Знаменитые любовницы 17 и 18 века. Часть 1

            XVII И XVIII В^КА.





            , (     СОЧИНЕН1В
            1. _f
</ федсцэа ЗЗелсхх.



ЧАСТЬ I.






        ОАНКТПЙТШУРГЪ.

     Въ початнФ В. Головина, у Владимирской д. Фредерикса, Л? J5.
1868.

            ОГЛАВЛ ЕН I Е.


Введете................................ 1
Луиза Франсуаза де Ла Бомт Лебланъ, герцогиня де Ла Вальеръ.................... 17
Франсоазъ Атенэ де Мортемаръ, Маркиза де Монтеспанъ............................ 77
Франсоазъ д’Обинье, Маркиза де Ментенонъ . . 158
Жаннъ Антотя Пуассонъ, Маркиза Помпадуръ. 275

                ВВЕДЕН1Е.





   Оригинальная мысль автора предпринятая труда заключается въ попытке осветить инымъ св'Ьтомъ историческихъ «модныхъ» женщинъ, нежели тотъ, въ которомъ до сихъ поръ OH'S изображались. Древшя предашя, нелепые предразеудки, трив!альныя поняпя о нравахъ и нравственности — все это должно быть устранено въ этихъ очеркахъ и характеры техъ историческйхъ женщинъ разсмо-трены и оценены съ такой точки зре-н!я, которая дозволила бы судить о нихъ снисходительнее и правдивее, чгЬмъ это делалось до сихъ поръ.
     Ф. Велъ.                       1

Но, чтобы мысль наша не была превратно понята, долгомъ считаемъ оговориться и сказать, что не им^емъ на-мереюя потворствовать или защищать распутство и восхвалять мнимыя добродетели, который, во времена процветания местничества модныхъ женщинъ въ высшихъ слояхъ общества цивилизован-ныхъ государствъ того века, достигли, можно сказать, апогея своего жалкагове-лич!я. Напротивъ! НЬтъ, можетъ быть, человека въ игре строже и неумолимее къ порокамъ и вообще дурнымъ на-клонностямъ людей, чемъ авторъ пред-лагаемаго читателю труда. Кроме того, намъ кажется, что всякий честный и добросовестный трудъ, силою котораго память историческихъ лицъ можетъ быть очищена отъ традиционной грязи, которою оне такъ щедро были забросаны, будетъ не более, какъ только данью

должной справедливости. Мы не ста-немъ спорить: конечно, ни однаизът’Ьхъ личностей, о которыхъ мы намерены говорить, не безупречна; но всЬ они далеко не такъ дурны и отвратительны, какъ изображали ихъ летописцы и историки. Оне имели свои недостатки, свои пороки, это правда, но за то сколько величья п трогательныхъ сторонъ характера мы встрЪчаемъ въ благородства ихъ помысловъ и твердости по-ступковъ! Жизнь этихъ жеищинъ не была такъ ничтожна и незначительна, какъ вообще думаютъ и привыкли думать; она была и не такъ щлятна, какъ вообще полагали и привыкли полагать. Всматриваясь въ нее ближе и пристальнее, напротивъ того, приходишь къ убЗзж-дешю, что во многихъ случаяхъ она имела даже решительное в.пян!е на историчесше перевороты, и что за не-

— 4 —

йеною ея причудливой роскоши, проглядывала всегда значительная доля какой-то скорбной меланхолш!...
   Заблуждаются те, которые полагаютъ, что эти женщины стали любимицами и Фаворитками королей потому только, что все оне были пленительны до оча-ровашя. За подобный качества, пожалуй, иной монархъ, какъ и всяюй слабый смертный, могъ бы провести съ ними день, или ночь, скажемъ даже неделю, месяцъ; но быть съ ними неразлучнымъ целые годы, желать видеть ихъ подле себя постоянно и при томъ въ течете несколькихъ летъ; наконецъ, любить ихъ душевно и искренно, — для всего этого надобно было имъ иметь несравненно более возвышенныхъ качествъ, чемъ те, которыми обладаютъ обыкновенный кокетки; соблазнительная нега Формъ оча-ровательницы, ея шалости и приторное

ребячество надогЬдаютъ скоро! Съ пресы-щетемъ же души, не веселятъ и улыбка, и нежности, и безконечно-разнообраз-ные наряды. Устаешь какъ-то отъ этихъ вФчныхъ лобзашй и прижимашй, отъ этихъ заигрываний и нежностей; и это весьма понятно: ничто такъ легко и быстро не удовлетворяется какъ чувственность, даже самая утонченная. Обаятпе этого наслаждешя проходитъ скоро и становится отвратительнымъ, если возвышенный духовныя качества и светлый умъ не могутъ ему предложить иныхъ соблазнительныхъ призраковъ. И въ этомъ именно отношены мы должны признать за названными нами въ заглавш Фаворитками королей замечательную возвышенность ума: ихъ письма, зам^чашя и изр'Ьчешя ясно свид^тельствуютъ объ этомъ: онЪ полны остроум!я, находчивости, чувства. Какое, наприм'бръ, бо

гатство мыслей въ известныхъ «Lettres de Madame la Marquise de Pompadour!» Какое тонкое суждение, что за грациозная манера излагать свои мысли, какая нужная наивность; какая сердечная теплота и благородство помысловъ блещутъ въ нихъ!... Можно-ли сильнее и чувствительнее высказать возвышенность прямой и благородной страсти искренней любви, которую такъ нежно и рельефно проявила Ла-Вальеръ — эта добрая, чувствительная женщина, это трогательное, благодушное существо и воплощенная невинность! При мысле о ней, душею овладеваетъ какое-то мягкое, незлобивое настроеше; воображеше невольно рисуетъ ее передъ вашими глазами.... И въ самомъ деле, всмотритесь: вотъ это милое, обворожительное создаше — съ большими, задумчивыми глазами и белокурыми, слегка-рыжеватыми воло

сами!... Онападаетъ ницъ передъ коро-лемъ, обнимаетъ и лобызаетъ его колени, любя и боготворя его! Если онъ съ нею, она весела и довольна, играетъ и шутитъ; н^тъ его — она несчастнейшая изъ женщинъ: тогда она плачетъ, томится и мучается, порицая и осуждая сама свое заблудшее поведение. Можно-ли встретить что-нибудь трогательнее и обворожительнее этой искренно-лю-бящей и очаровательной женщины!... Жюль-Жаненъ, въ своемъ извФстномъ сочинения «Barnave», описываетъ ее слЪдующимъ образомъ: «Я впдЪлъ подъ окнами замка Сен-Клю, герцогиню де Ла-Вальеръ; ей было шесть лЗггъ,и она уже была задумчива и мечтательна: простая соломенная шляпка покрывала ея голову и она опускала глаза, когда молодой принцъ проходили мимо». Въ та-комъ вид'Ь представляется она и нагпимъ

глазамъ. Намъ грезятся часто нйжныя, тонюя, бл'Ьдныя черты этой томной, страдальческой личности: прекрасный открытый лобъ, свидетельствующий о богатстве мыслительной способности; тонкШ, прелестно-очерченный ротикъ и глаза, выражающее ту улыбку, которая кажется вызванною после обильнаго потока горькихъ и задушевныхъ слезь. Томная эта улыбка пронизываетъ вамъ сердце; ему становится больно отъ нея, а вамъ самимъ — скорбно и грустно! Таковъ портретъ этой милой и симпатичной личности. Но какую противоположность мы встрЪчаемъ зато въ Дю-барри!...
    Дюбарри между любовницами была то же, что Вольтеръ между писателями. Она была остра и шутлива; бойкаго, весе-лаго нрава. Удовольствие было ея бо-жествомъ; юморъ — ея религий. Ей было