Пределы социального бытия в структурах властного дискурса

ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

2012. Вып. 4
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА

УДК 748

И.В. Соловей

ПРЕДЕЛЫ СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ В СТРУКТУРАХ ВЛАСТНОГО ДИСКУРСА 

Анализируется существование социального бытия на пределе политического представления, где социальные 
индивиды предъявляют себя в акте непосредственного «действия».  

Ключевые слова: политика, полиция, акт действия, терроризм, дискурс власти, номинация, политическое сообщество.  

Основной характеристикой пост-политического периода является исчезновение представлений 

общества о самом себе как «политическом со-обществе». Отсутствие политических представлений 
означает, что общество утрачивает символический уровень и представляется самому себе на пределе 
социальной субъективности в объективированной форме – таким, «какое оно есть на самом деле». В 
состоянии предельной объективации социальное бытие лишается целостности и распадается, «рассыпается» на множество отдельно существующих «атомизированных» индивидов, каждый из которых 
утрачивает политический смысл. Социальный индивид как предельный элемент разложимого социального целого лишается перспективы политического «видения» самого себя в «атомизированном» 
обществе. Общество «атомизированных» индивидов оказывается де-политизированным социальным 
со-обществом, предъявляющим собой «конец социального» (Ж. Бодрийяр). 

Предельным способом символической организации де-политизированного социального со
общества «атомизированных» индивидов оказывается полиция. В традиционной интерпретации «полиция» (polizei) понимается как особого рода технология, которая позволяет государству управлять 
обществом, то есть осуществлять контроль и надзор за населением. «Общество и люди в качестве 
общественных существ, индивиды, сильные всеми их общественными отношениями, – пишет М. Фуко, – таков отныне истинный предмет полиции» [1. С. 374]. Рассматривая общество в качестве объекта контроля и надзора, полиция формирует собственный режим представления общества, который 
противостоит политике. В настоящее время такое понимание полиции выводится из греческого слова 
«ς», которое становится основанием интерпретации полиции и/или «полисии» (la police) как режима представления, показывающего общество как сумму частей (Ж. Рансьер). Полиция как особый 
режим представления общества актуализируется тогда, когда общество утрачивает политический 
способ символического представления самого себя. «Есть два основных способа символизировать 
сообщество, – пишет Ж. Рансьер, – один из них представляет его как сумму частей, другой определяет как деление целого. Один мыслит его как осуществление какого-то способа быть вместе, другой –
как полемику по поводу общего. Я называю первый полицией, а второй – политикой» [2. С. 52]. В 
полицейском режиме символизации общества социальная жизнь сводится к правовым нормам, которые распространяются на социальный порядок в целом. Объективные правовые нормы становятся 
определяющими для обнаружения сущности социального порядка полицией. Социальное бытие утрачивает целостность и распадается на множество локальных порядков, которые различаются по степени реализации правовых норм в порядке социального существования.

Общество разделяется на тех, кто «включается» в качестве полно-правных граждан, и тех, кто 

из него «исключается», а значит, не обладает теми же правами. «Исключенные» в пределах общества 
индивиды de jure «включены» в общество, но de facto «исключены» из него. Полицейская символизация общества, возникающая на пределе социальной субъективности в условиях отсутствия «политического», представляет общество двумя предельными фигурами: с одной стороны, полно-правного 
гражданина – «homo sucer», с другой стороны, не-полно-правного гражданина – «homo sacer», к которому относятся безработные, «незарегистрированные», эмигранты и т.д. Утверждая существование 
правовых норм, de jure уравнивающих социальных индивидов в своих правах, полиция одновременно 
de facto отрицает права «исключенных» в пределах общества социальных индивидов. «Различие между теми, кто включен в законный порядок, – пишет С. Жижек, – и теми, кто относится к классу 
homo sacer, – не просто горизонтальное различие между двумя группами людей, но гораздо в большей степени “вертикальное” различие между двумя (пересекающимися) типами отношений к одним и