Эпистемология и философия науки, 2012, том 31, №1

ÏÈÑÒÅÌÎËÎÃÈß

ÈËÎÑÎÔÈß ÍÀÓÊÈ

ÈÍÄÅÊÑ 46318

те
в привлече

Выбор материалов обусловлен их знач
ско-эпистемологических исследований 
подавания философии, а также истори
шей школе.

В работе редакционной коллегии, междунаро
издательского совета и регионального редакцион
ла принимают участие известные российские и зар
фы и ученые.

ÝÏÈÑÒÅÌÎËÎÃÈß & ÔÈËÎÑÎÔÈß ÍÀÓÊÈ
2012 Т. XXXI  № 1

&

Ежеквартальный журнал  2012  Т. XXXI  ¹ 1

Filosofia

Институт философии

Российской академии наук

Главный редактор: чл.-корр. РАН И.Т. Касавин
Заместитель главного редактора: д-р филос. наук И.А.
Ответственный секретарь: канд. филос. наук П.С. Куслий

Адрес редакции: 119991, Москва, Волхонка, 14/1, стр. 5
Институт философии РАН
Телефон: (495) 697-9576
Факс: (495) 697-9576
Электронная почта: journal@iph.ras.ru

По   вопросам   подписки,   оптовой   и   розничной   продажи   
обращаться в Издательский Дом «Альфа-М» 
Адрес: 127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В
Телефон/факс: (495) 363-4260 (573)
Электронная почта: alfa-m@inbox.ru 

Посетите нашу страницу на сайте: journal.iph.ras.ru 

9 771811 833002

ISSN 1811-833X

EPISTEMOLOGY & PHILOSOPHY OF SCIENCE

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ 

УЧРЕЖДЕНИЕ НАУКИ 

ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

ÝÏÈÑÒÅÌÎËÎÃÈß

&

ÔÈËÎÑÎÔÈß ÍÀÓÊÈ

Epistemology & Philosophy of Science

Ò. XXXI  ¹ 1

Åæåêâàðòàëüíûé íàó÷íî-òåîðåòè÷åñêèé æóðíàë

ÌÎÑÊÂÀ

Àëüôà-Ì

2012

ÎÃËÀÂËÅÍÈÅ

Редакционная статья

Сознание: между Хиггинсом и Франкенштейном .  .  .  .  . 5
И.Т. Касавин

Академия

Выбор интерпретации как проблема
социальной эпистемологии .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 18
В.Н. Порус
Натурализм и скептицизм в философии Юма.  .  .  .  .  .  . 36
Барри Страуд

Панельная дискуссия

Человек, знание и социальные технологии .  .  .  .  .  .  . 52

Социальные технологии и социальные практики .  .  .  . 52
И.Т. Касавин
Социальные технологии, их производство
и потребление .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 55
Б.Г. Юдин
Технологии в социальных и технических системах:
социальногуманитарный анализ .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 64
Л.А. Маркова
Технологизм, технократизм, тоталитаризм.
К критике механистической парадигмы СТ .  .  .  .  . 73
А.С. Игнатенко
Техника, технология, проектирование –
социотехника, социальногуманитарные
технологии, социальное проектирование .  .  .  .  . 80
В.Г. Горохов

Иной взгляд

Инфообщество и технология
адаптации к его структурам .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 90
А.Ю. Антоновский, В.А. Емелин

Панорама

Особенности эксперимента
«неклассической науки» .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 108
Н.В. Бряник

Кафедра

Модели человека в социальных науках .  .  .  .  .  .  .  .  . 125
В.П. Филатов

2

Casestudies – Science studies

Неоднородность языка научных
описаний и «технологическое мышление» .  .  .  . 141
С.С. Гусев

Междисциплинарные исследования

Исторический нарратив как форма
организации и репрезентации
исторического знания .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 157
Е.В. Мишалова

Контекст

О классификации подходов к определению
псевдонауки: традиции и новации .  .  .  .  .  .  .  .  . 174
В.А. Бажанов, А.М. Конопкин

Историкоэпистемологические исследования

Александр Койре, ученик Эмиля Мейерсона:
неизменность и историчность
человеческого разума .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 192
Д.Н. Дроздова

Архив

«Эпистемологическая история»
Жоржа Кангилема: случай психологии.  .  .  .  .  .  . 207
Т.Д. Соколова
Что такое психология? .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 212
Жорж Кангилем

Симпозиум

Социология повседневности: теоретические
основания и перспективы
междисциплинарного синтеза .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 226
П.А. Сафронов
Международная конференция
«Аристотелевские чтения.
Античное наследие и современные
гуманитарные науки»
(РостовнаДону, 20–21 октября 2011 г.) .  .  .  .  . 229
Р.А. Громов

Новые книги

Апология прагматизма от Р. Бернстайна.  .  .  .  .  .  .  .  . 234
И.Д. Джохадзе
Современные проблемы эпистемологии .  .  .  .  .  .  .  . 238
В.М. Розин

3

Новые публикации по феноменологии
на русском языке. Часть 2 .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 246
П.С. Куслий

Некролог

Памяти Георгия Ивановича Рузавина
(04.05.1922 – 25.01.2012).  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 249

Contents .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 251
Наши авторы .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 253
Памятка для авторов.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 254
Подписка.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 255

4

Редколлегия журнала
Чл.корр. РАН Касавин И.Т. (главный редактор), канд. филос. наук Антоновский А.Ю., др филос. наук Аршинов В.И., канд. филос. наук Вострикова Е.В. (зав. редакцией), др филос. наук Герасимова И.А. (зам.
главного редактора), др филос. наук Горохов В.Г., др филос. наук Колпаков В.А., др филос. наук Кузнецова Н.И. (Российский государственный гуманитарный университет), канд. филос. наук Куслий П.С.
(ответственный секретарь), др филос. наук Лисеев И.К., др филос.
наук Микешина Л.А. (Московский педагогический государственный
университет), др филос. наук Никифоров А.Л., др филос. наук Огурцов А.П., др филос. наук Порус В.Н. (Национальный исследовательский университет – Высшая школа экономики), др филос. наук Смирнова Н.М., др филос. наук Рабинович В.Л. (Институт культурологии
Министерства культуры), др филос. наук Филатов В.П. (Российский
государственный гуманитарный университет), др филос. наук Шрамко Я.В. (Криворожский государственный педагогический университет – Украина), канд. филос. наук Секундант С.Г. (Одесский национальный университет имени И.И. Мечникова – Украина)

Международный редакционноиздательский совет
В.С. Стёпин (председатель), П.П. Гайденко, А.А. Гусейнов, И.Т. Касавин (зам. председателя), В.А. Лекторский, Х. Ленк (Германия),
В.В. Миронов, Х. Позер (Германия), Е. Рада Гарсия (Испания), Т. Рокмор (США), Г. Фоллмер (Германия), С. Фуллер (Великобритания),
Р. Харре (Великобритания), Я. Хинтикка (Финляндия–США), К. Хюбнер (Германия), Д.С. Чернавский.

Региональный редакционный совет
В.А. Бажанов (Ульяновск), Н.В. Бряник (Екатеринбург), А.Г. Егоров
(Смоленск), Т.Г. Лешкевич (РостовнаДону), Н.И. Мартишина (Новосибирск), С.П. Щавелёв (Курск), И.В. Черникова (Томск).

Публикуемые материалы прошли процедуру рецензирования
и экспертного отбора
Журнал включен в новый перечень периодических изданий, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией РФ для публикации материалов кандидатских и докторских диссертационных исследований в области
философии, социологии и культурологии (с 1 января 2007 г.).

© Институт философии РАН. Все права защищены, 2012
© «АльфаМ», 2012

Ñîçíàíèå: ìåæäó Õèããèíñîì
è Ôðàíêåíøòåéíîì

È.Ò. ÊÀÑÀÂÈÍ

К истории и типологии
подходов

Главные философские вопросы
о природе человека, его особом отношении к миру и специфике философского
знания
неразрывно
связаны с проблемой сознания, в
каждую историческую эпоху обретающей новую форму. В процессе
развития философии от нее неоднократно отделялись конкретные
области знания, образуя научные
дисциплины, и характерным образом изменялась терминология. Так
«natural philosophy» Ньютона превратилась
в
физику,
«philosopie
zoologique» Ламарка – в эволюционную биологию, аристотелевская
«Athenaion
Politeia»
и
Гоббсов
«social contract» – в социальнополитические науки, а юмовское учение
о
«human
understanding»
–
в психологию. В свое время Ф. Энгельс заявил в «АнтиДюринге», что
от прежней философии остается
лишь учение о мышлении – форÝÏÈÑÒÅÌÎËÎÃÈß & ÔÈËÎÑÎÔÈß ÍÀÓÊÈ 2012 Ò. XXXI ¹ 1

5

мальная логика и диалектика, остальные же области уже заняты «позитивными науками». Однако уже тогда ситуация изменялась; логика, лингвистика и психология превращались в
самостоятельные дисциплины, и на долю философии в итоге
не осталось ни одной монопольной сферы. В наши дни философствовать о природе сознания невозможно вне критического анализа результатов и методов не только гуманитарных, но и естественных наук – в общем виде этот тезис не оспаривается ни одним философским направлением.
Справедливо и обратное. Философские способы проблематизации сознания сохраняют свою потенциальную значимость для ученых, притом вне зависимости от того, признают
ли они это в явной форме. Картезианская рядоположенность
мыслящей и протяженной субстанций олицетворяет собой
для психологов дуализм психики и тела, сознания и мозга.
Родоначальниками
сходного
учения
о
психофизическом
параллелизме стали Н. Мальбранш и Г.В. Лейбниц. Механистический материализм, наиболее рельефно выраженный
Т. Гоббсом и Ж.О. Ламетри, выступил прототипом научного
редукционизма. Д. Юм совместил понимание сознания как
«потока», или «театра» впечатлений с отрицанием духовной
субстанции. Тем самым он инспирировал два противостоящих подхода к сознанию – феноменологический ментализм
и нейрофизиологический элиминативизм – вплотную приблизившись к парадоксу: единственно реальным является
сознание, но сознание не является реальностью.
Многообразие взглядов на природу сознания – хорошо
известный факт1. Исследователи поразному классифицируют их, выделяя от двух до десяти различных подходов. Это
идеализм, материализм, панпсихизм, дуализм, психофизический параллелизм, репрезентационизм, логический бихевиоризм, функционализм, нейтральный монизм, феноменологический и культурноисторический подходы и их многочисленные
варианты.
Стремление
выйти
за
их
пределы
характеризует последние дискуссии в данной области, в частности работы Дж. Серла и Д. Деннета2. Однако многообразие
подходов при внимательном рассмотрении обнаруживает
определенное единство. По мере того как мы углубляемся в
детали рассматриваемых концепций, выясняется, что все они
похожи друг на друга в той мере, в какой являются продуктом

È.Ò. ÊÀÑÀÂÈÍ

6

1 Ñì., íàïðèìåð: Ïðèñò Ñ. Òåîðèè ñîçíàíèÿ ; ïåð. ñ àíãë. è ïðåäèñëîâèå À.Ô. Ãðÿçíîâà. Ì., 2000.
2 Ñì. ñðåäè ïðî÷åãî: Þëèíà Í.Ñ. Ãîëîâîëîìêè ïðîáëåìû ñîçíàíèÿ. Ì., 2004;
Âàñèëüåâ Â.Â. Òðóäíàÿ ïðîáëåìà ñîçíàíèÿ. Ì., 2009.

обстоятельной философской рефлексии. Едва ли не всех философов сознания объединяет стремление учесть максимальное количество аспектов избранной области анализа и
найти наиболее сбалансированное решение, которое учитывало бы и философский, и научный, и обыденный ракурсы
рассмотрения. Впрочем, в итоге все они фактически расписываются в невозможности найти «конкретное решение» проблемы сознания, приходя либо к ее отрицанию, либо к ее существенной переформулировке.
При этом обнаруживаются три общие черты большинства
основных современных англоамериканских подходов к сознанию, которые вызывают наибольшее недоумение. Вопервых, сознание (психика, ментальные события) рассматривается, как правило, безотносительно к процессу познания, а
также предметной деятельности, коммуникации, культуре и
обществу3. «Загадка сознания» во многом определяется тем,
что дискурс аналитических философов уже многие десятилетия циркулирует почти исключительно в области «mindbody
problem». Вероятно, здесь проявляется неприятие, а может, и
незнание целого крупного направления в философии, психологии, социологии и лингвистике – культурноисторического
подхода (Г. Шпет, Л. Выготский, М. Бахтин, М.К. Петров и др.),
который в определенной степени связан с марксизмом4. На
поверхности же это обусловлено стремлением к дисциплинарной стерильности – отграничением области того, что понимается под «philosophy of mind», от эпистемологии, теории
культуры, социологии и философии языка.
Вовторых, в качестве достойного собеседника для
философа сознания избирается исключительно ученый
естественнонаучного профиля (физик, биолог, физиолог,
специалист в области когнитивной науки) или психолог
естественнонаучной ориентации. Это можно понять так,
что социальногуманитарным наукам отказывается в собственно научном статусе или же что они объявляются нерелевантными для рассматриваемой проблематики. В такой установке проглядывает очевидный и давно изживший
себя сциентизм, от которого отказываются даже сами ученыеестественники.

ÑÎÇÍÀÍÈÅ: ÌÅÆÄÓ ÕÈÃÃÈÍÑÎÌ È ÔÐÀÍÊÅÍØÒÅÉÍÎÌ

7

3 Î òùåòå òàêîãî ïîäõîäà ñì. ñðåäè ïðî÷åãî: Êàñàâèí È.Ò. Î ñåìèîòè÷åñêî-êîììóíèêàòèâíîé òåîðèè ñîçíàíèÿ (â ðàçâèòèå èäåé Ë.Ñ. Âûãîòñêîãî). Ðîññèÿ â äèàëîãå êóëüòóð. Ì., 2010.
4 Îñîáíÿêîì ñòîÿò íåêîòîðûå «íàó÷íûå ìàòåðèàëèñòû», ÷üè èäåè ïîðîé ðåçîíèðóþò ñ ïîëîæåíèÿìè âóëüãàðíîãî ìàðêñèçìà-ëåíèíèçìà â ñòèëå «Ìàòåðèàëèçìà è ýìïèðèîêðèòèöèçìà».

Наконец, втретьих, вопрос об онтологическом статусе
сознания (именуемый «трудной проблемой сознания») никак
не соотносится с вопросом о его генезисе. Получается, что
даже если сознание имеет собственный онтологический статус, то как он приобретается, никого не интересует. Можно ли
в таком случае вообще понять его природу? Это довольно
странная позиция в эпоху, когда ученые уже выдвинули множество гипотез даже о возникновении Вселенной. Она уподобляет философию сознания современной теологии, которая отказалась от теогонических претензий и табуирует проблему возникновения бога. По всей видимости, генезису
сознания отводится роль частной научной задачи, которая
рано или поздно будет разрешена без вмешательства философов (то, что Д. Чалмерс именует «простыми проблемами
сознания»5). Однако в таком случае рассмотрение всего многообразия типов сознания (первобытного и современного,
животного и человеческого, детского и взрослого и т.п.) лишается всякого смысла и вопрос ставится только «в самом
общем виде», а говоря попросту, чрезмерно абстрактно даже
для философии.

Онтология или эпистемология?

В рамках современной философии несомненно доминирование аналитической постановки вопроса о сознании6 и, в
частности, как проблемы онтологии. В чем же проблема сознания? Как многие полагают, она состоит в том, что деятельность мозга сопровождается субъективным опытом, нередуцируемым ментальными состояниями первого порядка, проприоцептическими восприятиями, так называемыми квалиа
(qualia)7. Но являются ли квалиа в самом деле состояниями
первого порядка, полностью независимыми от культуры?
Не исчезает ли в таком случае различие между животным и
человеческим сознанием? И как быть с высшими формами
сознания, которые практически исключаются из рассмотрения? В частности, речь идет о понятии субъективности, в коÈ.Ò. ÊÀÑÀÂÈÍ

8

5 Ñì.: Chalmers D. Facing Up to the Problem of Consciousness // The Journal of
Consciousness Studies. 1995. ¹ 2 (3). P. 200–219.
6 Ýòî ïðèçíàþò äàæå ãåðìàíñêèå ôèëîñîôû, îòâîäÿùèå ôåíîìåíîëîãè÷åñêîé è
äðóãèì êîíòèíåíòàëüíûì òðàäèöèÿì ñîâñåì íåçíà÷èòåëüíîå ìåñòî (Metzinger Th.,
Schumacher R. Bewusstsein // Enzyklopädie
Philosophie. Hrg
by H. J. Sandkühler.
Hamburg, 1999).
7 Êà÷åñòâåííûå ñâîéñòâà, ïðîèçâîäíîå îò «qualitative» (àíãë.).

тором уже содержится как единство сознания (воли, внимания, памяти, мышления, восприятия), так и частично понятие
опыта. И потому определение «сознание есть субъективный
опыт» содержит круг, так как эквивалентно определению
«сознание есть единство сознания, частично включающее в
себя сознание». Однако главное даже не в этом логическом
затруднении, а в том, что оно воспроизводит старую дуалистическую постановку вопроса, исторически себя исчерпавшую с точки зрения как философии, так и науки. Поэтому не
удивительно, что наиболее влиятельные современные концепции сознания колеблются между двумя способами снятия
дуализма. Это различные версии элиминативизма, эпифеноменализма, функционализма и бихевиоризма, не признающие за субъективным опытом онтологического статуса, или
разные варианты монизма, ставящие «единство события» на
место противоположности материального и ментального8.
Представляют ли ментальные и физические события два
нередуцируемых друг к другу класса? Возможна редукция одного к другому или их каузальное взаимодействие? Для логического бихевиоризма все это – псевдовопросы, устраняемые логическим анализом языка. По выражению К. Гемпеля,
«старая проблема отношения между ментальными и физическими событиями… основывается на недоразумении относительно логической функции психологических понятий. Наша
аргументация позволяет понять, что психофизическая проблема является псевдопроблемой, формулировка которой
основывается на недопустимом употреблении научных понятий»9. Ему вторит Г. Райл, усматривая в понятии сознания как
такового ошибочную привычку обыденного языка. «Одним из
сильнейших факторов, заставляющих нас верить в доктрину о
том, что сознание является приватной сферой, служит прочно укоренившаяся привычка соглашаться с тем, что должны
существовать “когнитивные акты”, или “когнитивные процессы”»10. Однако сказать, что логический или лингвистический
бихевиоризм способен предложить более успешный подход к

ÑÎÇÍÀÍÈÅ: ÌÅÆÄÓ ÕÈÃÃÈÍÑÎÌ È ÔÐÀÍÊÅÍØÒÅÉÍÎÌ

9

8 Ñì.: Ôîëëìåð Ã. Ýâîëþöèîííàÿ òåîðèÿ ïîçíàíèÿ. Ì., 1998; Ìåðêóëîâ È.Ï. Ýïèñòåìîëîãèÿ (êîãíèòèâíî-ýâîëþöèîííûé ïîäõîä). ÑÏá., 2003; Ðàéë Ã. Ïîíÿòèå ñîçíàíèÿ. Ì., 1999; Ïàòíýì Õ. Ôèëîñîôèÿ ñîçíàíèÿ. Ì., 1998; Ñåðë Äæ. Îòêðûâàÿ ñîçíàíèå
çàíîâî. Ì., 2002; Äåííåò Ä. Âèäû ïñèõèêè: íà ïóòè ê ïîíèìàíèþ ñîçíàíèÿ. Ì., 2004;
Ðîðòè Ð. Ìîçã êàê êîìïüþòåð, êóëüòóðà êàê ïðîãðàììà // Ýïèñòåìîëîãèÿ è ôèëîñîôèÿ
íàóêè. 2005. ¹ 2 (4).

9
Hempel Ñ.G. The Logical Analysis of Psychology // Readings in Philosophy of
Psychology ; N. Block (ed.). V. 1. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press,
1980. P. 20.
10 Ðàéë Ã. Óêàç. ñî÷. Ñ. 307–308.

сознанию, значит показать непонимание его сути. Критика и
терапия языка – вот задача, которую ставят себе его представители со времен Л. Витгенштейна. Разоблачение иллюзий и
заблуждений, а не навязывание новых занимает и Райла, труды которого наполнены блестящим критическим пафосом, но
не предлагают готовых решений. «Согласно одной точке зрения, наши мысли тождественны тому, что мы говорим. Приверженцы противоположной точки зрения справедливо отвергают подобное отождествление, но делают это естественным, однако неверным способом: в форме утверждения, что
говорить – это делать одно дело, думать – это делать совершенно другое»11, – пишет Райл, полемически выделяя крайние точки зрения.
Иначе поступает Д. Дэвидсон, один из наиболее влиятельных представителей «материализма» в философии сознания, который всячески стремится найти универсальный и
позитивный компромисс. Кавычки здесь подчеркивают своеобразие его материализма, который по сути представляет
собой версию физикализма, максимально ослабленного методами логиколингвистического анализа. Формулируя свою
теорию сознания, Дэвидсон постулирует три принципа, каждый из которых полагается безусловно истинным. Первый
принцип гласит, что по крайней мере некоторые ментальные
события каузально взаимодействуют с физическими событиями (принцип каузальной интеракции). Согласно второму,
где имеет место каузальность, там должен быть и закон: события, относящиеся как причина и следствие, подпадают под
строгие детерминистические законы (принцип номологической каузальности). Однако третий принцип состоит в утверждении, что не существует строго детерминистических законов, на основе которых могут быть объяснены и предсказаны
ментальные события (аномализм ментального). Дэвидсона
не смущает, что для многих философов принятие всех трех
принципов выглядит как непоследовательность и даже противоречие. Он считает их одновременно истинными и собирается это обосновать, построив теорию тождества ментальных и физических событий. Согласно этой теории, названной
«аномальным монизмом» или «холизмом», между сериями
физических и ментальных событий можно установить причинные связи. Но как же следует понять такое признание, граничащее с кокетством? «Ясно, что это “доказательство” теории
тождества будет в лучшем случае условным, поскольку две из

È.Ò. ÊÀÑÀÂÈÍ

10

11 Ðàéë Ã. Óêàç. ñî÷. Ñ. 319.

ее посылок не имеют оснований (support), а аргументация в
пользу третьей может быть оценена как неубедительная (less
than conclusive)»12.
Далее Дэвидсон пародирует логический бихевиоризм в
стиле Гемпеля, задавая следующий вопрос. «Что значит сказать, что событие является ментальным или физическим? Естественным ответом будет, что физическое событие описывается в чисто физическом словаре, а ментальные – в ментальных терминах»13. Но из этой замечательной тавтологии
вытекают определенные трудности. Так, из конъюнкции
истинного высказывания и его отрицания («некоторое х находится и не находится в Нуза Хедз (район в Австралии. –
И.К.)»), которые очевидно принадлежат физическому словарю, следует все что угодно, в том числе и истинность в отношении ментальных событий. Поэтому следует избавиться от
предикатов, тавтологически истинных в отношении любых событий, и заменить ментальные термины пропозициональными
установками типа верить, намереваться, надеяться, воспринимать и т.п., которые иногда появляются в высказываниях,
относящихся к личностям, притом только в неэкстенсиональных контекстах. Вероятно, в логиколингвистическом анализе
ментального следует отказаться от закона исключенного
третьего, потому что он «не соответствует интуитивным фактам». Но поскольку проблема сознания не обсуждается Дэвидсоном по существу дела, т.е. с привлечением какихлибо иных
«неинтуитивных» фактов (нейропсихологических, например),
то не понятно, что собственно образует фундамент его теории,
кроме некоторой веры в ее абстрактную возможность.
Моя теория, утверждает Дэвидсон, хотя и отрицает наличие психологических законов, но совместима с точкой зрения, что ментальные характеристики в некотором смысле зависимы от физических характеристик, или хотя бы «супервентны»,
т.е.
сопровождают
мозговые
процессы.
Такая
супервентность может означать, что два события, пусть они
даже полностью идентичны в физическом смысле, могут различаться в некотором ментальном смысле, или что объект не
может изменяться ментально, не изменяясь физически. Из
зависимости или супервентности такого рода не следует редуцируемость путем закона или дефиниции.
Примечательно, что в теории, о которой ведет речь Дэвидсон, ничего не говорится о процессах, состояниях или атÑÎÇÍÀÍÈÅ: ÌÅÆÄÓ ÕÈÃÃÈÍÑÎÌ È ÔÐÀÍÊÅÍØÒÅÉÍÎÌ

11

12 Davidson D. Essays on Actions and Events. Oxford, 2001. P. 207.
13 Ibid. P. 208.

рибутах, если они отличаются от индивидуальных событий.
Зачем же в таком случае он обращается к холистской аргументации, почерпнутой у его учителя У. Куайна? Из холистской теории ментального вытекает, по мнению Дэвидсона,
что любое физикалистское объяснение ментальных событий
несостоятельно, поскольку объяснения ментальных событий
содержат ссылки на другие ментальные события и языковые
явления, а физикалистские объяснения содержат ссылки
только на физические события. Как пишет Дэвидсон, «физическую реальность характеризует то, что физическое изменение можно объяснять с помощью законов, устанавливающих
связь между ним и другими изменениями и условиями, описываемыми в физических терминах. Ментальное же характеризуется тем, что при приписывании ментальных явлений
индивиду должно учитывать имеющиеся у него мотивы, убеждения и намерения. Не может быть тесной связи между этими
сферами, если каждой предписано сохранить приверженность
ее собственным эмпирическим источникам (evidence)»14. Остается надеяться лишь на то, что тождество материального и
ментального имеет случайноэмпирический характер (contingent identity), но в таком случае нужно ответить на известное возражение С. Крипке о том, что контингентное тождество не является тождеством в строгом смысле слова15.
Трудно отказаться от искушения, чтобы сделать выводы
из сказанного выше, пародируя свойственный Дэвидсону витиеватый стиль. Не будет совершенно невероятным, если
предположить, что по крайней мере некоторые из положений
аномального монизма мало чем отличаются от некоторых тезисов его противников, последователей логического бихевиоризма (Гемпеля, Райла), нейтрального монизма (Б. Рассела) или даже дуализма и психофизического параллелизма
(К. Поппер, Дж. Экклз). У всех речь идет о том, что ни материальное, ни ментальное само по себе не даны, а философский
дискурс имеет дело лишь с неясными интуициями о некотором неопределенном отношении между нашим сознанием, с
одной стороны, и телесной организацией – с другой, между
событиями персонального опыта и событиями материального мира. Однако в любом случае философ анализирует лишь
объективированные формы существования ментального, т.е.
высказывания о них, а потому все зависит от того, какие знаÈ.Ò. ÊÀÑÀÂÈÍ

12

14 Davidson D. Op. cit. P. 222.
15 Ñì.: Kripke S. Identity and Necessity // Identity and Individuation; M.K. Munitz (ed.).
N.Y., 1971.