Метаморфозы принципов Просвещения в политической философии Франции эпохи буржуазных революций

Российская Академия Наук
Институт философии

М.М.Федорова

Метаморфозы принципов Просвещения 
в политической философии Франции 
эпохи буржуазных революций

Москва
2005

87.3
33

. ... ..33 
.. . – ., 2005. – 190 .

В монографии анализируются три главные просвещенческие 
идеи, представляющие особое значение для развития политической философии: Индивид, Разум, Прогресс – и их трансформации в политической мысли Франции XIX века. Анализ каждой 
из этих идей проведен в контексте формирования и развития 
идеологий либерализма, консерватизма и социализма. Он дает 
представление о характере и особенностях тарансформации и 
эволюции политического проекта модерна, что представляется 
особенно актуальным в свете философских дискуссий последних лет о реальном значении парадигмы «Современности/
Постсовременности» как ключевой для анализа современных 
политических процессов.

 

ISBN 5-9540-0032-8
© .., 2005 
© , 2005

Введение

Поиски рациональных оснований политической практики в 
современных условиях очень остро поставили вопрос об универсальности проекта освобождения на путях создания единой человеческой цивилизации. Вопреки ожиданиям, политические катаклизмы 
конца ХХ столетия, крах коммунистической системы привели не к 
формированию единых демократических институтов и основ гражданского общества по западным образцам, а к волне религиозного и 
этнического сепаратизма, серии экологических катастроф, кризису 
легитимности классических демократических институтов. Все это 
заставило достаточно авторитетных западных политологов говорить о «саморазрушении» политического проекта Современности, 
усматривая в нем ставший бесполезным и бессмысленным некий 
аморфный политико-философский конструкт, и о принципиальной 
невозможности с его позиций объяснить кризисные явления рубежа 
XX–XXI вв.
В этих условиях представляется особенно актуальным проанализировать политико-философские основания проекта Просвещения. 
В книге подобный анализ предполагается провести на основе системного изучения политической мысли во Франции эпохи буржуазных 
революций. В пользу выбора данного предмета исследования можно 
привести несколько оснований. Во-первых, французская традиция 
политико-философской рефлексии – одна из самых насыщенных 
сложными и развивающимися концептуальными схемами, направлениями, течениями и школами. И выбранный период, – конец 
XVIII–XIX вв., – эпоха формирования и расцвета этой богатейшей 
политической культуры. Во-вторых, Франция в течение этого периода пережила целую череду революционных потрясений, оказавших 
существенное влияние и на развитие политической мысли. Так, уже 
Великая французская революция заставила усомниться в возможности полномасштабной реализации просвещенческих принципов, 
породила мощную волну контрпросвещенческих настроений, зафиксированных в идеологических построениях раннего консерватизма. 
Но одновременно она дала толчок к серьезным модификациям и 
трансформациям просвещенческой мысли на основе и в рамках самого проекта Модерна. Анализ этих тенденций, по нашему мнению, 
позволяет выявить своего рода «резистентность» и одновременно 
пластичность просвещенческих политико-философских принципов, 
их способность к саморазвитию и преодолению внутренних кризисов. 
В-третьих, XIX век, как известно, называют «веком великих идеоло

гий». И, пожалуй, нигде, как во Франции, идеологии как целостные 
системы политико-философских, правовых, аксиологических принципов, рассмотренных сквозь призму их применения к реальным 
условиям человеческого существования, не получили столь полного 
и крупномасштабного развития. Именно французская традиция политической мысли дала уникальное сочетание либеральной, консервативной, националистической концепций, позволившее им подпитываться за счет конкурирующих или оппозиционных идей, развиваясь 
и модифицируясь в соответствии с требованиями эпохи.
Кроме того, актуальность исследования определяется также и тем, 
что анализ процесса эволюции основных просвещенческих принципов 
во взаимодействии и конфронтации различных школ политической 
мысли, рассмотрение политико-философского творчества отдельных 
мыслителей является основанием для реконструкции и осмысления 
реальной проблемно-содержательной ситуации, которая определяла 
попытки разрешения глубинных внутренних противоречий политической мысли ранней Современности. В книге показывается, что эта 
ситуация была закономерным явлением, поскольку была обусловлена 
изначальной противоречивостью философско-антропологических, 
эпистемологических и историософских предпосылок, породивших 
такое специфическое явление, каковым была французская политикофилософская мысль эпохи буржуазных революций. Впервые со всей 
очевидностью эта ситуация была выявлена в ходе Великой французской 
революции и в первые послереволюционные годы, однако сам факт политического кризиса не перерос в кризис духовный,  стал, скорее, новым 
импульсом для развития политической теории. Духовную ситуацию, 
сложившуюся на рубеже XVIII–XIX столетий, М.Фуко называл «переменой способа бытия идей», когда «знание включается в новое пространство», происходит «перелом от Порядка к Истории, фундаментальное 
изменение тех позитивностей, которые в течение полутора веков дали 
место стольким примыкающим друг к другу знаниям»1 .
Именно в контексте осмысления этой уникальной духовнополитической ситуации, в этих не всегда последовательных и завершенных попытках уяснения причин политического кризиса и поиска 
путей выхода из него обозначился круг вопросов, идей и подходов, 
которые до сих пор во многом определяют проблемное поле политической философии. В пространство политической рефлексии 
вошли и прочно утвердились в нем такие важнейшие темы, как соче
1  . . ., 1994. . 243, 246.

тание либеральных и демократических моментов политической теории 
(мыслившихся ранее как сугубо противоречащие друг другу), роль 
традиции в политическом мышлении, возможная взаимосвязь рациональных и внерациональных способов постижения политической 
реальности, закономерность и случайность в политическом процессе, 
возможность универсального освобождения на путях всеобщего прогресса и др. Эпоха буржуазных революций во Франции дала миру имена 
таких блестящих мыслителей, как Франсуа Гизо и Алексис де Токвиль, 
Жозеф де Местр и Луи де Бональд, Клод Анри де Сен-Симон и Огюст 
Конт...
Систематический анализ этих процессов позволяет не только 
лучше и по-новому понять генезис французской политической мысли, 
ее внутреннюю, глубинную связь с идеями Просвещения, но и более 
адекватно осмыслить своеобразную роль последнего в формировании 
политической мысли Современности и Постсовременности. И хотя 
настоящее исследование не претендует на полноту освещения политической мысли этого периода, однако постановка и предложенный 
вариант решения этих задач представляется достаточно актуальным 
для развития истории политической науки.

ГЛАВА I
ОТ ВЕКА ВОСЕМНАДЦАТОГО К ВЕКУ ДЕВЯТНАДЦАТОМУ
(философские предпосылки французской
политической мысли XIX столетия)

Политико-философские идеи, имеющие своим объектом особый 
тип власти, основанный на монополии легитимного принуждения в 
рамках общества, и связывающие этот объект с определенной системой 
ценностей (Справедливость, Свобода, Равенство, Счастье и т.п.), имеют достаточно сложный механизм функционирования и развития. Они 
представляют собой живое общественное явление, обладающее собственной логикой, собственной жизнью. Будучи одним из важнейших 
элементов политической реальности, они в то же время не являются 
ее точным отражением на уровне дискурса. Политико-философское 
осмысление реальности в большей степени, нежели какое-либо другое, 
склонно к идеализациям, символическому осмыслению частных интересов в качестве всеобщих, обращению к социальному воображаемому, 
к мифотворчеству. Безусловно, общество и его внутренняя динамика 
как на уровне чисто экономических или социально-экономических 
процессов, так и на уровне формирования символических представлений «подпитывают» процесс политико-философской рефлексии. 
Каждая эпоха если и не рождает абсолютно новые проблемы, то, по 
крайней мере, существенно корректирует направленность развития 
политической мысли: то это фантасм революции, то нищенское положение трудящихся классов, то подъем националистических страстей, 
то боязнь экономических кризисов...
Гегель определял философию как «время, постигнутое в мысли». 
Но каким образом происходит это «постижение времени»? В какой 
степени радикальные разрывы в ткани самого социума влекут за собой разрывы и в ткани политической мысли? И обязательно ли резкие 
изменения в социальной структуре общества приводят к измене

нию парадигмы политической философии? Разумеется, однозначного 
ответа на эти вопросы не существует, но тем полезнее рассмотреть 
механизм движения идей в эпоху социальных потрясений. Тем более, 
что существует множество возможностей блокировки, препятствующей активной разработке одних вопросов, тогда как другие, напротив, 
становятся предметом интенсивного изучения (например, во Франции 
в начале XIX в. невозможность существования реальной оппозиции 
действующей власти способствовала уходу определенной части радикальных мыслителей в утопию).
Кроме того, при анализе политико-философских учений следует 
иметь в виду, что их авторы всегда остаются в некотором роде внешними 
по отношению к созданным ими произведениям. Идейный конструкт 
возникает почти автономно в рамках определенных экспрессивных кодов, 
задаваемых предшествующими смысловыми схемами, концептуальными 
элементами, составляющими матрицы, структурирующие поле возможностей в любом виде творчества. Все это создает полисемию дискурса, 
позволяющую при инвариантности ключевых понятий и принципов 
существенно изменять их смысл и проблемное поле. Именно эти процессы мы можем наблюдать в эволюции политической философии 
XIX столетия, развивавшейся на основе принципов Просвещения, но 
способствовавшей в значительной степени их обновлению и в чем-то 
даже преодолению путем наполнения исходных понятий и категорий 
принципиально новым содержанием.
В этом отношении представляется весьма поучительным обращение к опыту развития политической мысли рубежа XVIII–XIX 
столетий и к тем изменениям в формировании проблемного поля 
политической философии, которые произошли под влиянием событий Великой французской революции, а также последующих революционных кризисов 1830, 1848 и 1871 гг., образующих единый цикл 
социально-политического реформирования французского общества. 
Аналогии с той ситуацией, в которой оказалась сегодня отечественная 
политическая мысль, более чем очевидны: идеи, господствовавшие 
в предреволюционный период и сыгравшие свою положительную 
роль в процессе подготовки революционных событий, самой революцией высвечены как недееспособные, и именно на их авторов 
возлагается ответственность за невозможность решения задач, ожидаемого обществом от революционных преобразований. Отсюда и 
извечные вопросы, не перестающие время от времени будоражить 
политическую мысль? – в соответствии ли с предписаниями Руссо 
была осуществлена Великая французская революция, «по Марксу» 
или вопреки ему протекала российская революция 1917 г. 

и т.п. Вопросы эти, однако, затрагивают принципиально иной срез 
проблемы соотношения политической теории и практики, нас же в 
данном случае интересует другое: способна ли политическая теория в 
состоянии кризиса, порожденного революционной ситуацией, в самой 
себе найти средства для имманентной критики и обновления? Или же 
такая теория должна быть решительно отвергнута и заменена другой, 
которую сочтут более подходящей для сложившейся ситуации (например, «либерализм» заменят «консерватизмом» или «социализмом 
с человеческим лицом» или любой другой готовой идеологической 
формой).
Вот почему важно проанализировать «работу» политической 
философии XIX в. по обновлению собственного проблемного поля, 
основанную на усвоении и переработке в свете революционных событий предшествующего идейного наследия. На наш взгляд, в первой 
половине XIX в. продуктивная критика политических наработок и идей 
XVII–XVIII столетий приводит к очень важному результату: при сохранении идеала Просвещения – создание модели общественного порядка, 
не имеющего никаких трансцендентных оснований, порядка, основанного на саморегулировании и способного обеспечить всем членам 
сообщества пользование равными правами «в отношении распоряжения 
своим имуществом и личностью»? – происходит существенная смена 
политических ценностей. Сам факт провала целого ряда попыток искусственной «прививки» идеологических форм на совершенно чуждую для 
них почву лишний раз доказывает, что политическая мысль не является 
образованием, которое можно «привить», «насадить», распространить» 
и т.п. Она представляет собой живое общественное явление, обладающее 
собственной логикой развития, собственной жизнью, любые же манипуляции с идеологическими образованиями представляют для самого 
общества серьезную опасность.
К числу просвещенческих принципов, имеющих наибольшее значение для развития политической философии XIX в., мы бы отнесли 
три следующих тесно взаимосвязанных идеи:
– идея о том, что общество состоит из отдельных индивидов, 
каждый из которых обладает волей и является свободным и равным в 
своих правах другому индивиду (принцип индивидуализма);
– идея о том, что социальная и политическая реальность не 
только «прозрачна» для разума (т.е. человеческий разум способен 
постичь суть политических событий и абсолютно адекватно отразить 
ее в понятиях), но и подвластна ему, может быть изменена и трансформирована в соответствии с требованиями Разума;
– идея прогресса, т.е. закономерного поступательного развития 
форм рациональности, неизбежно приводящее к замене одних социальных и политических форм другими, более совершенными.

Эти принципы взаимосвязаны и поддаются разделению только в 
абстракции. В своей совокупности они образуют ключевые моменты 
новоевропейского модернизма как способа политико-философской 
рефлексии. Понятие модернизма выражает и до некоторой степени 
«мистифицирует» смысл определенной исторической ситуации как 
общественного бытия, чреватого кризисами и изменениями. Оно отражает удивительный рост самосознания человечества, самосознания, 
предстающего одновременно как самовосхваление, исполненное 
не только торжеством побед, но и тревожными размышлениями о 
будущем. Жестокие коллизии переживаемой эпохи порождают удивительное видение истории: модернизм осмысливает свою историю 
как настоящее, но в то же время он создает опыт, в соответствии с 
которым это настоящее несет в себе свое будущее, и по отношению к 
этому будущему настоящее является ориентировкой. Таким образом, 
идея настоящего как полностью затмевающего прошлое оказывается лишь подавленной осознанием настоящего как распахнутого в 
будущее, заключающего в себе его (будущего) тенденции и ростки. 
Модернизм, говорил Лиотар, есть некая точка в бесконечном течении 
времени, отличающаяся открытием самого этого времени, открытием 
смысла эпохального сдвига, разлома эпох, открытием качественного 
разрыва в нашем идеологическом образе исторической жизни. Нам 
кажется, что движется не столько «история», сколько то, что вызвано 
этим разрывом и приостановкой некогда имевших место процессов; 
и типично модернистские образы «водоворота» или «бездны», «вертикального вмешательства» в темпоральность прекрасно отражают всю 
амбивалентность такого сознания.
Мы попытаемся вычленить и описать каждый из названных принципов, очертить его поле таким, каким оно сформировалось к концу 
XVIII в.; наметить главные внутренние противоречия этих принципов, 
которые, будучи особенно ярко высвеченными революционными событиями во Франции, собственно, и составляли предмет политикофилософской рефлексии XIX столетия.

§ 1. Философско-антропологические предпосылки:
индивидуализм и атомистский эгалитаризм

Пожалуй, наиболее значимой для развития политической мысли 
в философском багаже XVII–XVIII вв. была идея «высокого индивидуализма», представляющая собой, по словам известного культуролога Л.М.Баткина, «смысл и основу европеизма». В отличие от 

традиционного общества, в котором индивид определялся через его 
включенность в определенное сообщество и воспринимался лишь в 
контексте причастности к некому целому, европейская философия 
Нового времени приняла понятие индивида, «живущего в горизонте 
регулятивной идеи личности». Формулировка этой идеи означала не 
просто замену одной модели (традиционной, характерной для всей 
классической античной и средневековой философии) другой моделью 
того же класса, но переход к совершенно новой парадигме мышления, 
основанной на полагании Я из него самого, не как части производного, но как непосредственно и актуально всеобщего1 . Эта идея имела 
колоссальные последствия для политической философии. Она означала построение политического проекта общества, основополагающим и 
упорядочивающим моментом которого является не трансцендентное 
начало, а свобода и правовое равенство индивидов, руководствующихся в своих действиях не идеей божественного Провидения, но исключительно своей волей и разумом. Индивидуалистическое видение 
мира не только управляет развитием политических идей всего Просвещения, формирует дискурс Французской революции, фиксирует 
отношения людей в Декларациях прав, принятых американскими и 
французскими революционерами, но и вообще представляет собой 
магистральную линию развития политической мысли, совпадающую 
с логикой Современности: современно такое отношение к миру, при 
котором человек заявляет о себе как о силе основания (своих поступков 
и представлений, основания истории, истины, закона)2 .
Философия Нового времени выявляла свой смысл по отношению к человеку и для человека, ставшего ее центром. Связь учения о 
человеке с политической мыслью отчетливо проявляется уже у Гоббса 
и Локка. При этом, задаваясь вопросом, что есть человек, философы 
Нового времени обращаются уже не к мифу о душе, как это делали 
греки, и не к специфическим признакам humanitas, волновавшим 
гуманистов Возрождения. И философскую, и политическую мысль 
все более интересует конкретный человек, воспринимающий имманентную динамику мира. По-новому сформулированный вопрос об 
основаниях и значении политики также способствовал переосмыслению человеческой природы, назначения человека, смысла его 
жизни, ценности выработанных им институтов, границ его власти. 
В центре политической философии этого периода – не «наилучший 
государственный порядок», а человек: его природа, его свобода, его 
возможности, принципы и цели. В средневековой философии человек 
выступал как бы гражданином двух миров, один из которых (Цер