Рим первых царей (Генезис римского полиса)

РИМ 
ПЕРВЫХ ГЕНЕЗИС 
ЦАРЕЙ 

Издательство 
Московского 
университета 

1983 

Печатается 
по постановлению 
Редакционноиздаггельского совета 
Московского 
университета 

Рецензенты 
профессор 
В. И. 
К У З И Щ И Н 

доктор 
исторических 
наук 
Г. А. 
К О Ш Е Л Е Н К О 

м 0 5 0 4 0 1 0 0 0 0 - ^ 0 2 9 
2 g 
0 7 7 ( 0 2 ) — 8 3 

М а я к 
И. Л . 
Р и м первых царей 
(Генезис 
римского 
полиса). — М.: 
И з д - в о 
Моск. ун-та, 1983. 272 с. 

В монографии 
рассматривается 
происхождение Рима. Анализ сочинений античных авторов, новейших археологических и лингвистических данных 
позволил 
представить 
время, 
считавшееся 
ранее 
легендарным, 
как 
подлинную иаторию. 
В книге воспроизводятся 
предания о происхождении Рима, о правлении первых царей — 
Ромула 
и Нумы, 
воссоздается 
облик 
римского поселения, рассматриваются социальный 
. строй, 
аграрные 
отношения, 
система 
управления, религиозные культы и жреческие коллегии, контакты первых римлян 
с народами 
Балканского полуострова и Малой Азии. 
Для 
специалистов-историков 
-и 
фишолоГов, 
-83 аспирантов и студентов, а также 
читателей, 
интересующихся античностью. 

(2) Издательство" 
Московского 
университета, 
1983 г. 

Предисловие 
Данная 
работа 
посвящена 
исследованию 

Рима в начале 
царской эпохи. Она открывается вводной 
главой, 
включающей 
обзоры научной 
литературы и 
использованных 
источников. Оба обзора написаны 
с таким 
расчетом, чтобы дать общее 
представление, 
потому что исследованию 
каждого из вопросов, 
которые служат содержанием 
последующих 
глав, 
предпосылается 
соответствующий 
очерк. 
В нем 
дается 
анализ 
состояния изученности 
темы, а также источников, 
непосредственно 
к ней относящихся. Именно поэтому в той части первой 
главы, 
которая посвящена 
научной 
литературе, мы старались 
сосредоточиться 
на 
главных 
направлениях 
в 
историографии 
проблемы, 
не стремясь 
рассмотреть 
все, 
даже полезные 
с точки зрения наших интересов труды, если они касались более частных 
вопросов. 
То же самое относится и 
к разбору 
источников. В первой главе 
мы 
стремились 
охарактеризовать 
в 
первую 
очередь 
источники по их видам 
и типам, 
отмечая главные 
черты и специфику 
в применении 
к работе над избранной 
проблемой. 

В работе, 
естественно, 
часто 
упоминается Ромул, 
Ромулов 
Рим, 
ромулово 
время. У нас нет оснований 
считать Ромула вполне 
исторической личностью, 
реальным персонажем. 
Но мы опускаем, 
говоря 
о нем, эпитет «легендарный» 
не 
случайно. 
И дело не в том, что его пришлось 
бы повторять слишком 
часто, а в том, что в личность Ромула 
вкладывается 
определенный 
смысл. Не вдаваясь 
здесь в характер имени основателя Рима, чему посвящены 
специальные 
страницы настоящей работы, заметим лишь, 
что в нем слились 
воспоминания не об одном, а, вероятно, о нескольких людях, 
что его 
деяния 
явили 
собой 
некий 
итог их деятельности. 
Кроме того, 
разумеется, 
ему были приписаны 
действия 
последующих, 
в том числе 
вполне 
реальных царей, 
точные представления 
о которых 
за 
давностью 
стерлись. 
В 
Ромуле 
можно видеть символ 
определенных 
явлений, за его именем 
стоят действительные 

3 

исторические 
факты и процессы, 
события, 
связанные 
с целой плеядой 
живших в конце IX — начале 
VIII в. до н. э. вождей. 

С именем. Ромула все определеннее 
связывают сейчас хронологический 
аспект — 
начала 
римской 
истории именно 
раннего 
железного века. Это необходимо 
оговорить, 
поскольку 
хронологические 
рамки 
древнейшей истории Рима значительно 
расширились. 
Так называемая 
«римская 
вилланова» перестала 
считаться первым 
поселением на месте вечного 
города. 
В настоящее время с помощью 
археологии 
доказано обитание людей на притибрских 
холмах 
по крайней мере с середины II тыс. до н. э. 
Не 
считаться 
с 
этим 
обстоятельством 
нельзя. 
Но оно понуждает нас к уточнению терминологии. 
В многовековой 
истории Древнего 
Рима следует выделить древнейшую 
стадию, конечным 
рубежом которой является начало царской эпохи. II тысячелетие — это только еще истоки Рима. 
Сам Рим, персонифицированный 
в фигуре 
Ромула, начинается в эпоху раннего 
железного века; эта стадия обретает 
воплощение и в более реальной 
личности 
Нумы. 

Время 
правления 
этих двух 
царей — 
важный рубеж и потому, что история здесь 
выходит за рамки лишь угадываемых 
направлений 
развития, т. е. становится подлинной 
историей, и потому, что в это время отчетливо обозначаются 
процессы, 
ведущие 
Рим от первобытности к 
архаическому государству. Именно на заре 
царской 
эпохи 
высвечиваются 
те явления, 
которые 
сопровождают процесс формирования 
Римского 
государства; 
именно 
в 
правление 
первых 
царей 
выявляются 
общественные 
формы, сопутствующие 
становлению 
Римского государства 
и проливающие 
свет на 
генезис 
римского 
полиса. 
Выяснение 
этих 
процессов 
и является 
целью 
настоящей 
работы. 

Глава I 

ЛИТЕРАТУРА 
И ИСТОЧНИКИ 

§ 1 
СОСТОЯНИЕ 
ИЗУЧЕННОСТИ 
П Р О Б Л Е М Ы 

Древнейшему 
периоду 
римской 
истории 
посвящено немало работ. В изучении древнейшего Рима 
существует 
давняя 
традиция. Говоря о ней, невозможно не назвать 
имени 
Б. Г. 
Н и б у р а о с н о в о п о л о ж н и к а 
критического метода в истории. В соответствии 
с 
имевшимися 
тогда 
источниками 
Нибур основывался 
в изучении Рима 
на 
античной традиции, в которой видел достоверное зерно. Это было безусловным 
достижением историографии античной 
истории начала XIX в., 
выступлением 
против 
ограниченности рационалистического 
метода французской науки, нашедшего своего 
наиболее яркого и решительного представителя в лице Луи де Бофора 2. По справедливому мнению Нибура, 
анналистическая традиция учитывала устное 
поэтическое творчество древних римлян. Правда, 
увлеченный такой идеей, 
Нибур 
излишне 
расширил его диапазон, домыслив существование в Риме героических песен, наподобие 
греческих. 
Такого 
величественного 
эпоса у римлян не обнаружено, однако в 
наличии родовых преданий вряд ли следует 
сомневаться3. И это обстоятельство предопределяет 
наше 
положительное 
отношение 
к представлению 
Нибура 
о многих 
персонажах, 
фигурирующих 
в 
античной 
традиции, 
как 
о 
реальных 
действующих 
лицах древнейшей римской истории. Тонкая 
интуиция 
исследователя, 
основанная 
на огромной эрудиции, позволила 
Нибуру 
считать 
историческими 
личностями 
Тарквиниев, что было впоследствии 
подтверждено археологически, а также Горациев и 

1 N i е b u h г 
В. G. Romische 
Geschichte. 
Berlin, 
1853. 

2 Историография 
античной 
истории. 
Под 
ред. 
В. И. Кузищина. 
М., 1980, 
с. 40; 
Н е м и р о в с к и й А. И. Историография 
античности. Воронеж, 19174, с. 8. 

3 См.: М о д е с т о в 
В. И. Лекции по истории римской литературы. Спб., 1888, с. 55—56. 

5 

Куриациев, сага о которых была впоследствии истолкована как свидетельство реальных социальных феноменов примитивного Рима. 

Вместе с тем Нибур использовал метод аналогий, с помощью которого сумел разглядеть в древнем римском обществе родовую организацию. И хотя ученый считал римские роды искусственно созданными, акцент в оценке его вклада в исследование Рима следует ставить 
не на этом его утверждении, а именно на признании им родового устройства как основы древнейшего общества 
на притибрских 
холмах. 
Этот вывод Нибура 
был принят 
Т. Моммзеном 4, 
а 
затем 
отмечен 
Ф. Энгельсом5 и вошел в современную науку. Принципиальное значение придается ему в советской историографии. Основываясь на методе 
аналогий, Нибур высказал свое суждение и о царской власти в Риме. 
Он сравнивает римских царей с гомеровскими басилеями и считает 
их не монархами, самодержцами, 
а скорее должностными 
лицами. 
Нибуру принадлежит также тезис о первоначальной 
равнозначности 
понятий «римский народ» и «патриции», тоже получивший признание 
в советской науке. Меньшее влияние оказало на последующих историков важное наблюдение Нибура, касающееся этнического состава 
раннего Рима, в котором он видел не только италиков, т. е. латинов 
и сабинов, но и предшествующее им население — пеласгов, тирренов. 

Начало отхода от этого представления было положено Т. Моммзеном, который решительно объявил римлян латинами с незначительным вкраплением сабинян. Однако значение трудов Моммзена в изучении раннего Рима, конечно, не в этом. Он дал в своей «Истории Рима» 
целостный очерк царского периода на фоне этнической и социальной 
истории ранней Италии в ее противоречии с греческой, в противоречии, 
обусловленном, по его мнению, духовным различием эллинов и италиков. 

Но отсутствие археологической базы исследования, а также ограниченность буржуазного 
мировоззрения, 
проявившегося 
в «индогерманских» воззрениях и идеалистическом объяснении исторического процесса, не позволили этому гиганту буржуазной историографии верно 
трактовать социальную структуру и характер ранней римской общины, 
а также специально выделить начальный этап развития царского Рима. 

Последующее изучение древнейшего Рима шло в русле критики 
античной традиции. Ближайшие ученики и последователи Нибура придерживались его принципа критицизма и дали блестящие образцы его 
применения. Труды античных авторов скрупулезно исследовались на 
протяжении всего XIX в. Анализировался каждый эпизод, каждая версия и даже фраза. 
Исключительно 
целеустремленно 
критиковался 
Ливий как автор наиболее целостной картины римского общества на 
длительном пути его развития, начиная с древнейших времен. В процессе изучения античной, прежде всего ливианской традиции, оттачивалось критическое перо. 
Особенное недоверие вызывали 
рассказы 

4 См.: М о м м з е н 
Т. История Рима, т. I. М., 1036, с. 36. 

5 См.: Э н г е л ь с 
Ф. Происхождение 
семьи, 
частной 
собственности 
и 
государс т в а — М а р к с 
К. и Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 21, с. 169. 

6 

о ранних ступенях развития Италии и Рима. В результате к началу 
XX в. усилиями историков вся царская эпоха была отнесена к разряду 
легендарной истории. Этот стереотип характеризует не только зарубежную, но и отечественную историографию. 
Следствием таких обстоятельств 
явилось 
определенное 
перемещение 
интереса 
ученых 
в области римской истории в сторону Республики, в том числе и ранней, в пределах которой пытались уловить элементы истинных фактов 
и событий. 

Логическим завершением нарастания критики традиции в антиковедении был гиперкритицизм, нашедший наиболее яркое 
проявление 
в 
научном 
творчестве 
итальянского 
исследователя 
Этторе 
Пайса 6. 
Разумеется, историческая наука не могла быть совсем обособленной 
от других сфер идеологической жизни. Поэтому и гиперкритику нельзя 
считать только результатом внутреннего развития исторической науки 
и специфических 
методов 
исследования. 
Гиперкритицизм, 
как 
нам 
представляется, явился отражением агностических воззрений, распространившихся в период перехода капитализма в 
монополистическую 
стадию, как бы их проекцией на область историографии. 

Однако господство гиперкритических представлений в буржуазной 
науке не могло быть вечным. Отходу от них способствовало накопление положительных знаний. Конец XIX и начало XX в. были ознаменованы плодотворными раскопками на территории собственно Рима. 
Джакомо Бони обследовал римский Форум, Вальери — Палатин; Рим 
и его окрестности изучал Пинца. 
Благодаря этим раскопкам 
была 
выявлена культура раннего железного века на территории Рима. Богатый археологический материал не только пробуждал интерес к ранней стадии римской истории, но и заставлял соотносить материальные 
остатки древнейшей эпохи с рассказами о ней античных авторов. Так 
было поколеблено мнение об абсолютной легендарности античной традиции о раннем Риме. И сам Э. Пайс в своей 
«Критической истории 
Рима» 7 занялся выяснением корней римских саг, показав увлекательный пример восстановления географических и этнографических реалий, 
считавшихся безнадежно утраченными для познания далеких эпох. 

История формирования города привлекала внимание ученых 
со 
времени Нибура. Была выделена первая фаза, совпадавшая с поселком на Палатине, который в соответствии с традицией считался первоначальным ядром Рима, или Квадратным Римом 
(Roma 
Quadrata), 
ограниченным Ромуловым померием. 
Археологическое 
обследование 
территории Рима выдвинуло проблему римской топографии. Сведения 
древних о первичных поселениях на холмах Палатине и Квиринале 
получили материальное подтверждение. Однако в зоне первичного обитания благодаря раскопкам оказался и Эсквилин. Эсквилинские ранние 
памятники 
направили 
мысль 
ученых 
на 
отрицание 
традиции 
о приоритете Палатинского поселка перед другими и о его значении 

6 P a i s 
Е. Storia di Roma, v. I. Torino, 1898; Х в о с т о в 
В. M. Новый 
труд 
по 
критике римской традиции. М., 1902. 

7 P a i s 
Е. Storia critica di Roma durante i primi cinque secoli. Roma, 1913—1920. 

7 

как объединительного 
центра. С работ Пинцы образование 
города 
стали видеть в синойкизме сосуществовавших разрозненных поселков 
на римских холмах. 

Восстановление римской топографии в сопоставлении с известиями древних авторов о возникновении Рима как города выводили историческую науку на осмысление терминов, приложимых древними к характеристике раннего Рима. В работе Е. Корнеманна 8 был поставлен 
вопрос о соотношении понятий «полис» и «урбс». По нашему мнению, 
он полностью не решен, поскольку еще требует специального рассмотрения содержание термина «полис» в применении к Риму. Вместе с тем 
Корнеманн фактически выдвинул проблему становления Рима как города, которому предшествовали паги (pagi) и бурги 
(oppida). 

Таким образом, в первые десятилетия нашего века благодаря введению в научный оборот новых археологических материалов были расширены знания о ранней ступени истории Рима, т. е. Рима 
начала 
железного века, главным образом в отношении очертаний города, расположения его поселений и некрополей, а также материальной культуры, представленной в погребениях. Знакомство с обрядом погребений и погребальным инвентарем вместе с тем оживило интерес к этнической характеристике раннего Рима. Были высказаны 
соображения, 
что разница типов захоронений обусловливалась различной этнической 
принадлежностью погребенных (Ф. фон Дун 9). Нужно отметить также, 
что в указанный период римские материалы рассматривались еще без 
необходимых сопоставлений с общеиталийскими. 

В период между мировыми войнами, особенно в 20-е и 30-е годы, 
по всему Апеннинскому полуострову проводились археологические изыскания. Это подготовило почву для рассмотрения собственно римских 
памятников материальной культуры не только в общелатиндком, но и 
в общеиталийском контексте. 
Значительное развитие в этот период 
этрускологии позволило окончательно выделить в пределах царского 
Рима этап этрусских правителей 
как личностей исторических. 
Продолжение раскопок на римском Форуме в районе храма Весты дало 
возможность пробить первую брешь в представлениях о доэтрусской 
фазе царского периода в Риме как полностью легендарной. Благодаря 
находкам А. Бартоли, 
которые, правда, были интерпретированы им 
уже позже, в 1961 г., создались реальные условия, чтобы позднее в ранг 
исторических личностей был возведен Нума Помпилий. Обзор итогов 
археологических работ этого времени в центре Рима был сделан Джузеппе Лульи 10 в 1946 г. 

Существенное значение имели 
и 
лингвистические 
исследования. 
В италийской, прежде всего латинской, лексике был обнаружен большой круг грамматических форм и имен собственных, особенно топонимов, принадлежащих доиталийскому населению, автохтонам 
Италии. 
В силу господствовавшей в Италии фашистской доктрины достижения 
лингвистики толковались расширительно и служили развитию теории 

8 K o r n e m a n n Е. Polis und Urbs. — Klio, 1905, Bd 5. 
' D u h n 
Fr. von. Italische Graberkunde, Т. I. Heidelberg, 1924. 

10 L u g l i G. Roma antica il centro monumentale. Roma, 1946. 

8 

автохтонизма, искажавшей реальную картину истории и прежде всего 
этнических и культурных процессов в древнейшей Италии. Наиболее 
видным выразителем автохтонизма был Дж. Серджи 1 1. Работа этого 
исследователя наряду с неоправданным преувеличением роли доиталийского этнолингвистического субстрата привлекла 
внимание к доиндоевропейскому населению Апеннинского полуострова, 
о котором 
после Нибура почти не писали. Лишь фундаментальный труд В. И. Модестова 12, не потерявший значение и до настоящего времени, составил 
контраст нараставшему в европейской науке потоку индогерманизма, 
буквально потопившему 
в 
межвоенное 
время 
всякие 
воспоминания 
о культурном значении доиндоевропейских элементов в древнейшей 
Италии. 

Отражением противоречивого и трудного пути развития итальянской науки в области романистики, выдвигавшейся благодаря 
обладанию массой вновь найденных 
археологических 
и 
эпиграфических 
источников на передний план европейской буржуазной историографии, 
было творчество П. Дукати 1 3. Его книга «Как возник Рим» с точки 
зрения интересующей нас проблемы представляет собой наиболее значительное явление буржуазной исторической науки. В ней не только 
преодолены крайности как автохтонизма, так и индогерманизма, но и 
осуществлен 
фактический 
отход 
от 
гиперкритического 
отношения 
к античной традиции. 
Особенно следует отметить исследовательскую 
манеру Дукати, состоявшую в «наложении» данных традиции на добытый археологический материал для определения последовательности 
этнокультурных напластований в доримской Италии. Эту методику мьг 
считаем чрезвычайно плодотворной. В книге Дукати 
прослеживается 
социально-политическая и культурная история царского Рима, включая время первых царей. Несмотря на богатство ее содержания, она, 
однако, 
оставляет 
открытыми 
многие 
важнейшие 
вопросы, 
прежде 
всего социального строя древнейшего Рима. 

В послевоенное время вышло много литературы, посвященной специально царскому периоду, в том числе проблеме происхождения Рима, зачастую даже под одинаковым или почти одинаковым названием — 
«происхождение» или «возникновение» Рима. Это закономерное явление, связанное в первую очередь с двумя обстоятельствами: 
1) постоянным расширением количества источников, особенно в результате 
археологических 
раскопок 
и 
анализа 
лингвистических 
материалов; 
2) переоценкой античной традиции, основанной на изучении новых данных этих источников. 

В 1960 г. в Италии вышел сборник, посвященный столетию открытия культуры виллановы и. В его создании приняли участие ученые 
Италии, ФРГ и Швеции. В нем был подведен итог огромной археологической работе по изучению всей доримской Италии, в том числе и 

11 S e r g i 
G. Da Alba Longa a Roma. Torino, 1934. 

12 См.: М о д е с т о в В. И. Введение в римскую историю, ч. I. Слб., 1902. 
13 D u c a t i P. Come nacque Roma. Roma, 1939. 
14 Civilta del ferro. Documenti e studi publicati per cura della Deputazione di storia 
patria per le provincie di Romagna, v. VI. Bologna, 1960. 

9 

Лация, неотделимой частью которого является Рим. Сборник проникнут идеей (особенно подчеркнутой в статьях Л. Лауренци и П. Лавиозы Замботти) об исключительной значимости периода раннего железа 
для истории всей Западной Европы и Италии. Однако развитие культуры на Апеннинском полуострове, по мысли авторов, тесно связано 
со Средиземноморьем и обязано вкладу различных этнических элементов, появление которых в Италии можно фиксировать достаточно точно с III тыс. до н. э. 
Между фазами террамарской и апеннинской 
культур бронзового века и виллановой была четко выделена в приморских районах, 
как на Адриатике, 
так и на Тирренском 
побережье 
Италии, культура протовиллановы, 
которую 
заметил 
еще 
Патрони. 
Она характеризуется кремациями, использованием биконических оссуариев, декорированных насечкой, квадратными бритвами, килевидными 
сосудами из глины импасто и связывается с притоком этнических волн 
с востока, т. е. из северо-балканского района. Датируется протовилланова 1200—1000 гг. до и. э., а вилланова в Этрурии, близкой Риму,— 
1000—800 гг. до н. э. Это вносит уточнение в хронологию Рима эпохи 
раннего железа. 

На основе изучения культур этого времени в разных районах и их 
связи был намечен путь разных этнических волн по Италии, что служит продвижению наших знаний и о римском этногенезе. 
В статье 
Р. Перони в этом сборнике обосновывается с помощью анализа нового 
материала 
погребений на римском 
Форуме, Палатине, Эсквилине и 
форуме Августа хронологический приоритет ряда могил с кремациями 
перед могилами с ингумациями на Форуме. Ученые считают последние принадлежащими сабинам. 

Решающее значение имели результаты раскопок, 
проводившихся 
па территории Рима главой шведской школы 
археологов-античников 
Э. Гьёрстадом на римском Форуме и Бычьем рынке и итальянскими 
археологами (Кареттони, Пульизи, Торелли и др.) на Палатине, которые продолжаются и по сей день под руководством П. 
Романелли. 
Публикации находок начались уже с 50-х годов. Их материалы влияли на отношение к сообщениям античных авторов о царском периоде, 
а также вызвали к жизни проблему датировки селений на территории 
Рима. 

Углубившиеся лингвистические исследования действовали 
в том 
же направлении. 
Эти тенденции явственно проступили в творчестве 
Роберто Парибени15; первый том его «Истории Рима» посвящен царскому периоду, 
который излагается 
с существенными 
замечаниями 
о достоверности римской традиции. 

Одним из первых, 
кто ясно выразил новый 
источниковедческий 
принцип, был М. Паллотино 16, ныне крупнейший авторитет в области 
древнейшей истории Рима, этрускологии 
и 
итальянской 
археологии. 
В своей статье «Первоначальный Рим» он объявил, что археологические 
находки 
подтверждают 
правильность 
сообщений 
традиции 
об 

15 P a r i b e n i 
R. Storia di Roma, v. I. Le origini e il periodo regio. Bologna, 1954. 

« P a l l o t i n o 
M. La prima Roma.— SR, 1957, N 3, p. 256—268. 

10