Эволюция идеи государства в западной и российской социально-философской мысли

Российская Академия Наук
Институт философии

В.И. Спиридонова

ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕИ ГОСУДАРСТВА
В ЗАПАДНОЙ И РОССИЙСКОЙ
СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Москва
2008

УДК 300.35
ББК 15.51
С 72

В авторской редакции

Рецензенты
доктор филос. наук  И. А. Козиков
доктор филос. наук  А.Г. Мысливченко

С 72
Спиридонова, В.И. Эволюция идеи государства в
западной и российской социально-философской
мысли [Текст] / В.И. Спиридонова ; Рос. акад.
наук, Ин-т философии. – М.: ИФ РАН, 2008. –
186 с.; 17 см. – Библиогр. в примеч.:
с. 176–184. – 500 экз. – ISBN 978-5-9540-0118-1.

В работе проводится комплексный анализ особенностей развития идеи государства в западной и российской социально-философской мысли; анализируются ведущие доминанты российской государственности; определяется российская специфика
эволюции в условиях модернизации; прослеживается динамика взаимодействия глобализации и национального государства. В монографии исследуется
одна из важнейших составляющих консенсусного
мышления – категория общего блага; изучаются новейшие западные теории солидарности в применении к современной российской ситуации.

ISBN 978-5-9540-0118-1
© Спиридонова В.И., 2008
© ИФ РАН, 2008

Введение

В последнее время к государству в России перестали относиться как к носителю всех тех атрибутов, которые выводят его понимание за пределы обыденного,
рядового института, учреждения. Оно явно недостаточно понимается как концентрированное выражение образа национальной идентичности, не осознается как
органический продукт истории конкретного народа.
В политическом сознании оставлена без внимания идея
«общего блага» как высшей цели государственного бытия, нет позитивного восприятия государства как носителя проекта развития общества, отторгается тезис
солидарности как идейно-духовной опоры его консолидации. Расшатаны материальные и духовные основы социальной целостности и единства – фундамента
всякой государственности.
Ситуация вышла далеко за пределы либеральной интенции «минимизации государства». Государство и государственность в общественном сознании ассоциируются со всем, что есть в обществе косного, тормозящего развитие, осуждаются как «враги» прогресса. Такое
понимание государства во многом является следствием
некритического, одностороннего переноса в российскую
действительность теоретических размышлений о государстве в западной политической мысли. Попадая в идеологический плен к Западу, российская философия теряет
возможность осмысления собственных, отличных от европейской природы, «вызовов» и реалий.
Кризис общества, отчасти порожденный подобными обстоятельствами, требует устранения неадекватности современной ограничительной интерпретации
«идеи государства». При конструировании нового ма

териально-духовного единства, в созидании гражданского и политического строя, принимая во внимание
новые реалии, имеющие западное происхождение,
необходимо учитывать их природные и культурно-исторические условия, согласовывать с социальными и
интеллектуальными традициями российского бытия.
Один из главных мегатрендов современности –
модернизация – заставляет обращаться к соответствующей практике цивилизованных стран. Однако негативные последствия преобразований последних лет
сделали очевидной неплодотворность слепого копирования готовых западных образцов общественного устройства, органичных для самой Европы, но часто весьма далеких от жизненного модуса преобразуемых стран.
В этих условиях совершенно необходимым становится
углубленное самопознание государственной самобытности, которая возможна только через выявление и
анализ доминантных черт национальной государственности. Сложность внутренней задачи переустройства
общества на новых основаниях дополняется тем, что в
общепланетарном масштабе набирает силу глобализация, которая в первую очередь наступает на суверенитет государства. Сами характер и логика этого феномена таковы, что они не могут не задевать свой антипод –
национальное государство, бросая вызов его политическим интересам и функциям.
Ситуация, однако, противоречива и амбивалентна.
Одновременно с умалением значимости государства
глобализацией почти во всех странах растет заинтересованность в государстве. Исследователи констатируют появление позитивного этатизма нового типа, рожденного эпохой развития и реализации «социального
государства» на Западе, ценности которого вошли в

плоть и кровь европейских народов. Французский политический философ П.Бурдье именует этот феномен
«государством в головах» – удержанием в коллективном сознании требований государственной активности, в частности, сохранения защитной патерналистской
функции государства по отношению к своему народу.
Обстановка переходного периода сближает в этом
отношении российские позиции и подходы с западными, выводя на первый план анализ перспектив развития в стране сильного государства. Опыт всех предшествовавших крупномасштабных трансформаций свидетельствует о том, что первым и главным проводником
и инструментом прогрессивных нововведений в подобные времена было именно государство. Так случилось
в петровский век первого импульса европеизации, то
же произошло в советский период, несмотря на теоретический негативизм в отношении государства в первое после-революционное время. Ныне государство
вновь становится призванным создать свой противовес – гражданское общество, возродившись таким образом в форме правового государства.

ГЛАВА I.
ДВА НАПРАВЛЕНИЯ ЭВОЛЮЦИИ ЗАПАДНОЙ
СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
О ГОСУДАРСТВЕ: «ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ»
И «ЭТИЧЕСКОЕ»

За последние годы в России либеральные оценки
государства создали представление о нем как о некоей
надличностной и надсоциальной организации, которая
мешает нормальному человеческому существованию и
препятствует развитию общества. Такая позиция тесно
коррелируется со взглядом, распространенным в западной мысли второй половины ХХ в.. Он характеризуется стремлением сузить социальную территорию государства, сводя всю его деятельность к одной только
функции – аппаратной функции управления. Указанный ограничительный взгляд на государство, несомненно, – принадлежность неолиберализма. Однако,
поскольку неолиберальный подход все чаще признается, по распространенному сегодня выражению,
«мейнстримом» (англ. mainstream – главное течение)
современной теории и практики, этот подход становится аксиоматическим.
В популярном американском учебнике по философии П.Вольфа, выдержавшем к 1989 году четыре издания, дается следующая дефиниция государства: «Государство – это группа людей, которая правит, издает законы,
управляет социальными процессами и вырабатывает

правила для социальных групп на определенных территориях и в пределах определенных границ»1. Схожие
трактовки присутствуют и у ведущих европейских идеологов. Ф.Хайек подразумевает под государством одну
из многочисленных общественных организаций, которая создана людьми исключительно в целях единообразного управления. Она, подчеркивает американский
исследователь, «ни в коем случае не идентична самому
обществу» и «ограничена правительственным аппаратом»2 . Французские философы Б.Бади и П.Бирнбаум,
авторы труда «Социология государства», определяют
государство как «хорошо организованную машину власти»3. Однако государство не есть только и исключительно механизм социального функционирования. Эта несомненная сторона его деятельности составляет хотя и
очевидную, но всего лишь часть его субстанциальности.
Наступление на государство происходит не только
в современной теории и практической политике. Устойчивая тенденция к сужению поля государственности прослеживается в процессе эволюции западной политической мысли о государстве, начиная с античности до настоящего времени. Трансформация происходит
в направлении от восприятия государства как равномасштабного всему обществу, объединяющего помыслы всех граждан относительно ключевых сторон развития общества, к низведению государства до статуса
рядового института общества, правда, «первого среди
равных». Изменяется отношение к нему и как к объединительному союзу. Если в теориях античности государство понималось как особого рода позитивная коллективность, интересы которой стоят превыше всего,
в том числе частных, личных интересов отдельных
граждан, то в современных теориях его отождествляют

с «инструментом» управления, далеко не всегда надежным, отлаженным и не очень совершенным. Оно уже
мыслится не столько как средоточие высших помыслов нации, ответственное за «поле общего» в социальном ансамбле, сколько как механизм, которым могут
злоупотреблять отдельные люди и группы в своих корыстных целях. Оно не только не выражает квинтэссенцию общих интересов, но часто препятствует их
исполнению.
Помимо физического, материального аспекта изменения поля государственности, имеет место глубокая трансформация морально-аксиологического отношения к нему. Если в античной мысли государство воспринималось в шкале абсолютных нравственных
оценок как безусловное «добро» и «благо», то крайние
течения современной политической мысли чаще всего
видят в нем «зло», источник пороков и дисфункций
общественного развития. Античная политическая идеология уповала на государство как на идейную силу
порядка, которую добровольно приемлет и волю которой поддерживает общество в целом. Современные, в
частности, либерально-демократические течения видят
в нем источник принудительности и дезорганизации,
которую оно вносит в работу «невидимого» механизма
самоорганизации рыночного и гражданского общества. Одновременно имеет место тенденция к элиминации объединительной функции государства, отрицание
восприятия его как ответственного за «поле общего» в
социальном ансамбле.
Следует признать, что уже в древнегреческой социально-философской мысли присутствовали идеи,
которые много позже оформились как либеральная доктрина. В частности, софисты, и в их числе первый –

Протагор провозгласили тезис философского релятивизма о «человеке как мере всех вещей» и были в определенной мере провозвестниками индивидуалистического акцента грядущего либерализма Нового времени. Моральный индивидуализм и субъективизм,
«нравственную свободу» в развернутой форме преподносила и сократическая этика. Однако в целом политическая идеология античности оформилась прежде
всего как позитивно-государственная идеология обязательного человеческого общежития.

1. Объединительная и позитивно-нравственная
государственная идеология античности

Квинтэссенцию идей античности представляет
политическое учение Аристотеля. Философ не отрицал
идею частной собственности как главного принципа
построения хозяйственной жизни, был приверженцем
демократизма в политике, т.е. поддерживал все те тезисы, которые начиная с XVIII в. оформляются как
либерально-политические принципы и идеологически
противостоят засилью государства и государственному вмешательству в жизнь общества. Вместе с тем Аристотель видел в государстве ведущее и, несомненно,
благое оформление политического бытия.
Главное достижение аристотелевой мысли, которое, пройдя сквозь века, позволяет сегодня выразить
философско-политическую основу государства, – это
то, что только идея государства дает возможность сформулировать и практически организовать «поле общего» в социуме4 . В то же время Аристотель вовсе не абсолютизирует единство, он отчетливо осознает преде

лы такой общности. Общество – это прежде всего множество, оно объемлет противоречивые интересы, конфликты, включает различные части и составные элементы. Но поскольку «то, из чего составляется единство, заключает в себе различие по качеству»5 , именно
это-то, настаивает он, и делает фундаментальной чертой, определяющей государство, поле общего, за которое оно ответственно.
Такая постановка вопроса позволяет рассматривать
государство не только как учреждение и институт политической практики (государство в узком смысле слова), но государство как идею. Отсюда следует, в частности, что государство подобает рассматривать и как
задачу, и как проект. Тогда оно становится носителем
определенного нравственного идеала, выступает как
ответственным за то, что составляет общее для каждого отдельного, но которое вовсе не равно сумме всех
отдельных частей. Открывается этически плодотворная
перспектива, когда властвующие (те же чиновники)
ощущают себя носителями государственного сознания.
В частном плане они могут позиционировать себя как
члены бюрократического аппарата, но одновременно
они мыслят себя в качестве выразителей интересов государства и, что самое главное, воспринимают эти интересы как фундаментально общие, а не личные или
частно-групповые.
Именно таким образом возникает возможность
власти социального служения, или «власти в чужом
интересе», которая предполагает служение общей пользе, включая и пользу самого служащего. В то же время
другая сторона политического властвования – подвластные – тоже становится носителем идеи государства
как поля общего, хотя и в другом смысле: эта сторона