Архетип и преступность

Ю.М. Антонян
АРХЕТИП 
и
ПРЕСТУПНОСТЬ

Ю.М. Антонян

АРХЕТИП 
И ПРЕСТУПНОСТЬ

Москва
«Вече»

УДК 
159.9 
ББК 
88.5 
А72

Антонян, Ю .М.
А72 
Архетип и преступность/Ю .М. Антонян, — М.: Вече, 
2009. -  448 с.

ISBN 978-5-9533-4346-6

Книга представляет собой монографическое исследование проблем 
коллективного бессознательного и архетипов. Раскрываются их понятие, 
содержание и формы проявления. Большое внимание уделяется отдельным 
архетипам как частным проявлениям коллективного бессознательного, 
их соотношению с такими психологическими и духовными феноменами, 
как мифы и символы. Особое внимание уделено Тени, как источнику 
преступности. Показаны основные признаки и функции Тени, ее значение 
в жизни общества и личности; нацизм и большевизм объясняются 
проявлением Тени как невспоминаемого отрицательного коллективного 
опыта. С архетипических позиций объясняется совершение преступлений 
обшеуголовного характера.
Для научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов. 
Представляет интерес для всех тех, кто занят поиском причин различных 
социальных явлений, в том числе и таких катастрофических, как 
тоталитарные режимы или преступность.

УДК 159.9 
ББК 88.5

ISBN 978-5-9533-4346-6
О Антонян Ю.М., 2009 
© ООО «Издательский дом «Вече», 2009

ВВЕДЕНИЕ

Архетипы и архетипическая психология постоянно привлекают внимание исследователей, стремящихся с их помощью понять и оценить важнейшие события в жизни людей, 
движущие силы истории и, прежде всего, личность. Введенная 
в научный оборот главным образом К.Г. Юнгом архетипическая психология часто полностью сливается с глубинной, что 
не может не вызывать возражений, поскольку под флагом 
этой психологии нередко исследуются проблемы, мало связанные с ней или даже не имеющие к ней отношения. Сами 
архетипы в разных психологических и философских школах 
понимаются совсем по-разному, и создается впечатление, что 
ведущиеся вокруг этого явления дискуссии на самом деле с 
ним и не связаны.
Много неясного в понимании коллективного бессознательного, в том числе в соотношении с архетипами, в уяснении 
связи коллективного бессознательного с индивидуальным. 
Нет четкости в определении понятия «архетип», что в немалой 
степени связано с самим Юнгом, который иногда давал ему 
достаточно неопределенные и даже противоречивые характеристики. К архетипам иногда относят явления и объекты, 
которые не являются архетипами.

Ю.М. Антонян

Очень важной задачей является проведение более четких 
границ между индивидуальным и коллективным бессознательным, изучение их сходства и различий, их роли в формировании архетипов и в частной, и в общественной жизни. Сами 
архетипы нуждаются в самостоятельном исследовании, в том 
числе механизмы их возникновения и взаимодействия друг с 
другом, соотношение с мифами, сказками и символами. Но 
самое главное состоит в том, чтобы снять все религиозные (теологические) и даже мистические и эзотерические наслоения 
с коллективного бессознательного и архетипов. Они должны 
стать объектом научного познания с выходом на конкретные 
личностные, исторические и иные общественные проблемы. 
Это пожелание можно отнести как к отечественным, так и к 
зарубежным исследованиям коллективного бессознательного 
и архетипов.
Поражает безудержное фантазирование некоторых последователей Юнга (например, Д. Хиллмана), которые компрометируют и иногда даже сводят на нет все то, что сделано им 
для познания человека и общества. Эти последователи часто 
оперируют категориями и понятиями, весьма далекими от науки и являющимися лишь плодом их изобретательства, они же 
пользуются ими как чем-то якобы совершенно очевидным и не 
требующим доказательств. Между тем их рассуждения лежат в 
области магии и мистики. Как иначе можно объяснить такой, 
например, хиллмановский пассаж: «Некоторые люди должны 
прожить всю жизнь неправильно и затем неправильно покинуть ее. Как еще иначе мы можем объяснить преступление, 
извращение или зло? Завораживающая напряженность такой 
жизни и смерти обнаруживает работу неких сил, находящихся 
за пределами человеческого»1.
Иногда аналитическая психология низводится до эзотерического и мистического уровня. Создается впечатление, 
что некоторые авторы бессознательно исходят из того, что 
мир был создан специально для того, чтобы подтвердить их 
нелепые конструкции.
К.П. Эстесс пишет, что ощутить архетип «Первозданной 
Женщины» (врожденного инстинктивного Я) «можно и в

4

Архетип и преступность

видениях, и в зрелищах невероятной красоты. Я чувствовала 
Ее, когда наблюдала за солнцем в те минуты, которые у нас 
в лесных краях называют “закатом Господа Иисуса”. Я ощущала, как Она шевелится во мне, когда усталые рыбаки с 
фонариками в руках возвращались в сумерках с озера или 
когда мое новорожденное дитя поджимало пальчики на ногах, и эти пальчики похожи были на ряды зернышек сладкой 
кукурузы... Она является нам и в звуках: в музыке, от которой 
что-то дрожит в фуди и учащается сердцебиение, в барабанном бое, свисте, звоне и крике. Она приходит в записанном 
или произнесенном слове — временами подобное слово, 
фраза, стихотворная строфа или история становятся такими 
звучными, такими подлинными, что заставляют нас хотя бы 
на мгновение вспомнить, из чего мы созданы на самом деле и 
где наш настоящий дом»2.
Нередко архетипы сводят к религиозным образам. Между 
тем архетипы несравненно более устойчивы, богаче и глубже 
религиозных мифологических образов; более того, они вечны. 
Такая их особенность позволяет лучше понять не только их 
самих, но и те их проявления, которые наиболее ярко представлены в религиях. Из этого следует, что не религия первична, а именно архетипы. Они представлены в религиях, а не 
наоборот, причем религия не является единственной сферой 
их презентации, есть и другие, в том числе обыденная жизнь. 
В архетипах заключены человеческие влечения, потребности 
и надежды, архетипы затем передают их религиям как сокровенные области творчества.
Очень важной задачей является проведение более четких 
фаниц между индивидуальным и коллективным бессознательным, выявление их сходства и различий, их роль в формировании архетипов. Сами архетипы нуждаются в дальнейших 
исследованиях, в том числе в целях более четкого уяснения 
механизмов их возникновения и развития, взаимодействия 
друг с другом, соотношения с мифами, легендами, сказками, 
символами. Коллективное бессознательное не может быть 
познано с достаточной глубиной без акцентуации исследовательского внимания на архетипах.

5

Ю.М. Антонян

Изложенный в данной работе подход к соотнош ению 
религиозных образов и архетипов (первые являются формой 
проявления вторых) отнюдь не ориентирован на снижение 
значимости религиозных образов и религии в целом. Однако следует отметить, что архетипы, по нашему мнению, 
существовали и тогда, когда не было религии в современном 
понимании, а были примитивные верования и магические 
представления. Путь архетипов начинался тогда. Одним из 
источников таких верований были архетипические представления. И в годы господства первобытных верований 
существовало, конечно, коллективное бессознательное как 
невспоминаемый опыт предыдущих поколений, который затем передавался тем, кто шел им на смену. Считаю необходимым подчеркнуть этот момент, поскольку архетипы не могут 
возникнуть без коллективного бессознательного, являясь его 
единицами или стержнями. В каждом из них концентрируется 
невспоминаемый коллективный опыт.
Каждая новая эпоха, особенно если она выделяется своей 
значимостью, создает непреходящий запас такого опыта — как 
положительного, так и отрицательного. Последний является, 
в сущности, коллективной Тенью, и именно от ее масштабов, 
от того, насколько она поразила общество, зависят границы 
и глубина производимых Тенью опустошений. Тень — тоже 
архетип.
Границы нашего мира являются и границами наших архетипов. Но в то же время не все, что происходит с людьми, не 
все, что они делают, не все, что происходит в мировой истории, 
может быть объяснено с архетипических позиций. Есть и другие стимулы, причины, смыслы. Настоящая работа посвящена 
архетипам, но в тесной связи с коллективным бессознательным, без которого они немыслимы. Познание механизмов 
возникновения и функционирования архетипов — одна из 
актуальных исследовательских проблем.
В силу разных причин, в том числе при отсутствии традиций, архетипические исследования в России осуществляются в достаточно скромных размерах. Поэтому очень мало 
и соответствующей отечественной научной литературы. Эта

6

Архетип и преступность

литература в основном представляет собой комментарии к 
учению Юнга, в ней очень мало того, что можно было бы назвать продвижением вперед.

ГЛАВА 1. ОБЩИЙ ПОДХОД 
К КОЛЛЕКТИВНОМУ 
БЕССОЗНАТЕЛЬНОМУ

1. Понятие и происхождение коллективного 
бессознательного

Коллективное бессознательное является ключом к пониманию всей архетипической психологии, исходной позицией 
для познания ее природы и функций. Открытие коллективного 
бессознательного, формирование Юнгом основ этой концепции имеет свою логику, является как бы продолжением теории 
индивидуального бессознательного по вполне понятной схеме: 
если индивидуальная психика имеет свое бессознательное, то и 
коллективная тоже должна иметь таковое. Не случайно название 
соответствующей теории Юнга практически повторяет название 
учения 3. Фрейда: психоанализ — аналитическая психология.
Историческая заслуга в науке Фрейда и Юнга состоит в 
том, что они первыми проникли в глубины личности, хотя 
такие попытки предпринимались еще в древности. Эти ученые 
доказали, что люди, включая их самих, могут быть одновременно и западными, т.е. современными, и примитивными, 
архаичными, что и те и другие пронизаны мифами, магией 
и мистикой, что жизнь и индивида, и общества управляется 
сферами, лежащими вне сознания. Юнг никогда не отделял 
человека от социальных условий его существования, всегда 
отдавал должное истории и культуре.
Понятие коллективного бессознательного впервые сформулировано и введено в науку Юнгом. Поэтому любые суждения в этой области не могут не быть связаны с его трудами, 
оказавшими огромное влияние на все гуманитарное знание 
человечества.

~

Ю.М. Антонян

Юнг в работе «Об архетипах коллективного бессознательного» называл индивидуальное, личностное бессознательное 
поверхностным слоем бессознательного. С этим трудно согласиться: это не поверхностный, а совсем иной уровень, 
слой бессознательного, обладающий своими атрибутивными 
качествами. На уровне субъективного смысла человек его не 
осознает, также как и общество, создав, например, нацистский 
режим, совсем не понимало, что за монстра, в сущности, оно 
породило и к чему это может привести.
Юнг отмечал также, что индивидуальный слой бессознательного покоится на другом, более глубоком слое, 
ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из 
личного опыта. В действительности личность может активно использовать как коллективное бессознательное, 
опираться на него, возвращаться к нему (как, например, при 
людоедстве или инцесте), так и на свой невспоминаемый 
индивидуальный опыт и прожитую жизнь. Трудно сказать, 
к чему она обращается чаще. Однако изучение конкретных 
лиц доказывает, что коллективное бессознательное, проявляющее себя в отдельном человеке, не может миновать 
индивидуальный опыт, в том числе бессознательный. Коллективное бессознательное Юнг называет более глубоким 
по сравнению с индивидуальным, но и индивидуальное 
всегда достаточно глубоко. Глубинная психология включает 
в себя оба уровня.
Эти положения юнгианской психологии нашли широкое 
признание среди его последователей. Так, Л.О. Акопян, считая 
концепцию коллективного бессознательного центральной 
идеей юнгианского учения, отмечал, что по сравнению с 
индивидуальным бессознательным коллективное вместилище комплексов, вытесненных в течение жизни индивида, 
представляет собой более глубинный и несравненно более 
важный слой, в своей наиболее фундаментальной части общий для всего человечества, хранящий генетическую память 
человеческого рода и врожденный у каждого человеческого 
существа. Коллективное бессознательное в полном смысле 
слова трансцендентно человеческому «Я», поскольку суше

Архетип и преступность

ствует до и вне его; каждый отдельный индивид служит как бы 
временным реципиентом этой всеприсутствующей, внеличной 
субстанции3.
С. Биркхойзер-Оэри, оценивая достижения Юнга, отмечает, что от него мы узнали, что в бессознательном хранится не 
только вытесненное психическое содержание. С этим нельзя 
не согласиться. Однако далее Биркхойзер-Оэри утверждает, 
что все новое, что появляется в человеческой психике, — это 
продукт деятельности бессознательного, неиссякаемого источника психической и духовной жизни4. С этим положением 
согласиться категорически нельзя. Такая позиция, в сущности, есть полное отрицание значимости сознания и внешнего 
объективного мира. Хотя в каждом конкретном случае трудно 
определить, что важнее — сознание или бессознательное, для 
меня очевидно, что бессознательное, наполненное как вытесненным индивидуальным опытом (а также инстинктами), 
так и коллективными архетипами, не может существовать без 
сознания. Иными словами, бессознательное есть потому, что 
есть сознание, и наоборот.
Неприемлемо и другое мнение Биркхойзер-Оэри, полагающего что первобытные люди имели прямой доступ к 
бессознательному, а все увиденные ими таинства и ужасы 
трансформировались в содержание сказочных образов5. 
Что означает прямой доступ к бессознательному и почему 
они, в отличие от нас, имели такой доступ? Почему автор 
полагает, что современный человек не видит в бессознательном таинства и ужасы, если, конечно, он осмелится туда 
всмотреться? Ведь и современные люди создают сказочные, 
мифические образы.
Биркхойзер-Оэри справедливо считает, что для понимания материнского архетипа нужно задуматься о сущности 
материнского начала, что вся психическая жизнь имеет 
праматерь, которая существовала до появления сознания и 
которая, возможно, будет продолжать существовать, когда 
свет сознания погаснет6. С последним можно согласиться 
только в том случае, если автор имеет в виду психическую 
жизнь не первобытных людей, уже наделенных сознани9