О причинах неравенства

                , 4 V




        , 1>ибл1отека „СВЪТОЧА“

подъ РЕДАКЦ1ЕЙ С. А. Венгерова.
№ № 40—43.
Cepia „Избранный произведена ,политической литературы¹""3.


        Ж.-Ж. РУССО.


 О птйш НЕРАВЕНСТВА

(De I’inegalite par-mi les hommes)

Переводъ съ французскаго
Н. С. Южакова.
ПОДЪ РЕДА.КЦ1ЕЙ И СЪ ПРЕДИСЛОВТЕИЪ
С. Н. ЮЖАКОВА.

Цгъна 75

С.-П ЕТЕРБУРГЪ.
Типо-Литография А. Э. Винеке, Екатерингофсюй пр.. А¹» 15.
1907.

   Предлагаемая книга Жанъ-Жака Руссо принадле-житъ къ числу тЪхъ семи его произведений, который сделали его имя на-в'Ьки великимъ и знаменитымъ. Составляя собою одно изъ необходимыхъ звеньевъ въ общественной философш-Руссо, эта книга представляетъ, и отдельно взятая, вполнЪ законченное произведете, хотя и старое, но полное живого интереса и въ настоящее время.
   Не много именъ найдется во всем!рной исторш, который вызывали бы нетерпимо страстное отношете къ себ-fe одинаково среди современниковъ и среди потом-ковъ и вокругъ которыхъ въ течете жизни многихъ по-кол'Ьтй скоплялись бы ц-Ьлыя ’ ' чи пюбви и ненависти, поклонетя и злобной, непримиримой вражды. Таюя р'Ьдюя имена носили особые избранники челов-Ьчества, отм'Ьтивпйе своими делами ц±лыя историчесвдя эпохи, давппе толчокъ и направление Ц'Ьлымъ могучимъ исто-рическимъ течешямъ, положивппе основатя для могу-щественныхъ общественныхъ переворотовъ, глубоко повл!яв1ше на поможете, интересы, самосознаше и са-мочувств!е обширныхъ населетй и многихъ покол’Ь-тй... И такими могучими личностями являются обыкновенно не деятели въ т'Ьсномъ смыслЪ слова, не rfe, которые производятъ политичесвде и социальные перевороты, какъ бы ни были велики ихъ силы, какъ бы

IV

ни были громадны собы-пя, воплотившаяся въихъ деятельности. Современники ихъ любятъ и ненавидятъ, поклоняются и проклинаютъ. Но съ ихъ кончиною, съ; завершешемъ ихъ исторической эпохи наступаетъ более спокойный судъ потомства. Для него деятельность такихъ великихъ людей является любопытной страницей исторш,—страницей поучительной или возмутительной, отрадной или печальной, достойной подражашя или порицания. Но она уже, эта деятельность, не вызываетъ страстей, не возбуждаетъ ни непримиримой вражды, ни пылкаго поклонешя. Историей этихъ личностей общественный партии, конечно, пользуются въ своихъ инте-ресахъ, каждая по своему, но оне пользуются для этого и законами природы, и открытиями науки, и изобрете-шями техники... Странно было бы, если бы, напримеръ, теперь, въ настоящее время, возбуждали страсти во-кругъ себя и своего имени герцогъ Альба, Вильгельмъ Оранскш, Оливеръ Кромвель, Вашингтонъ, даже Ро-беспьеръ и Наполеонъ, даже Гарибальди. Для потомства— это изжитые моменты, фигуры прошлаго, очень значительнаго, конечно, но тЬмъ не мен-fee—прошлаго. Несомненно, события, въ которыхъ участвовали эти болыше люди, еще такъ или иначе вл!яютъ на жизнь потомковъ, но не сами личности, который умолкли и который уже не возьмутъ судьбы Mipa въ свои сильный руки... Mipy нечего отъ нихъ ждать и нечего опасаться. Ихъ можно порицать, но для ненависти н^тъ места. Ихъ можно осыпать похвалами и благодарностью, но последователей они иметь уже не могутъ. Ни за ними, ни противъ нихъ никто уже не пойдетъ, никому они не помогутъ, никому не повредятъ. Дёяшя такихъ людей переживаютъ ихъ короткую жизнь, но не ихъ личность, которая, переставая жить, перестаетъ быть и активнымъ элементомъ исторической жизни, перестаетъ принимать въ ней непосредственное учасНе...
   Великое люди другого типа, веливде мыслители^ имеютъ иную судьбу. Затребованные ими идеалы остаются мнопя поколешя после ихъ смерти дёятельнымъ элементомъ исторш, увлекая за собою однихъ, возбуждая противъ себя другихъ. Сила ихъ доводевъ, ихъ красноречивое слово звучитъ мнопе века после ихъ

смерти, созывая сонмы новыхъ поклонниковъ и последователей, вызывая на бой и борьбу новые полки вра-говъ и непримиримыхъ противниковъ. Поколения сменяются... Велиюе деятели этихъ поколенш сменяются вместе съ ними... Велигае мыслители переживаютъ свои поколешя. Ихъ идеалы принимаются новыми поколе-шями, воплощаются въ жизни новыми деятелями... Эта жизненность идеаловъ и идей великаго мыслителя оза-ряетъ светомъ своей мысли мнопя поколешя, за нимъ следующая, и является причиной, почему вокругъ его имени кипитъ борьба, и потомство такъ же страстно ему поклоняется или ненавидитъ, какъ и современники. Къ такимъ личностямъ въ исторш принадлежитъ и Жанъ-Жакъ Руссо.
   За два года до смерти Руссо американцы прислали въ Европу свою знаменитую деклараш ю правъ человека. Это была первая попытка молодого поколешя, ¹ поклонявшагося своему великому учителю, приступить къ проведению въ жизнь его идей. Черезъ одиннадцать летъ после его смерти французы издали свою деклара-цпо, точно также представлявшую красноречивый па-раграфъ изъ политической философы Руссо. Франклинъ, Вашингтонъ и Джефферсонъ, Мирабо, Лафайетъ и Робеспьеръ соединились въ этомъ провозглашены своего дела деломъ великаго Жанъ-Жака. Идеи, съ которыми деятели американской и французской револющи приступили къ делу освобождешя и возрождешя своего отечества, были идеями Руссо, хотя ни американская, ни французская демократа не исчерпала всего цикла этихъ идей. Поэтому-то воплощенно ихъ была дана каждымъ изъ деятелей форма, зависимая именно отъ такого частичнаго, въ каждомъ случае различнаго заимствовашя... Наполеонъ I какъ-то выразился, что не было бы французской револющи, если бы не было Руссо. Это несправедливо въ той же мере, какъ и подобное же утверждеше относительно американской револющи. И та, и другая вытекли изъ столкновешя глубокихъ интересовъ и крупныхъ силъ, оказавшихся къ концу XVIII века въ жестокомъ и непримиримомъ антагонизме. Привилегии аристократической метрополш, ея жадность и деспотизмъ вынудили американскую буржуа-

VI

з!ю поднять оружие. Привилепи французской аристократа, нетерпимость французской церкви, союзъ короны съ феодалами и клерикалами, нарушеше господствующими классами интересовъ уже сильной и богатой французской буржуазии делали неизб'Ьжнымъ столкновенхе и во Франщи. И въ Новомъ, и Старомъ Свете неже-лаше господствующихъ классовъ поделиться значешемъ и силою съ буржуаз!ей, выросшей въ крупную общественную силу, — и было главной и неустранимой причиной обЪихъ революций и великаго историческаго переворота, отразившагося на всемъ цивилизованномъ Mipt. Но въ обеихъ револющяхъ и во всфхъ истори-ческихъ собьтяхъ, съ ними связанныхъ, могучей волной прокатился призывъ демократш къ свободе, равенству и братству! Но въ обеихъ револющяхъ сами интересы буржуазш приняли демократическую окраску и выступили подъ знаменемъ не своихъ интересовъ, правъ или хартхй, даже не блага государства или интё-ресовъ нацхй, аестественнъсхъ правъ человека], Эти идеалы демократизма, эти идеалы естественнаго права личности были идеалами и идеями Руссо, и въ этомъ отношеши невозможно указать другого мыслителя, ^который, давно успокоившись въ могиле, принималъ”бы такое непосредственное прямое ynacrie въ общественной борьбе и великихъ историческихъ событхяхъ, на-полняющихъ собою весь XIX векъ. Фихте, Песталоцци, Фурье и Луи-Бланъ, Гарибальди и Линкольнъ, все вожди демократическаго движенхя, все защитники естественнаго права противъ права историческаго, все исходили и исходятъ изъ цикла техъ идей, который частью высказывались и до Руссо, но которымъ этотъ мыслитель придалъ форму и вложилъ содержаще, со-ответствующхя злобамъ дня двухъ столеий, уже про-шедшихъ, и, вероятно, еще и третьяго, наступившаго. Понятна отсюда и страстная борьба, все еще окружающая имя знаменитаго мыслителя.
   Среди современниковъ, впечатлеше, произведенное замечательными творенхями Руссо, было громадное. Бокль, изучивший подробно эту эпоху, называетъ Руссо, „могущественнымъ", а его влхяше—изумительнымъ. чбнаменитый англхйскхй мыслитель Юмъ, современникъ

vn


Руссо и находившейся во Франщи въ перюдъ наибольшая творчества Руссо, зам'Ьчаетъ, что трудно выразить и даже вообразить народный энтуз!азмъ кънему... Никто никогда не обращалъ на себя въ такой мере народнаго внимашя. Вольтеръ и все друйе совершенно затемнены имъ. Гриммъ, известный н’Ьмецкш писатель ¹и ученый, тоже проживавший въэто время въ Париже, подтверждаетъ этотъ необычайный усптЬхъ. Книги Руссо расхватываются мгновенно. За чтете ихъ назначается плата по часамъ. Мирабо, Сенъ-Жюстъ, Робеспьеръ— тогда еще молодежь—поклоняются ему, ищутъ счастья его видеть. Этотъ энтуз!азмъ и это поклонеше однихъ уравновешиваются или даже перевешиваются ненавистью и ’ гонешями другихъ. Его сочинешя сожигаются рукою палача. Его личность подвергается преследова-шямъ и оскорблешямъ. После издашя „Эмиля¹¹ и „Общественного договора¹¹ онъ долженъ бежать изъ Франщи. Та же судьба постигаетъ его и въ Женеве... Онъ ищетъ убежища въБернскомъ кантоне, но декретъ республиканская правительства его изгоняеть и оттуда. Та же судьба повторяется и въ Невшателе, где господствую-пце классы возбуждаютъ противъ него чернь за его будто бы безбоийе, тогда какъ, единственный изъ круп-ныхъ мыслителей XVIU века, Руссо оставался верую-щимъ и религюзнымъ! Совершенно естественны и понятны эти гонешя со стороны классовъ, противъ господства и насил5я которыхъ направлялась его тонкая и глубокая критика, а пламенное краснореч!е его высоко-художественныхъ творенш взывало къ справедливости и возмездш. На первый взглядъ могутъ показаться менее понятными преследовали и непримиримая вражда со стороны враговъ его враговъ, со стороны Вольтера, Дидро, Гримма, энциклопедистовъ... Однако и тому было достаточно причинъ...
   Цивилизащя является намъ въ исторш двуликимъ Днусомъ, поворачивающимся къ человечеству то одной, то другой стороной. И человечество то преклоняется передъ благодеяшями цивилизащи, славословитъ ея успехи и завоевашя, ожидаетъ отъ нея спасения и избавления, то, напротивъ, съ ужасомъ и отвращешемъ ви-дитъ, какъ страшная мощь цивилизащи вооружаетъ

VIII

насилие и. неправду, тбпчетъ справедливость, унижаетъ униженнаго, оскорбляетъ оскорбленнаго, поддерживаетъ тирашю, плодить деморализащю, вырождеше, одича-Hie!... Въ XVIII веке во Франши цивилизащя обращена была къ человечеству своей благодетельной стороной. Враги цивилизащи во Франши, феодальные и клери-кальные классы, были вместе съ тЬмъ врагами народа. Ихъ привил ели, порабощеше ими народа, неправыя монополии, произволъ и необузданный насшпя вошяли къ человеческой совести, но те же классы цепко держались за невежество и суевер!я, находя въ ни.хъ опору для своего владычества. Просвещеше н даже нащональ-ное обогащение ихъ смущали и возбуждали противъ. себя. Немилосердные поборы, драконовсвдя стесненщ нащональнаго труда шли во Франши XVIII века рука объ руку съ гонешями на просвещеше, съ такими же драконовскими стеснениями мысли и слова. Народъ, средше классы, просвещеше одинаково терпели отъ одного и того же неправаго господства, отъ насилия и владычества техъ же феодально-клерикальныхъ клас-совъ. И деятели просвещешя первые самоотверженно выступили на борьбу съ несокрушимой, казалось, силой. Вольтеръ, Монтескье, Дидро, Даламберъ, Кене, Тюрго, Гельвецш, Кондильякъ, Бюффонъ, Лавуазье, Кювье, Биша и мнопе друпе—вотъ длинный рядъ зна-■менитыхъ деятелей, поднявшихъ эту тяжелую и опасную борьбу во Францш и создавшихъ великую „Литературу Просвещешя" вместе съ ея славнейшимъ памятнике мъ~-колоссальной энциклопедией— трудомъ, до того безпримернымъ.
   Проповедуя просвещеше, создавая его, расчищая путь для свободнаго развитая цивилизащи, подавленной своекорыстаемъ и деспотизмомъ господствующихъ клас-совъ, энциклопедисты искренно верили, что темъ самыми они расчищаютъ путь и для общаго счастая, для народнаго блага и свободы. Просвещеше и цивилизащя были для нихъ синонимами прогресса, непременной причиной народнаго блага. Цивилизашя тогда скрывала отъ Mipa свою другую сторону/ЛТитёратура прбсве’ще-шя ёя" неур'азглвделщТ 'ТусТо Даметйлъ эту обратную ’сторону, указалъ ее и со свойственной ему’ страсТ-

IX

костью возсталъ противъ цивилизащи. Деятели литературы просв±щен1я сначала изумились и повидимому .полагали, что красноречивое нападеше Жанъ-Жака на цивилизащю есть лишь приступъ, искусный маневръ. Они ждали зат^мъ иныхъ речей, который тЪмъ выше воз-несутъ благодеяшя культуры. Чувствуя въ Руссо врага враговъ своихъ, врага всякаго неправаго господства, они не могли и представить себе въ немъ возможность искрен-няго порицашя цивилизащи. Или маневръ искуснаго полемиста, или бредъ сумасшедшаго, или корыстное лицемер!е: ничего другого они не могли видеть въ идеяхъ Руссо. И, когда убедились, что это отнюдь не маневръ со стороны Руссо, что Руссо является самымъ опаснымъ и талантливымъ врагомъ ихъ идей, они темъ съ большей энерпей, можно сказать, съ яростью негодования, возстали противъ неожиданной и непредвиденной ереси. А убедиться въ истинномъ значении и направлены! литературной деятельности Руссо имъ пришлось очень скоро. Разъ начавъ борьбу, Руссо быстро развертывалъ силы, быстро и неудержимо завоевывалъ умы и выбивалъ изъ позищй все недавше непререкаемые авторитеты прогрессивнаго общества.
     После поразившей и смутившей диссертащи о вл1я-н1и наукъ на нравы Руссо выступаетъ съ разсужде-шемъ о причинахъ неравенства въ человтъческомъ общества. Страстная критика неравенства здесь идетъ рука объ руку съ не менее страстными обвинешями цивилизащи, являющейся ея главной причиной. Серьезные умы среди энциклопедистовъ уже задумались надъ направлешемъ этой новой силы, и Дидро уже попробовалъ остроумно и мягко отпарировать удары, стараясь направить ихъ на обшихъ враговъ. Второстепенные умы просветитель-наго направлеюя не соблюдали такой осторожности и своими слабыми, хотя и резкими нападками вызывали лишь победоносный отпоръ со стороны Руссо. Эта полемика все яснее вырисовывала точку зрешя Руссо, все ярче отделяла его отъ литературы просвещешя, все шире покоряла мыслящую публику, особенно молодежь. „Новая Элоиза" явилась новымъ необычайно мо-гущественнымЧГ нападешемъ. Эта трогательная истор1я любви молодыхъ людей, одинаково достойныхъ и оди-

X

  каково стремящихся другъ къ другу, фатально кончается несчаспемъ для нихъ и для всЪхъ окружающихъ. Причина несчаспя—въ услов1яхъ, созданныхъ цивили-защей. Природа дала все для счастья героевъ и для того, чтобы они могли и вокругъ себя лить счастье и радость. Цивилизащя же съ ея противуестественными учреждешями, съ ея искусственными чувствами, съ ея условными правилами и обязанностями кассировала всЬ эти дары природы и изъ ихъ блага породила зло, изъ счастья создала несчастье, безъ вины осудила, унизила, обездолила людей, достойныхъ всего лучшаго! Эта потрясающая драма произвела несравнимое ни съ ч±мъ впе-чатлФше. Пламенный страницы высокаго краснорЪчтя, всюду разлитая гуманная сердечность, тонкая обрисовка д’ййствующихъ лицъ, влагаемый въ ихъ уста языкъ глубокой и высокой страсти, рфдюя художественный достоинства романа—все соединилось, чтобы доставить ему неслыханный успФхъ, а его автору — невиданное дотолЪ могущество (и могущество одною силою убежден наго слова). Вожди литературы просв'Ьщешя поняли необходимость взять борьбу въ свои руки изъ неум-й-лыхъ рукъ второстепенныхъ писателей. Самъ Вольтеръ вмешался въ полемику, но Руссо, какъ-бы не давая опомниться своимъ противникамъ обоихъ фронтовъ, выпустилъ одно за другимъ почти одновременно два сочинения.
      Это были—„Общественный договоръ“ (Contrat Social) , и „Эмиль“. Въ первомъ доктрины Руссо получили свою ⁵. окончательную догматическую форму. Верховное право </ ! народа (souverainete du peuple) и демократическое равенство были основными принципами этой доктрины. Естественное, для всЪхъ одинаковое и равное, право личности являлось санкщей доктрины, устранявшей вей прежшя санкщи, и божественное благословеше, и давность, и пыльные пергаменты, и даже интересы наши, i блага просв^шетя. Все это стушевалось передъ есте-! ственными правами человека и суверенитетомъ народа, М т. е. собрашя личностей, добровольно вступившихъ въ общественный договоръ. Простота принципа, его прямолинейная логика и его независимость отъ какихъ бы то ни было зав'йтовъ старины, такъ же какъ и отъ ра-

XI

мокъ цивилизащи, изумили м!ръ — очаровали однихъ, озлобили другихъ. „Эмиль" былъ какъ будто для того напйсанъ, чтобъ довести это очароваше до энтузиазма, а это озлоблеше—до б-Ьлаго калешя. Человечество не видало книги, которая съ чарами художественнаго творчества и тонкаго ума соединяла бы столько безлошадной и обаятельной критики самыхъ основъ того, что почиталось краеугольнымъ камнемъ просвЪщешя и цивилизащи. Тотъ же „Эмиль", съ другой стороны, не оставлялъ камня на камне отъ той школы, отъ той семьи, отъ той системы общественнаго и домашняго воспиташя, который были освящены авторитетомъ католической церкви и поставлены подъ охрану законовъ французскаго государства. Выходъ „Общественного договора" и „Эмиля" явился сигналомъ для начала гоненш на Руссо со стороны правящихъ классовъ и страстной полемики со стороны вождей литературы просвещешя. Вольтеръ сталъ во главе этого похода.
      Большой историчесюй интересъ представляетъ это единоборство двухъ величайшихъ писателей XVIII века. Если Вольтеръ развернулъ въ этой полемике всю силу своего едкаго, язвительнаго, безподобнаго остроум!я, то, съ другой стороны, Руссо оказался на высоте своего противника и волновалъ сердца своимъ высокимъ кра-снореч!емъ и широкой гуманностью. Переходя съ места на место, отовсюду гонимый, всюду преследуемый, Руссо то тамъ, то здесь разбивалъ свой временный лагерь и продолжалъ борьбу. Изъ Невшателя онъ напи-салъ свои „Lettres de la Montagne", эту страстную филиппику противъ своихъ противниковъ обоихъ лагерей. Въ Англш началъ свои „Confessions", это безпощадное самообличеше и такое же безпощадное бичеваше своихъ противниковъ. Борьба эта занимала историковъ литературы и съ точки зрешя художественной красоты этого знаменитаго турнира, и по существу спора. Съ обычной ловкостью споръ этотъ Вольтеръ разсыпалъ на рядъ отдельныхъ эпизодовъ, среди которыхъ въ отдельности фернейскш философъ былъ зачастую более правъ, нежели его странствуюццй, гонимый, больной физически и душевно противникъ. Но за этими деревьями отдельныхъ эпизодовъ немнойе разглядели лесъ основ