Славяноведение в Московском университете в XIX - начале XX века

Л-ГТ ЛАПТЕВА 

* 

В МОСКОВСКОМ 
УНИВЕРСИТЕТЕ 

НАЧАЛЕ 

ВЕКА 

Издательство 

МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 

1997 

ББК 63.3 
Л 24 

Рецензенты: 
г 

доктор исторических наук И.В. ЧУРКИНА, 
кандидат исторических наук Л.Н. 
АЛЕКСАШКИНА 

Печатается по постановлению 
Редакционно-издательского совета 
Московского университета 

Лаптева Л.П. 

Л 24 
С\авяноведение в Московском университете в XIX — начале XX 
века. — М.: Изд-во МГУ, 1997. — 296 с. 

ISBN 5-211-03527-5 

Монография — первое а историографии исследование истории славяноведения в университете. Характеризуется уровень знаний в России о зарубежных славянах, освещяются 
вопросы создания и деятельности кафедры славяноведения с 1835 по 1917 г., научных обществ, процесс становления славяноведения как науки, педагогическая и научная деятельность 
иввестных славистов: О.М. Балансного, А.Л. Дювернуа, Н.А. Попова, Р.Ф. Брандта, 
В.Н. Щепкина, М.К. Любавсного и др. 

Для специалистов и тех, кто интересуется данной проблематикой. 

. 0303020300-05 
Л 
077(02)—97 
в»06™"- 
Б Б К 6 3' 3 

ISBN 5-211-03527-5 
© Лаптева ЛП.. 1997 г. 

Светлой ПАМЯТИ моей матери 
Агриппины Николаевны Лаптевой 
посвящается этот труд 

введение 

Предлагаемая монография о славяноведении в Московском университете с начала XIX в. до 1917 года посвящена следующим вопросам: история накопления знаний о зарубежных славянах в названном учебном 
заведении на фоне знакомства с ними русской общественности вообще; 
история организации преподавания славистических дисциплин и подготовки славистических кадров; научное творчество московских профессоров-славистов и содержание исследовательской славистической работы в 
университетских научных обществах. История развития славянского языкознания в Московском университете в работе не рассматривается ввиду 
специфических особенностей этой темы. Правда, из-за недифференцированности предмета славяноведения в течение почти всего рассматриваемого периода обойти полностью вопросы обучения славянским языкам 
практически невозможно, однако об этом будет идти речь лишь в самом 
общем плане. 

История славяноведения в Московском университете уже имеет некоторую историографию. Русская дореволюционная литература уделяла 
внимание отдельным вопросам исследуемой проблемы: изучены некоторые педроды, имеются статьи различного характера о профессорах-славистах университета, воспоминания о преподавании славистических дисциплин, об истории университетских научных обществ и т.д. В советский 
период написано несколько научно-популярных брошюр о деятельности 
отдельных ученых, а с 70-х годов издано немало статей по разным ас
5 

пектам истории славяноведения в Московском университете, из которых 
около двух десятков принадлежат автору настоящей монографии. Относительно подробные сведения по теме сосредоточены в коллективном 
труде о развитии отечественного славяноведения до 1917 года1. Однако 
вся существующая литература не дает полного представления об истории 
изучения зарубежных славян в Московском университете, многие аспекты этого процесса не освещены вообще, другие охарактеризованы односторонне, изложение третьих требует пересмотра и новых оценок. 

В целях большей четкости изложения необходимо сразу же уточнить 
некоторые понятия изучаемой проблемы. Прежде всего речь идет об определении термина «славяноведение». Это понятие может иметь различное содержание и различный объем, — в зависимости от того, где и кем 
употребляется. Так, для неславянских стран и народов «славяноведение» 
есть комплексная дисциплина (или комплекс дисциплин) обо всех славянских народах. Для славянских же стран понятие сужается, в «славяноведение» не включается изучение родного языка соответствующего 
славянского народа, отечественной литературы, истории, этнографии и 
т.д. Для России изучение русского, да и других восточно-славянских 
языков, русской истории, этнографии, литературы не являются «славяноведением», к которому относится исследование материальной и духовной 
культуры южных и западных славян, а также древних славян, то есть 
славянских племен до государственных объединений и создания национальных языков. Именно так понимается «славяноведение» и в предлагаемой работе. 

Разумеется, изучение отечественных сюжетов учеными каждого славянского народа обогащает науку о славянах в целом, но это не меняет 
определения названного предмета для каждого народа в отдельности. 

Определив понятие «славяноведение», необходимо далее четко себе 
представить различие между понятиями «знания (сведения) о славянах», 
«знакомство со славянами», с одной стороны, и «наука о славянах», 
«славистика», «славяноведение», с другой. Общеизвестно, что знания и 
представления о прошлом собственного народа, о жизни и языке соседних стран органически входят в духовное бьггие всякого общества. Но 
это, разумеется, еще не наука. Наука раскрывает проявление основных 
законов в кажущемся хаосе явлений. Знания лишь тогда становятся наукой, когда формируется теоретический подход к ним, предпршШмаются 
попытки отыскать закономерности, сделать обобщения. В области истории наука начинается тогда, когда возникает не только теоретический 
подход к изучению прошлого, но и исследуются исторические источники, 
критически оцениваются исторический материал. Конечно, уровень науч
6 

ности может быть различным на различных этапах, но для истории в 
любом случае решающим признаком является критика источников. 

В России до начала XIX века не существовало сколько-нибудь систематических знаний о славянстве. Не говоря уже о почти полном отсутствии сведении по культуре и истории славянских народов, даже и самый 
состав славянства, принадлежность к нему тех или иных народов оставались для русского общества областью самых смутных представлений. 
Путанными и фантастическими были, например, в России XVIII века 
представления о славянских языках. Так, один из наиболее образованных 
членов Российской Академии И.Н.Болтин (1735—1792) считал, что к 
славянам относятся: русские, венгры, чудь, шведы и финны. Лишь немногим отчетливее были сведения об исповедуемой славянскими народами религии — католическом вероисповедании поляков, православии болгар и сербов балканских. Как писал известный русский ученый А.Н.Пыпин, «в начале XIX стол, у нас не было человека (по крайней мере, 
нельзя указать этого в литературе), который был бы в состоянии перечислить правильно славянские племена, указать на карте мира их жительства и хотя бы самым общим образом обозначить их исторические 
отношения»2. Но в течение первой четверти XIX в. знания в России о 
славянах быстро накапливаются, так что к исходу первой трети века проявляется тенденция к переходу количества в качество, то есть зарождается наука о славянах. Московский университет стоял у истоков этого события. Развитие в нем славяноведения как науки прошло за исследуемый 
период времени два крупных этапа: 1. С 30—40-х годов до начала 60-х 
годов XIX в., и 2. От 60-х годов до 1917 года (с ощутимой гранью, падающей на 80-е годы). Первый этап является временем становления 
славистики как науки; воспитываются кадры ученых-славистов, формируете? теоретический взгляд на историю зарубежных славян, происходит 
дальнейшее накопление знаний о южных и западных славянах, создается 
источниковая база для изучения славянства. При этом Московский университет является главным центром русского славяноведения, предмет 
которого на этом первом этапе еще не дифференцирован. Второй этап 
наступает после реформ 60-х годов. Русское славяноведение набирает 
силу, расширяются области славянских изучений, проходит процесс выделения отдельных дисциплин, усваиваются новые методы исследования, 
меняется концепция славянской истории. Московский университет продолжает оставаться важным центром славяноведения, но уже наряду с 
другими. В конце XIX и первые полтора десятилетия X X вв. русское 
дореволюционное славяноведение достигает вершины своего развития, в 

7 

это время московские слависты вносят особенно серьезный вклад в европейскую науку. 

В соответствии с обрисованными этапами установлена и структура 
предлагаемой работы. Первая глава характеризует сведения о славянах 
в России и Московском университете до конца 30-х годов XIX в.; 
вторая глава посвящена развитию славяноведения в университете в 
40—60-е годы XIX в., третья — славяноведению в нем в пореформенную эпоху (60—80-е гг.), четвертая — в эпоху от середины 80-х 
годов до 1917 года. 

Выражаю сердечную благодарность моим ученикам, кандидатам исторических наук Л.Н-Алексашкиной, 
Г.П.Мельникову, 
А.В.Рандину, 
АВ.Юрченковой за участие в обсуждении моего труда и за его высокую 
оценку. Особой благодарности заслуживает моя ученица О.И.Зайцева, 
осуществившая трудную работу по набору текста на компьютере. Благодарю также моего супруга АС.Азарха за редактирование первоначального текста и проведенную с ним техническую работу. 

ГЛАВА I 

состояние осведомленности 
русской ОБщественности и 
московского университвтл 

О ЗАРуБвЖНЫХ СЛАВЯНАХ 
ДО НАЧАЛА 40-х годов XIX векл 

1. Накопление знаний до конца 20-х годов 

В начале XIX в. политические события в мире, в частности войны с 
Турцией и Францией, вызвали в России интерес к славянству и распространение знаний о них. Первые рассказы о славянстве появляются в 
описаниях путешествий. Самое раннее из таких описаний — «Путешествие» Ф.П.Лубяновского. Здесь имеются сведения в частности о чехах, 
впрочем крайне скудные и поверхностные3. В 1808 г. поездку к южным 
славянам совершил Д.Н.Бантыш-Каменский; в описании своего путешествия4 он сообщил интересные данные о балканских сербах — их политической жизни, быте, характере народа, языке. Относительно более 
полные сведения о южных славянах содержатся в «Записках» В.В.Броневского. Морским офицером он принимал участие в боевых операциях 
на Средиземном море в 1805—1810 гг. и вместе с русскими войсками в 
1810 г. возвращался по суше из боевого похода — из Триеста через Каринтию, Крайну, Хорватию, Венгрию, Галицию и Польшу в Петербург. 
Наблюдения над жизнью славянского населения тех стран, по которым 
проходил Броневский, были им изложены в книге4. Броневский впоследствии стал членом Российской Академии, ОИДР и других обществ и 
известен как историк и писатель. 

Наиболее ранними русскими путешественниками по славянским землям, не связанными никакими официальными заданиями, были известный впоследствии издатель «Historie Rossiae Monumenta» А.И.Тургенев 
(1784—1845) и его друг А.С.Кайсаров (1782—1813). В 1802 г., моло
9 

дыми людьми, Тургенев и Кайсаров направились в Геттинген для получения образования, проходили там курс у Авг. Шлецера (1735—1809) 
и помогали ему готовить к изданию Летопись Нестора. Весной 1804 г. 
они оба, стремясь узнать поближе славян, предприняли продолжительное 
путешествие из Геттингена в славянские земли, задуманное под прямым 
воздействием специальных трудов Авг. Шлецера, который в исследованиях по русской истории касался славян вообще и сумел направить интерес своих учеников на изучение славянских народов. В частности 
А.И.Тургенев, будучи студентом Геттингенского университета, опубликовал небольшую статью «Критические примечания, касающиеся древней 
славянорусской истории»6, обнаружив некоторое знакомство с древним 
славянством и с соответствующими источниками. Подобно ему, и Кайсаров издал в'том же 1804 году в Геттингене «Versuch einer Slavischen 
Mythologies (в 1807 г. изд. на русск. языке под назв. «Славянская мифология», в 1810 вторично — под названием «Славянская и русская мифология»). Научного значения эта работа не имеет. 

12 апреля 1804 г. Тургенев и Кайсаров выехали из Геттингена в 
Лейпциг и Дрезден. Прежде всего они решили посетить К.Г. фон Антона, немецкого ученого, жившего в Лужицах (в Герлице) и занимавшегося изучением славян7, собиравшего материал для словаря верхнелужицкого наречия и народные песни. Русские студенты хотели познакомиться с Антоном и «увидеть его редкое собрание славянских 
книг на всех славянских языках». По пути в Герлиц Тургенев и Кайсаров посетили центр лужицких сербов Будишин (Бауцен) и осмотрели 
все примечательное, что нашли здесь по славянской истории. В Герлице Антон принял их весьма приветливо, присылал им на квартиру 
книги из своей библиотеки. Он снабдил студентов рекомендательными 
письмами в Прагу и Вену. В чешской столице путешественники познакомились не только с чешской наукой, но и с политическим положением австрийских славян, причем в одном из писем домой Тургенев 
даже цитировал речь Й.Добровского о преданности славян австрийскому дому8. Русские студенты познакомились с профессором пражского 
университета по чешской литературе Яном Неедлы, а также, видимо, 
и с Добровским. В Праге друзья разыскивали исторические документы 
и закупали «богемские книги». Их научные занятия продолжались также и в Вене, а затем в Будапеште — и тут они «разыскивали источники по славянской истории». Далее студенты направились в Сремские Карловцы, где познакомились с митрополитом «славяно-сербского 
и валахского народа» Стефаном Стратимировичем', совершили поездку 
к Фрушкогорским монастырям, обозревали в монастырских книгохра
10