Интеллектуальные портреты: очерки о русских мыслителях XIX-XX вв. Вып. 2

Российская Академия Наук

Институт философии

Центр философских проблем российского реформаторства

А.А. Кара-Мурза

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ПОРТРЕТЫ

Очерки о русских мыслителях XIX–XX вв.

Выпуск второй

Владимир Соловьев, Михаил Стахович,

Николай Волконский, Михаил Комиссаров, Василий Караулов, 

Степан Востротин, Борис Зайцев

Москва

2009

УДК 14
ББК 87.3
К 21

В авторской редакции

Рецензенты:

кандидат филос. наук В.П. Перевалов

доктор полит. наук М.М. Федорова

К 21 
Кара-Мурза, А.А. Интеллектуальные портреты: Очерки о 
русских мыслителях XIX–XX вв. Вып. 2 [Текст] / А.А. КараМурза ; Рос. акад. наук, Ин-т философии. – М.: ИФ РАН, 
2009. – 155 с. ; 20 см. – 500 экз. – ISBN 978-5-9540-0136-5.

Книга известного философа и политолога, доктора философ
ских наук А.А.Кара-Мурзы представляет собой сборник оригинальных интеллектуальных биографий крупных политических 
мыслителей России XIX–XX вв. – Владимира Соловьева, Михаила 
Стаховича, Николая Волконского, Михаила Комисарова, Василия 
Караулова, Степана Востротина, Бориса Зайцева. Важной задачей 
автора является выстраивание «интеллектуальной родословной» 
либерально-центристской (либерально-консервативной) традиции 
в истории русской политической и философской мысли.

ISBN 978-5-9540-0136-5
© Кара-Мурза А.А., 2009
© ИФ РАН, 2009

ПРЕДИСЛОВИЕ*

Настоящая книга является вторым выпуском из серии, посвя
щенной отечественным мыслителям XIX–XX вв.1. Как и в первой 
книге, персонажи этого сборника объединены особым к ним авторским отношением. В данном случае речь идет о большой историкопросветительской и мемориальной работе, в которой мне довелось 
принять самое активное участие.

Еще в начале 1990-х гг., на романтической волне «демокра
тической революции», было решено установить в Москве памятник выдающемуся русскому мыслителю Владимиру Сергеевичу 
Соловьеву. Прошел конкурс проектов, а место напрашивалось 
само собой: «стрелка» на углу Пречистенки и Остоженки, центр 
старинного московского района, теснейшим образом связанного с 
жизнью философа. Казалось тогда символическим и то, что великий москвич Владимир Соловьев по праву займет место взамен 
Фридриха Энгельса, чугунная фигура которого странным образом 
оказалась тут на исходе «брежневского застоя». Увы, символизм 
далее случившегося оказался принципиально иным: ненавистник 
Москвы и богоборец Энгельс по-прежнему занимает чужое место, 
сурово вглядываясь в восстановленный храм Христа Спасителя.

Впрочем, дело казалось поправимым: Институт философии 

Академии наук, где мне посчастливилось работать вот уже более четверти века, предложил установить скромный памятник 
Соловьеву во дворике собственного здания на Волхонке – бывшей 
усадьбы князей Голицыных. Владимир Соловьев здесь часто бывал у своего старшего друга Ивана Сергеевича Аксакова, снимавшего у Голицыных несколько комнат, а впоследствии – у его вдовы 
Анны Федоровны. Но и тут проблема: на дворик, а по некоторым 
данным, и на весь квартал нашлись новые претенденты, кажется, 
совсем нечувствительные к истории отечественной философии. 
В конечном счете, философская общественность решила разместить мемориал В.С.Соловьева внутри здания бывшей голицынской усадьбы.

* 
Исследование осуществлено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 0803-00235а

1 
См.: Кара-Мурза А.А. Интеллектуальные портреты. Очерки о русских политических мыслителях XIX–XX вв. М., 2006. Вып. 1.

Чтобы почтить память Владимира Сергеевича Соловьева в 

данном сборнике, я выбрал давно вынашиваемый мною текст о 
малоизвестном, но чрезвычайно важном пребывании молодого 
Соловьева в Италии в 1875–1876 гг.

В раздел «Итальянские сюжеты» включен также текст о Борисе 

Константиновиче Зайцеве – замечательном русском прозаике, переводчике, мемуаристе, одном из главных героев моей тетралогии 
о «знаменитых русских в Италии»2. Я долгое время поддерживал переписку с внучатым племянником Б.К.Зайцева – глубоким 
знатоком наследия деда Евгением Николаевичем Зайцевым, к несчастью, совсем недавно умершим. 15 октября 2003 г., во многом 
благодаря нашей с ним инициативе, в Калуге, на здании реального 
училища, где когда-то учился Борис Зайцев (теперь это один из 
корпусов педагогического университета), была установлена мемориальная доска.

Замечательные русские люди, интеллектуалы и политики, 

ставшие героями эссе из второй части настоящей книги, были также в последние годы увековечены на родине, благодаря усилиям 
возглавляемого мною Фонда «Русское либеральное наследие».

10 сентября 2005 г. в г. Елец (сегодня Липецкой области) была 

открыта мемориальная доска в честь М.А.Стаховича с его барельефом и следующей надписью: «В этом здании Елецкого уездного 
земства работал Михаил Александрович Стахович (1861–1923), 
предводитель Елецкого уездного и Орловского губернского дворянства, один из основателей “Партии мирного обновления”, депутат Государственной Думы, член Государственного Совета, 
генерал-губернатор Финляндии, посол в Испании».

20 апреля 2006 г. на одном из исторических зданий г. Енисейска 

(Красноярский край), принадлежавших до революции купцам 
Востротиным, была открыта мемориальная доска выдающемуся предпринимателю, политику, полярному путешественнику 
Степану Васильевичу Востротину. На ней надпись: «Памяти городского головы Енисейска, крупнейшего деятеля российского либерального движения. Востротин Степан Васильевич (10.12.1864, 
Енисейск – 1.05.1943, Ницца)».

2 
См.: Кара-Мурза А.А. Знаменитые русские о Риме. М., 2000; он же. Знаменитые русские о Венеции. М., 2000; он же. Знаменитые русские о Флоренции. 
М., 2000; он же. Знаменитые русские о Неаполе. М., 2001.

апреля 2006 г. в с. Дубасово Гусь-Хрустального района 

Владимирской области на здании бывшего училища (ныне школы) была установлена мемориальная доска: «Здание построено во второй половине XIX в. в имении Михаила Герасимовича 
Комиссарова (1867–1929) – предпринимателя, мецената, депутата 
Государственной думы от Владимирской губернии».

А 27 сентября 2007 г. по нашей инициативе в Липецкой и 

Рязанской областях прошли мемориальные мероприятия в честь 
князя Николая Сергеевича Волконского. Сначала в г. Чаплыгине 
(ранее Раненбурге) на одном из самых красивых особняков города была открыта мемориальная доска, которая гласит: «Здание 
Раненбургского земства, в котором работал видный российский 
общественный деятель, депутат I и III Государственных Дум, член 
Государственного Совета, один из основателей партии “Союз 
17 октября”, председатель Рязанской губернской управы князь 
Николай Сергеевич Волконский (1848–1910)». В тот же день в находящемся недалеко бывшем родовом имении князей Волконских 
в с. Зимарово, на месте разрушенного большевиками семейного 
склепа в ограде Храма Боголюбской Божьей Матери, был установлен и освящен поминальный крест.

В 2010 г. исполняется 100 лет со дня смерти Василия 

Андреевича Караулова (1854–1910), в молодости «народовольца», 
узника Шлиссельбурга, ставшего к концу жизни убежденным либералом, глубоко верующим человеком и религиозным мыслителем, 
активным участником Петербургского Религиозно-философского 
общества. Нам предстоит привести в порядок его знаменитую некогда могилу на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге, а также установить мемориальную доску в Красноярске, где Караулов 
когда-то отбывал ссылку.

Историко-философские и политологические разыскания воз
вращают нам забытые имена, окрашивая иные, казалось, хорошо 
знакомые, новыми красками...

Алексей Кара-Мурза

лето 2009 г.

ИТАЛЬЯНСКИЕ СТРАНСТВИЯ

ВЛАДИМИРА СЕРГЕЕВИЧА СОЛОВЬЕВА

(1875–1876)

Предисловие. Об одной «хронологической погрешности»

Изучению творчества Владимира Сергеевича Соловьева по
священо бесчисленное количество текстов. Вместе с тем трудно оспорить вывод, сделанный столетие назад Н.А.Бердяевым: 
«В философско-богословских своих схемах Соловьев себя 
прикрывал, а не раскрывал», и самые знаменитые его тексты 
лишь «рационально прикрывают иррациональную тайну жизни Соловьева»»1. К этому же выводу пришел и такой знаток 
интеллектуальной биографии Соловьева, как К.В.Мочульский. 
По его мнению, «Соловьев не любил и не умел “высказывать” 
себя, а современники плохо его понимали. Он был человеком 
“закрытым”: окруженный друзьями, учениками, почитателями, 
он прожил беспредельно одинокую жизнь... У Соловьева было 
множество ликов, но настоящее лицо его почти неуловимо. О 
самом святом для него он предпочитал говорить в шутливой 
форме, любил издеваться над собой и мистифицировать друзей. 
Был ли он самим собой в своей философии, в своей церковнообщественной деятельности, в своей поэзии?.. И, может быть, 
все десятитомное собрание его сочинений – только его “изнанка”. Кем же был Соловьев?»2.

1 
Бердяев Н. Проблема Востока и Запада в религиозном сознании Вл. Соловьева // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. С. 355.

2 
Мочульский К.В. Владимир Соловьев. Жизнь и учение // Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. С. 63–64.

ИТАЛЬЯНСКИЕ СЮЖЕТЫ

Николай Бердяев, как известно, полагал, что «настоящего 

Соловьева нужно искать в отдельных строках и между строк, в отдельных стихах и небольших статьях»3. Добавим к этому возможному перечню материалы путешествий В.С.Соловьева, особенно 
тех из них, которые еще недостаточно изучены.

Заграничному путешествию В.С.Соловьева 1875–1876 гг. (в 

Англию, Египет, Италию, Францию) посвящена, казалось бы, немалая литература. Это вполне объяснимо: исследователи жизни и 
творчества Соловьева сходятся в том, что из этой поездки он вывез некоторые важные контуры своей дальнейшей религиознофилософской системы, первыми набросками которой стали тексты, 
написанные в Каире и Сорренто на французском языке и объединенные под названием «София»4. Письма самого В.С.Соловьева 
того времени, а также большая работа, проделанная его биографом 
С.М.Лукьяновым, целенаправленно собиравшим свидетельства 
очевидцев – М.М.Ковалевского, И.И.Янжула, кн. Д.Н.Цертелева, 
А.А.Фишера фон Вальдгейма и др., позволяют достаточно подробно 
проследить путешествие Соловьева5. А его поэма «Три свидания», 
в которой в стихотворной форме описаны вторая и третья «встречи» 
с «Софией – Подругою Вечной» (сначала в лондонской библиотеке 
Британского музея, а затем – в пустыне под Каиром), окончательно 
закрепила в «соловьевоведении» значимость поездки 1875–1876 гг.

Со временем эта поэма, впервые опубликованная в 1898 г. и в 

дальнейших переизданиях снабженная подзаголовком «Москва–
Лондон–Египет 1862–1875–1876», стала обретать статус культового 
произведения6. Так, небезызвестная Анна Шмидт, еще в 1880-х гг. 

3 
Бердяев Н. Проблема Востока и Запада в религиозном сознании Вл. Соловьева. С. 355.

4 
Фрагменты, вошедшие в трактат «София», были впервые опубликованы 
в Швейцарии на языке оригинала (Soloviev V. La Sophia et les autres ecrits 
francais. Lausanne, 1978). Большая работа по комментированному переводу 
этих текстов на русский язык проделана А.П.Козыревым (См.: Козырев А.П.
Соловьев и гностики. М., 2007).

5 
Лукьянов С.М. О Вл. С. Соловьеве в его молодые годы. Материалы к биографии. Кн. 3. Вып. 1. Пг., 1921, главы XIX–XXV. (Далее в сносках: Лукьянов С.М. Материалы).

6 
Первая публикация поэмы В.С.Соловьева «Три свидания» в «Вестнике Европы» никакого подзаголовка не содержала. В конце публикации имелась пометка: «26–29 сент., 1898, Пустынька» (Соловьев В.С. Три свидания. Поэма // 
Вестник Европы. СПб., 1898. Нояб. С. 328–334).

объявившая себя земным воплощением «Невесты Христовой», после прочтения соловьевских «Свиданий» окончательно уверовала 
в то, что автор поэмы является реинкарнацией Христа. Первейшую 
роль в этой новой мифологии стал играть именно 1876-й год, в котором, согласно подзаголовку поэмы, произошло третье, решающее «свидание» Владимира Соловьева с «Софией» в египетской 
пустыне. В дополнениях к своему «Символу веры» А.Н.Шмидт 
написала о Соловьеве следующее: «И восшедшего на небеса и си восшедшего на небеса и сивосшедшего на небеса и си
дящего одесную Отца: оставаясь в нетленном теле на небесах, вторично воплотившегося на земле в 1853 г. человеческим естеством 
(год рождения Соловьева. – А.К.); Божеское же естество вторично 
принявшего в 1876 г. (курсив мой. – А.К.) при видении Церкви в 
Египте и скоро грядущего судить живых и мертвых. Его же царствию не будет конца»7. Идеи Анны Шмидт оказали большое 
влияние на членов кружка «младосимволистов» (Андрея Белого, 
Александра Блока, Сергея Соловьева–мл.), а также на таких мыслителей, как Сергей Булгаков и Павел Флоренский, подготовивших к изданию собрание сочинений А.Н.Шмидт.

Александр Блок, находившийся под обаянием В.С.Соловьева и 

серьезно воспринявший учение Анны Шмидт (она посетила поэта 
в Шахматове в мае 1904 г., менее чем за год до своей смерти), внес 
свой вклад в создание «соловьевского культа». В известной ста известной стаизвестной ста
тье «Рыцарь-монах», написанной по материалам доклада в СанктПетербургском Религиозно-философском обществе и вошедшей 
в мемориальный соловьевский сборник 1911 г., Блок под впечат г., Блок под впечатг., Блок под впечат
лением недавней поездки в Италию так писал о поэме «Три свидания»: «Я вспоминаю сейчас одну надпись – на гробнице среди 
базилики св. Аполлинария в окрестностях Равенны; эта надпись 
гласит [цитирует по латыни]: “Св. Ромуальд, уроженец Равенны, 
молившийся ночью у этого алтаря и дважды видевший блаженного 
мученика Аполлинария, был призван в святой монашеский орден 
в 927 г.”. Обращенная от его лица непосредственно к Той, Которую 
он здесь называет Вечной Подругой, поэма гласит: “Я, Владимир 
Соловьев, уроженец Москвы, призывал Тебя и видел Тебя трижды: 
в Москве в 1862 г., за воскресной обедней, будучи девятилетним 
мальчиком; в Лондоне, в Британском музее, осенью 1875 г., будучи 

7 
Шмидт А.Н. Письмо В.А.Т[ернавцеву] (1903) // Из рукописей А.Н.Шмидт. 
М., 1916. С. 270.

магистром философии и доцентом Московского университета; в 
пустыне близ Каира, в начале 1876 г. (курсив мой. – А.К.)”»8. И да дада
лее Блок утверждает с еще большей категоричностью: «Поэма, написанная в конце жизни, указывает, где начинается жизнь; отныне, 
приступая к изучению творений Соловьева, мы должны не подниматься к ней, а обратно – исходить из нее; только в свете этого образа, ставшего ясным после того, как второй, производный, 
погашен смертью, можно понять сущность учения и личности 
Владимира Соловьева»9.

Между тем парадокс ситуации с канонизацией соловьевских 

«свиданий» состоит в том, что третья, египетская, «встреча» с 
«Софией – Подругой Вечной» никак не могла произойти в 1876-м г., 
даже в его «начале». На основании достоверных источников, в 
первую очередь писем самого Соловьева, С.М.Лукьянов установил, что «третье свидание» состоялось после вынужденной ночевки в пустыне ранним утром либо 26-го, либо 27-го ноября 1875 г.10. 
Лукьянов, естественно, не смог игнорировать очевидный факт несовпадения дат, однако предпочел дать ему максимально аккуратную и нейтральную трактовку. В небольшой сноске к основному 
тексту своих «материалов к биографии Соловьева» он пишет всего 
лишь о «хронологической погрешности», вкравшейся в подзаголовок поэмы «Три свидания»11.

8 
Блок А. Рыцарь-монах // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. С. 333. 
В сентябре 2008 г. я побывал в отреставрированной базилике S. Apollinare-inClasse недалеко от Равенны. Древний саркофаг с надписью, так поразившей 
Александра Блока, по-прежнему на месте. – А.К.

9 
Там же.

10
Здесь и далее в тексте, за исключением особо оговариваемых случаев, все 
даты даются по новому стилю. – А.К.

11
«В подзаголовок этот вкралась хронологическая погрешность: третье “свидание” приурочивается здесь к 1876 г., а второе – к 1875 г., тогда как и второе, 
и третье “свидания” относятся к одному и тому же 1875 г.» (Лукьянов С.М.
Материалы. Кн. 3. Вып. 1. С. 263, прим. 1641). Здесь имеет смысл привести и 
высказанное тем же Лукьяновым сомнение относительно обстоятельств «первого свидания» Соловьева с «Софией» – в детском возрасте, во время воскресной церковной обедни. В своей поэме Вл. Соловьев относит его к 1862 г. 
(«мне девять лет...и т. д.»). Однако его биограф и друг В.Л.Величко, имевший, по-видимому, подробный разговор с Соловьевым на эту тему, пишет, 
что описанные события имели отношение к влюбленности юного Соловьева 
в некую «Юлиньку С.», и произошло это «на девятом году» жизни Соловьева, 
то есть, получается, что в 1861 г. (Величко В.Л. Владимир Соловьев. Жизнь и 

Можно долго строить предположения относительно причин 

случившейся «хронологической погрешности» в триаде «1862–
1875–1876». Диапазон возможных объяснений здесь весьма широк: 
от естественной человеческой забывчивости (поэма «Три свидания» 
написана Соловьевым через двадцать три года после описываемых 
событий) до сознательного, хотя и вполне невинного, смещения автором даты «третьего свидания», дабы каждой из трех «встреч» с 
Софией чисто утилитарно соответствовала своя, отличная от других 
дата. В самом деле, вряд ли при издании поэмы Соловьев мог пред самом деле, вряд ли при издании поэмы Соловьев мог предсамом деле, вряд ли при издании поэмы Соловьев мог пред
положить, что реальные даты его житейских странствий (тем более 
далеко за границей) будут скрупулезно отслежены потомками.

Однако возможно и еще одно объяснение – не вполне тради
ционное, но зато вполне в духе Владимира Соловьева. Ошибочное 
указание цифры «76» в подзаголовке поэмы «Три свидания» можно представить как явление мистическое, коим, разумеется, никак 
нельзя пренебречь. Иными словами, в нашей статье мы постараемся 
реабилитировать «1876-й год» и, опираясь на ранее малоизвестные 
факты, показать, что и в этом году произошли крайне знаменательные для В.С.Соловьева события. Речь пойдет в первую очередь не о 
первых двух месяцах 1876 г., проведенных В.С.Соловьевым в Каире, 
тоже по-своему важных, а о периоде с середины марта по середину 
мая 1876 г., когда Соловьев был в Италии.

Однако вначале коротко напомним о событиях, этому предше
ствовавших.

Начало поездки. Лондон. Каир

В марте 1875 г. Совет Московского университета, рассмотрев 

представление историко-филологического факультета, удовлетворил ходатайство двадцатидвухлетнего доцента В.С.Соловьева о 
предоставлении ему заграничной командировки на один год и три 
месяца в Англию, «преимущественно для изучения в Британском 
музее памятников индийской, гностической и средневековой 

творения. СПб., 1903. С. 101). Лукьянов, обративший внимание на это расхождение, не уверен вообще, что речь в поэме «Три свидания» идет именно об 
этом, а не об «аналогичном эпизоде» (cм.: Лукьянов С.М. Материалы. Кн. 3. 
Вып. 1. С. 47).