Романтический манифест: философия литературы

Айн Рэнд

Романтический 
манифест

A Signet Book

Ayn Rand

The Romantic 
Manifesto

A Philosophy
of Literature

Айн Рэнд

Романтический 
манифест

Философия 
литературы

Перевод с  английского

Москва
2016

УДК 82-96
ББК 83.3(0)6+87.3(4/8)
Р96

ISBN 978-5-9614-1556-8 (рус.)
ISBN 0451147952 (англ.)

© The Objectivist Inc., 1966, 1968, 1969
© The Objectivist Newsletter Inc., 1962, 
1963, 1965
© Bantam Books Inc., 1962
© The Objectivist Inc., 1971 
© Издание на русском языке, перевод, 
оформление. ООО «Альпина
Паблишер», 2016 Издано при 
содействии Curtis Brown и Литературного агентства «Синопсис»

УДК 82-96
ББК 83.3(0)6+87.3(4/8)

Р96

Рэнд А.

Романтический манифест: Философия литературы / Айн 
Рэнд ; Пер. с англ. — М. : Альпина Паблишер, 2016. —  199 с.

ISBN 978-5-9614-1556-8

Как писательница, Айн Рэнд знала творческий процесс изнутри, 
как философ, она считала необходимым его осмыслить. Почему 
«Анна Каренина» является самым вредным произведением мировой 
литературы, а Виктор Гюго — величайшим писателем-романтиком? 
В чем цель искусства и кто его главный враг? Можно ли считать 
искусство «служанкой» морали и что объединяет его с романтической любовью? 
С бескомпромиссной честностью автор отвечает на эти и другие 
вопросы и прорывается через туманную дымку, традиционно окутывающую предмет искусства.

Все права защищены. Никакая часть этой книги не 
может быть воспроизведена в какой бы то ни было 
форме и какими бы то ни было средствами, включая 
размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, 
а также запись в память ЭВМ для частного или публичного использования, без письменного разрешения 
владельца авторских прав. По вопросу организации 
доступа к электронной библиотеке издательства 
обращайтесь по адресу lib@alpinabook.ru.

Переводчики М. Суханова, Я. Токарева 

Редактор М. Суханова

Оглавление

Введение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

1. Психоэпистемология искусства  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11

2. Философия и ощущение жизни  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22

3. Искусство и ощущение жизни  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32

4. Искусство и познание  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .44

5. Основные принципы литературы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 82

6. Что такое романтизм? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .100

7. Эстетический вакуум нашего времени. . . . . . . . . . . . . . .123

8. Контрабандная романтика. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .129

9. Искусство и нравственное предательство. . . . . . . . . . . .142

10. Предисловие к роману «Девяносто третий год»  . . . . . .154

11. Для чего я пишу. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .163

12. Проще простого. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .175

Предметный указатель  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .188

В ведение

Толковый словарь определяет «манифест» как «публичное заявление о намерениях, мнении, целях или мотивах, например, со стороны государства, суверенного правителя или организации»1.
Поэтому сразу оговорюсь: данный манифест написан не от имени организации или движения. Я представляю только саму себя. 
Романтизм как течение сегодня не существует, если же он появится в искусстве будущего, это произойдет не без помощи моей 
книги.
По моему убеждению, «намерения, мнение, цели или мотивы» 
не должны формулироваться без обоснования, то есть указания 
на реальные причины их возникновения. Поэтому собственно 
манифест — заявление о моих личных целях, мотивах и прочем — 
находится в конце книги, после изложения теоретических основ, 
дающих мне право именно на такие цели и мотивы. Он составляет содержание главы 11, «Для чего я пишу» и отчасти главы 10, 
«Предисловие к роману “Девяносто третий год ”».
Я н е стану рекомендовать свою книгу тем, кому чувство говорит, что искусство лежит вне владений разума. Те же, кто знает, 
что нет вещей, недосягаемых для разума, найдут на следующих 
страницах обоснование рационалистической эстетики. Именно 
отсутствию такого обоснования мы обязаны нынешней нелепой 
до неприличия деградацией искусства. Цитируя главу 6, «крах 
романтизма в эстетике, подобно краху индивидуализма в этике 
или капитализма в политике, стал возможен из-за философского 
дефолта. <...> Во всех трех случаях природу затронутых ценностей никогда явно не определяли. Люди спорили о второстепенном и уничтожали ценности, не зная, что они теряют и почему».
Что касается романтизма, то мне часто приходило в голову, что 
я служу мостом между неопознанным прошлым и будущим. В дет
 
1 The Random House Dictionary of the English Language, College Edition, 1968.

Романтический манифест

стве мне пусть недолго, но довелось дышать самой лучезарной за 
всю историю человечества культурной атмосферой (которая была 
достижением западной, а не русской культуры), на меня упал отблеск мира, существовавшего до Первой мировой войны. Столь 
могучее пламя не может погаснуть в одночасье: даже при советском режиме, когда я училась в школе, театры ставили такие 
пьесы, как «Рюи Блаз» Гюго   или «Дон Карлос»  Шиллера,  и эти 
спектакли были не исторической реконструкцией, а частью живого сценического искусства того периода. Они отвечали интеллектуальному уровню и стандартам общества. Всякий, кто хоть 
раз соприкоснулся с этой разновидностью искусства — и, более 
широко, с обстановкой, в которой возможно такое искусство, — 
никогда не удовлетворится меньшим.
Я должна подчеркнуть, что не говорю сейчас о конкретных 
культурных явлениях, политике или публицистике, — меня интересует только «ощущение жизни» той эпохи. Искусство тогда 
производило впечатление всепоглощающей интеллектуальной 
свободы, глубины (то есть понимания фундаментальных проблем), требовательных стандартов, неисчерпаемой оригинальности, неограниченных возможностей, но прежде всего — бесконечного уважения к человеку. В атмосфере бытия (которую 
именно тогда уничтожали философские школы и политические 
системы Европы) все еще присутствовала невероятная для  нынешних дней благожелательность, люди относились друг к другу 
и к жизни в целом с улыбкой, доверием и добротой.
Очень многие говорили и писали, что атмосфера западного 
мира до Первой мировой войны непередаваема — невозможно 
объяснить тому, кто ее не застал, чем тогда жили люди. Я удивлялась, как можно было знать это и все же отказаться от этого, пока 
не понаблюдала за представителями своего и предыдущего поколений более пристально. В результате я поняла, что они отвергли ту культуру, а заодно с ней — все, ради чего стоит жить: убеждения, цели, ценности, будущее. Это были оболочки людей, опустошенные и озлобленные, способные лишь время от времени 
вздыхать о безнадежности жизни.
Но как ни чудовищно было совершенное ими духовное предательство, они все же не могли принять клоаку современной 

Введение

культуры, ибо когда-то видели более высокую и благородную 
возможность. Не умея или не желая понять, что ее уничтожило, 
эти люди проклинали мир, призывали человечество вернуться 
к лишенным смысла догмам религии, традиции и т. п. или просто молчали. Не в силах ни подавить свое ощущение жизни, ни 
бороться за него, они нашли «простой» выход в отказе от ценностей как таковых. «Бороться» в данном случае означает «думать». До сих пор я поражаюсь тому, как упорно люди цепляются за свои пороки и как легко отступаются от всего, что считают 
благом.
Отступничество — не моя епархия. Если я вижу, что благо для 
людей возможно, но исчезает, мне мало объяснения, что, мол, 
«такова мировая тенденция». Я спрашиваю: почему? Что вызвало 
к жизни такую тенденцию? Кто или что определяет мировые тенденции? (Ответ на последний вопрос: философия.)
Прогресс человечества происходит не прямо и не автоматически, этот путь труден и извилист, временами он уводит далеко 
в сторону или поворачивает назад, в косную тьму иррационализма. Своим движением вперед человечество обязано людяммостам, способным охватить умом достижения некоторой эпохи, 
передать их через годы и века и нести дальше. Замечательный 
пример такого человека — Фома Аквинский : он стал мостом, 
перекинутым от Аристотеля к эпохе Возрождения через позорный 
регресс Средневековья.
Если говорить только о модели, не предполагая сравнен ия 
конкретных деятелей, то я — тоже такой мост. Я соединяю эстетические достижения девятнадцатого века с умами, стремящимися к их открытию, где бы и когда бы эти умы ни существовали.
Нынешние молодые люди не в состоянии понять реальность, 
в которой потенциал человека был выше, чем сегодня, и осмыслить масштаб сделанного тогда в сфере рациональной (или полурациональной) культуры. Но я видела эту культуру. Я знаю, что 
она существовала на самом деле, что она возможна. Это-то свое 
знание я и хочу донести до людей — через краткий промежуток 
длиной меньше века, — прежде чем окончательно опустится завеса варварства (если она опустится) и последняя память о величии человека исчезнет в новом Средневековье.

Романтический манифест

Я поставила себе задачу выяснить, благодаря чему стало возможным существование романтизма, величайшего достижения 
в истории искусства, и что его уничтожило. Оказалось, что романтизму — как и многому другому, включая философию, — нанесли 
поражение его собственные представители и что он никогда — 
даже в эпоху своего расцвета — не был должным образом узнан 
и признан. Индивидуальность романтизма — то, что я стремлюсь 
передать будущему.
Сегодня тела, добровольно позволившие лишить себя мозгов 
и глаз, дергаются и кривляются на зловонных подмостках, выполняя древние ритуалы изгнания страхов, — таких ритуалов можно 
купить дюжину на пятак где-нибудь в джунглях, — а трясущиеся 
шаманы называют это «искусством». Но я не готова сдаться и оставить мир на расправу тем и другим.
У наших дней нет искусства и нет будущего. В контексте прогресса будущее — это дверь, открытая только для тех, кто не 
отказался от своего дара познания; через нее нет прохода для 
мистиков, хиппи, наркоманов, приверженцев первобытных ритуалов — для всех тех, кто низводит себя на полуживотный, полусознательный, сенсорный уровень понимания действительности.
Случится ли в наши дни эстетический ренессанс? Не знаю. 
Зато точно знаю, что всякий, кто борется за будущее, уже живет 
в нем сегодня.

Все эссе в этой книге, за одним исключением, были впервые 
опубликованы в моем журнале The Objectivist  (ранее The Objecti vist 
Newsletter). Даты в конце эссе соответствуют конкретным номерам 
журнала. Исключение составляет «Предисловие к роману “Девяносто третий год”»; это сокращенная редакция предисловия, написанного мною для нового издания романа Виктора Гюго «Девяносто третий год»  в переводе Лоуэлла Бэра , которое было выпущено в 1962 г. издательством Bantam Books, Inc.

Айн Рэнд
Нью-Йорк, июнь 1969 г.