Дэвид Юм и современная философия

УДК 141
ББК 87.3(0)
Д94

Подготовлено в секторе социальной эпистемологии и печатается
по решению Ученого совета Института философии РАН

Издание осуществлено при поддержке ООО «Внешпромбанк»

Дэвид Юм и современная философия : сборник статей ;
под ред. И.Т. Касавина. – М. : АльфаМ, 2012. – 352 с. –
(Библиотека журнала «Эпистемология и философия науки»).

ISBN 9785982813268

Дэвид Юм играет уникальную роль в истории англоамериканской
мысли. Его называют Иммануил Кант англоговорящего мира. Два центральных подхода к систематической философии XX в. – натурализм и
релятивизм – были вдохновлены Юмом. Ученый перекидывает мостик
между классической и неклассической философией. Смещение познающего субъекта и духовной субстанции с их привилегированного места —
это путь к «смерти Бога» (Ф. Ницше) или «смерти автора» (Р. Барт). Его
критика каузальности соответствует индетерминизму квантовой механики (Б. Рассел). Фальсификационизм К. Поппера вряд ли был бы возможен без юмовского анализа индукции. В рассуждениях Л. Витгенштейна о следовании правилу открывается сходство с юмовской идеей
привычки или поведенческой диспозиции (С. Крипке), а также с понятием габитуса П. Бурдье. Д. Блур считает, что «Юм – это великий эдинбургский социолог знания» (а юмовский спор с Томасом Ридом предвосхищает дискуссию Блура с К. Макгином). Настоящая книга – не просто
вклад в историю философии, хотя в ней обсуждаются многие проблемы
современного юмоведения. Здесь собраны яркие интерпретации Юма,
подтверждающие его актуальность для современной философии. Авторы обсуждают широкий спектр проблем – от тонких вопросов о развитии идей Юма и их воздействии на современные дискуссии до наиболее
современных и спорных тем в эпистемологии и философии науки, а также политической теории и этике.

УДК 141
ББК 87.3(0)

© Касавин И.Т. Составление, 2012
© Авторы, указанные в содержании, 2012
© «АльфаМ». Оформление, 2012

Д94

ISBN 9785982813268

С Е Р И Я « Б И Б Л И О Т Е К А Ж У Р Н А Л А
«ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И ФИЛОСОФИЯ НАУКИ»
ОСНОВАНА В 2010 Г.

Содержание

И.Т. Касавин, Е.В. Вострикова • Вперед к Юму? .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 5

1. ДЭВИД ЮМ: ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ КОНТРОВЕРЗЫ.   .   .   .   .   .   .   . 13

Бэрри Страуд • Натурализм и скептицизм в философии Юма .   .   .   . 13

И.Т. Касавин • Дэвид Юм. Шесть эпистемологических
парадоксов .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 27
Л.А. Маркова • Проблема эмпиризма у Д. Юма и в наши дни
.   .   .   . 52

Е.Н. Блинов • Юм, Делёз и теория потоков: от права к политике .   .   . 71

П.А. Сафронов • Регулярность и различие: философия Юма как
практическая эпистемология
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 86
Г.С. Рогонян • Новые юмианцы и интуитивная очевидность
скептицизма
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 95
Б.И. Пружинин, Т.Г. Щедрина • Скептицизм Д. Юма в контексте
его исторических исследований и современные проблемы
культурноисторической эпистемологии
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 110

2. ДЭВИД ЮМ В ИСТОРИКОФИЛОСОФСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ .   .   .   .   .   . 120

Н.В. Мотрошилова • Учение Юма сквозь призму критицизма
Канта .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 120
Том Рокмор • Юм, Кант и коперниканская революция .   .   .   .   .   .   . 127

Хайнер Ф. Клемме • Юм, Кант и современное аристотелианское
антиПросвещение.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 142
А.C. Игнатенко • Делёз и Юм: конец истории философии .   .   .   .   . 154

Стив Фуллер • Философ заниженных ожиданий –
в этом ли секрет популярности Дэвида Юма?
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 163

3. ФИЛОСОФИЯ СОЗНАНИЯ И МЕТАФИЗИКА.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 173

Н.А. Касавина • Д. Юм, Б. Паскаль, Л.Н. Толстой: рациональные
и аффективные коллизии экзистенции .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 173
И.Г. Гаспаров • Дэвид Юм и метафизика тождества личности .   .   .   . 182

О.Е. Столярова • Философия Д. Юма и философия процесса:
расширение субъективного опыта до масштабов космоса .   .   .   .   .   . 201

4. ДЭВИД ЮМ И НАУКА
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 215

Ром Харре • Юм и физики
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 215

Е.А. Мамчур • Концепция причинности Юма
и современная наука .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 231
Г.Л. Тульчинский • Д. Юм о природе причинности
и проблема свободы .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 238

5. РАЗУМ И СВОБОДА: ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ЮМА .   .   .   .   .   . 255

Джозеф Питт • Нравственность – такой предмет,
который интересует нас больше всех остальных...
.   .   .   .   .   .   .   .   . 255
Элизабет Рэдклифф • Юм об аффектах и о ценности .   .   .   .   .   .   .   . 265

Джон Брик • Юм и Дэвидсон: аффект, оценка и истинность .   .   .   . 288

Тед Киннаман • Нормативность как рефлексивность .   .   .   .   .   .   .   . 307

Михаэль Чекалла • Либерализм и дух Нового времени:
как Юм превзошел античность .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 315
В.Н. Порус • Д. Юм и философия культуры .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 332

4
Содержание

И.Т. Касавин, Е.В. Вострикова

Вперед к Юму?

В историкофилософской литературе принято считать, что период
классической философии Нового времени начинается с Ф. Бэкона и ДекартаизаканчиваетсяГегелем.Мыже,напротив,рассматриваемсебякак
живущихвнеклассическоммире.Главныеинтеллектуальныегероиклассической эпохи обычно служат непроблематичным фундаментом в философском образовании, но теряют свою значимость, как только мы пытаемсясформулироватьоригинальныйаргумент,релевантныйсовременным дискуссиям. Также обстоит дело и с Дэвидом Юмом. Его детальный
анализ впечатлений и идей, скептическое отношение к материальной и
духовной субстанциям, критика причинности и индукции часто рассматриваются как неизбежное введение в классическую философию. Его имя
может также использоваться для обозначения современных дилемм
(«гильотина Юма», «вилка Юма»), хотя такое название остается в большей степени символическим, а не сущностным. В целом релевантность
Юма для аналитической философии или феноменологии после Фреге и
Гуссерля часто считается проблематичной, и его идеи в такой интерпретации принадлежат славному прошлому европейской философии.
Но этот подход является и концептуально ошибочным, и фактически ложным. Он базируется, вопервых, на очевидном непонимании природы философии, которая в отличие от науки включает прошлые достижения в саму сущность текущего состояния мысли.
Вовторых, рассмотрение Юма как нерелевантного представляется
намеренной недооценкой его значимости, принимая во внимание его
огромное влияние на современную философию (тысячи исследователей в мире каждый год подтверждают этот тезис своими трудами).
Дэвид Юм играет уникальную роль в истории англоамериканской
мысли не только для эпистемологии, но и для гражданской истории,
исследования религии, политической теории, политической экономии, моральной философии. Юм – это Иммануил Кант англоговорящего мира. Два центральных подхода в систематической философии
XX в. – натурализм и релятивизм – были в основе своей вдохновлены
Юмом и имеют большую значимость для современной философии.
Согласно многим исследователям, Юм устраняет различие между
классической и неклассической философией. Смещение познающего
субъекта и духовной субстанции с их привилегированного места – это
путь к «смерти Бога» (Ф. Ницше) или «смерти автора» (Р. Барт). Его

критика каузальности соответствует индетерминизму квантовой механики (Б. Рассел). Фальсификационизм Карла Поппера вряд ли был бы
возможен без юмовского анализа индукции. В рассуждениях Людвига
Витгенштейна о следовании правилу открывается сходство с юмовской идеей привычки или поведенческой диспозиции (С. Крипке), а
также с понятием габитуса Пьера Бурдье. Дэвид Блур считает, что «Дэвид Юм – это великий эдинбургский социолог знания» – важный источник для социальной эпистемологии (а юмовский спор с Томасом
Ридом предвосхищает дискуссию Блура с Колином Макгином).
Эти и многие другие аспекты юмовских идей и их релевантность для
современной философии активно обсуждались на многочисленных
конференциях, посвященных его 300летнему юбилею со дня рождения
Юма. В основу этого сборника легли материалы Международной конференции «Дэвид Юм и современная философия», котораясостояласьв
Москвев ноябре 2011 г. Более 250 участников из 15стран анализировали
юмовскую эпистемологию, философию сознания, политическую и моральную теорию и его место в истории философии. Эта книга замышлялась не просто как вклад в историю философии, хотя в ней обсуждаются
многие проблемы современного юмоведения и содержатся статьи, написанные лидирующими исследователями в данной области. Цель этой
коллективной работы – продемонстрировать важность или, если использовать любимый термин Юма, «живость» его идей для современной
философии. Статьи, собранные в этой книге, представляют яркие и интересные интерпретации Юма, которые подтверждают актуальность его
философской работы. Здесь обсуждается широкий спектр проблем: от
тонких вопросов о развитии идей Юма и их воздействия на современные дискуссии до современных и спорных тем в эпистемологии и философии науки, а также политической теории и этике.
Эпистемологическая проблематика, представленная в главе «Дэвид Юм: эпистемологические контроверзы», в основном сосредоточена вокруг ключевой для Юма проблемы скептицизма. Авторы предлагают собственные варианты ответа на вызов скептицизма.
Главу открывает статья известного эпистемолога Бэрри Страуда.
Его основной тезис состоит в том, что скептицизм и натурализм – это
два аспекта человеческой природы, центральные для философии Юма.
Она, согласно Страуду, учит нас тому, как достичь такого состояния, где
обе эти стороны нашей жизни были бы наиболее согласованными. Если
мы рассматриваем понятие разума в качестве основного для человеческой природы, то мы приходим к самой радикальной форме скептицизма – пирронизму. Однако другой аспект нашей природы – инстинкт – с
неизбежностью приводит нас к более мягкой версии скептицизма.

6
Дэвид Юм и современная философия

И.Т. Касавин рассматривает парадоксы юмовского скептицизма и
роль идей Юма для современной философии в их взаимосвязи. Особенностью подхода Юма является то, что он стремился выразить фундаментальные философские проблемы в их наиболее острой форме – в
виде парадоксов. Он сформулировал и представил парадоксы когнитивной реальности, эмпирической необходимости, экстерналистского
значения, индуктивного обоснования, естественной ментальности,
скептического теоретизирования. Касавин показывает, как парадоксальный характер философии Юма одновременно и стимулировал, и
предвосхищал важнейшие современные философские течения (постмодернизм, феноменологию, аналитическую философию).
П.А. Сафронов указывает на то, что натурализм не может рассматриваться как решение для проблемы скептицизма, поскольку критика
скептикаравнымобразомможетбытьпримененакфункционированию
инстинкта. Тем не менее мы можем ограничить сферу действия скептических размышлений лишь областью философских рассуждений.
Г.С. Рогонян утверждает, что аргументы Юма демонстрируют интуитивную очевидность скептического сомнения. Согласно автору,
скептическая проблема не является псевдопроблемой, ее нельзя решить
через анализ значения языковых выражений. Все же антискептик может
предложить адекватный ответ на вызов скептицизма. Таковым может
быть предположение о том, что естественным для нас скептицизм делает не наша человеческая природа, а наша интеллектуальная традиция.
Л.А. Маркова указывает на то, что в философии Юма не в полной
мере преодолевается абстрактное противопоставление субъекта и объекта, что эмпиризм Юма все же следует безусловно отнести к классической версии эпистемологии. И можно увидеть существенный контраст
между эмпиризмом Юма и современными версиями эмпиризма, где
контексту отводится гораздо более значительная роль.
Е.Н. Блинов проанализировал работу Жиля Делёза «Эмпиризм и
субъективность: опыт о человеческой природе по Юму» и пришел к
выводу, что ее можно считать начальным этапом разработки Делёзом
новой эпистемологии социальных наук. В этой работе Делёз впервые
задает концепт «потока» («потока перцепций» с их последующей «канализацией» в виде «общих идей» благодаря чему возникает матрица
«культурных учреждений» и «прав»). В дальнейшем эти наработки получили развитие в написанном совместно с Феликсом Гваттари двухтомнике «Капитализм и шизофрения», где канализация потоков – финансовых, товарных, миграционных и т.п. – эффективно описывает
социальную динамику постиндустриального общества.
Б.И. Пружинин и Т.Г. Щедрина, применяя к анализу работ Юма
исторический подход, сформулированный в работах Г. Шпета, предИ.Т. Касавин, Е.В. Вострикова. Вперед к Юму?
7

ложили рассматривать юмовский скептицизм в более широком контексте его исследований, в частности, его работ по истории. Авторы
утверждают, что сложности скептицизма могут быть преодолены при
условии рассмотрения эпистемологии с точки зрения культурноисторической перспективы. Скептицизм в таком случае будет рассматриваться не как общефилософский, а как методологический принцип
критики источника и историографии, позволяющий достичь объективности в историческом знании.
Значительная часть главы «Дэвид Юм в историкофилософской
перспективе» посвящена компаративному анализу идей Юма и Канта.
Н.В. Мотрошилова в своей статье «Учение Юма сквозь призму критицизма Канта» выделила целый ряд вопросов, в которых можно проследить влияние Юма на теоретическую философию Канта. Она показала,
что философия Юма рассматривалась как главное оружие борьбы оппозиционно настроенных по отношению к «Критике чистого разума» современных Канту немецких мыслителей, именно поэтому Кант уделяет
такое внимание критике Юма. Согласно Канту, многие сложности философии Юма связаны с тем, что он не проводит различия между аналитическими и синтетическими суждениями, «между обоснованными
требованиями рассудка и диалектическими притязаниями разума».
Влияние эмпиризма на Канта, согласно Мотрошиловой, прослеживается в том, что Кант не проясняет, почему он берет в качестве
субъекта познания исторически развитого человека и почему эмпиристская схема рецептивности рассматривается им как данность.
Мотрошилова объясняет это тем, что Кант в данном случае опирается
на сложившуюся в докантовской философии традицию.
Статья Т. Рокмора посвящена кантовскому ответу на критику
причинности Юма. Он полагает, что для адекватного понимания позиции Канта в отношении теории причинности необходимо обратиться к его «коперниканскому перевороту»: поскольку явления
должны соответствовать структуре познания, мы можем знать лишь
то, что сами «конструируем». Автор утверждает, однако, что система
(трансцендентализм), которую строит Кант, отвечая Юму, является
еще более бедной, чем собственно юмовская.
С. Фуллер представил интересный, но спорный взгляд на отношения Юма и Канта. Будучи социальным эпистемологом, он пытается объяснить популярность Юма внешними причинами и утверждает, что именно Кант сделал Юма знаменитым, закрепив в академической среде различие между эмпиризмом и рационализмом.
Статья Х. Клемме посвящена анализу критики «натурализма»
Юма Макдауэллом. Согласно Макдауэллу, наибольшей философской
ошибкой Юма является утверждение о принципиальном различии

8
Дэвид Юм и современная философия

фактов и ценностей. Клемме полагает, что эта критика основывается
на неверной реконструкции его идей и идей нововременной философии в целом. Таким образом, сомнению может быть подвержен и его
этический натурализм, который основывается на этой критике.
А.C. Игнатенко проанализировала работу Ж. Делёза, посвященную Юму. Она рассмотрела проблему конституирования субъекта в
качестве основной проблемы эмпиризма. Субъективность у Юма возникает благодаря принципам ассоциации (смежность, сходство и
причинность), а значит, выходу за пределы того, что дано в сознании.
Автор полагает, что здесь применимо понятие трансгрессирующей
динамической субъективности Делёза.
И.Г. Гаспаров, статья которого открывает главу «Философия сознания и метафизика», обсуждает проблему тождества личности в ее
постановке Парфитом и Юмом. Он указывает на некоторые проблемы их аргументации. Так, Юм не учитывает феномен «субъективного
настоящего» (specious present), который состоит в том, что восприятия являются сущностями, длящимися во времени, поэтому и субъекты восприятий должны обладать тождеством во времени.
Н.А. Касавина проводит параллель между философией Юма и
философией экзистенциализма. В частности, сходство обнаруживается в юмовском понимании природы Я: личность, по Юму, является
потоком впечатлений, порождающихся в практике сознания, что, по
мнению автора, перекликается с идеей о том, что сущность человека
вторична по отношению к его существованию. Автор стремится показать, что понимание Юмом природы человека и его теория аффектов
оказываются во многом созвучными идеям Паскаля и Толстого.
О.Е. Столярова сопоставила юмовскую философию и философию
процесса.Онапоказала,чтовдинамическойонтологииУайтхедаиспользуетсяпонятиесознания,близкоекюмовскому,гдесознаниепонимается
как процесс. В частности, такое понятие сознания обнаруживается в
юмовском анализе причинности, который показывает, как представление о причинноследственных связях постепенно конструируется путем
последовательного наращивания данных и внутренних связей между ними. Динамическая онтология Уайтхеда может рассматриваться как ответ
Юму: процесс субъективного опыта приобретает космический масштаб.
Основной темой, обсуждаемой в главе «Дэвид Юм и наука», является проблема каузальности. Авторы рассматривают вопрос о том, является ли юмовская критика причинности проблемой для современной науки, и предлагают свои варианты преодоления этой критики.
Р. Харре указывает на то, что причинная эффективность необходима, если мы стремимся к реалистичному пониманию физики. Кроме того, по мнению Харре, Юм ошибался, утверждая, что не сущестИ.Т. Касавин, Е.В. Вострикова. Вперед к Юму?
9

вует опыта причинности. Поведение людей отличается от поведения
животных целесообразностью, которую можно объяснить особенностью нашего восприятия, в том числе каузальных связей. В случаях,
когда связь между причиной и следствием не наблюдаема, ученые могут конструировать модели возможных каузальных механизмов.
Е.А. Мамчур предлагает разделять два тезиса в концепции причинности Юма. Первый тезис состоит в отрицании причины, понятой как
генетическая связь явлений, а второй – в отрицании универсальной
природы этой связи. Автор показывает, что первый тезис практически
потерял свою актуальность в современной науке, тогда как второй обладает значимостью и сегодня. Ученые попрежнему руководствуются
различием между простой регулярностью и причинной связью, что, по
мнению автора, говорит о том, что здесь мы имеем дело с фундаментальным ограничением на способы нашего мышления.
Статья Г.Л. Тульчинского посвящена проблеме свободы. Автор
подчеркивает особую роль, которую Юм отводил воображению. Он
считает, что именно воображение является полем творчества и самоопределения личности, областью, где обнаруживается свобода.
Основной темой главы «Разум и свобода: практическая философия
Юма» является природа нормативности. Проблема нормативности
ценностей обсуждается в статьях Э. Рэдклиф и Дж. Брика. Они предложили основания для двух противоположных интерпретаций метаэтической позиции Юма: когнитивистской и конативистской (согласно
которой мотивами для действия могут выступать только страсти).
Э.Рэдклиф,признавая,чтоуЮмапобудительныепричиныдействия
целиком зависят от желаний и других состояний воли, все же утверждает,
чтофилософияЮмапредполагаетвозможностьспастипрактическийразум. Для этого она предлагает обратиться к понятию ценности и нашей
способности рассматривать их в особой перспективе. Например, когда
мы оцениваем черты характера человека, его желания и стремления, мы
делаемэтонетолькосточкизрениянашегочастногоинтереса,ноисточкизрениядругихлюдей.Наосновеэтой«общейточкизрения»мыможем
формировать желания второго порядка (желания о желаниях).
Дж. Брик отстаивает конативистскую интерпретацию проблемы
нормативности ценностей у Юма, согласно которой центральными для
морали являются волевые состояния. В частности, Юм отрицает возможность истинностной оценки моральных суждений. Брик, однако,
полагает, что если рассматривать проблему нормативности ценностей с
точки зрения радикальной интерпретации Д. Дэвидсона, то конативистский и когнитивистский подходы не являются взаимоисключающими.
В отличие от Юма Дэвидсон считает, что ценностные с семантической
точкизренияпредложения,какилюбыедругиеутвердительныепредло10
Дэвид Юм и современная философия

жения, являются либо истинными, либо ложными. Но из этого не следует независимое существование ценностей. Оценивая истинное значение оценочного предложения, мы рассматриваем его с когнитивистской точки зрения, при этом соотносим его с желаниями и эмоциями.
В статье Т. Киннамана критике подвергаются попытки современных философов обосновать нормативность теории Юма через ее рефлексивность. Такая стратегия предполагает, что, поскольку каузальное объяснение верований может быть обращено на само это объяснение, то оно приобретает нормативную силу, и, таким образом,
теория Юма дает нам не только объяснение, но и обоснование нашего
механизма формирования верований.
Дж. Питт рассматривает Юма как политического философа. Он утверждает,чтоэпистемологическиеисследованияЮманебылицентральными для его проекта в целом: Юм в первую очередь был политическим
философом, который пытался осмыслить происходящие в современном
ему обществе изменения. Интерес Юма к нравственности объясняется
тем, что он рассматривал ее как ключ к достижению мира в обществе.
М. Чекалла сопоставляет идеи Дэвида Юма и Адама Фергюсона.
Автор утверждает, что оба философа являются представителями классического гуманизма, однако концепция Юма выходит за пределы
классической этики и критики религии, так как в ней развивается
эпистемология, «философское вероятностное рассуждение».
В.Н. Порус в своей статье показывает, что философия культуры
Д. Юма существенно отличалась от «классической модели культуры»
европейской философии XVIII–XIX вв., в которой человек понимается как свободное и разумное существо. Во многих аспектах философия Юма ближе к неклассическим представлениям о культуре. В частности, это идеи ограниченной роли разума, иллюзорный характер Я,
критика использования понятия каузальности.
Мы хотели бы выразить благодарность сотрудникам сектора социальной эпистемологии, а также других секторов Института философии Российской академии наук за их вклад в теоретическую и научноорганизационную работу над этим сборником. Мы также выражаем глубокую благодарность нашим коллегам: А.Ю. Антоновскому,
Р.Г. Апресяну, А.А. Гусейнову, А.С. Игнатенко, Д.В. Иванову,
П.С. Куслию, В.А. Лекторскому, Н.В. Мотрошиловой, П.А. Сафронову, О.Е. Столяровой, а также нашим коллегам из других университетов:
В.В. Миронову, А.А. Костиковой, В.В. Васильеву (МГУ им. М.В. Ломоносова), А.М. Руткевичу, А.В. Ястребцевой (Национальный исследовательский университет – Высшая школа экономики), А.Н. Круглову, М.А. Белоусову (РГГУ), В.А. Бажанову (Ульяновский государственный университет). Этот список является далеко не полным. Мы

И.Т. Касавин, Е.В. Вострикова. Вперед к Юму?
11

благодарим всех, кто активно участвовал в организации международной конференции «Дэвид Юм и современная философия», в особенности тех, кто занимался конкурсным отбором докладов, на основе
которых были подготовлены статьи этого сборника.
Мы также выражаем признательность Российскому фонду гуманитарных исследований, Ассоциации российских банков и Внешпромбанку, группе команий «Импарк» и Фонду Александра фон Гумбольдта (Бонн), Юмовскому сообществу (Эдинбург) и его президенту
Элизабет Рэдклифф за моральную и финансовую поддержку конференции «Дэвид Юм и современная философия», а также исследований на одноименную тему и подготовки данного сборника к изданию.

12
Дэвид Юм и современная философия