Журнал Российского права, 1998, № 9






РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО: СОСТОЯНИЕ И ПРОБЛЕМЫ






Избирательная система Российской Федерации: новый этап развития

        А. В. Иванченко


В бурной политической жизни 1993-1996 годов российское избирательное законодательство оформилось и доказало свою действенность раньше, чем законы о собственности, Налоговый кодекс и многие другие важнейшие нормы жизни государства. Всеобщие, равные, прямые выборы при гарантированной многопартийности, альтернативности и открытости для общественного контроля сегодня воспринимаются как сама собой разумеющаяся база государственного строительства. Основы нового избирательного права уже успели обрасти тканью судебных прецедентов и опытом решения конфликтных ситуаций. Если не касаться мелочей, налицо довольно редкий для нашей страны пример удачного взаимодействия законодательной, исполнительной и судебной властей в деле создания правовых основ демократического государства.
  Сегодня избирательная система вступает в новый этап развития. Я бы назвал его этапом эффективности. Естественно, возникают и новые трудности.
  Эффективность подразумевает более осмысленное расходование общественнополезного времени, бюджетных денег, людских ресурсов и, в конечном счете, более строгие требования к профессионализму организаторов и участни

Иванченко Александр Владимирович -председатель Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, доктор юридических наук.

ков избирательных кампаний. Понятно, что это задевает конкретные интересы конкретных политиков.
  В Государственной Думе лежит принятый в первом чтении еще 19 ноября прошлого года проект Федерального закона “О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации”. Главное его достоинство в том, что он поднимает процедуру выборов депутатов Государственной Думы до уровня более высоких демократических стандартов, обозначенных в уже вступившем в силу 30 сентября 1997 года “рамочном” Федеральном законе “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации”. Другое, не менее важное его достоинство -большая эффективность и, если угодно, требовательность.
  Вводится четкий порядок сбора подписей избирателей, отсекающий возможность их “покупки” и фальсификации. Вводятся санкции для избирательных объединений, безответственно формирующих список кандидатов. В случае если из списка будут исключены более четверти кандидатур, он снимается с голосования. При этом дается исчерпывающий перечень нарушений, служащих основанием для отказа или отмены регистрации кандидата или списка кандидатов. Предусматривается возврат кандидатами, набравшими менее трех процентов голосов, и избирательными объединениями, набравшими

Журнал российского права № 9 —1998

3

менее одного процента, всех бюджетных средств, перечисленных в их избирательные фонды. Предусматривается ответственность кандидата за снятие своей кандидатуры после того, как он потратил выделенные ему избирательной комиссией деньги.
  Эти требования ничуть не строже обычных норм поведения ответственного человека, не говоря уж о публичном политике. Почему же они остаются невостребованными? Камнем преткновения оказались поправки Президента Российской Федерации к проекту закона, также направленные на повышение эффективности избирательной системы, только в ее политическом измерении.
  Ненормальность сложившейся ситуации, когда закон о выборах в Государственную Думу отстает и в некоторых пунктах противоречит более полному закону об избирательных правах граждан, наглядно иллюстрируют результаты недавних довыборов в Думу по 165-му округу в Екатеринбурге. Победитель набрал 26,6 процента голосов при 40,3 процента, поданных против всех кандидатов (следовательно, и против него тоже). Каково ему сегодня на политической сцене, если его мандат представляет интересы “минус 14 процентов” избирателей? Данный вопрос снимается новым “рамочным” законом, но блокируется действующим Законом о выборах в Государственную Думу. Очевидно, перемены необходимы.
  В частности, Президент Российской Федерации предлагает ввести для одномандатных избирательных округов систему абсолютного большинства с двухтуровым голосованием. Если, как в Екатеринбурге, голоса избирателей распыляются и победитель выигрывает с очень скромным относительным большинством (есть примеры, когда побеждают, набрав менее 20 процентов голосов), то второй тур все расставляет по местам и делает выборы в округах более весомыми.
  На данный момент лишь 13 депутатов из 225, избранных по одномандатным округам, имеют за

спиной поддержку более половины избирателей, пришедших на выборы. Всего же одномандатная половина Государственной Думы в совокупности представляет менее 30 процентов проголосовавших. Если учесть весьма скромную явку в округах, то, очевидно, речь идет не более чем о 15 процентах от общего числа избирателей. Нужно обладать очень большим политическим оптимизмом, чтобы при таком раскладе говорить о высоком представительном характере этой части депутатского корпуса.
  Предложение считать выборы состоявшимися при явке в 25 процентов, которое содержится в депутатском проекте закона, тоже не прибавляет Государственной Думе представительности, а избирательной системе - эффективности. При выборах Президента Российской Федерации обязательная явка установлена в 50 процентов. Сегодня активность избирателей на федеральных выборах составляет 65 процентов. На этом фоне снижение порога явки до 25 процентов выглядит как поблажка политическому непрофессионализму.
  Наконец, самое важное. Действующая система выборов называется смешанной, но по сути ее точнее было бы называть “раздельной”. Две половины Государственной Думы избираются по разным правилам, в ходе двух практически независимых избирательных кампаний. При этом возникает юридически сомнительная практика совмещения этих кампаний, когда кандидат от некоего избирательного объединения баллотируется одновременно и по федеральному, и по одномандатному округу, удваивая свое бюджетное финансирование и получая двойной агитационный ресурс по сравнению с независимым кандидатом.
  Нельзя назвать удачной и существующую систему распределения мандатов по партийным спискам. Если цель выборов - обеспечить максимально полное представительство избирателей, то жестко установленный пятипроцентный

Журнал российского права № 9 —1998

4

барьер контрпродуктивен. В 1995 г. он отсек почти половину голосов, отданных за избирательные объединения и блоки, не набравшие проходного балла. Норма явно не оптимальна, но в ее сохранении заинтересована “большая партийная четверка” Государственной Думы, которая в результате получила почти вдвое больше мандатов, чем следует, если исходить из реального расклада голосов в федеральном политическом спектре.
  Компромиссным решением стало бы введение двухтурового голосования и по федеральным спискам кандидатов. Победившими в первом туре становятся избирательные объединения, набравшие свыше 5 процентов голосов и собравшие в сумме не менее 3/4 голосов избирателей, принявших участие в голосовании. В этом случае они делят между собой мандаты пропорционально полученным голосам. В ином случае - второй тур, к которому не допускаются аутсайдеры, в сумме набравшие менее 1/4 голосов.
  Такая система гарантирует 75-процентное представительство избирателей, принявших участие в голосовании по федеральному избирательному округу. Ее эффективность может быть еще выше при использовании варианта “передаваемого

голоса”, когда бюллетень, поданный за избирательное объединение, которое осталось за пятипроцентным барьером, приплюсовывается к голосам за объединение, этот барьер преодолевшее, если такое предусмотрено предвыборным соглашением. Возможен иной путь: пропорциональное распределение мандатов между избирательными объединениями, заключившими предвыборное соглашение, если они не вошли в число победителей поодиночке, но преодолевают “заградительный пункт” по общей сумме набранных голосов.
  Вариантов улучшения мажоритарной и пропорциональной составляющих российской избирательной системы достаточно много. Право выбора принадлежит законодателям. Остается надеяться, что они будут оценивать эффективность новаций, исходя не из преходящих узкопартийных интересов, а из соображений укрепления доверия граждан к институту выборов, повышения представительного характера Государственной Думы и укрепления связей депутатов со своими избирателями. Это и стало бы истинным проявлением того государственного мышления, о воспитании которого говорят многие народные избранники.

^е^»^©.^

Прокуратура как важное звено становления в России демократического правового государства

        В. Г. Бессарабов


В настоящее время, когда в Российской Федерации осуществляется судебная реформа и закладываются основы правового государства, особенно важно определить место прокуратуры в системе дру
Бессарабов Владимир Григорьевич - заместитель начальника Управления правового обеспечения Генеральной прокуратуры РФ, кандидат юридических наук.

гих государственных органов, в политической системе нашего общества.
  При проведении концепции судебной реформы наряду с верными шагами по реформированию прокуратуры была, на наш взгляд, “теоретически обоснована” и необходимость превращения ее из многофункционального органа лишь в

Журнал российского права № 9 —1998

5

инструмент уголовного преследования. В законодательстве прокурорский надзор стал называться не высшим (как в течение многих лет до этого), а просто надзором, что терминологически уравняло его с надзорными органами исполнительной власти. В Конституции Российской Федерации 1993 года в отличие от ранее действовавшей, даже нет главы о прокуратуре: статья 129, посвященная прокуратуре, находится в главе “Судебная власть”, хотя прокуратура не входит в судебную систему. Генеральный прокурор Российской Федерации не был включен в конституционный перечень субъектов законодательной инициативы, он лишен права обращаться в Конституционный Суд РФ по вопросам соответствия правовых актов Конституции.
  Если бы такая тенденция ограничения функций прокуратуры возобладала при принятии в 1995 г. новой редакции Федерального закона о прокуратуре, то роль прокурорского надзора была бы сведена к минимуму. Но внесенные изменения были настолько объемны и содержательны, что позволили сохранить сильную прокуратуру в России.
  Закон впервые за всю историю советского и постсоветского периода закрепил за прокуратурой право осуществления надзора за исполнением действующих на территории страны законов от имени государства - Российской Федерации (ст. 1, п. 1). Для определения правовой природы надзора, осуществляемого прокуратурой, это положение закона имеет принципиальное значение, так как оно, по существу, проводит границы между надзором, осуществляемым прокуратурой, и контролем, который осуществляет в своей деятельности и в пределах своих полномочий любой другой государственный орган.
  Закон установил, что Генеральный прокурор и подчиненные ему прокуроры координируют деятельность по борьбе с преступностью органов внутренних дел, федеральной службы безопасности, налого

вой полиции, таможенной службы и других правоохранительных органов.
  В соответствии с Федеральным законом органы прокуратуры осуществляют свои полномочия независимо от федеральных властей, органов власти субъектов Федерации и местного самоуправления, общественных объединений. Основой этой независимости является принцип разделения властей и строгое соответствие деятельности прокуратуры законам Российской Федерации.
  В соответствии с Законом о прокуратуре РФ Генеральный прокурор России и подчиненные ему прокуроры осуществляют свои полномочия по координации деятельности по борьбе с преступностью на основе Положения, утвержденного Президентом Российской Федерации. Там же определено, что Генеральный прокурор ежегодно представляет Президенту страны доклад о состоянии законности и правопорядка и о проделанной им работе по их укреплению.
  К основным формам парламентского контроля за деятельностью прокуратуры можно отнести: депутатские запросы; парламентские слушания; отчеты, доклады и сообщения Генерального прокурора Российской Федерации и его заместителей; депутатские расследования. Хотя институт депутатского запроса не предусмотрен в ныне действующей Конституции, депутаты Государственной Думы, считая его традиционным элементом парламентаризма, включили право депутата обращаться с запросом к Правительству, Генеральному прокурору, Председателю Центрального банка Российской Федерации, руководителям федеральных органов исполнительной власти, руководителям исполнительных органов государственной власти субъектов Федерации и органов местного самоуправления в Федеральный закон “О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации”.

Журнал российского права № 9 —1998

6

Депутаты Госдумы активно используют это право. Так, в 1997 г. они направили в Генеральную прокуратуру 370 депутатских запросов.
  В соответствии с п. 6 ст. 12 Федерального закона “О прокуратуре Российской Федерации” Генеральный прокурор РФ ежегодно представляет доклад о состоянии законности и правопорядка в стране и проделанной работе по их укреплению не только Президенту, но и палатам Федерального Собрания. Эта практика только складывается.
  Сложны взаимоотношения Генеральной Прокуратуры с Федеральным Собранием. Генеральная прокуратура России не раз обращалась к депутатам нижней палаты Федерального Собрания прошлого созыва с представлениями о лишении ряда депутатов неприкосновенности. Однако, как правило, получить согласие на их привлечение к уголовной ответственности не удавалось.
  Конституция РФ указывает конкретный орган государственной власти, выполняющий функции борьбы с преступностью. Им является Правительство Российской Федерации (п. «е» ст. 114). Обеспечение в стране законности и правопорядка является его конституционной обязанностью. В осуществлении этой своей функции Правительство не может не опираться на правоохранительные органы, и в частности, на прокуратуру. Прокуратура, в свою очередь, нуждается в помощи со стороны Правительства.
  Отправной точкой при решении вопросов взаимоотношений прокуратуры с исполнительной властью должны служить Конституция РФ, Закон о прокуратуре и другие федеральные законы, которые составляют правовые основы деятельности прокуратуры Российской Федерации. Опираясь на нормы действующего законодательства, прокуратура осуществляет надзор за исполнением законов федеральными министерствами, ведомствами, исполнительными органами субъектов Федерации и т.д. В пред

мет надзора не входят постановления и распоряжения Правительства РФ. Контроль за исполнением этих нормативных актов осуществляет система контрольных органов Администрации Президента и Правительства, с которыми органы прокуратуры при необходимости взаимодействуют.
  Административно-властный характер полномочий прокурора в надзоре за исполнением законов органами предварительного следствия и дознания, а также органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность и исполнение уголовных и административных наказаний, иногда способствует формированию ошибочного взгляда на прокуратуру как орган исполнительной власти.
  Прокуратура взаимодействует с исполнительной властью как самостоятельный государственный институт, обеспечивающий исполнение законов, принятых законодательной властью. Но при этом органам прокуратуры не присущ ни один из характерных признаков исполнительной власти. Более того, вся деятельность органов этой власти по исполнению законов поднад-зорна прокуратуре, следовательно, прокуратура не относится и не может быть отнесена к исполнительной ветви государственной власти.
  Судебная реформа 90-х годов, имеющая в качестве конечной задачи создание сильной и независимой судебной власти, не могла не затронуть взаимодействующие с ней органы правоохранительной системы, прежде всего прокуратуру. Суды и прокуратуру неправильно противопоставлять.
  Говоря о судебной реформе, о взаимоотношениях прокуратуры и суда, Ю.И. Скуратов отмечал, что, как проводник законности, прокуратура кровно заинтересована в сильной независимой судебной власти и в том, чтобы эта власть в полной мере выполняла ту роль, которую должно играть правосудие в нормальном гражданском обществе и правовом государстве. «Во всех случаях, окончательное

Журнал российского права № 9 —1998

7

решение по документам прокурора принимается судом. И поскольку именно суд делает вывод о правомерности или необоснованности прокурорской оценки, надзор прокуратуры может выступать гарантом законности лишь в той мере, в какой он опирается на судебную власть и поддерживает ее... В России есть серьезная база для того, чтобы обе эти системы успешно взаимодействовали в интересах укрепления законности”¹.
  Выделяя суд, судебную власть как главный орган защиты права, Президент РФ подчеркивает, что “интересы борьбы с преступностью требуют проведения единой правовой политики всеми органами и должностными лицами, наделенными правом уголовного преследования, -будь то дознаватель или следователь, прокурор или судья”¹ ².
  В настоящее время разрабатывается концепция развития прокуратуры на ближайшие годы, одним из ключевых положений которой является обеспечение независимости суда. Но это - не единственная цель судебно-правовой реформы. Есть и другие важные социально-правовые цели: создать реальные гарантии законности в стране, обеспечить реальную, а не декларируемую защиту прав личности и гражданского общества, обеспечить эффективную борьбу с преступностью правовыми методами.
  Ясно, что судебная власть не может участвовать в решении этих задач без опоры в целом на правоохранительную систему страны, и в частности, на прокуратуру.
  Разрушение в нашей стране существовавшей ранее партийно-государственной структуры вызвало к жизни десятки и даже сотни объединений граждан (партий и движений). После вступления в

¹ Скуратов Ю.И. Концептуальные вопросы развития прокуратуры в период правовой реформы в Российской Федерации // Законность. 1997, № 3. С. 6-7.

² Послание Президента РФ Федеральному Собранию «Об укреплении российского государства” // Российская газета. 1994, 25 февр.

силу Федерального закона “О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации “О прокуратуре Российской Федерации” из предмета прокурорского надзора исключен надзор за исполнением законов общественными, политическими организациями и движениями. Полагаем, что такая постановка вопроса является вполне закономерной. В Законе, с другой стороны, закреплена недопустимость вмешательства партий в осуществление прокурорского надзора и определено, что воздействие в какой-либо форме со стороны общественных объединений и их представителей на прокурора или следователя с целью повлиять на принимаемое ими решение или воспрепятствовать в какой-либо форме их деятельности влечет за собой установленную законом ответственность. Кроме того, определено, что прокурорские работники не могут являться членами общественных объединений, преследующих политические цели, и принимать участие в их деятельности. Прокуроры и следователи в своей служебной деятельности не связаны решениями общественных объединений.
  В то же время было бы неверно заявлять, что партии не оказывают никакого влияния на деятельность органов прокуратуры. Прежде всего это относится к партиям и общественным объединениям, представленным в Государственной Думе. Ведь именно через Госдуму проходят законопроекты, которые могут не только улучшить, но и осложнить возможности осуществления прокуратурой своих функций.
  Через своих представителей в Совете Федерации партии способны влиять на кадровую политику в органах прокуратуры, так как в соответствии с п. 2 ст. 14 закона Генеральный прокурор Российской Федерации имеет первого заместителя и заместителей, назначаемых на должность и освобождаемых от должности Советом Федерации Федерального Собрания Российс

Журнал российского права № 9 —1998

8

кой Федерации по представлению Генерального прокурора.
  Партии - не единственное звено между государством и гражданским обществом. Сходные функции выполняют и другие институты, которые, в отличие от партий и общественных объединений, преследующих политические цели, не являются исключительно политическими. По прямому своему назначению они принадлежат главным образом гражданскому обществу, и лишь в некоторых ситуациях, чаще всего, когда власть не обеспечивает условий для их нормального функционирования, эти институты “входят” в политическую систему и включаются в политический процесс. К ним относят средства массовой информации, профсоюзы, другие общественные объединения, трудовые коллективы и пр.
  Профсоюзы в современном Российском государстве создаются для отстаивания сугубо экономических корпоративных интересов людей наемного труда. В последнее время численность профсоюзных организаций заметно уменьшилась, а на значительном количестве приватизированных предприятий они отсутствуют вовсе. Тем не менее профсоюзы остаются силой, с которой государству, в том числе прокуратуре, все более и более приходится считаться.
  Подобным же образом проявляют себя и трудовые коллективы. Они создаются для организации производственного процесса, удовлетворения исключительно экономических интересов. И в этом органы прокуратуры могут сыграть свою положительную роль.
  Конституция Российской Федерации закрепила примат международного права над национальным законодательством (ст. 15, п. 4). Одним из важных прав, предусмотренных ст. 18 Всеобщей декларации прав человека 1948 года и ст. 18 Пакта о гражданских политических правах 1966 года, является право каждого гражданина на свободу вероисповедания.

  Произошедшая в государственной политике и общественном сознании переоценка взглядов на религию, признание ее положительной роли в социальной сфере, высокого потенциала нравственного воздействия на человека нашли свое отражение в деятельности уголовно-исполнительной системы России. Функционирование религиозных организаций в местах лишения свободы продолжается уже свыше шести лет и принимает все более устойчивый характер. Это важно учитывать, так как именно на прокуратуру возложен надзор за соблюдением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание и применяющих назначаемые судом меры принудительного характера, администрациями мест содержания задержанных и заключенных под стражу.
  Средства массовой информации, все больше, хотя и не без изъянов, обеспечивают информационные коммуникации между ячейками общества, создавая в нем единое информационное пространство, и становятся важнейшим элементом политической коммуникации.
  Однако практика свидетельствует, что в современной России СМИ в подавляющем большинстве случаев должной независимостью не обладают. Ангажированность, финансовая зависимость, погоня за быстрыми доходами существенно ограничивают свободу средств массовой информации. Зачастую мы встречаем в печати, на экранах телевидения полное забвение элементарной порядочности. При этом, особенно в последние три-четыре года, в средствах массовой информации активно проводится мысль о том, что главная причина нынешнего беспредела преступности - неэффективная работа правоохранительных органов. В прессе часто появляются публикации об уголовных делах, расследование по которым еще не закончено и решение не вынесено. Такие публикации нередко оказывают дав

Журнал российского права № 9 —1998

9

ление на следственные органы и суд.
  Попытки оказать на прокуратуру жесткое политическое давление в целях выполнения их требований предпринимают различные политические силы - от крайне правых до крайне левых. При этом они активно используют свои и «симпатизирующие» им печатные издания. Видимо, лидеры этих партий и движений либо забыли, либо никак не могут осознать, что ФСБ, МВД, прокуратура, как это и положено в правовом государстве, перестали быть органами, защищающими какую-то идеологию.
  СМИ иногда недооценивают значение правовой пропаганды и уделяют недостаточное внимание воспитанию правовой культуры.
  В связи с важностью осуществления обществом контроля за деятельностью органов прокуратуры в ст. 4 Закона «О прокуратуре Российской Федерации» внесен пункт, устанавливающий, что органы прокуратуры «действуют гласно в той мере, в какой это не противоречит требованиям законодательства Российской Федерации об охране прав и свобод граждан, а также законодательства Российской Федерации о государственной и иной специально охраняемой законом тайне».
  Нормативное же ограничение принципа гласности в деятельности органов прокуратуры вполне объяснимо, оно означает невозможность рассекречивания сведений, составляющих служебную и государственную тайну. Эта деятельность, конечно, требует своего дальнейшего совершенствования, но уже сегодня очевидно, что гласность может и должна быть неотъемлемой частью правоохранительной деятельности. Вместе с тем, информируя общество о деятельности правоохранительных органов, суда и прокуратуры, журналисты должны честно исполнять свой долг и не вносить сумятицу в общественное мнение, что отрицательно сказывается и на работе правоохранительных структур.

  В последнее время наметилась тенденция превращения армии в самостоятельную политическую силу. Являясь орудием государства, армия сохраняет относительную самостоятельность как элемент политической системы: обладая боевой мощью, не сравнимой с другими элементами государства и будучи специфическим государственным учреждением, вооруженные силы имеют свои особые интересы, которые иногда могут не совпадать с интересами государства. Эта относительная самостоятельность в определенных исторических условиях, например в период переходного состояния общества, может усилиться, абсолютизироваться и выйти на передний план. Такое случается в различных ситуациях и в различных формах.
  В соответствии с Федеральным законом о прокуратуре (п. 4 ст. 46) прокурорский надзор в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях, созданных в соответствии с федеральными законами, осуществляют органы военной прокуратуры. Для того, чтобы военные прокуроры могли успешно выполнять возложенные на них функции, им предоставлены необходимые полномочия.
  Роль прокуратуры в становлении демократического правового федеративного государства в России определяется тем, что она представляет собой необходимый и достаточно надежно работающий механизм формирующейся системы разделения и взаимодействия властей. В наших условиях она является одним из элементов системы «сдержек и противовесов», устанавливает и принимает меры к устранению любых нарушений законов, от кого бы они ни исходили (законодательной, исполнительной, судебной властей), в то же время организационно не входя ни в одну из ветвей государственной власти и ни в коей мере не превращаясь в некую особую (контрольную или какую-либо иную) власть. Все ветви власти взаимодействуют между собой и как единая государствен

Журнал российского права № 9 —1998

10

ная власть заинтересованы в сохранении и укреплении законности, обеспечить которую и призвана прокуратура. Без соблюдения законности не может быть сильной, эффективно выполняющей свои задачи государственной власти.
  Однако отмеченное совсем не означает, что прокуратура в России не должна быть реформирована. Вполне понятно, что необходимая перестройка нужна и ей самой. Реформирование прокуратуры как составной части правоохранительной системы должно

протекать в общем русле государственно-правовой реформы, и, что особенно важно, “реформа во имя самих реформ” недопустима. Она должна определяться условиями переживаемого нашей страной периода с учетом реально сложившейся в России ситуации в сфере обеспечения законности, защиты прав и свобод граждан, интересов российского общества и государства, опираться на широкое обобщение зарубежного опыта правоохранительной деятельности.

^е^»^©.^

Своеобразие субъективного гражданского права

        И. М. Зайцев


Как и иные субъективные права, субъективное гражданское процессуальное право - необходимый и важнейший элемент юридического регулирования общественных отношений. Оно представляет собою меру возможного поведения участника в судопроизводстве. Это мера относительной самостоятельности и независимости личности, известная мера свободы выбора вариантов поведения и решения возникающих в правосудии вопросов. Как и другие субъективные права, субъективное гражданское процессуальное право эффективно стимулирует и координирует деятельность участников гражданского процесса. Оно дает возможность определенного поведения управомоченному лицу, позволяет ему требовать необходимых действий от других субъектов и, главное, обеспечивает судебную защиту нарушенных или оспоренных субъективных прав¹.

Зайцев Игорь Михайлович - заведующий кафедрой гражданского процесса Саратовской государственной академии права, доктор юридических наук, профессор.

¹ См.: Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия. 1972. С. 50.

  Субъективному гражданскому процессуальному праву свойственны все характеристики субъективного права, в том числе и свойство распоряжаемости* ¹ ². Вместе с тем оно обладает и специфическими чертами, что и делает его своеобразным в системе российского права и существенно отличает от иных субъективных прав.
  Особенности субъективного процессуального права предопределены спецификой правового регулирования. Как известно, гражданское процессуальное право - одна из профилирующих фундаментальных отраслей современного права; его правовое регулирование отличается качественно своеобразными и сходными по специфике чертами, что и представляет типовые особенности юридического инструментария, в том числе гражданского процессуального правоотношения, субъективного права и субъективной обязанности³.

Журнал российского права № 9 —1998

² См.: Курылев С. В. Основы теории доказывания в советском правосудии. Минск, 1969. С. 108.

³ См.: Алексеев С. С. Общая теория права. Т. 1. М., 1981. С. 248.

11

  В соответствии с этим все субъективные гражданские процессуальные права нормативно закреплены - указаны в нормах действующих законов. В основном это Гражданский процессуальный кодекс и лишь в порядке исключения - другие законы. Так, ст. 21-23 Семейного кодекса РФ предусматривают право супругов обращаться в суд с заявлением о расторжении брака, ст. 640 ГК РФ устанавливает право арендодателя предъявить к арендатору регрессный иск о возмещении выплаченных сумм, а ст. 1063 ГК РФ - право лица, выигравшего в лотерее, тотализаторе и т.п., требовать в судебном порядке от организатора игр выплаты выигрыша. Норм материально-правовых законов, устанавливающих субъективные гражданские права, очень немного, и они обычно определяют право на судебную защиту участников тех или иных споров. Подзаконные нормативные акты не регламентируют субъективных прав участников гражданского судопроизводства.
  В силу детальности гражданской процессуальной формы все субъективные права имеют нормативное основание. Здесь нет и не может быть речи о естественных гражданских процессуальных правах и свободах. Правило: «разрешено все то, что не запрещено”, - в правосудии не действует. Только то, что прямо предусмотрено законом, является правовой возможностью личности в судопроизводстве.
  Управомоченными лицами выступают участники гражданских процессуальных правоотношений. В литературе их принято подразделять на три группы:
  а)   единоличный судья, суды различных инстанций;
  б)   участники, имеющие юридическую заинтересованность в исходе рассматриваемого дела (лица, участвующие в деле);
  в)   участники, не имеющие юридической заинтересованности и содействующие осуществлению правосудия (представители, свидетели, эксперты, переводчики).

  У каждой группы своя совокупность субъективных прав. Вместе с тем для судей (судов) и лиц, участвующих в деле, любое субъективное право всегда означает право на определенное процессуальное действие (на предъявление встречного иска, обеспечение иска, представление доказательств, отмену судебного постановления и др.). Данное положение в принципе действует и в отношении юридически незаинтересованных лиц: представителей, свидетелей, экспертов, переводчиков и специалистов, но они имеют также право на возмещение расходов, понесенных в связи с участием в гражданском процессе.
  Однако действующий Гражданский процессуальный кодекс не представляет субъективных прав некоторым участникам судопроизводства. Так, нет никаких прав у секретаря судебного заседания и лица, чья дееспособность ограничивается в судебном порядке. Указанные лица несут определенные субъективные обязанности, совершают процессуальные акты, но начисто лишены субъективных прав. Вряд ли такое положение можно отнести к достоинствам действующего процессуального закона.
  Наделение участников теми или иными субъективными правами связано с целями и задачами, стоящими перед каждой из указанных выше групп. Так, перед судом (судьей) стоит задача правильного и быстрого рассмотрения и разрешения гражданского дела, и с этой целью предоставляются права и возлагаются обязанности. Характерно, что права и обязанности диалектически взаимосвязаны, и эту взаимосвязь принято обозначать термином «полномочие”, закрепляющим правообязывающий характер воздействия права на судебную деятельность⁴.

Журнал российского права № 9 —1998

⁴ См.: Гурвич М. А. Лекции по советскому гражданскому процессу. М., 1950. С. 7, 15-17; Добровольский А. А. Курс советского гражданского процессуального права. Т. 1. М., 1981. С. 240.

12

  Взаимодействие субъективных прав и обязанностей, их слияние предопределено целевыми установками судопроизводства. С одной стороны, задачи определяют объем предоставляемых суду правовых возможностей для их разрешения, а с другой - создают субъективные обязанности. Вне связи с обязанностями утрачивается реальность прав и, как результат, - возможность быстрого и правильного отправления правосудия.
  Слияние прав и обязанностей не означает их тождества. В конкретных правоотношениях такого слияния нет, и в действующем законе они терминологически разделены. Отказ отграничивать процессуальные права суда от его обязанностей с неизбежностью лишит суд (судью) творческого отношения при осуществлении правосудия.
  Итак, суду в соответствии с задачами гражданского процесса как предоставляются субъективные права, так и вменяются обязанности. Признание совершения конкретного действия правом или обязанностью суда зависит от двух обстоятельств. Во-первых, от вида применяемых норм. Применение судом императивных норм составляет его процессуальную обязанность, тогда как реализация диспозитивных норм означает право суда выбирать тот или иной правовой вариант⁵. Во-вторых, от возможности с максимальной точностью описать в законе конкретную ситуацию, в которой придется действовать судье (суду). Если такая возможность налицо, как правило, речь может идти только о соответствующей обязанности суда. Например, последовательное развитие процессуальной деятельности в судебном заседании, где нет места судейскому усмотрению, точное и неуклонное выполнение процессуально-правовых предписаний не зависит от желания судей.
  В законе нельзя детально описать ситуацию, в которой будет

⁵ См.: Мельников А. А. Советский гражданский процессуальный закон. М., 1973. С. 16-17.

действовать и принимать решение суд, однако последнему предоставляется свобода в разрешении возникающих вопросов, то есть суд наделяется правом. Субъективное право суда - это установленная законом возможность выбрать по своему усмотрению один из регламентированных актов (отказать в принятии поданного заявления, освободить полностью или частично лицо от судебных расходов, оставить пересматриваемое решение без изменения либо изменить его и т.п.)⁶.
  Лицам, участвующим в деле, субъективные права предоставляются прежде всего для обеспечения процессуальной активности в отстаивании своих прав и интересов в состязательном судопроизводстве. Это право знакомиться с материалами дела, знать время и место судебного разбирательства, выбирать себе судебного представителя, представлять доказательства, участвовать в их исследовании и др.
  Кроме того, субъективные права предоставляются лицам, участвующим в деле, для обеспечения свободы - в рамках закона - в распоряжении материальными (гражданскими, семейными, трудовыми и др.) правами и процессуальными средствами их защиты. Это право изменять предмет иска, отказываться от иска, заключать мировое соглашение, обжаловать решения и определения суда и др. Иными словами, все субъективные права лиц, участвующих в деле, предопределены состязательностью и диспозитивностью, краеугольными камнями современной гражданской юрисдикции.
  Характерной особенностью субъективных прав заинтересованных участников является то, что они обязаны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами (ст. 30 ГПК РСФСР). В противном случае суд вправе применять к ним соот

Журнал российского права № 9 —1998

⁶ См.: Козлов А. Ф. Суд первой инстанции как субъект советского процессуального права. Томск. 1983. С. 53-54.

13

ветствующие санкции, в частности установленные ст. 92 ГПК.
  Процессуально-правовое положение лиц, содействующих отправлению правосудия, определяется, главным образом, субъективными обязанностями, а правами они наделяются постольку, поскольку это нужно для лучшего исполнения процессуальных обязанностей. Так, свидетель вправе пользоваться письменными заметками в тех случаях, когда его показания связаны с какими-либо цифровыми или другими данными, которые трудно удержать в памяти (ст. 172 ГПК). Эксперт имеет право знакомиться с материалами дела, участвовать в судебном разбирательстве, просить суд о предоставлении ему дополнительных материалов, так как все это необходимо для дачи заключения (ст. 76 ГПК). Свидетель, эксперт и переводчик имеют право на возмещение понесенных расходов (ст. 89 ГПК).
  Субъективным правам лиц, участвующих в деле или содействующих отправлению прав, корреспондируют субъективные обязанности суда как субъекта гражданских процессуальных правоотношений. Суд, как известно, является носителем государственной (судебной) власти, его участие в правоотношениях делает их властеотношени-ями, что не исключает правообязывающей сущности юридических связей в судопроизводстве. Отношения строятся по такой модели: сторона заявила какое-то ходатайство, от судьи (суда) зависит, будет ли оно удовлетворено, но при этом суд должен обсудить заявленное ходатайство. Суд санкционирует акты сторон по распоряжению субъективными правами и процессуальными средствами их защиты. В случаях когда истец, ответчик или третье лицо с самостоятельными требованиями заявляет об отказе от иска, признании исковых требований или о желании заключить мировое соглашение, правовой эффект такого волеизъявления наступит только при условии, что

суд примет данный распорядительный акт (ст. 34 ГПК).
  При этом суд проверяет, во-первых, добровольность волеизъявления, то есть, осознает ли лицо правовые последствия совершаемого акта и, во-вторых, законность распорядительного акта, то есть, соответствует ли он основным началам действующего права и не нарушаются ли права и интересы других лиц. Принятие или непринятие отказа истца от иска, признание иска или утверждение либо неутверждение мирового соглашения суд оформляет мотивированным определением (ст. 165 ГПК).
  В настоящее время в судебной практике четко проявляется тенденция к снижению контролирующей роли суда за диспозитивными актами сторон⁷. Такая практика основывается на не вполне правильном понимании соотношения частноправового и публично-правового в гражданском процессе. Она не вполне соответствует действующему закону и искажает суть судебной власти, превращая ее в безучастного наблюдателя и регистратора волеизъявлений сторон.
  Характерной особенностью субъективных гражданских процессуальных прав является то, что состав их невелик. Больше всего прав у суда (судьи), права же лиц, содействующих осуществлению правосудия, легко пересчитать по пальцам. При этом права возникают не все сразу, а поэтапно, по мере развития судопроизводства. Дело в том, что для возникновения конкретного субъективного права обязателен состав гражданско-процессуальных фактов. Так, судья вправе отменить наложенный штраф, если признает невиновность лица (например, гражданин не явился в суд по болезни или в связи с неполучением судебной повестки), суд вправе допросить свидетеля вторично при выявлении

Журнал российского права № 9 —1998

⁷ См.: Жуйков В. М. Комментарий нового процессуального законодательства // Гражданский процессуальный кодекс РСФСР. М., 1996. С. 17-19.

14