Марево. Часть 4

                МАРЕВ О




РОМАНЪ
ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ЧАСТЯХ Ъ.


СОЧИНЕН1Е
В. КЛЮШНИКОВА.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.



        МОСКВА.

Въ Университетской типографии (Катковъ и К¹¹'-.
1865.

   Дозволено цензурою. Москва. Октября 24-го 1864 г.

ГОЛАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ.

            I.



        ПРОБЛЕСКЪ СОЗНАНЫ.

  «Что жь это я въ самомъ дгЬлЬ? Куда это я забЪжалъ?» спохватился Коля, приходя понемногу въ себя. Вода холодною лентой обвила ему грудь, нервная дрожь охватила все т£ло, зубы частили; вокругъ непроглядною стеной Ьодни-мался очеретъ, а надъ головой синела чистая, далекая высь. Перепалка стихала, чуть слышно доносились тревожные голоса, глухо задро-бпли по л4су копыта и стали постепенно затихать... .
  «Уехали!» встрепенулся Коля и рванулся было за ними; съ хутора неслась другая волна конскаго топота. Кавалеристы въ разсыпную перекликались на опущкЪ. Челов4къ пять спускались къ самому пруду, поили лошадей, переговаривались въ н4сколькихъ шагахъ отъ беглеца, а онъ не двигался съ м4ста, вздрагивая при каждомъ niopoxi, и ожидая: вотъ  ЧАСТЬ 1Y.                        10

- 146 
вотъ раздвинутся камыши, увидятъ его солдаты. ... и тогда прощай! Страхъ отнималъ ноги, а самого что-то тянуло выглянуть изъ убежища. Онъ пробрался на конецъ очерета, осторожно выставилъ голову, и проворно спрятался, ничего не разобравъ; ему померещилась кровавая резня, истреблеше, бойня.... направленное на него дуло!... Однако все было тихо; ободрившись, онъ решился еще разъ полюбопытствовать: двое уланъ уносили съ поля Русанова, голова его свесилась на бокъ, руки качались будто плети, съ мертвою уступчивостью.... Въ другой кучке солдатъ, прихрамывая, упираясь и бранясь, шелъ отставной поручикъ Кондачковъ. Скоро и они скрылись за садомъ. Въ безразличномъ отупЬши простоялъ Коля еще съ полчаса въ воде. Почти подле него, со дна пруда, поднималась высокая ракита; вокругъ ея пня весенше наносы образовали пловучШ островокъ; волна плескала подъ его окраины и разсыпалась мелкою рябью; на свЬтломъ дн4 лениво поворачивались караси, мелк!е жучки вертелись по верху, водяные пауки сигали во Bci стороны. ..
  «Пускай ее живетъ,» разсуждалъ Коля, снимая съ платья прицепившуюся улитку: «ступай, наслаждайся жизнью.... Никого не надо трогать....» Меланхолическое настроеше бол4е и более овладевало имъ; онъ вспомнилъ стихи изъ Лермонтова Валерика:

— 147 —

           .. Жалмй челов'Ькъ) Чего онъ хочетъ? Небо ясно, Подъ небомъ ста много вс^мъ,-Но непрестанно и напрасно Одинъ враждуетъ онъ — зач^мъ?

    И, иовторивъ нисколько разъ послЬдшй во-просъ вслухъ, онъ вскарабкался на берегъ островка, снялъ сапоги, вылилъ изъ нихъ воду, хогЬлъ было повысить ихъ на солнце и остановился....
    «ЗачЪмъ? Куда я теперь пойду? Что мн-fe делать? Гд& преклонить голову? Лисы имЬютъ норы...
    Мысли его незаметно перешли къ житпо пу-стынниковъ, какъ они уходили изъ городовъ, отряхая прахъ отъ ногъ своихъ, питались акридами, дивьимъ медомъ, и враны приносили имъ пищу; положимъ, въ этой страна не было ничего подобнаго, а враны могли только глаза выклевать, да в’Ьдь ухитряются же бЬглые солдаты проживать по л’Ьсамъ ... можно поститься на шелковиц’Ь, глод4, грибахъ.... А зима? «Господи, спаси меня, спаси,» зашепталъ онъ вдругъ, ставъ на колени и крестя себЪ грудь быстрыми движешями правой руки, въ род£ того какъ на балалайкй играютъ: «я раскаюсь въ прошлыхъ заблуждешяхъ.» Но тутъ стало ему совестно передъ самимъ собой: пришло на намять, какъ онъ, ярый атеистъ, да-валъ точно так!е же обЬты, собираясь на экза-10*

— 148 —

 менъ и запрятывая въ рукавъ клочокъ ваты отъ святой иконы, чтобъ этою самою рукой вынуть легюй билетъ.... «Будь они прокляты!» вырвалось у него новымъ порывомъ:—«чему они научили меня? Какое это воспиташе? Что я ум^ю делать? На что я гожусь? Въ писцы никто не возьметъ.. . Ни,на что не похоже, какъ есть хочется,» заключилъ онъ мысленно, подтянулъ кушакъ и легъ на траву, надеясь до ночи подкрепить себя хоть сномъ. Островокъ качался подъ нимъ, онъ старался еще бодрить себя, и съ какою-то безпечностью отчаянья принялся раскачивать подъ собой берегъ....
  «Больше вс^хъ дяденька виноватъ,» думалось ему протпвъ воли: «вотъ он4 фразы-то! Мысли свободно, в4дь ты не рабъ, ты свободный че-лов4къ! Хорошо ему тамъ на пуховикахъ-то!» Онъ обернулся въ ту сторону, где въ зелени сада виднелась соломенная крыша усадьбы, и прежняя жизнь подъ крыломъ родственниковъ стала развертываться въ воспоминании....
  «Тоже хороши!» желчно шепталъ онъ: «радовались не нарадовались бойкимъ мальчнкомъ, вотъ тебе и бойкость,... Посадить бы ихъ въ мою кожу...»
  Настроивъ еще целую кучу плановъ побега, истомленный нравственною пыткой, онъ нако-нецъ уснулъ; мысли, путаясь и безсвязно мелькая въ разгорячеиномъ мозгу, перешли въ образы: чудилось ему, что онъ сидитъ на высо-

— 149 —

комъ кресле, за столомъ, крытымъ краснымъ сукномъ, подписываетъ проекты реФормъ, судить, рядитъ и управляешь делами всей Рос-cin, а на другой столь подаютъ ему жареныхъ Фазановъ, куропатокъ, всевозможный блюда, съ такими тонкими, ароматическими приправами, съ такимъ аппетитнымъ запахомъ, что такъ бы и поглоталь все цЪликомъ.... Но вотъ холодноватая сырость пронизываешь его насквозь; отлежанный бокъ будто одеревенклъ, голодъ все сильней да сильней. Довольно, господа, идемте обедать! Онъ открылъ глаза: темное небо все въ звЪздахъ, и в^теръ заунывно шелеститъ въ камышахъ....
  Безц'Ьльно побрелъ онъ берегомъ пруда къ рощЪ. Налево отъ него двигалась по песку собственная . шЬнь, направо по водЬ лунный столбъ. Кожаны неслышнымъ полетомъ съ пи-скомъ кружились вокругъ него, мелькали надъ золотистою рябью воды, вились въ тепломъ воздухе-, на берегъ слабо плескалъ прибой. На мокромъ песке четко вдавились чьи-то сл4ды и темноватыя пятна. Коля наклонилсящ раз-глядЬлъ кровь.
  «Кто-нибудь изъ нашихъ шелъ этою дорогой.» подумалъ онъ, направляясь по сл’Ьдамъ. Они привели его въ чащу орешника. Тамъ, полуза-дернутый черными тенями, лежалъ навзничь окоченелый трупъ. Белый св^тъ месяца обда-валъ бледное лицо матовою синевой, на гу-

- 150 —

бахъ запеклась кровь, открытые глаза остановились на скошенномъ взгляде.... Что-то маленькое, черное побежало съ лица на траву.,. Коля бросился въ сторону и пошелъ въ чащу, озираясь по сторонамъ.
   «Чортъ ихъ побери совс4мъ!» думалъ онъ, все чаще и чаще оглядываясь и ожидая чего-то последняго, невыносимаго... и вдругъ... подъ ногами звучно топнулъ заяцъ и ровными прыжками зашуршалъ въ кустахъ. У Коли что-то оборвалось внутри; кровь прилила мурашками къ ногамъ; онъ дрогнулъ и пустился бежать безъ оглядки.... В'Ьтки хлестали ему въ лицо, онъ спотыкался на пни, падалъ, вскаки-валъ, и все бЪжалъ, задыхаясь отъ усталости, волненья и обливаясь пбтомъ...
. Деревья стали рЪд’Ьть; пестрымъ, неровнымъ ковромъ потянулась пашня; жутко и чудно отдавались ему собственные шаги. Онъ задер-жалъ духъ и пр!ударилъ еще шибче, самъ не зная куда....
   На разсвЪгЬ, оборванный, взмоклый, голодный, наткнулся онъ на казачШ пикетъ. Казаки поднялись было отъ разложеннаго огня, защелкали курками винтовокъ, но вглядевшись въ храбраго воина съ двухаршинною саблей, встретили его дружнымъ хохотомъ Онъ тотчасъ оправился, закинулъ голову, протянулъ саблю и горделиво проговорилъ «сдаюсь!»

---'X9QX'---