История западноевропейской философии: Учебное пособие

Российская Академия Наук
Институт философии
ИСТОРИЯ  ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ
ФИЛОСОФИИ
Учебное пособие
Москва
1998

ББК 87.3
 
И-90
Ответственный редактор
доктор филос. наук Н.В.Мотрошилова
Рецензенты:
доктор филос. наук И.С.Глазман
доктор филос. наук В.Г.Федотова
И-90
История западноевропейской философии: Учебное пособие. – М., 1998. – 204 с.
Книга посвящена важнейшим учениям и выдающимся мыслителям западноевропейской философии, взятой в ее развитии
от античных первоистоков до XIX века. Она представляет собой
учебное пособие, в котором сделана попытка освободиться от
идеологических стереотипов и догматических штампов, воссоздав историю философской мысли как объективный процесс мыслительного творчества, укорененный в истории жизнедеятельности и культуры человечества и вместе с тем сохраняющий свое
непреходящее значение для современности. Историко-философский анализ нацелен на то, чтобы помочь изучающим философию в самостоятельном освоении классических философских
текстов. Авторы основываются на достижениях и дискуссиях
мировой историко-философской науки.
ISBN 5-201-01979-Х
©ИФРАН, 1998

ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ, ЕЕ РОЛЬ В РАЗВИТИИ
ЦИВИЛИЗАЦИИ И КУЛЬТУРЫ
Н.В.Мотрошилова
I. Особое значение истории философии
в развитии философии
1. История философии – неиссякаемый источник
новаторства в философии
История философии играет в развитии философии центральную роль, несравнимую со значением истории для других областей человеческого духа, творческой деятельности. Никак не принижая роль истории естествознания, математики, вообще истории
науки в новаторском развитии естественных и математических наук
или роль искусствознания в развитии искусства, можно все-таки
утверждать, что открытия в науках и шедевры искусства редко напрямую связаны с основательным изучением и осмыслением истории данных сфер деятельности. Между тем всё более или менее
значительное в философии возникает не иначе, чем через сознательное и достаточно полное освоение мыслителями разных времен, регионов, стран, народов (доступной им в каждый данный
момент) истории философии. Знание истории философии, выработка отношения к ней – необходимая предпосылка любого новаторского философского учения, любого значительного вклада
в развитие философской мысли. Вот почему оправданно утверждать, что с тех древнейших времен, когда вообще появились первые опыты исторического самоописания и самоанализа философии, и до наших дней история философии была и остается
источником, питающим новаторство в философии. Этот тезис
можно считать выражением общей закономерности, которой
объективно подвластен целостный процесс исторически развертывающегося философствования человечества. Однако историк
3

философии, на разном материале раскрывая глубину и плодотворность неразрывной связи между философией и ее историей, не
имеет права отвлекаться от трудностей, противоречий, сомнений.
Так, подмечая только что зафиксированное различие между
значимостью истории для философии, с одной стороны, и естествознания, техники, искусства, с другой стороны, не следует
доводить это различие до прямого противопоставления и трактовать дело так, будто естествоиспытатели, скажем, вообще равнодушны к историческим проблемам или невежественны в отношении истории своих дисциплин. Не случайно великие повороты
в естествознании, как и в искусстве, связаны с тем, что кто-то из
крупнейших ученых или художников вникает в историю науки,
искусства, культуры, осмысливает отношение традиционного и
современного. С другой же стороны, как раз в философии не всеми
и не всегда признавалось действие закономерности, о которой
мы здесь ведем речь. К этому мы подойдем позже. Но прежде
всего – о той категории философов, которые не просто реально
действовали соответственно объективной закономерности, выражающей взаимосвязь новаторского развития философии и освоения ее истории, но и высвечивали, осваивали, отстаивали саму
эту закономерность.
2. Великие мыслители как историки философии
В учениях целого ряда крупнейших философов прошлого
история философии непременно составляла и составляет интегральную часть философии как таковой. Уже в древности – вскоре после того, как накопился достаточно солидный массив философских знаний, идей, произведений – появились первые попытки
«философской саморефлексии», то есть первые историко-философские размышления, а потом и сочинения. Историко-философские экскурсы есть уже у досократиков и Платона. Но наиболее основательную историю философии можно найти у
Аристотеля1. Образец специального историко-философского сочинения – это, например, работа Диогена Лаэртия «О жизни,
учениях и изречениях знаменитых философов»2.
В дальнейшем многие выдающиеся философы, разрабатывая собственные концепции, считали необходимым включать в
них историко-философские разделы, писать специальные историко-философские сочинения. В качестве примера можно приве4

сти, скажем, историко-философскую концепцию Гегеля (выраженную в его «Науке логики» и «Лекциях по истории философии» –
не забывая, однако, что последние лишь отчасти включают рукописи Гегеля, ибо относятся к числу «вторичных», то есть не самим
Гегелем написанных и опубликованных текстов). Другие, более
современные примеры – «История западноевропейской философии» Б.Рассела или «Великие философы» К.Ясперса.
В отечественной мысли тоже имеются впечатляющие образцы
взаимодействия между новаторским философским творчеством и
историко-философской работой. Так, В.С.Соловьев известен и своими оригинальными философскими идеями, и блестящими историко-философскими работами, которые посвящены философии
России, Запада, Востока.
Вряд ли нуждается в особом доказательстве тот факт, что глубиной и оригинальностью своей мысли Платон, Аристотель, Гегель, Рассел, Ясперс или Хайдеггер были в значительной степени
обязаны фундаментальному знанию и освоению сделанного в философии их предшественниками. Впрочем, включенность историко-философских концепций в новаторские философские системы
порождает не одни лишь благотворные последствия. Некоторым
философам, хорошо осведомленным в истории мысли, с трудом
давался переход к самостоятельным концепциям даже в случаях,
когда такие концепции уже были созданы. Например, великий
и оригинальный мыслитель Лейбниц предпочитал высказывать
свои новаторские идеи в сочинениях, не просто связанных с
философией Декарта или Локка, но и напрямую отнесенных к
проблематике и даже конкретной систематике предшествующих
философских учений. Так построены лейбницевские «Новые
опыты о человеческом разумении», шаг за шагом оппонирующие «Опыту о человеческом разумении» Локка. Это оказывало
определенное негативное воздействие на форму сообщения лейбницевских идей, но одновременно способствовало оживлению
картезианства, лейбницианства, спинозизма, превращению их в
живительные источники размышлений о природе, человеке,
обществе.
Другие выдающиеся философы, напротив, прямо и определенно подчиняли историю философии целям построения самостоятельных учений и концепций. Примеры – Гегель или Рассел.
Системность, историзм, диалектика категорий – ценные качества и философии Гегеля в целом, и его историко-философского
подхода. Системная новаторская мысль в целом и история фило5

софии как часть, измерение системы оплодотворяли друг друга.
Однако в этом «союзе» история философии не могла не испытать некоторые негативные воздействия, обусловленные такими
недостатками системы Гегеля в целом, как телеологизм, жесткий логицизм, прогрессизм в понимании истории. Главным для
Гегеля становился не объективный смысл того или иного философского учения прошлого, а его строго предопределенное «место» на восходящей «лестнице духа». И все-таки даже при таком
подходе – когда во главу угла ставился принцип, а не эмпирический историко-философский материал – истории философии
сообщались ценные теоретико-методологические импульсы.
3. Понимание истории философии как второстепенного
элемента философствования
И все же немало выдающихся мыслителей прошлого, всей
своей деятельностью объективно подтверждавших установленную ранее закономерность неразрывной взаимосвязи истории
философии и новаторского философствования, в своей конкретной работе особым образом распределяли и распределяют
внимание между непосредственно историческим и позитивнопроблемным способами философствования – несомненно в
пользу второго. Правда, бывает, что на этот путь они становятся
не сразу. Характерно различие между докритическим и критическим периодами развития Канта. В ряде работ докритического периода мысль Канта еще прочно привязана к философским
и естественнонаучным концепциям предшественников и современников – Декарта, Лейбница, Ньютона. Но все более определенно на передний план выступает самостоятельное философствование, а историко-философские экскурсы начинают
занимать скромное место, определяемое проблемным строем и
логикой изложения.
Кант критического периода на первое место ставит «критику самой способности чистого разума», усматривая в ней «надежный критерий для оценки старых и новых сочинений по
этому предмету», то есть для «философской истории философии», которая должна строиться не «эмпирически-исторически», а на основе разума, или, согласно кантовской терминологии,
априорно. Мыслителем, в чьих сочинениях история философии
не занимала видного места, был и великий Декарт.
6

И все-таки ошибется тот, кто упустит из виду глубочайшую
объективную, пусть не всегда явно выраженную, укорененность
и такого типа философствования в истории философской мысли.
Впрочем, Декарт и Кант всегда воздавали должное историко-философским знаниям, особенно если их принимать и осваивать
критически, самостоятельно, творчески. Но у истории философии всегда были и до сих пор имеются яростные противники. Не
принять в расчет их доводы и аргументы было бы со стороны
истории философии большим просчетом.
4. Негативное отношение к истории философии
Негативное отношение к истории философии – вплоть до
категорического отрицания ее значения для науки и самой философии – началось не в наши дни. Еще Гегель, разбирая «обычные представления об истории философии», говорит о тех воображаемых оппонентах, которые «называют историю философии
галереей нелепиц или, по крайней мере, заблуждений, высказанных людьми, углубившимися в мышление и в голые понятия».
Гегель добавляет, что порою такие суждения высказывают не только невежды, не знающие и не желающие знать историю философии, но и люди, «которые сами пишут или написали историю
философии». Если оставить в стороне аргументы «от историкофилософского невежества» (когда историю философии отвергают просто потому, что не знают её, да и не хотят знать), то наибольший интерес для разбора может представить позитивистская
критика философских учений прошлого как «метафизических»,
не выдерживающих проверки (верификации) с точки зрения современных критериев научности знания и познания.
Отношение к философии прошлого как варианту теологической метафизики роднит основателей позитивизма (например,
О.Конта), классиков современного позитивизма (например, Р.Карнапа или М.Шлика – но не Витгенштейна или Рассела) и новейших его представителей. В качестве сравнительно недавнего примера можно привести полемику, отраженную в книге «Doing
Philosophy Historically»3. Один из авторов (R.Luthe), формулируя
суть довольно распространенного и в наши дни «скептического»
подхода к истории философии, пишет: «Можем ли мы чему-то
7

научиться, занимаясь философией в историческом плане? И вот
особый сорт скептицизма, который поможет заострить наши идеи:
зачем попусту тратить наше время на историю учений философов, которые противоречат друг другу – вместо того, чтобы решать наши собственные проблемы, вне зависимости от того, что
о них думали другие?»4. Как пример нигилизма по отношению к
истории философии берется позиция известного современного
философа аналитического направления А.Макинтайра, доводы
которого состоят в следующем: «коммуникация» философии сегодняшнего дня с философией прошлого невозможна, ибо эти
два вида философии радикально отличаются друг от друга; вследствие этого мы стоим перед опасностью либо погрузиться в историю философии, не решая современных проблем, либо при решении современных проблем «подгонять» историю философии к
нашим решениям. Вывод: история философии либо должна превратиться в сумму «музейных экспонатов», либо подвергнуться
кардинальному осовремениванию, т.е. изменению5.
Позитивистская концепция, имеющая критическую направленность, немало дает для самокритики философии, для прояснения ее понятий и категорий. Вместе с тем оценивать значение
истории философии, как и философии в целом, только в свете
(подогнанных лишь к естествознанию и математике) современных критериев научности – значит упускать из виду цивилизационно-культурную роль философского познания, а также непреходящую роль размышлений философов прошлого для
отыскания философской истины.
Теперь мы подошли к вопросу, с давних времен служившему
предметом спора и столкновения различных подходов к истории
философии: существует ли философская истина и если существует, то какое отношение к ней имеет история философии?
II. История философии и философская истина
Гегель говорил (в Лекциях по истории философии) о внутреннем противоречии истории философии. С одной стороны,
философия хочет познать неизменное, вечное, сущее само по себе;
ее цель – истина. С другой стороны, история философии излага8

ет учения, сменявшие и даже вытеснявшие друг друга, изображает «минувшие образы познания». Разрешимо ли это противоречие и если разрешимо, то каким образом? Фейербах в своей
«Истории философии»6 так определил суть гегелевского и своего
подхода: «История философии отнюдь не является историей случайных субъективных мыслей, то есть историей отдельных мнений... Различие систем имеет свое основание в самой идее истины; история философии является не чем иным, как временной
экспозицией различных определений, которые вместе составляют содержание самой истины. Истинная, объективная категория, в которой она должна рассматриваться, есть идея развития...
История философии поэтому имеет дело не с прошедшим, а с
настоящим, сегодня еще живущим».
Спор по этим вопросам продолжается и сегодня. В упомянутой ранее книге «Doing Philosophy Historically» документирован спор
между известным современным философом Дж.Беннетом и историком философии Д.Гарбером. Пример Дж.Беннета характерен в
том отношении, что он, философ аналитического направления,
продолжая традиции Рассела, стал и виднейшим историком философии, написав ряд работ о Спинозе7. Историко-философская
позиция Беннета: не биография Спинозы в центре внимания, а
сама истина. Из истории философии мы можем и должны учиться
тому, что и сегодня, после многократных проверок, может считаться истиной. Д.Гарбер возражает: во-первых, в истории философии собраны не только истины, но и заблуждения; во-вторых,
история философии – всегда лишь историко-философская реконструкция; в-третьих, важны не столько ответы на «вечные» вопросы, сколько сами эти вопросы, коренные для философии. Дж.Беннет отвечает: да, заблуждения в философии прошлого существуют,
и они тоже могут быть предметом интереса; однако главное для
истории философии – истина и путь, к ней ведущий.
В полемике по указанному вопросу (одновременно поясняющему понятие «философской истины») целесообразно принять
в расчет экзистенциально-персоналистский подход, в соответствии
с которым преимущество отдается персонально-личностному овладению философской и, соответственно, историко-философской истиной, не в ущерб (К.Ясперс) или даже в ущерб (Н.Бердяев) историко-философскому историзму. Позиция Кьеркегора:
9

истина в философии – то, ради чего индивиду, ее разделяющему
или борющемуся за нее, стоит жить или умереть. Взгляд Ясперса:
философская истина – предмет глубокого личностного освоения,
«философской веры». Этой истине нельзя изменить, она неотчуждаема от бытия, от ума и сердца личности (пример – отношение Дж.Бруно к разделяемым им истинам о множестве миров, об
истинности учения Коперника ). Н.Бердяев: «Философски я могу
познавать лишь свои собственные идеи, делая идеи Платона или
Гегеля своими собственными идеями, то есть познавая из человека, а не из предмета, познавая в духе, а не в объектной природе... Историзм, в котором память непомерно перегружена и отяжелена и все превращено в чуждый объект, есть декаданс и гибель
философии, так же как натурализм и психологизм» («О назначении человека. Опыт парадоксальной этики»).
Вопрос о соотношении философии и истории философии, в
частности, о соотношении философской истины и историко-философского исследования, как бы он ни был важен, имеет, скорее, внутрифилософское значение. Более фундаментальное значение принадлежит проблемам, исследование которых ставит
историю философии в общую связь с развитием цивилизации и
культуры человечества.
III. О роли истории философии в развитии
культуры
С тех пор, как на заре человеческой цивилизации возникла
философия – причем возникла на фундаменте появившихся ранее ее областей культуры (мифологии и религии, обыденного
сознания, например, в виде нравов, традиций, устоев жизни того
или иного народа, литературы, искусства), – начинается ее взаимодействие с этими областями и ее влияние на формирование
(относительно) новых сфер духовной культуры (наука, право,
мораль).
Вопрос о том, почему и как именно история философии включалась в процесс рождения, становления, обновления человеческой культуры, весьма широк и объемен, и он не может быть рассмотрен здесь во всей его полноте. Воскресим в памяти лишь
некоторые важные исторические моменты: роль античной фи10