Онтология и теория познания: фрагменты сочинений

Российская Академия Наук
Институт философии
Фома Аквинский
ОНТОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
(ФРАГМЕНТЫ СОЧИНЕНИЙ)
Перевод, вступительная статья,
комментарии В.П.Гайденко
Москва
2001

ББК 87.3
УДК 14
Ф!76
Рецензенты:
доктор филос. наук А.Л.Доброхотов
доктор филос. наук Ю.А.Шичалин
Ф!76
Фома Аквинский
Онтология и теория познания: фрагменты сочине!
ний. – М., 2001. – 206.
Книга содержит снабженный комментариями перевод
фрагментов из различных трактатов Фомы Аквинского: «Сум!
ма теологии», «Сумма против язычников», «Дискуссионные
вопросы о потенции». Подборка текстов дает представление о
важнейших понятиях онтологии и эпистемологии Фомы Ак!
винского. Во вступительной статье дается характеристика об!
щей структуры томистской онтологии, а также рассматрива!
ются ее ключевые понятия, такие, как акт и потенция, форма
и материя, субстанция, конечное и бесконечное бытие и др.
ISBN 5–201–02050–Х
© В.П.Гайденко, перевод,
вступит. статья, 2001
© ИФ РАН, 2001

Об исходных понятиях доктрины Фомы Аквинского*
В философско!теологических доктринах средневековья очень часто
речь идет о вещах, казалось бы, знакомых каждому человеку, о неоду!
шевленных телах и живых существах, о других предметах, входящих в мир
повседневного опыта, среди которых человек живет с момента рожде!
ния. Своеобразие этих предметов заключается в том, что человек их ви
дит, т.е. они могут быть им зафиксированы уже в момент чувственного
восприятия. Однако на самом деле вещи и структуры, о которых идет
речь в системах средневековой онтологии, принципиально отличаются
от предметов повседневного опыта, предстоящих человеку в обычных
актах восприятия. Предметы, выделяемые в актах восприятия, неопреде!
лимы, их характеристики размыты. Напротив, в онтологии все вещи, вклю!
чая те, о которых человек имеет знание на основе чувственного воспри!
ятия, рассматриваются как обладающие строго определенными характе!
ристиками, содержание которых может быть точно выражено с помощью
понятий. В схоластике предполагается как нечто само собой разумеюще!
еся, что человек в момент восприятия раскладывает воспринимаемое на
«части», соответствующие тем или иным понятиям, так что в процессе
этого разложения выявляется реальная структура вещи.
Предположение о возможности такого разложения – основная пред!
посылка построения онтологических систем, хотя сами средневековые мыс!
лители не сформулировали (и как будет выяснено ниже, и не могли сформу!
лировать) ее в явном виде. От античной философии схоластика унаследова!
ла убеждение в том, что мир в своей основе рационален и потому
рациональное знание о мире возможно и достижимо. Познание вещей озна!
чает прежде всего познание их сущности, их существенных характеристик;
эти характеристики определяют «вид», «форму» каждой вещи, и они же по!
зволяют подвести вещь под общее понятие, назвать ее «человеком», «кам!
нем» и т.п. Сущность вещи полностью доступна познанию, поскольку у
сущности и понятия одна и та же структура; они отличаются только своим
местопребыванием: сущности существуют в вещах, понятия – в уме челове!
ка. Хотя Аристотель, наряду со вторичными сущностями (родами и вида!
ми), говорит также о «первых сущностях», обозначающих конкретные, чув!
ственно воспринимаемые вещи, однако в аристотелевской метафизике под
рационально постижимой сущностью – аналогом общего понятия –
*
Перевод и вступительная статья подготовлены при поддержке Российского
гуманитарного научного фонда (проект № 99!03!19708).
3

подразумевается, как правило, нечто умопостигаемое, не являющееся
само по себе предметом чувственного восприятия. Не случайно в бо!
лее поздние периоды развития философии термин «сущность» стал
употребляться в значении «скрытая сущность» и противопоставлять!
ся явлению как доступному непосредственному созерцанию. Аристо!
телевское учение о сущности становится ядром схоластических докт!
рин. Однако в процессе их построения происходит переосмысление
аристотелевской метафизики; ряд моментов, присутствующих в ней в
неявной форме, выходит на первый план. Это было обусловлено но!
выми задачами, которые предстояло решить средневековым теологам:
с помощью понятийно!рациональных средств выразить христианское
учение о Боге, мире и человеке. Опираясь на известные слова библей!
ского текста: «Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий» (Исход 3, 14), сред!
невековые теологи отождествили Бытие с Богом. В уме христианина
нет ничего выше Бога, а поскольку из Св. Писания известно, что Бог
«есть Сущий», то отсюда делается вывод, что абсолютно первый прин!
цип есть бытие. Поэтому Бытие занимает центральное место в докт!
ринах христианских теологов, вся средневековая теология и филосо!
фия оказываются не чем иным, как учением о бытии в буквальном
смысле этого слова.
Согласно Фоме Аквинскому, человек в его нынешнем существо!
вании (после грехопадения) лишен возможности непосредственного
созерцания Бога, т.е. Бытия как такового; о чистом Бытии он может
составить некоторое представление, исходя из того, что единственно
доступно его усмотрению, – из рассмотрения бытия чувственно вос!
принимаемых вещей. Самая главная характеристика всего сущего, сле!
довательно, схватывается человеком в тот момент, когда он производит
акт чувственного восприятия; если возможно рациональное знание о
бытии конечных вещей, то оно, очевидно, не может быть приобретено
за счет осуществления чисто мыслительных операций, но должно опи!
раться на констатацию факта существования вещи на основе показа!
ний органов чувств. Построение онтологии – системы рационального
знания, центральным понятием которой должно быть понятие бы!
тия, постигаемое в актах созерцания чувственно воспринимаемых ве!
щей, могло быть реализовано только в том случае, если предметом
рассмотрения в этой системе, по крайней мере, на начальном этапе ее
построения, будут особого рода объекты, одновременно доступные и
чувству и интеллекту, – рациональные объекты и характеристики, ус!
матриваемые (или доступные рассмотрению) в актах непосредствен!
ного созерцания (чувственного восприятия). Как мы попытаемся по!
казать в данной работе, построение онтологии у Фомы Аквинского,
4

во!первых, действительно начинается с введения такого рода рацио!
нальных объектов, которые могут быть предметом непосредствен!
ного созерцания; во!вторых, онтологическая система Фомы в целом
в значительной степени строится как система непосредственного зна!
ния, оперирующая с предметными сущностями и структурами, ко!
торые формируются в рамках актов чувственного восприятия; без
учета этого обстоятельства многие моменты доктрины Фомы  оста!
нутся непонятными, а приводимые им аргументы утрачивают свою
доказательную силу.
Обоснование этих утверждений будет дано в процессе анализа не!
которых основных понятий томистской доктрины. Но сначала более
подробно рассмотрим общие характеристики, определяющие своеоб!
разие схоластической онтологии как системы знания, оперирующей с
объектами и структурами, отличающимися как от образов, формиру!
ющихся на уровне обыденного сознания, так и от идеальных объек!
тов, с которыми оперируют в науке.
* * *
Один из наиболее часто употребляемых терминов в сочинениях
Фомы Аквинского – simpliciter (просто). Вещь именуется «просто А»,
если она рассматривается как обладающая единственной характеристи!
кой А, например, нечто именуется «сущим», если в акте познания оно
предстоит как характеризующееся признаком «существовать актуально».
Нечто, сначала выделенное как просто А, после выполнения до!
полнительных актов может приобрести ряд иных признаков, стать ,
например, не просто сущим (если А означает «существовать актуаль!
но»), а еще и благим, т.е. иметь высшее, последнее совершенство.
Актам познания, которые обеспечивают усмотрение вещи в виде «про!
сто А», т.е. как обладающей единственной характеристикой, в реаль!
ности соответствуют акты, благодаря которым вещь приобретает эту
характеристику.
Каждый реальный акт сообщает актуальное существование неко!
торой характеристике. В реальности акты следуют друг за другом в
определенной последовательности: «… в силу первого акта нечто есть
просто сущее, а в силу последнего акта – просто благое» (S.T., I, 5, 1
ad 1). Познавательные акты схватывают результаты реальных актов;
познавательный акт констатирует наличие (актуальное существова!
ние) характеристики, появившейся у вещи в результате выполнения
реального акта. Только то, что имеет актуальное существование, по!
5

знаваемо в собственном смысле слова: «все познаваемо, поскольку ак!
туально, как сказано в девятой книге Метафизики» (S.T., I, 5, 2 c).
Все актуально наличное в реальности одновременно является и пред!
метом знания – божественного в первую очередь, человеческого – по
крайней мере, потенциально. Поэтому реальность для Фомы Аквинс!
кого – это отнюдь не вещь в себе, т.е. нечто независимое от процесса
познания; она, хотя и предстоит познающему уму в качестве объекта
его познавательной деятельности, в то же время полностью тожде!
ственна образу (предмету знания), с помощью которого она отобра!
жается в акте познания. Полное тождество предмета знания и объек!
та, образа и отображаемой вещи, реализуется, конечно, только в сфе!
ре божественного знания; однако и в актах познания, которые
производит человек, образ, возникающий в его уме, является точной
копией соответствующих характеристик вещи (в том случае, если его
знание о вещи истинно). Отличие человеческого познания от боже!
ственного заключается не в том, что человек (как это, начиная с Кан!
та, принято считать) создает когнитивные образы вещей, не совпада!
ющие по своей структуре с реальными объектами, а скорее в отсут!
ствии детерминирующей связи между человеческим знанием о вещах
и реальным существованием последних. Божественное знание вещи,
во!первых, предшествует ее реальному существованию, во!вторых, оно
включено в саму вещь, будучи и условием, и необходимым компонен!
том ее существования: вещь существует лишь постольку, поскольку
Бог знает ее, причем божественное знание сущности вещи, собствен!
но, и создает саму сущность, так что предмет божественного знания и
сущность вещи не просто совпадают друг с другом,– они суть одно и
то же. Человек также может иметь адекватное знание о вещи, но это
знание не является условием и необходимым моментом акта ее тво!
рения. Хотя сущность любой вещи в принципе доступна человеческо!
му познанию, но реальная вещь существует независимо от того, дана
ли она в настоящий момент какому!то человеку в качестве предмета
знания или нет.
 Другая особенность человеческого познания, отличающая его от
божественного, состоит в том, что человек не способен непосредствен!
но созерцать чисто духовные субстанции; источником всякого знания
для человека является чувственное восприятие: «Все наше познание
берет начало от чувства» (S.T., I, 1, 9 c). В том числе, как уже упоми!
налось, и познание такой характеристики реальности, как бытие. Имен!
но восприятие удостоверяет нас в существовании тех или иных теле!
сных вещей. Познание любой вещи начинается с констатации факта
ее существования: «первое, что нам следует знать о чем!либо, это –
6

существует ли оно» (S.T., I, 2, 2, sed contra). Когда вещь воспринимается
как наделенная одной единственной характеристикой – актуальным
существованием, она предстает как просто сущее. Констатация акту!
ального существования, как и любой другой рационально постижимой
характеристики вещи, производится интеллектом, но при условии, что
вещь является предметом чувственного восприятия. Существуют не
только чувственно воспринимаемые вещи; более того, утверждает Фома,
существование всех конечных вещей, как телесных, так и духовных суб!
станций, предполагает наличие бесконечного бытия, не имеющего ка!
ких!либо других определений, отличных от «быть» – бытия Бога. Но и
бесконечное бытие Бога, и бытие ангелов и других духовных субстанций
становятся доступными (в той или иной степени) рациональному по!
знанию только опосредованно, в силу связи, наличной между бытием
чувственно воспринимаемых вещей и бытием, недоступным для чув!
ственного познания.
Таким образом, познание начинается с восприятия вещи как акту!
ально существующей: «…первым схватывается интеллектом сущее» (S.T.,
I, 5, 2 c), причем схватывается прежде всего в актах чувственного вос!
приятия. Может показаться, что Фома Аквинский описывает обычный,
многократно производимый каждым человеком познавательный акт:
воспринимая некоторую вещь, мы констатируем (а чаще подразумева!
ем как само собой разумеющееся), что она существует. Но если рас!
сматривать первый познавательный акт, с которого начинается, согласно
Фоме, формирование рационального знания о вещи, а именно акт ее
усмотрения как актуально существующей, в общем контексте томист!
ской концепции познания, то обнаружится, что речь здесь в действи!
тельности идет о другом. В обычных актах чувственного восприятия мы
констатируем существование вещи, которую мы видим; образ этой вещи
автоматически возникает в нашем сознании, стоит нам на нее посмот!
реть. «Эта» вещь, о которой мы говорим, есть не что иное, как проекция
образа, непонятно как возникшего в уме, образа, который, строго гово!
ря, не является рациональным, поскольку он сформирован бессозна!
тельно и в нем присутствуют такие моменты, о которых мы не знаем.
Если мы попытаемся точно описать характеристики «этой», восприни!
маемой в данный момент вещи, мы столкнемся с непреодолимыми труд!
ностями; образ ее слишком размыт, недостаточно структурирован для
того, чтобы содержание и «форму» этого образа можно было адекватно
выразить с помощью точных, определенных понятий. Средневековые
схоласты фактически исходили из возможности осуществления позна!
вательных актов принципиально иного типа. Как в случае выделения
«сущего», так и при констатации иных характеристик, предполагает
7

Фома, человек видит перед собой вещь, обладающую определенной ха!
рактеристикой, в точности соответствующей некоторому понятию, или
набором признаков, фиксируемых посредством совокупности указан!
ных понятий. Иными словами, он предполагает возможность осуще!
ствления такого акта восприятия, который Гуссерль впоследствии на!
зовет категориальным актом созерцания: усматриваемое в этом акте
предстает в виде рационально постижимой вещи (предмета знания) –
наглядным воплощением некоторого понятия (или ряда понятий). Вы!
полняя такой акт созерцания (восприятия), я вижу перед собой нечто, с
одной стороны,  независимое от меня самого, от познавательного акта,
который я в данный момент произвожу, т.е. некую реальную вещь, а с
другой, имеющее концептуальную форму, которую можно адекватно
зафиксировать и выразить с помощью логико!грамматических средств
языка. Рационально постижимые вещи, которые предстоят сознанию
человека в момент выполнения актов категориального созерцания,
очевидно, не тождественны вещам в себе: существующие независимо
от познавательной деятельности человека вещи не обладают формой,
позволяющей подвести их под категории языка. В реальных вещах от!
сутствует какая!либо логическая структура, но без выделения в пред!
мете восприятия частей, обладающих логической формой, которая фик!
сирует наличие в одной вещи отношения, аналогичного тому, кото!
рое имеет место между субъектом и предикатом предложения, – когда
одна из частей в момент восприятия осознается как основа – носи!
тель признаков, а другие – в качестве признаков, приписываемых (при!
сущих) этой основе, невозможно описать вещь. Логическое отноше!
ние приписывания (присущности) связывает между собой не физичес!
кие части (последние соотносятся друг с другом путем их
взаимодействия, т.е. за счет обмена веществом и энергией), а элемен!
ты онтологической структуры вещи, которые выделяются в ней только
в процессе познания, при условии, что предмет восприятия расчленя!
ется на смысловые (логические) части, соответствующие категориям
языка. В обычных актах восприятия операции, с помощью которых
выделяется смысловая (онтологическая) структура вещи, осуществ!
ляются субъектом бессознательно; они, как правило, не согласованы
друг с другом. Поэтому вещь в том виде, как она усматривается субъек!
том в актах чувственного восприятия, не обладает четкой (онто)логи!
ческой структурой. Лишь в том случае, если выделение каждой «час!
ти» (аспекта) вещи производится с помощью особой операции и чело!
век отдает себе отчет в ее осуществлении, а операции, которые
используются в процессе познания данной вещи, выполняются в опре!
деленной последовательности, так, чтобы связь их друг с другом была
8

понятна и прозрачна, а их совместимость очевидна, предмет познания
станет рационально постижимым в подлинном смысле слова: он приоб!
ретет (онто)логическую структуру, гарантирующую возможность его точ!
ного и адекватного описания в языке. Осознание того факта, что рацио!
нальное знание невозможно без построения соответствующей онтоло!
гии, что знание – это знание о бытии, но бытии осознаваемом,
структурированном таким образом, что каждая единица бытия оказыва!
ется изначально наделенной логической формой, соотнесенной с еди!
ницами понятийно!языковой структуры, является несомненной заслу!
гой схоластики, унаследовавшей от античной философии вкус к онтоло!
гическим изысканиям. Чтобы обнаружить в мире наличие онтологической
структуры, необходим особый взгляд на мир; только заняв определен!
ную познавательную (и не только познавательную, но и экзистенциаль!
ную) позицию, человек откроет для себя специфическое измерение бы!
тия – «местопребывание» онтологически фундированной реальности.
Это реальность совершенно особого типа; схоластические мыслители ее
видели, и потому средневековье было эпохой создания великих онтологи!
ческих систем. В эпоху Возрождения непосредственное ощущение этой
реальности ослабевает, а в новое время оно практически исчезло, и, как
следствие этого, в философии начинают доминировать другие направле!
ния исследования, в первую очередь гносеология.
Что же является предметом онтологии? Как уже отмечалось, онто!
логические сущности и структуры, поскольку они обладают рациональ!
ной (логической) формой, не являются единицами членения реально!
сти, если под реальностью понимать «реальность в себе», существую!
щую независимо от познавательной деятельности человека. Но они не
являются и чисто понятийными образованиями – концептуальными
схемами, которые как бы накладываются в акте познания на познавае!
мый объект с целью его структуризации. В сфере онтологии человек
имеет дело с реальным бытием; как было сказано, одно из главных по!
нятий средневековой онтологии – это понятие бытия (существования).
Задача онтологии как раз и состоит в том, чтобы провести четкое разли!
чие между тем, что реально существует, и тем, что должно рассматри!
ваться лишь в качестве понятия, применяемого с целью познания ре!
альности, но которому в самой реальности ничего не соответствует.
В этом отношении онтологические сущности и структуры радикально
отличаются от идеальных объектов, вводимых в рамках научных дис!
циплин, которым, в соответствии с общепринятыми в настоящее время
взглядами, не приписывается никакого реального существования.
9

Особый статус онтологических объектов, их отличие от чисто иде!
альных сущностей, вводимых в процессе создания тех или иных кон!
цептуальных  (теоретических) конструкций, легко объясним, если пред!
положить (как это сделано в данной работе), что объекты онтологии
фактически формируются на совсем другом уровне, чем идеальные
объекты теории, – в актах чувственного восприятия особого типа (ак!
тах категориального созерцания). Благодаря этому они сохраняют не!
посредственную связь с реальным бытием, хотя, подобно идеальным
объектам, являются рациональными сущностями, наделенными ло!
гической формой, которая позволяет не только адекватно выразить
усматриваемое в них в момент восприятия, но и оперировать с ними
путем оперирования с соответствующими языковыми выражениями.
В осуществлении языковых операций над бытийными объектами и зак!
лючается суть схоластического метода.
Сами схоласты не вводили никаких специальных терминов (типа
«онтологический объект»), которые предназначались бы для обозна!
чения сущностей и структур, рассматриваемых в онтологии. Объекты
онтологии, как они полагали, – это те же самые вещи, с которыми
человек имеет дело в обычных актах восприятия; чтобы выявить в них
характеристики, позволяющие описывать их в строгих однозначных
терминах, подводить их под категории онтологии и рассматривать в
качестве элементов определенной онтологической структуры, над
объектами, предстоящими в актах чувственного восприятия, необхо!
димо произвести дополнительные – мыслительные – операции. Если
бы это было действительно так и смысловая (онтологическая) струк!
тура вещи выделялась бы на одном только понятийном уровне, то
тогда объекты онтологии превратились бы в чисто теоретические объек!
ты, недоступные созерцанию. Фактически в схоластике всегда предпо!
лагается возможность замещения образа вещи, возникающего в обыч!
ном акте чувственного восприятия, ее образом, также непосредствен!
но данным в акте чувственного восприятия, но акта иного типа, в
рамках которого воспринимаемое сразу же предстает структурирован!
ным в соответствии с правилами логики. Основные принципы объяс!
нения, которыми пользуется схоластика, являются в то же время, по
существу, и принципами построения логически структурированного
образа вещи.
Для средневековых схоластов, опирающихся на Платона и Арис!
тотеля, «объяснить» вещь – это прежде всего четко констатировать ее
характеристики. Чтобы в чувственно воспринимаемых вещах обнару!
жить какие!то характеристики, их сначала нужно выделить в чистом
виде; в вещах, рассматриваемых в том виде, как они предстают в обыч!
10