Из истории немецкой философии XVIII в. Предклассический период. От вольфовской школы до раннего Канта

Российская Академия Наук 

Институт философии 

В.А. Жучков 

ИЗ ИСТОРИИ НЕМЕЦКОЙ 
ФИЛОСОФИИ XVIII в. 

ПРЕдКЛАССИЧЕСКИЙ ПЕРИОД 

От вольфовской школы до раннего Канта 

Москва 

1996 

ББК87.3 

Ж-94 

Ж-94 

В авторской редакции 

Реuензенты: 

доктора филос. наук: 

В. В. Соколов, А. П. Огурцов 

ЖУЧКОВ В.А. Из истории немецкой 

философии XVIII в. 
Предклассический 

период. От вольфовской школы до раннего Канта. - М., 1996. - 260 с. 

Данная работа служит продолжением книги 

"Немеuкая философия эпохи раннего Просвешения, [конеи ХУII-начало XYIII вв.)"( М., 1989.) В 

предлагаемой монографии рассматриваются основные школы и направления немеuкой философии века Просвешения (lIOльфианство, СПИIIOзизм, пиетизм, эмпирико-психологическая гносеология, популярно-эклектическая философия, попытки реформирования раuионалистической метафизики у Крузия, Тетенса, Ламберта и раннего 

Канта). Анализ этого малоизвестного периода в 

истории немеuкой мысли позволяет более адекватно осмыслить ее место в истории европейской философии Нового времени, а также ее важную роль для 

стаН08llения немеuкой клаССИ'lеской философии. 

ISBN 5-201-01901-3 
© В.А.Жучков, 1996 
© ИФРАН, 1996 

Введение 

К выбору темы предлагаемого исследования нас подтолкнуло следующее обстоятельство: несмотря на всеобщее признание и авторитет немеuкой философской мысли, история ее докантовского периода изучена и разработана в отечественной литературе крайне скудно и слабо. 

достаточно просмотреть библиографический указатель, чтобы убедиться насколько мал и короток перечень спеuиальных русскоязычных публикаuий по этой теме. За исключением Лейбниuа и основных представителей немеикой 
классической 
философии, 
история 
философии 

XYII) века в Германии представлена весьма бедно и бегло, 

а ее оuенки, особенно в публикаuиях советского периода, 

как правило, поверхностны, предвзято-негативны и редко 

подтверждаются конкретным историческим и теоретическим анализом. Немеuкая философия века Просвещения 

по сей день остается по существу "белым пятном" в отечественной историографии, причем не только незаслуженно 

забытой, ночто еще хуже воспринимаемой и оuениваемой в качестве "серого пятна", т.е. чего-то второстепенного, не внесшего какого-либо вклада в развитие философской мысли Нового времени и никак не связанного с зарождением и формированием немеuкой классической философии. Не случайно распространенными оuенками большинства немеuких мыслителей докантовскоro периода 

были формулировки типа: "философские пигмеи", "скучные карлики мысли" и т.п. [см: 103, с. 203, 208 и др.]. 

Впрочем, справедливости ради, следует сказать, что и 

в зарубежной историографии философия немеикого Просвещения изучена и разработана сравнительно слабо. О ее 

плохом знании, неверном понимании и оиенке писал в 

коние прошлого века Б.эрдманн, подчеркивая, что данное 

обстоятельство негативно сказывается и на понимании наследия Канта, творчество которого более тридuати лет раз
3 

вивалось под непосредственным влиянием этой философии [155, с. 1-2]. Однако и исследователи последнего времени указывают на многочисленные пробелы в изучении 

этого периода немецкой мыс:ш, а в аннотаЦШI к издаваемой 

в настоящее врсмя серШI "ИСС."Iедования и материалы к немецкому Просвещешпо" (FMDA) он вообще определяется 

как "tClТa iпсоgпjtа" [109, с. 6, 9, 16; 114, с. 8; 280, с. 9-1 О]. 

В какой-то мере такое положение дел в отечественной 

литературе объясняется причинами, лежащими на поверхности, а именно, негативным отношением к идеализму и 

метафизике вообще, а также упрощенно-соuиологическим 

подходом, слишком однозначно и прямолинейно трактующим зависимость философии от "внешних" соuиальноисторических, экономических, пошггических и прочих условий ее существования и развития. Правда, по отношению 

к немеuкой философии и, особенно, к выдющимсяя представителям ее классического периода, такой подход явно дает 

сбои и не случайно высказывания классиков марксизма 

по этому поводу носят далеко не однозначный характер. 

Не вдаваясь в анализ данной темы, отметим лишь, что 

здесь существует достаточно содержательная и серьезная 

проблема. А именно почему, в силу каких причин и 

предпосылок, объективных и субъективных условий и обстоятельств возникновение немеuкой классической философии стало возможным именно в отсталой Германии, каким образом из среды "бессильных и трусливых", "приниженных" и "консервативных" немеuких бюргеров вышла 

uелая плеяда замечательных ученых и философов от Лейбниuа до Гегеля? Как известно, именно в окружсшш "скучных карликов мысJШ" провел всю свою жизнь Кат, у "IШОских" И "скудоумных" метафизиков получил воспитание и 

образование и сам до кониа дней преподавал по их учеБШIкам, да и его собствсшюс фшюсофское творчество Д."Iительное время развивалось преимущественно в русле их идей. 

Как на этом фоне можно объяснить тот революuионный, 

поистине коперниканский переворот в мышлении, кото
4 

рый он осушествил в своей критической философии? Не 

случайно возникновение кантовского критицизма и поныне представляется неким загадочным чудом, появлением "бога из маllllШЫ", а вопрос о его ИСТОЧlшках и пре;uюсьшках остается предметом ак-пmного оБСУЖДСIШЯ и НСОс.'Шбевающей полемики в мирово:--t кантоведешIИ. СО,lL1>Жа/ПlС 

этой полемики, ее противоречивый характер и длительная 

история также в значительной степени повлияли на выбор 

темы нашего исследования, а главное определили его теоретическое ядро и проблемную направленность, равно как и 

принципы отбора и подхода к рассматриваемому материалу. 

Здесь необходимо сделать важное примечание, точнее 
напоминание, дабы избежать некоторых недоразумений, которые MOryr возникнугь у читателя. Дело в том, что предлагаемая работа является прямым продолжением или второй 

частью нашей монографии "Немецкая философия эпохи 

раннего Просвешения [конец ХУ" начало XYIII вв.]" 

(М.: Наука, 1989). В ней был дан достаточно подробный 

анализ монадологии Лейбница и метафизики Вольфа, рассмотрены основные принципы и противоречия их учений, 

а также показаны весьма сушественные, даже принципиальные различия между ними, крайне важные для понимания последуюшей истории философской мысли в Германии. В монографии был также прослежен процесс зарож;tешlЯ 
OCHOBIlliIX 
направ.,ешп1 
нсмецкой 
философии 
XYIII столетия, таких как пиетизм, спинозизм, материализм, атеизм и др. Особое внимание было уделено наследИЮ З.В. фон Чирнхауза и Хр. Томазия, с именами которых связано формирование двух ведуших тенденций или 

линий немецкой просветительской философии, а именнотеоретико-методологической, ориентированной на проблематику научного познания, УSlснение его логических, 

матемапrческих и ')кспсримента.ThIIЫХ :--tето;tов, с о;:uюй сторОНЫ, и ')МШIpико-психо:юпrчt.'СкоЙ IПИ поrтУ.'Я}JНО-ПJЮСВС'ПIте:rьской, с др~той, ориснтировашюй ПJ)СIL\I~ЩССТВСННО lIа 

ана:пл чувствеННОl'О ПО'ШaJПIЯ н ')МПИРИЧССКОГО 'Ша/IIIЯ, уяс
5 

нt:IПIЯ 11:\ IIСТОЧIПIКОВ, ]аКОIIО\fL'Рlюстей и Т.П. Однако помимо 

этой Гlюсt:О.1JОПIЧССКОЙ проб:lе\f3ПООI в ПОС.'lсднеЙ шиши особое \fCCTO У,lе!IЯЛОСЬ проБПС!\f3!\f че.1Jовска, анализу его внутреннего мира инепосредственных практических потребностей, вопросам его воспитания и образования и обширному кругу других вопросов, связанных с задачами просветительского движения и мировоззрения. Развитие этих 

линий, их взаимодействие друг с другом и совместная оппозиuия метафизике Вольфа, как мы увидим далее, сыграли важную роль ДIIЯ последуюшего распада вольфовской 

школы, а также оказали заметное влияние на всю историю 

немеuкой 
философской 
и 
просветительской 
мысли 
XVIII века, во многом определили ее проблемное содержание. характер и эволюuию развития. 

для аН3.1иза нашей темы представляются небезынтересными те оuенки, которые давались ведушими деятелями 

немеuкой классической философии своим непосредственным предшественникам, коллегам и соотечественникам. 

Здесь обнаруживаются довольно любопытные веши, в частности, тот факт, что одним из родоначальников уничижительного отношения к немеuкой философии века Просвешения был никто иной как Гегель. Считая ее основной 

чертой попытки эклектического смешения локковского 

эмпиризма и здравого смысла, опыта и обыденного рассудка, он оuенивал ее как нечто скучное и бессодержательное, скудное и вялое по мысли [16, с. 364-365, 400]. 

Такой негативизм гегелевских oueHoK был следствием его 

исходной философской установки, согласно которой докантовский период немеuкой философии рассматривается 

им как исключительное господство рассудочного мышления, как торжество абстрактного и формального раuионализма вольфовской метафизики, неспособного достичь 

диалектического единства или тождества противоположностей посредством спекулятивного или позитивно-разумного мышления [16, с.400; 19, с. 206-211, 266-267]. На 

основе такого а6С'lракпю-умозрительного противопостав
6 

ления рассудочно-метафизического и диалектического 

способов мышления Гегель дает весьма беглый и поверхностный очерк историко-философского проuесса в Германии ХУН! века, подвергая его весьма искусствешюй, а во 

МIIОГОМ И искаженной реконструкuии. В результате едва ли 

не все мыслители того времени оказались у него причисленными к сторонникам и посн:довате!IЯJl.f рациона.'ПIСПfЧСской метафизики Во.Thфа, ВК:IЮчая даже ТСХ, чьи ВОТ3рСIIНЯ 

сформировались в принuипиальной оппозиuии и острой 

конфронтаuии с во:п,фиаIlСТВОМ (например, Крузий, ТеТСIIС 

и др.) [16, с. 364-365]. До l\'"}Jаl'пIOСТИ обедшm слоЖJп,1Й н '.IНoГОfL'lановый процесс искашIЙ немецкой мыс,;ш и ПО;I'пппm сс 

г.iубокое и пропmореЧlmое проб:ICМllое содержание упрошенной и предвзятой логической схеме, Гегель, по сушеству, оставил в стороне вопрос об источниках и предпосылках кантовского критиuизма, ограничившись замечанием, что собственную философию Кант "создал в борьбе 

с Вольфом и Юмом" [18, т. 2, с. 558). 

Следует, впрочем, отметить, что во многих неясностях и недоразумениях, сушествуюших в вопросе о генезисе критической философии, в немалой степени был повинен 

сам Кант. Более того, известную лепту он внес и в формирование традиuии негативно-пренебрежительного отношения к своим непосредственным предшественникам и 

современникам. 

Дело в том, что подготовив основной текст первого 

издания "Критики чистого разума" за какие-то девять месяuев, "как бы на ходу" (точнее, "в полете" - "im Fluge"), 
[48, с. 551], Кант "выдал" читателю зрелый, готовый продукт предшествующей внутренней и многолетней мыслительной работы. "Упаковав" этот результат в весьма жесткую и искусственную структуру, в форму причудливой логической конструкuии, в крайне сложную и своеобразную 

систему аргументаuии и доказательств, выполненных с 

помошью спеuифического понятийно-теРМИНОЛОГИ'lеского 

аппарата, Кант начисто "снял" всю черновую работу, весь 

7 

npouecc вызревания и становления основных идей и понятий своей "Критики". Не случайно в Предисловии к ее 

первому изданию он отмечает, что вынужден был ограничиться "сухим, чисто схоластическим изложением" материала и "счел неuелесообразным еше более расширить его 

примерами и пояснениями", которые были приведены "в 

соответствуюших местах" "в первом наброске" сочинения 
[47, т. 3, с. 79]. Но уже два года спустя Кант с горечью констатирует факт глубокого непонимания "Критики", связанного с тем, что его книга "суха, темна, противорчит 

всем привычным понятиям" [47, т. 4, ч. 1, с. 75]. Он попытался исправить эти недостатки в "Пролегомнах", где представил сжатое и популярное изложение главных пунктов 

"Критики ... " Однако и в предисловии ко второму изданию 

Кант вновь вынужден был говорить о реальной опасности 

непонимания, о недоразумениях в oueHKax своей книги, 

НОJНIIКШИХ по его собственной вине [47, т. 3, с. 100-103]. 

Еше более показательно, что глава "История чистого 

разума", где он касается тех мыслителей, которые дали ему 

проблемный толчок и чьи идеи послужили поводом для 

осушествленного им переворота в метафизике, занимает 

всего лишь три страниuы текста. Рассматривая свой критиuизм В контексте всей мировой истории философии от 

античности до Нового времени, Кант, по сушеству, не затрагивает проблемы его генезиса, а точнее сводит ее к абсчэактНОМУ npопmопоставлеmпо К]Лffiпuпма всей предшествуюшей философской традиuии. В составе же последней он 

усматривает всего лишь оппозиuию между интеллектуалистами или ноологистами и сенсуалистами или эмпириками, с 

одной стороны, и между догматиками и скептиками, с другой; причем все их попытки "доставить полное удовлетворение человеческому разуму" оказались, по его мнению, "безуспешными", а "открытым остается только критический 

путь" [47, т.3, с.692-695]. Каким же путем вышел на этот 

"путь" он сам, что подвело или подтолкнуло к его открытию 
этого вопроса Кант по сути дела не касается. 

8 

В тексте "Критики" KpU~Hie редко встречаются упоминания имен мыслителей прuшлого, но особенно мuлочисленны ссылки на своих немецких коллег непосредственных пре;unсствсlПШКОВ и СОВрбlешшков, (исключение 

составляют только Лейбниц и Вольф). Даваемые же им 

оценки не отличаются точностью и обоснованностью и, 

как верно отмечал Г.Коген, зачастую носят случайный и 

внешний характер, в силу чего по ним невозможно составить адекватное и исчерпываюшее представление о предпосылках критицизма [142, с. 3, 26]. Более того, в дальнейшем изложении мы покажем, что и в других работах, письмах, черновых набросках его отзывы и оценки предшественников далеко не всегда справеДIIИВЫ, а порой двусмысленны и противоречивы: их преувеличенная комплиментарность в одних случаях резко контрастирует с критическими и даже пренебрежительными оценками в других 

(например, Ламберта и Тетенса. "Философские опыты" 

последнего, как известно, лежали на столе Канта во время 

работы над "Критикой", однако, в последней нет ни одного упоминания о Тетенсе, хотя влияние некоторых его 

идей достаточно очевидно). 

Канта трудно, однако, заподозрить внеискренности 

или неуважении к своим коллегам; аналогичное невнимание и неуважение он проявил и по отношению к самому 

себе, к работам своего докритического периода, составившего добрую половину его творческой деятельности. В 

трудах зрелого, критического периода он практически не 

возврашается к своим ранним сочинениям, что внемалой 

степени способствовало возникновению абстрактного и 

упрошенного противопоставления этих периодов, к непониманию внутренних и глубинных, косвенных и прямых, 

негативных и позитивных связей и опосредований между 

ними. В критической философии можно обнаружить немало элементов не только анонимной самокритики идей 

раннего периода, но и следов их прямого заимствования, 

продолжения и развития. Главное же заключается в том, 

9 

что именно ранние работы Канта дают обширный и неоценимый материал, позволяюший проследить эволюцию 

его философских воззрений, воссоздать процесс вызревания и становления основных идей критицизма. С точки 

зрения заявленной нами темы, не менее важным моментом является то, что процесс этот протекал в прямой связи, зависимости или полемике с идеями его непосредственных предшественников и современников и представлял собой относительно самостоятельную, но органическую составную часть обшего процесс а философских исканий немецких мыслителей века Просвешения, которые 

в свою очередь были выражением проблемной и даже кризисной ситуации, сложившейся в европейской философии к середине XYII) столетия. 

В ранних трудах Кант несравнимо чаше апеллирует к 

именам и идеям своих коллег, оппонентов или единомышленников, спорит или соглашается с ними по тем или 

иным конкретным вопросам и именно в этих как бы совместно поставленных и обсуждаемых вопросах можно обнаружить ключ к основным проблемам и идеям критической философии. Работы докритического периода дают 

богатейший материал ДIIЯ их сравнительного анализа с понятиями И принципами критического периода, ДIIЯ уяснения их непосредственных исторических и теоретических 

источников и предпосылок, ДIIЯ реконструкции процесс 
а 

их становления и развития. Такой анализ позволяет обнаружить и наглядно показать тот факт, что многие обшие 

установки, основные принципы и конкретные понятия 

критической философии возникли из прямой и косвенной 

полемики Канта со своими непосредственными предшественниками и современниками, были результатом рецепции или переработки поставленных ими проблем, сформулированных ими идей и понятий. 

Достаточно сказать, что даже такое, казалось бы, сугубо кантовское понятие как понятие непознаваемой и 

аффицируюшей нашу душу веши в себе или его идеи отно
10