Конституционализм российских либеральных партий в контексте политико-правовой культуры на рубеже XIX-XX вв.

Р О С С И Й С К А Я 

А К А Д Е М И Я 

П Р А В О С У Д И Я

Монография

Москва 2012

Л.А. Карапетян 
 

УДК 340 
ББК 67
    К 21

С в е д е н и я  о б  а в т о р е :

Л.А. Карапетян, доктор исторических наук, профессор, 
профессор кафедры общетеоретических дисциплин СевероКавказского филиала Российской академии правосудия.

Р е ц е н з е н т ы  :

Б.А. Карпачев, д-р истор. наук, профессор кафедры теории 
и истории государства и права юридического факультета 
Краснодарского государственного университета культуры и 
искусств;

А.В. Дарда, канд. юрид. наук, доцент, зав. кафедрой 
общетеоретических дисциплин Северо-Кавказского филиала 
ГОУ ВПО РАП.

 
Карапетян Л.А. 
К 21  
Конституционализм российских либеральных партий в контексте политико-правовой культуры на рубеже XIX–XX вв.: 
Монография. М.: РАП, 2012. 

 
 
ISBN 978-5-93916-339-2

 
 
В монографии освещается идеология российских либеральных политических организаций и партий и практика их воплощения на рубеже XIX–XX вв. 
в контексте политико-правовой, в первую очередь конституционной культуры. Основное внимание уделено государственно-правовым аспектам проблемы.

 
 
Монография адресована студентам, аспирантам, преподавателям и ученым, интересующимся историей государства, права, политических и правовых учений, политологии.

 
© Карапетян Л.А., 2012
ISBN 978-5-93916-339-2 
© Российская академия правосудия, 2012

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Глава 1. Политико-правовая культура на рубеже XIX–XX вв.
1.1. К вопросу об общей характеристике политико-правовой 
культуры государственной власти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
1.2. Политико-правовая культура общества: характерные  
признаки и основные факторы влияния . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20
1.3. Взаимоотношения государственной власти и либеральной 
общественности периода до протопартийных организаций . . . . . 40
Глава 2.  Общая характеристика либеральной государственноправовой идеологии периода протопартийных  
общественно-политических организаций и движений
2.1. Государственно-правовая идеология «Союза  
освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов» . . . . . . . 54
2.2. Конституционные проекты съездов земских и городских 
деятелей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 66
2.3. «Муромцевские» конституционные проекты . . . . . . . . . . . . . . . 76
Глава 3. Либеральные политические партии
3.1. Политическая и правовая институционализация  
политических партий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 95
3.2. Конституционализм: понятие и основные признаки  
в политико-правовой идеологии и поведенческой культуре  
партий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110
3.3. Политические партии и партийные фракции  
Государственной думы: проблемы взаимоотношений . . . . . . . . . . 120
Глава 4. Партийные модели правового государства 
4.1. Партийные концепции прав гражданина . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135 
4.2. Отношение партий к реформам государственной власти: 
Манифесту 17 октября, избирательному законодательству, 
Основным законам в редакции 1906 г. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 167
4.3. Теория народного представительства Конституционнодемократической партии: вопросы структуры и формирования . . 179

4.4. Теория народного представительства в идеологии  
октябристов и партий центра . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 195
4.5. Проблема парламентаризма в концепции Конституционнодемократической партии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 202
4.6. О кадетской концепции гарантий против правонарушений  
со стороны исполнительной власти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 220
4.7. Форма правления в партийной программе  
«Союза 17 октября»  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 236
4.8. Государственный строй в концепции либеральных партий 
центра . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 247
Глава 5. Проблема государственно-территориального устройства  
в контексте национального вопроса в идеологии партий
5.1. Партийные теории самоопределения: понятие и признаки . . . 271
5.2. Правовой статус Великого Княжества Финляндского  
в теории кадетской партии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 284
5.3. Правовой статус Царства Польского в теории кадетской 
партии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 290
5.4. Проблема автономии Украины в концепции кадетской  
партии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 302
5.5. Проблема автономии в концепциях либеральных партий 
центра и октябристов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 309
5.6. Реформа местного управления в контексте кадетской 
концепции децентрализации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 315
5.7. Концепции местного управления и самоуправления  
партий центра и октябристов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 328
Глава 6. Партийные теории организации судебной власти
6.1.Концепция судебной власти Конституционно- 
демократической партии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 337
6.2. Вопросы организации судебной власти в программных 
документах и законопроектах октябристов и партий центра . . . . . 356
Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 367

Конституционализм российских либеральных партий в контексте политико-правовой 
культуры на рубеже XIX–XX вв. 

ПРЕДИСЛОВИЕ

В основе современной Конституции России лежит либеральная 
модель переустройства общественной и государственной жизни. 
В начале ХХ в. в России уже предпринимались попытки модернизации на началах либеральных ценностей. Учет успехов и просчетов 
этой деятельности поучителен и сегодня. Поэтому обращение к историческому опыту, имеющему самоценное значение, актуально с точки зрения не только академической, но и практической.
Главная проблема исследования — стали ли проекты вывода страны из кризиса начала ХХ в. альтернативой политике власти.
Предмет исследования — конституционно-правовая идеология 
и поведенческая правовая культура партий, направленные на установление правового государства, уважающего и защищающего принцип 
неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина, являющийся 
приоритетным в регулировании отношений между индивидом, обществом и государством. Именно в этом суть понятия партийного конституционализма. Конституционализм анализируется в контексте 
политико-правовой культуры власти и общества, в том числе либеральной бюрократии и либерального земского движения. Без общей 
характеристики либерального движения в лице земства, Союза освобождения, Союза земцев-конституционалистов, съездов земских и городских деятелей трудно понять деятельность либеральных политических партий, которые являлись их преемниками и развили многие 
их конституционные идеи, создав на их основе собственные конституционные теории. Став неотъемлемой частью политической системы, в том числе государственного механизма через представительство 

Конституционализм российских либеральных партий в контексте политико-правовой 
культуры на рубеже XIX – XX вв. 

в отечественном парламенте, партии получили возможность перейти к непосредственной реализации своих моделей общественных 
и государственных преобразований. Практика партийной и думской 
законотворческой деятельности по воплощению либеральных ценностей являлась одновременно и работой по формированию среды 
для их восприятия. В России социальная база либерализма была слабой. Отдельно освещена проблема взаимоотношений партий и их думских фракций, от чего во многом зависела законодательная деятельность партийных депутатов в Государственной думе.
В центре внимания партийных идеологий и тактик находились вопросы государственного устройства, нашедшие отражение и в программах, и в законотворческой деятельности думских фракций. Прежде 
всего, это конституционно-правовой статус гражданина; гражданское 
общество и правовое государство; теории представительной власти 
и избирательного права, определяющие особенности формы правления; 
надклассовый характер государства; государственно-территориальное 
устройство в связи с национальным вопросом, централизация и децентрализация управления в соотношении с проблемами самоуправления, автономии, федерации; концепции организации судебной власти.
Значительное место в монографии уделено анализу документов 
Конституционно-демократической партии, прежде всего ее программе, которая по структуре и содержанию очень близка к конституционным актам государства. В ней определены основные права и свободы граждан, их неотчуждаемость и гарантии соблюдения как один 
из фундаментальных принципов конституционной государственности и конституционно-правового статуса человека; тип государства; роль и значение народного представительства в системе органов государственной власти; место независимой судебной власти 
как важнейшее условие реализации и защиты прав граждан; государственно-территориального устройства; принципы организации 
местного самоуправления; подходы к решению таких наиболее значимых для России социальных вопросов, как аграрный и рабочий.
Работа главным образом базируется на документах партийных форумов и постатейного анализа законопроектов их думских фракций, трудов 
партийных лидеров, многие из которых издавались по решению партий.

ГЛАВА 1 
Политико-Правовая культура  
на рубеже XIX – XX вв.

1.1.  к вопросу об общей характеристике политико- 
правовой культуры государственной власти

Государственная власть в самодержавной России обладала монопольным правом выбора путей развития страны. На протяжении 
столетий царь являлся опорой самодержавия. Это понятие не следует отождествлять с понятием «абсолютной монархии» в западноевропейском значении этого слова, но очевидно, что это близкие 
понятия. Однако российский царь имел больше власти над своими 
подданными, чем западноевропейские короли. Представление о неограниченном самодержавии как наиболее оптимальной форме политического устройства лежало в основе монархизма, прочно вошедшего в сознание широких народных масс. Такой народный монархизм 
на протяжении веков был важнейшим компонентом политико-правовой культуры российского общества. Его определение как наивного монархизма не правомерно, хотя монархический принцип принимался массовым сознанием на веру, без излишней аргументации. 
Но по существу в политическом менталитете русского народа наивного было мало. Понятия о долге перед родиной и о царской воле 
в народном сознании были неразделимы, что в свою очередь являлось условием морально-политической устойчивости российского общества. Российское самодержавие имело глубокие народные 
корни, не только классовые. Идеологи монархии высшим достоинством неограниченного самодержавия считали его внутреннюю 
стабильность и ставили в историческую заслугу власти обеспечение ею внешних условий существования великой мировой державы. Поэтому поражение в Крымской войне (1853 – 1856) явилось 

7

Глава 1. Политико-правовая культура на рубеже XIX – XX вв.  
 
 
 

8

одной из главных причин внутреннего кризиса самодержавно-крепостнической системы. Без этого внешнего фактора режим мог бы 
существовать определенное время и дальше. Большинству помещичьих и крестьянских хозяйств экономический кризис не угрожал. 
Натуральная и в целом самодостаточная крепостническая экономика конкуренции не боялась. Хотя, конечно, производительность 
труда намного уступала передовым странам. И проблема общей 
российской отсталости постепенно становилась все более острой, 
привлекая внимание просвещенных представителей общества. Она 
становилась предлогом острых дискуссий западников и славянофилов. Западники главным виновником считали государственную 
власть. Критическая мысль проникала и в административные сферы; некоторые молодые просвещенные управленцы приступили 
к сбору информации о волновавших их вопросах развития страны. К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, А. И. Герцен, а также чиновники-реформаторы братья Н. А. и Д. А. Милютины, С. И. Зарудный, 
В. А. Черкасский и другие их коллеги выступали с критикой существующего положения дел. Особенно сильное впечатление произвели «Историко-политические письма и записки в продолжение 
Крымской войны» историка М. П. Погодина, одного из идеологов 
николаевского режима, причастного к созданию теории «официальной народности». Близкий ко двору историк писал: «Сердце обливается кровью, когда подумаешь, в каком глубоком, бесчувственном 
невежестве мы погрязаем, несмотря на некоторый наружный лоск 
и даже блеск, и какие усилия должно было употребить правительство для распространения в народе образования»1.
С воцарением в феврале 1855 г. Александра II надежды сторонников преобразований адресовались личности молодого царя. 
Освободительные мотивы получили новые и решающие стимулы 
для своего утверждения. Как далеко могла пойти власть по пути политического реформирования? Об этом император в 1861 г. высказался достаточно определенно: задача заключается, во-первых, в том, 

1 Цит. по: Очерки русской культуры ХIХ в. Т. 4: Общественная мысль.  
М., 2003. С. 202.

1.1   К вопросу об общей характеристике политико-правовой культуры   
 
государственной власти 
 

9

чтобы правительственная власть была бы властью и не допускала никаких послаблений и чтобы всякий исполнял свято лежащую 
на нем обязанность; во-вторых, в стремлении к постепенному исправлению тех недостатков администрации, которые все чувствуют. 
Но при этом Александр II и не думал покушаться на основы неограниченного самодержавия1. Это вполне естественная для российского монарха реакция. Рисковать исторически сложившимися устоями 
государственной власти он не мог. Однако и стоять на месте было невозможно. Следовало как-то совместить самодержавную политическую систему с интенсивным социально-экономическим и культурным развитием. Общей стратегии развития страны правительству 
Александра II выработать не удалось. Собственно, не было и самого 
правительства, связанного единством замысла и воли. Меньшинство 
либерально настроенных чиновников понимали, что нововведения 
(особенно реформа органов местного самоуправления и судебная) 
не вписываются в политическую модель самодержавного государства. По их мнению, это было началом демонтажа абсолютизма, который рано или поздно должен привести к принятию конституции. 
Министр внутренних дел П. А. Валуев, в практической деятельности 
никогда не отступавший от курса императора, все-таки счел необходимым подготовить проект реформы государственного управления. 
Осенью 1863 г. он представил царю предложения по преобразованию законосовещательного учреждения на началах представительства. Проект предусматривал создание своеобразной двухпалатной 
структуры. В качестве нижней палаты при Госсовете предлагалось 
учредить «съезд государственных гласных» в количестве 181 депутата, но не более 212. Из них 101 должен был быть делегирован губернскими земскими собраниями, 18 столицами и другими городами, 32 
не земскими территориями. Исключено было представительство 
от Царства Польского и Великого Княжества Финляндского. 30 депутатов назначались по усмотрению императора. Он же назначал 
и председателя съезда. Срок полномочий съезда определялся в три 

1 См.: Очерки русской культуры. Т.4. С. 208; Власть и реформы: от самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 292.

Глава 1. Политико-правовая культура на рубеже XIX – XX вв.  
 
 
 

10

года, за исключением первого созыва, полномочия которого ограничивались годом. Съезд должен был собираться на сессию по указу 
императора один раз в год. В соответствии с этим дела в Госсовете 
распределялись на два разряда: 1) вопросы, которые обсуждались 
без представителей; 2) вопросы, рассматриваемые с участием гласных. Параграф 47 проекта из компетенции съезда исключал вопросы, связанные с внешними функциями государства, толкованием законов, кредитами по особым правилам, бюджетами столичных дум, 
а также некоторыми операциями с недвижимостью, созданием акционерных компаний, с авторскими правами на изобретения и открытия 
и др. Согласно § 48 на обсуждение съезда должны были поступать все 
законодательные вопросы, включая бюджетные и отчет по ним, земские налоги, проблемы сельского хозяйства и некоторые другие вопросы внутренней политики. Решения съезда гласных принимались 
простым большинством голосов (п. 101). Если рассмотрение вопроса 
начиналось со съезда гласных, то после принятия решения он передавался в соответствующий департамент Госсовета для дальнейшего рассмотрения (п. 107). В случае несогласия большинства департамента, 
а также соответствующего министра или главноуправляющего с заключением съезда гласных вопрос возвращался на повторное обсуждение съезда гласных (п. 108), после чего он вновь поступал в департамент, где в случае согласия выносилось окончательное решение (п. 
110). Аналогичный механизм был предусмотрен, когда обсуждение 
начиналось с департамента Госсовета. При обсуждении вопросов 
на съезде гласных и в департаментах присутствовали их представители для дачи необходимых пояснений. Роль верхней палаты отводилась общему собранию Государственного совета. Если в нем рассматривался вопрос, идущий от нижней палаты, то на его заседание 
приглашались 16 государственных гласных, т. е. к законосовещательной деятельности на общероссийском уровне подключались представители разных сословий и, прежде всего, вновь создаваемых земств1. 

1 Всеподданнейшая записка статс-секретаря Валуева // Конституционные 
проекты царствования Александра II. (Гарант. Информационно-правовое обеспечение. По состоянию на 15.ХI.2008.)