КРИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ ПРАКТИКИ ТРАНСФОРМАЦИЙ И ДЕВИАЦИЙ ГЛОБАЛЬНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ

ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
7

ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА
2012. Вып. 3

УДК 111.11:141.7+316.42

В.В. Зинченко

КРИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ ПРАКТИКИ ТРАНСФОРМАЦИЙ 
И ДЕВИАЦИЙ ГЛОБАЛЬНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ 

Исследуются процессы трансформаций в развитии современных моделей индустриальных социальных систем, 
тенденции функционирования личности в структурах общества, в частности в сферах экономических производственных отношений, политической власти, психической идентификации. Анализируются явления противоречий разных уровней общественной жизни: социального и психического, экономического и политического, 
идеологического и духовного.

Ключевые слова: практика, отчуждение, власть, господство, репрессивность, производство, корпоративное государство, бессознательное, социальная память, товарный фетишизм, социальная революция.

Содержание социальной системы в целом возможно рассматривать как результат взаимоотно
шений противоречий разных уровней общественной жизни: социального и психического, экономического и политического, идеологического и духовного. Эти взаимоотношения могут быть двух разновидностей: или противоречия разных уровней усиливают друг друга, или они взаимно гасятся. Результатом первого вида взаимоотношений может быть революция в широком смысле (как тотальная 
трансформация социума и типов мировосприятия), а результатом второго – стагнация и упадок. Личностное поведение достаточно сильно детерминируется социальными структурами. Деятельность 
создает впечатление «свободного выбора», а основой создания двойного впечатления служит функциональное существование «государственного идеологического аппарата». Этот аппарат существует 
до появления отдельной личности, и большинство ролей, какие мы можем избрать в нашей социальной жизни, уже есть в нем. 

Модели взаимодействия и взаимоотношений процессов поведения личности, индивидуального 

выбора, бессознательных психических факторов, приобретения социальных ролевых статусов со структурами общества являются предметом обстоятельного анализа многих исследователей, прежде всего,
тех из них, которые стремятся к объективной и многогранной концептуализации социальноисторических идей современного западного марксизма (неомарксизма, постмарксизма) и социальных 
направлений современного психоанализа. Базовым для них является понятие «практики», которая рассматривается максимально широко – как актуализация первичных аспектов психического и социального, лингвистического и производственного, политического поведения человека: стремления и выбора.

С помощью современной неомарксистской социально-критической теории разработаны мето
дология и принципы анализа в практическом решении общественных проблем при условии достижения научного качественного метода общественного познания для формирования идейных концепций 
и социальных целей. Согласно этой теории не может существовать познавательная ситуация пассивного чистого созерцательного исследования и практических действий в статических общественных 
структурах и ситуациях. Субъект (носитель познавательных способностей и социально-политической 
практики) и объект (совокупность фактов) являются взаимодействующими факторами социального 
познания и деятельности, являясь взаимообусловливающими, взаимопереходящими друг в друга. 
Средой этого взаимообусловливания и взаимоперехода является тотальность – совокупность всей 
общественной практики, которая берется на данном этапе её исторического развития, она является 
обществом в целом, то есть субъект-объектом [16. S. 31]. По этой теории, любая специализированная 
деятельность, и особенно познавательная, не является идейно, экономически и политически независимой и самодостаточной. Она является частью целостной общественно-исторической практики 
(праксиса), возникая в ней, развиваясь и сменяясь (видоизменяясь, отрицаясь, предоставляя место 
новому). В современном неомарксизме в этом контексте личное бытие рассматривается как совокупность разных конкретных практик, которые поддаются аналитическому распределению, в результате 
чего из множественного числа их разновидностей является возможным выделить основные: экономическую, политическую и идеологическую, рассматривая их как основополагающие для всех типов обществ и индивидуального развития. Явления «политического» и «идеологического» общественного 
бытия приобретают более широкое значение и фактически включают в себя большинство аспектов 

В.В. Зинченко

2012. Вып. 3
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА

социальной жизни. «Реальный субъект, индивид в его неповторимой сущности, не является автономным “Я”, которое сконцентрировано на самом себе, на “сознании” или “существовании” – то ли существовании сознания, собственного тела или “поведения”; человек-субъект не имеет “центра”, являя 
собой структуру, которая также, если и имеет “центр”, то лишь в ошибочных представлениях самого 
“Я”, то есть в тех идеологических образованиях, в которых оно себя “познает”» [2. S. 70]. Во взаимоотношениях трех основных уровней общественной организации каждый из них владеет собственной 
своеобразной совокупностью экономико-социальных и психических специфик, собственной логикой 
отношений этих составных личностных частиц, их внутренней структурой. Поэтому каждый из этих 
общественно-индивидуальных уровней имеет определенное общественно-индивидуальное проявление, формируя специфические комплексные связи между собой. Это проявляется в определенной автономности уровней и в своеобразной двусмысленности. Идеология и политика не являются простым 
следствием экономики, их отношения не имеют жестко детерминированный характер. К тому же они 
способны осуществлять обратное влияние на экономические отношения.

Наше ощущение собственной субъективности (свободы воли) возникает из деятельности (прак
тики), уже подготовленной и ожидающей лишь, когда мы начнем ее воплощать. Осуществляя действия в предложенной системой манере, исполняя роли, подготовленные до нас, мы приходим к уверенности в «авторстве» своих действий. Вопрос заключается в том, каким образом является возможным сохранить некоторые черты, не определенные социальными структурами, чтобы отбросить априорное стремление любой общественной системы (в том числе репрессивной) предотвратить 
«Большой отказ» (по терминологии Г. Маркузе) индивидов от жесткой социальной детерминации их 
поступков, сформировать более широкое пространство для «авторской» личностной практики.

По мнению М. Фуко, современный человек является существом, которое порождается в значи
тельной мере карательными методами и аппаратом власти. Человеческая душа рождается из процедур 
наказания и присмотра, наказания и принуждения. Существующие в обществе карательные аппараты 
власти основаны на трех больших схемах – политико-моральная схема индивидуальной изоляции и иерархии; экономическая модель силы, которая используется в принудительном труде; психикомедицинская модель лечения и нормализации: «Тюремная камера, мастерская, лечебница» [6. P. 248.
М. Фуко специально обращается к анализу карательных механизмов государственной власти, которые 
подавляют и притесняют человеческую личность. В концепции «генеалогии власти» он выделяет три 
основных разновидности наказания, которые существовали и функционируют в ту или другую эпоху. В 
Средневековье главной формой наказания была публичная казнь, которая осуществлялась как праздничный театрализованный ритуал. Потом, в эпоху Просвещения публичное наказание было заменено 
на мгновенную нейтрализацию и ликвидацию нежелательных системе элементов. Главным же наказанием современной эпохи, которая начинается на рубеже ХVIII-XIX вв., является тюремная изоляция.

Развитие общественно-государственной репрессивности тесно связано с формированием пред
ставлений о психической норме и патологии. Если в Средневековье и эпоху Возрождения между 
умом и неумным существовало органическое единство, то XVII в. разрушил это единство, резко противопоставив ум глупости, что выразилось в создании определенных госпиталей, куда направляли 
всех тех, кто не вписывался в жесткие рамки общепринятых критериев нормы. В большей части таких госпиталей больные содержались так же, как преступники в тюрьме. Психиатрия как отрасль медицины, согласно теории Фуко, возникла именно в результате социального заказа и подобного явления изоляции. То есть в тот период врачи заинтересовались разными формами психических заболеваний не в результате развития медицинских знаний, идей гуманизма, а прежде всего, благодаря изоляции, политической репрессивности и созданию общих тюремных госпиталей. Именно социальнополитические факторы обусловили появление «медицинского восприятия безумия», то есть отделение от других форм нерационального поведения. Это, в свою очередь, связано с тем, что господствующий тип знания («взаимосвязь слов и вещей») является обусловленной той или иной «социальной 
механикой», 
«социальной 
технологией», 
совокупностью 
экономических, 
социально
политических условий жизни общества, государственно-правовыми институтами власти.

«Критическая психиатрия», которая основана на идеях и концептуальных схемах критической 

теории социальных исследований, отмечает, что «шизофрения достаточно часто является ярлыком, 
который цепляется на определенные личности агентами господствующей культуры и ее государственной структуры» [14. P. 123]. То, что иногда рассматривается как психическая болезнь, в действительности во многих случаях государственной репрессивности и «репрессивной толерантности» не