Личность и время: метафизика музыки

Н.И. Воронина

шчность

111 ! 1
МУЗЫКИ

НАТАЛЬЯ ВОРОНИНА

ЛИЧНОСТЬ И ВРЕМЯ:
МЕТАФИЗИКА МУЗЫКИ

МУЗЫКА МОЯ

XIX ВЕК. РОССИЯ. 

ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ 

ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ О МУЗЫКЕ

XIX ВЕК. РОССИЯ. 

ЧЕТЫРЕ ИМЕНИ 

В МЕТАФИЗИКЕ МУЗЫКИ

XIX ВЕК. РОССИЯ. 

МАЛОИЗВЕСТНЫЕ ФАКТЫ 

ИЗ ИСТОРИИ МУЗЫКАЛЬНОЙ ЖИЗНИ

XX ВЕК. МОРДОВИЯ. 

БАХТИНСКИЕ И ЯУШЕВСКИЕ СТРАНИЦЫ

XXI ВЕК. МОРДОВИЯ. 

МУЗЫКАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ 

В ЧЕТЫРЕХ ИМЕНАХ

XXI ВЕК. РОССИЯ. 

НОВАЯ ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ

РЕФЛЕКСИЯ

7-9_________

11- 23 _

25- 171 _

173-187

189-209

211-250

251-259

Саранск • Типография
«Красный Октябрь» • 2010

«Отшельники мысли, схимники науки...»

7
Московская литературно-художественная среда 
о музыкальном времени 

17

A.И. ГЕРЦЕН

25
Народная музыка -  «есть трогательная прелесть...»
36
Театр: «На сцене жизнь схвачена во всей ее полноте...»

39
Музыкальная речь: «Разве я голосом слушаю?!
Я нервами слушаю...»

42
«Былое и думы» -  художественная летопись XIX века
46
Лондонская газета: «Звонить во все колокола...»

54

Н.П. ОГАРЕВ

67
Философствование и музыка: «Единая симфония...»

71
Романтизм: «...важная струна жизни»

87
Народные песни: «В этих звуках есть что-то родное...»
до
Красота, призванная «возрождать мир»

101
Исполнительство: «Внутренне интонируя звучащую музыку»
104
Слово и музыка: «Многоликая палитра...»
107

Н.В. СТАНКЕВИЧ
113
Эпистолярные циклы: «Звук привычный, звук живой...»

129
Атмосфера музыки: «И зиждется из звуков новый мир...»
131
Оперный театр: «Искусство высокое, но не благодарное!..»

134

B.П. БОТКИН

143
Музыкальная критика: «Чувство и мысль, 
в сущности своей, составляет единое и целое...»

152

Ш Ш Ш  
1 ■  
шШ

3

ЛИЧНОСТЬ И ВРЕМЯ

Природа музыки: «...гармония мира и чувство 
бесконечного, воплотившиеся в звуки...»

154
Оперная музыка: «гармоническое здание» 
музыкальных идей 

157
Инструментальная музыка: «От натянутой 
болтливости до блестящих „фейерверков”»
162
Концепция личности: «Гений, художник, человек...»
164
Музыкальная публицистика: романтическая 
музыка -  «высшее очарование...»
166
Народное и национальное: «Неопределенность 
формы и бедность фантазии...»
168

А.А. ПАНЧУ/1ИДЗЕВ
Духовная миссия губернатора Пензы 
(о симфонической музыке в провинции XIX в.)

173

B.C. СЕРОВА
Деревенская опера 

179

М.М. БАХТИН и М.В. Ю ДИНА
Музыкально-философские истоки дружбы 
189

И.М. ЯУШ ЕВ
Гений пришел из Лобасков 
199

М.Н. АНТОН ОВА
Время не властно над певицей...
211

Г.Г. ВДОВИН
Саранский хронотоп 
219

/1.И. КО Ж ЕВНИКОВА
«Но видит бог, есть музыка над нами...»
225

С.Я. ТЕРХАНОВ
«Музыка моя -  мой хрупкий щит...»

245
Звук -  музыка -  культура 

251

узь/кс/ есть тайноеупражнение 
в метафизике дуи/и, 
не сознающей того, 
что она философствует

А. Шопенгауэр

ся моя жизнь связана с музыкой. Она не просто вошла, она 
влетела в мою душу, когда мне было десять лет. Моей Музой оказалась реальная, настоящая Муза Михайловна Алиева -  первая 
учительница по фортепиано в музыкальной школе. Она в 1951 году 
закончила Музыкально-педагогический институт им. Гнесиных в 
Москве и приехала в Саранск по направлению. Два первых года 
оказались для меня четырьмя -  я перескочила из первого в третий, 
из третьего в пятый класс, догнав своих сверстников. Но главное 
было в том, что мне покорилось фортепиано. В двенадцать лет я 
уже была «известной пианисткой» в Саранске: играла на школьных 
вечерах, аккомпанировала, подбирала какие-то песни, а главное -  
хорошо читала с листа и поэтому была всегда востребована.
Я прошла много ученических ступеней -  школа, музыкальное 
училище, консерватория, которую закончила в Саратове. На последнем курсе мне вновь повезло, я попала в класс великолепного 
музыканта Альберта Михайловича Тараканова. Это были уроки настоящего мастерства, пианизма высшего класса. И не только. Это, 
как и в детстве, были уроки поэзии, истории, искусства. Мы размышляли, спорили, добивались понимания... Вот так, казалось бы, 
круг замкнулся -  от Музы Михайловны к Альберту Михайловичу, 
от первых навыков к серьезной творческой жизни.
Быть исполнителем, учить детей и студентов музыке, проникать в глубины музыкального мира было интересно и увлекательно, но постоянно со мной рядом «жил» некий червячок. 
Он точил и точил, ставя массу самых разнообразных вопросов. 
Хотелось каких-то новых поисков. И я решилась обратиться к 
музыкальной науке. Увлеклась сразу и безоговорочно личностью

Н.П. Огарева и его страстью к музыке. «Перелопатила» архивы 
в Москве, Петербурге, Ульяновске, Пензе, Нижнем Новгороде. 
Набрав уже достаточно материалов, я обратилась в Научно-исследовательский институт искусствознания в Москве. Так редко бывает, но мне опять повезло, моим научным руководителем согласился быть Израиль Владимирович Нестьев, известный в стране и 
за рубежом музыковед, доктор искусствоведения, профессор. В 
то время (70-е гг.) он возглавлял сектор музыки в этом институте 
и заведовал кафедрой зарубежной музыки в Московской консерватории имени П.И. Чайковского.
Напрашивается вопрос -  почему повезло? Хочу ответить. 
Мудрый, интеллигентный, в высшей степени образованный и порядочный человек. При своей занятости, он был необыкновенно 
обязательным. Если я привозила ему материал утром, а вечером уезжала домой в Саранск, то он непременно тут же прочитывал его со всеми необходимыми рекомендациями. Не было 
такого случая, чтобы Нестьев не ответил мне на письмо или не 
поздравил с праздником, хотя, по сути, я была всего-навсего его 
аспиранткой.
Что касается предмета моего исследования, то я прошла настоящую научную школу: это и методология музыковедческого 
исследования, это и стилистика научной работы, это и выстраивание концептуальных рядов, анализа музыкальных произведений, 
это язык и грамотность научных сочинений. Я не помню, чтобы 
мы этим специально занимались, но общение и его изданные фундаментальные труды (я их изучала, а не просто читала) формировали научную школу, а личность Нестьева -  жизненную позицию.
Итак, музыкальная наука связала меня с двумя мужчинами. 
Н.П. Огарев и И.В. Нестьев -  оба уникальны в своем роде. Один 
философ, поэт и музыкант; другой -  теоретик, историк и философ 
музыки, первоклассный специалист. Каждый из них втянул меня в 
свою музыкальную орбиту, в которой я пребываю и поныне.
Совершенно ясно, что без постоянного расширения «смыслового поля» музыки за счет привносимых, причем, из самых разных, 
иногда довольно неожиданных источников, без поиска новых философских смысловых координат в звуковом пространстве, невозможна динамика науки (так же как, например, ни один из стилей в 
музыке никогда не смог бы существовать долго в нашем «слуховом 
употреблении»). На этом феномене, собственно, и зиждется музыкальное мышление, сложившееся внутри традиционной динамичной европейской культуры. Иными словами, рассматривая музыкальную культуру как текст, как некую организацию музыкального 
материала, в ее восприятии всегда немалую роль играют разного 
рода внемузыкальные аспекты, в том числе эмоциональные, социальные, биографические, политические, и т.п. Так в моих исследованиях рождалось новое смысловое пространство музыки -  
культурологическое.
В середине 8о-х гг. происходили серьезные изменения в 
обществе, жизнь стремительно менялась и то, что считалось сложившимся, устоявшимся, вдруг приобретало массу непредска

зуемых нюансов. Российское сообщество эстетиков, в котором 
я с огромным удовольствием пребывала, возглавлял Аркадий 
Федорович Еремеев -  выдающийся ученый-фи/юсоф, замечательный человек, истинный российский интеллигент. Аркадий 
Федорович, живя в Екатеринбурге, сделал свой город и Уральский 
университет центром российской эстетики. Он был мозговым 
центром, постоянно излучая новые идеи. Он был блестящим организатором, в течение двадцати лет координируя работу российского совета по эстетике. Проводя заседания в разных городах 
страны, он каждому из нас старался помочь либо в разработке 
культурных инициатив, либо в издании трудов, либо в открытии 
новых имен. Он создал научную школу, воспитав не одно поколение ученых-философов. И мне вновь повезло. Еремеев был моим 
научным консультантом в докторской диссертации.
Название этого предисловия может вызвать удивление. Если 
я не композитор, то о какой «моей» музыке может идти речь? Это 
музыка, которую я люблю, которую могу часами слушать, которую 
понимаю, которая заставляет размышлять. Или совсем наоборот-  
музыка, которая захватывает тебя и уносит в неизвестность. Ты 
не способен думать, ты отдаешься ей во власть. Внутри тебя 
волны радости и восхищения, либо светлой печали, -  свободная 
игра воображения. Это все, что связано с музыкой -  ее теория 
и гармония, история инструментов и исполнителей, а также тех, 
кто пишет музыку. Музыка -  это и особая сфера человеческой 
духовности -  «философо-музыка», предполагающая факт органического эмоционально-образного взаимодействия, где концепция жизни и концепция творчества через музыку сливаются в единую метафизику мироустройства. Сегодня это еще и культурное 
пространство музыки, ее существование в социуме. С музыкой 
в мою жизнь входили новые люди -  коллеги, друзья, ученики. С 
музыкой пришла любовь и семья. Музыка стала основой первой 
моей книги. Одним словом, музыка -  это мое все, везде, во все 
времена, на разных уровнях.
Один из них связан с личностью и постепенно я осмелилась 
войти в почти заповедную зону размышлений о феномене и судьбах музыки определенного круга людей, которые глубоко пережили, прочувствовали, выстрадали свои «музыкальные» тексты, 
будь это впечатления либо профессиональная работа. Этот «диалог» продолжается и сегодня, занимая одну из главных линий 
моих исследований.

Так, музыка живет во мне и сегодня: МОЯ музыка для души и 
сердца, метафизика музыки для ума и науки, музыка для работы, 
музыка для праздников и будней, музыка, музыка, музыка... 
МУЗЫКА МОЯ...