Сочинения Долгорукова (князя Ивана Михайловича). Том 1

        СОЧИНЕН!»





                ДОЛГОРУКАГО




     ( Князя Ивана Muxaii^^№C^ '
КОПЙРОВА?

         Угоденъ — пусть меня читають, Противенъ — пусть въ огонь брос-.иоть : Трубы похвальной 'не ищу.




ТОМЪ ПЕРВЫЙ.



Издание Александра Смирдина.




САНКТПЕТЕРБУРГЬ.

      **

    Вь ruiiorpa<i>iii Императорской Академп: Наукъ.

    J8'i9.

        БЫТ1Е СЕРДЦА МОЕГО.

ПРЕДИСЛОВИЕ

къ иг ИЗДАШЮ.

  Бывали часто болышя происшеств1я отъ мел-кихъ причинъ. Одинъ иностранный писатель занимался собрангемъ многихъ событий, свид^тель-ствующпхъ ciio истину, и выдалъ книгу, которую всякой читывалъ въ ребячеств^. Мы, жпвунпе въ настоящее время, отвергнешь лп противоположность сего зам^чашя, и не признаемся ли, что часто отъ большихъ причинъ родятся мелюя ироисшеств1я ? Напр. «Не сгори Москва, не растерзай Французъ вс1хъ библ'ютекъ въ столиц^» я бы не печаталъ снова моихъ произведена. По качеству, довольно бы для нихъ чести таскаться по св^ту и въ томъ нещеголеватомъ впд±, въ какомъ представляется второе пхъ нздаше (чего для меня больше?); по и того почти вовсе н^тъ. Для публики это не накладъ; но пр!ятели мои иначе объ этомъ судятъ, и я приношу ииъ зд!сь новую жертву моего послушашя и приязни.
   Первое издаше моихъ стиховъ, вышедшее въ 1802, году и второе въ 1808, были посвя

VI

 щены женскому полу. Тогда страсти молодыхъ л!тъ хотя уже не такъ пылко горели въ сердца моемъ, однако еще не гасли, и я увлекался живостью моего воображешя далеко, можетъ быть, за пределы дозволеннаго. Принеся два раза женщипанъ дань пристрастия моего къ нимъ и плодъ восхищешй, я недавно простился съ ними на бумаге и, посвятя имъ же пере-водъ Филибера, изъявилъ въ предисловш полную мою признательность сей очаровательной половин! челов!ческаго' рода, которой я обя-занъ былъ столь многими счастливыми воспо-минашями въ жизни моей. Полно занимать нхъ собою! полно заниматься самому ими! Пора вспомнить, что я вторую по ювину стол!т1я ’ проживаю — и остаться при однонъ къ нимъ уважеши.
     Приступая нып! къ третьему и, вероятно, къ последнему пздашюмопхъ стихотворений и собравши въ немъ все, что я написалъ въ течете разныхъ возрастовъ жизни, я хочу сделать книгу мою памятникомъ благодарности — сего превосходнейшаго чувствовашя пзъ вс!хъ т!хъ, коими Природа снабдила человеческое сердце; и предъ. к!мъ изл!Ю я его ныне столь обильно, какъ не предъ Московскимъ Университе-томъ, которому я столь много и толпкократ-

VII

  но въ жизни моей былъ обязанъ? Ему дерзаю посвятить труды мои! ему приношу сей вверенный мне отъ него талантъ! — Онъ бъденъ былъ отъ природы, возделанъ мною худо; но по крайней мере я его не закопалъ, какъ рабъ ленивый, и de одно да будетъ его ценою предъ сймъ Святйлйщемъ Иаукъ!
  ’ Въ семь намереши я руководствуюсь уже не темп восторгами, кои съ языка срывали и сливали съ пера льстивыя приветствуя обворо-жительпыхъ' страстей; одна умилительная и глубокая признательность править настоящпмъ мопмъ поступкомъ, и заблуждение петь никакого места.
    Назвавъ книгу мою Бы/nie моего сердца, я привожу себе на память все быпе мое моральное, п везде нахожу непрерывающуюся нить благодеяшм ко мпб отъ Университета.
    Подъ сеную его я озарился первыми лунами умственнаго света. Въ немъ провелъ юность и выпущенъ на поприще жизни гражданской. Въ пене обучался туне. — Тамъ благотворная душа Шувалова, назидательным попечешя Ме-лиссино, плодовитый генш Хераскова образовали умъ и сердце Россшнъ! Память ихъ покровительства и благоволешя ко мне снидетъ со мною во гробъ! — Тамъ искусные возде-

 УШ

  латели словеснаго вертограда: Барсове, Рей-хель,. Росте съ терпен!емъ и кротостью изучали меня познашямъ пр!ятнымъ и столь не-обходимымъ для жизни счастливой, для достижения въ oiip-fc семъ цели споковнаго существо-вашя, для истиннаго благородства нашего одушевления. — Тамъ прилежный наставнпкъ мой отъ самаго детства и опытный руководитель Чеботареве пролагалъ мне пути къ возвышенной нравственности и, подоб!емъ собственнаго сердца своего, уб Ькдалъ верить, что н4тъ безъ скромности и добродетели благихъ дней въ подлунномъ mi pt. — Забуду лп т4хъ прославившихся въ отечестве нашемъ люден: Страхова, Курику, Политковскаго, Кастрова, ко-ихъ осмеливаюсь назвать своими сотоварищами по тому только отличному преимуществу, что я удостоенъ былъ чести внимать вместе съ ними превосходнымъ лекщямъ нашихъ поучителен, сидеть рядомъ съ ними на одной и той же лавке, и изъ коихъ каждый, съ снисхожде-шемъ обращая на меня взоры свои, препода-валъ мне ту меру понят1я, какая необходима была, дабы сколько нибудь сблизить страшное разстояше между пхъ дарованиями и моими слабыми успехами? — Забуду ли самыя стены тогдашняго храма Музъ, въ которыхъ пспыты-

IX

  валъ я каждодневно столь велишя щедроты Небесъ?—Н$тъ, н^тъ! мн4 и развалины ихъ любезнее всего дивнаго въ зодчеств^ нашего в^ка!
    Университетъ не удовлетворился обучешемъ меня въ юности. Я вышелъ пзъ школъ, но не удаленъ былъ отъ благоволешя его, и вм'йст'Ь со вступлешемъ моимъ въ св!>тъ наименовался авскулътантомъ волънаю Россшскаго Общества. — Тутъ я, уединяясь отъ шумнаго cet-та, посреди сановитыхъ мужей, учился думать, и разсуждать; тутъ я вкоренялъ въ ceot т± пр1ятныя впечатл-бтя, кои обращали меня съ любовно къ сему благотворному заведешю и кои, столь мног1я проливъ отрады на всю жизнь мою, присвоили меня Университету до самой старости.
    Служба и обстоятельства, казалось, разорвали союзъ мой съ Университетомъ въ про-должеше возмужалости моей; но Университетъ не забылъ своего питомца, и я напосл4докъ призванъ былъ къ отлично носить зваше Почетного его Члена. — Дипломъ его пребудетъ неоц^неннымъ для меня прюбр-Ьтешемъ!
    Кто изъ смертныхъ, влачася на житейскомъ мор1>, не сражался съ волнами его, когда оно воздвигалось напастей бурею? Провидите и

  MErfr готовило свои- злоключения. — И тогда, когда я'могь, подражая огорченному чувству ПорФироноснаго Песнопевца, сь воплемъ изрыщи: «Б’лажше мои далече мене сташая и тогда кто протянулъ мне дружескую руку? кто притупит, жало злобы? кто смягчидъ язву собственнаго: отчаяния ? Паки, и паки Университета! Хладнокровно взирая на коловратность ' отношений м!рскихъ, онъ удостоилъ меня новой чести, толико уважительнейшей, ко-лтако паче унпженъ я былъ въ своей собра-т!и, —и нарекъ меня Почетнымъ Членомъ учрежденнаго въ немъ Общества Любителей Россшской- Словесности. Новая заря для меня возыяла! новое солнце изъ бурь на меня проглянуло! Скромность одна налагаетъ на уста мои печать—и я, воздавъ хвалу умершимъ, не смею распространить ее на живыхъ, дабы злая догадка досадителей моихъ не отнесла искрен-няго чувства къ одной лест недостойной моего пера.
    Такъ поступалъ со мною Университета во все эпохи жизни моей, всегда равно, и въ сча-crin и въ несчастии, въ ведро и въ тумань, въ торжестве и въ уничижеши: — и я ли забуду ciio златую колыбель моего моральнаго младенчества!

XI

     Я знаю бол±е, нежели какой бы то ни было критйкъ остроумный, или насмешливый, или ядовитый, написать можетъ, что мои сочпнешя очень недостаточны и что вообще вся книга не стоить особенпаго внимания. Соглашаюсь со всеми рецензентами. прошедшими, нынешними и будущими — знаю, что еслибъ, по примеру многихъ, я.принялся обработывать мои произ-ведетя и убрать ихъ почише, можетъ быть, изъ толстой одной книги пустяковъ я бы вы-резалъ несколько страницъ посредственнаго, и- более бы угодилъ разборчивымъ читателямъ; но смею привести къ извинение себя въ томъ, что я действовалъ иначе, на зло нринятымъ правиламъ, по одному собственному своему произволу, следующее простое мое разсуждеше. Оно можетъ показаться ошибочно.—я въ этомъ спорить не стану—но лше; ибо я люблю быть всегда Я, не заимствуя чужихъ парядовъ.
     Еслибъ я издавалъ книгу классическую, еслибъ хот%лъ свои сочиненгя сделать образцовыми для другихъ, какъ наприм. въ стихахъ Ломоносова, Державина, Мерзлякова, а въ прозе Карамзина, тогда бы я привлекъ на себя самую правильную критику; ибо кто учить другихъ, тотъ долженъ показать, что онъ самъ основательно выучился. Но я не о.пшъ уже

XII

  разъ ув'брялъ публику и непрестанно твердить ей стану то же: что я писалъ не для образо-вашя системы новаго вкуса, а собственно для удовольствия своего и т^хъ, кому перо мое нравится. Я никого не назидаю, никому не даю уроковъ, не ищу прозелитовъ. Читать и писать были всегда мои дв$ стихш, и ими я живу морально, такъ, какъ и вс$ люди живуть воздухомъ по естеству. А что писать и читать, и какъ, въ этомъ я сл’Ёдовалъ собствен-нымъ моимъ побуждетямъ. Пусть винятъ мой слогъ!! — ЭппграФъ заглавной въ книг'б дока-зываетъ, что я этимъ не огорчаюсь, лишь бы не порицали моихъ чувствъ, моихъ правнлъ, моей нравственности.
     Вотъ основа въ моихъ сочинешяхъ, которую я старался сделать неприкосновенною, прочною! — и cwtio льстить себя надеждой, что укоризны меня не достанутъ. Что же надлежитъ до узоровъ, я ихъ охотно отдаю на жертву кому угодно. По »н$нно моему, въ такомъ случай лучшее д4ло не покупать и не читать книги, которая нехороша, которая не похожа пп на чью, которая не соображена ни съ римскими, ни съ греческими древними красотами и проч, и проч. Вотъ и все! — А сердиться за что? А браниться, называя ругательства кри-

ХП1

   такою, позвольте откровенно молвить, и того хуже. Упрямаго автора не исправишь, а себя лпшь надорвешь. — Публике барыша мало — самому себе живой накладъ.

   Смотря на все кнпгп и на свою съ этой точки зрешя, я очень мало поправлялъ мои стихотворения — и въ 3 изданш также много стараго вздора оставилъ, какъ и въ прежнихъ двухъ, да еще и много новаго прибавплъ; потому что я въ стпхахъ моихъ хотйлъ сохранить все оттенки чувствъ своихъ, видеть въ нихъ, какъ на картине, всю ncTopiio моего сердца, его волнешя, перемену въ образа мыслей, ходъ ихъ въ разныхъ возрастахъ жизни и постепенное развитее малыхъ моихъ способностей. Я ни одной безделки, ни одного стиха не вымаралъ потому, что всякой папомина-етъ мне какое-либо или пропсшестш'е, пли мысль, или чувство, которое па меня действовало тогда и тогда; словомъ, мне прштно себя находить ребенкомъ, мальчикомъ, мужемъ совершеннымъ и пакоиецъ старикомъ, — и видеть, какою ниткою разсудокъ мой отъ 15 л4тъ и до 50 прокладывалъ собе пути къ счастью въ томъ глубокомъ лабиринте, что апатомисты назвали сердцемъ. Вотъ ключъ той оригипаль     Соч. Долг.                           2