Хозяйство и культура: Введение в феноменологию традиционного текста

Российская Академия Наук
Институт философии

C.Д. Домников

ХОЗЯЙСТВО И КУЛЬТУРА
Введение в феноменологию
традиционного текста

Москва
2008

УДК 300.38+330.111
ББК 65.9(2)242+87.6
 Д 66

В авторской редакции

Рецензенты
доктор филос. наук А. И. Алешин
доктор ист. наук И. Е. Кознова

Д 66
Домников, С.Д. Хозяйство и культура: Введение
в феноменологию традиционного текста [Текст] / С.Д. Домников ; Рос. акад. наук, Ин-т философии. – М.: ИФ РАН, 2008. – 151 с. ; 17 см. –
Библиогр. в примеч.: с. 143–149. – 500 экз. –
ISBN 978-5-9540-0110-5.

Монография является попыткой освещения проблематики философии хозяйства с использованием
методов философской антропологии и феноменологии. В работе рассматривается отношение феноменологического дискурса при изучении традиционных
культур к наиболее распространенным в социальногуманитарной практике подходам семиотики, структурной антропологии, психоанализа и герменевтики.
В качестве предмета исследования выступает социальная организация и народная культура традиционных аграрных обществ. За основание источниковой
базы были выбраны традиционные тексты земледельческих обществ, в той или иной степени оказавших
влияние на формирование культурной традиции Европы и России (преимущественно афразийско-средиземноморского, переднеазиатского и восточнославянского этнокультурного ареала).

ISBN 978-5-9540-0110-5
© Домников С.Д., 2008
© ИФ РАН, 2008

Введение

Автор этой книги – специалист в области традиционной культуры и фольклора. И настоящее исследование замысливалось как теоретическое введение в область феноменологии и прагматики фольклорного (и
шире – традиционного) текста. Для всякого исследователя, работавшего с фольклорным материалом, его
теоретико-методологическая проблематичность известна. Специалисты в этой области непрерывно находятся в поисках эффективных методик и нередко заявляют о смене теоретических позиций. Для автора настоящей работы также присуща эволюция взглядов,
общую динамику которой можно сформулировать как
переход от историко-этнографического к семиологическому дискурсу1 , и в дальнейшем – к феноменологическому и антропологическому подходам2. В плане
социально-философской антропологии эти подходы со
временем оказались стянуты в русло проблематики
онтологии хозяйства и культуры. В связи с этим возникла настоятельная потребность «сведения» и согласования теоретических дискурсов, имеющих отношение к «текстологии» фольклора, и прояснения в целом
тех мировоззренческих оснований, которые определяют характер «фольклорного сознания» и принципы
жизнедеятельности «фольклорных сообществ».
Целью настоящей работы является анализ проблематики хозяйства и культуры в рамках исследования
традиционного текста, который понимается не только
как текст вербальный, но и в широком смысле как текст
культуры, социальности, идеологии и т.п. Заключая в
себе совокупность архетипических сценариев и отражающихся в них фундаментальных аспектов феноме

нологии социально-практической деятельности, традиционный текст раскрывает мир человеческих чаяний,
надежд и желаний. Задачами исследования традиционной культуры в данном аспекте становятся: а) обоснование теоретической репрезентативности традиционного текста; б) выявление сценарных (через сюжет, мотив
и т.п.) групп фольклора специфической прагматики и
обнаружение международных параллелей (универсалий)
в общем фонде мифо-ритуальных сценариев, позволяющих вскрыть этно-культурную специфику земледельческих обществ; в) выделение и анализ соответствующих
сюжетов с использованием различных методов, преимущественно антропологии, феноменологии и коммуникативной прагматики; г) репрезентация этих сценариев
с позиций философа-антрополога и феноменолога, изучающего мир практической деятельности человека;
д) выявление оснований российской культурной специфики, обусловленной земледельческим типом традиционной русской культуры и общества.
Задаче «сведения» теоретических дискурсов и их
«позицированию» в историко-культурном контексте,
по всей видимости, предстоит стать одной из первостепенных на этапе преодоления постмодерной тенденции «разбегания дискурсов». Общество и культура, тело
и язык, социальность и коммуникация, феноменология и прагматика рассматриваются в этой книге как
пролегомены философии хозяйства. Именно эта дуализация (воспроизводящая то же отношение культуры
и хозяйства) позволяет поставить задачу исследования
текстовых номинаций в структуре хозяйственной деятельности и, обратно, раскрыть телесные метафоры,
эти сквозящие «тени универсума» (Дж.Лакофф) за напластованием образов традиционных текстов.

За основание источниковой базы были выбраны
традиционные тексты земледельческих обществ, в той
или иной степени оказавших влияние на формирование культурной традиции Европы и России (преимущественно афразийско-средиземноморского, переднеазиатского и восточнославянского этнокультурного
ареала). В качестве объекта исследования выступает
социальная организация и народная культура традиционных аграрных обществ того же региона. Этики выживания и моральные экономики этих обществ обнаруживают высокую степень универсальности и идентичности, что автор объясняет универсальной
архетипикой текстов типа vita herbae («жизнь растений»),
положенных в основание социальных и антропологических представлений земледельческих цивилизаций.
В настоящее издание вошли теоретические разделы исследовательского проекта «Хозяйство и культура», ориентированного на разработку проблематики феноменологии и прагматики традиционного текста.

ЧАСТЬ I
ОПРЕДЕЛЯЯ ХОЗЯЙСТВО

По данным социальной антропологии первичным
условием формирования культурной традиции является комплекс отношений человека с вмещающим ландшафтом3 . В архаическом сознании человек, по определению В.Н.Топорова, есть «особая ипостась или инобытие места, характеризующееся, условно говоря,
“активностью”, а место – особая ипостась человека,
разыгрывающего на новом уровне идею места сего и
являющегося как некий дух места, как его персонификация»4 . Исходной характеристикой своего места выступает его обусловленность «кормящей» функцией, а
идеологической основой «причастности месту» – материнский комплекс кормящего ландшафта.
Этот базовый уровень социально-экологической
организации, таким образом, представляет система
пространственно-технологического и адаптивно-экологического порядка. Он целиком определяется со-отношением человека и ландшафтной среды, выражающей совокупность реальных жизненно важных и культурно-значимых для человеческого существования
объектов внешнего мира. На этом уровне культура выступает прежде всего в своей адаптивной функции,
именно вмещающему или кормящему ландшафту принадлежит активная роль в оформлении человеческого

мира: усвоении первичных хозяйственных навыков,
развитии технологий и сопряженных с ним программ
и стратегий жизнедеятельности. Взаимообусловливая
друг друга, общество и ландшафт образуют территориально-организованный, а по сути, телесно-позицированный режим взаимной адаптации социального и природного (экологического) порядков.
Именно на низовом уровне адаптивные режимы
воспроизводят определенные виды традиционных занятий, технологии и стратегии местного населения,
предлагают наборы программ и обусловливающий их
ресурсный потенциал, способствующий развертыванию тех или иных видов практической деятельности.
Каждая из них представляет достаточно жесткую сетчатую структуру, накладываемую одна на другую, с достаточно устойчивыми параметрами хозяйственно-технологических, мифо-ритуальных и идеологических
скреп. Поддерживая и взаимообусловливая друг друга,
эти структуры образуют единую и сверхпрочную сеть
социальных позиций, связей, отношений, а также обосновывающих их мифо-логик и идеологем, плотно охватывающих общество, принизывающих его насквозь,
цементирующих изнутри и снаружи и стягивающих его
сетями традиции.

Глава 1. Истоки хозяйства

Жесткость обеспечивающих устойчивость общества социальных ролей (имен) и позиций, а также высокая плотность сетей традиции обусловливает тотальность заключающего человека универсума, жесткость
внутрисоциальных отношений, вплоть до полного сме

шения субъект-объектных характеристик. Как следствие – непререкаемость авторитета традиции, которая
вся – воплощение живой ткани социальности и принцип всеобщей связи.
Идеологически данный мировоззренческий комплекс восходит к первобытному, тотемистическому
архетипу.

В поисках «кормящего» субъекта

Термины «тотемизм» и «тотем», отмечает
О.М.Фрейденберг, – вполне условны и обращены к
первобытной дородовой архаике. В этих понятиях получило обобщение «своеобразное явление у нецивилизованных народов – объединение коллективов по признаку не кровного родства, а принадлежности к одному тотему – животному или растению, которое
являлось якобы их общим родоначальником. <…> Основная черта так называемых тотемистических представлений – слитность в них внешней природы и человеческого общества, с одной стороны, и с другой –
слитность в них единичности со множественностью.
<…> тотемизм и характеризуется тем, что в его системе
множественность и единичность сливаются, точней,
единичное служит выражением множественного <…>
Вторая особенность, <…> – отождествление людского
коллектива с видимой природой. Познаваемый мир и
познающий его человек слиты. <…> В силу нерасчлененности субъекта и объекта, природа и люди кажутся зверьми, растениями, камнями; это зависит от того, чем коллектив занимается, что более всего находится в поле его
зрения. Конечно, о кровном родстве еще не может быть
и речи. Вожак с людским коллективом представляется

тотемом, это значит, в переводе на наш язык понятий,
единично-множественной видимой природой – светилом, зверем, камнем, растением»5.
Этот способ мировосприятия непосредственно связан с определяющей на ранних этапах культурогенеза
функцией «правополушарного типа мышления»6. С позиций когнитивной психологии «восприятие обычно
начинается с размытого, недифференцированного целого, которое постепенно модифицируется и разрабатывается…»7 . «Первичная, биологически-значимая
ориентация в мире происходит по контурному очертанию предмета, по его нерасчлененному абрису. <…>
Правополушарное мышление – это мышление, ретуширующее демаркационные линии между вещами. Затушевывание специфики отдельных фрагментов позволяет
“схватывать” и оценивать ситуацию в целом, без детального анализа составляющих ее элементов»8 . В расплывчато-иррадиирующем образе признаки вещей «скользят
и колеблются», незаметно переходят друг в друга. Для
правополушарных образов характерен неустоявшийся,
зыбкий способ кодирования информации.
Эти особенности и рудименты первобытного мышления, обусловленные культивированием архаическими и традиционными культурами «правополушарного типа мышления», фиксируются мифом и сохранятся на стадии родовой и позднее территориальной
общественной организации.
Наличие в истории «эпохи тотемизма» для многих
серьезных исследователей является проблематичным и
как минимум недоказуемым. С этим вряд ли можно
поспорить, поскольку то, что называют тотемизмом,
заключает в себе предпосылку любого мифологического мышления. Поэтому примем всю условность терми

на «тотемизм». Тотемизм – та первичная форма и способ мышления, которую О.М.Фрейденберг назвала
«рождающей эпохой» в культуре. Это определение в
полной мере относится и к характеристике онтогенеза
человека. На ранней детской фазе сознание ребенка
функционирует в своем правополушарном режиме, не
различающем субъект-объектных характеристик, и
только позже «подключается» левое полушарие головного мозга и обеспечивающие его развитие неокортикальные отделы. Но всякий рационально мыслящий
взрослый осознает, что детские комплексы неизживаемы, они сопровождают человека на протяжении всего жизненного пути, представляя «второй план» восприятия и, в определенном смысле, являя его основу.
Именно в них при всей их иррациональности укоренены генетические программы и биологические коды,
заключена вся родовая история человека. И исторически и онтогенетически они всегда будут иметь более
длительную биографию, нежели биография рационального. Для архаического мироощущения, если попытаться сформулировать его интуиции, эта «другая реальность» аффективного бессознательного представлялась, вероятно, не иначе как проникающая вовнутрь
человека власть тотема, свидетельство его всеприсутствия и произвола.

Тело мира и ландшафты присутствия

Итак «субъектно-объектное мировосприятие, а
также предметное восприятие времени и пространства
<…> создают особую картину мира. В тотемистическом
универсуме Человек представляет себе, что его жизнь
и жизнь природы – одно. Все, что происходит во внеш