в разработку рассматриваемой темы внесли китайские авторы. Лю Юн-ань предпринимает попытку периоди
                                                                                                                                   
427 с.; Китай и соседи в новое и новейшее время: сборник статей. М., 1982. 454 с.; Международные отношения на Дальнем Востоке: В 2 кн. М., 1973. Кн. 2. 294 с.; Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии гоминьдана (20–30-е годы). М., 1990. 237 с.; 
Новая и новейшая история Китая. Краткий очерк. М., 1950. 267 с.; Сапожников Б.Г. 
Китай в огне войны. 1931–1950. М., 1977. 350 с.; Сладковский М.И. Китай и Япония. 
М., 1971. 336 с.; Соколов В.В. На боевых постах дипломатического фронта. Жизнь и 
деятельность Л.М. Карахана. М., 1983. 192 с.  
15 Военная помощь СССР в освободительной войне китайского народа. М., 1975. 190 с.; 
Юрьев М.Ф. Вооруженные силы КПК в освободительной борьбе китайского народа. 
20–40-е годы. М., 1983. 335 с.  
16 Никифоров В.Н. Советские историки о проблемах Китая. М., 1970. 416 с. 
17 Имеется в виду: Ян-Чжу-Лай. Японские империалисты в Шанхае. М., 1932. 79 с. Настоящая фамилия автора – Разумов Сергей Петрович (1901–1938 гг.), советский партийный, военный деятель. Фамилия Тарханов, так же, как и Ян Чжу-лай, – его 
псевдонимы.  
18 Никифоров В.Н. Указ. соч. С. 352–353.