Реформация и модернизация религиозной и политической идеологии на Востоке (XIX-XX вв.)

А. М. РОДРИГЕС

РЕФОРМАЦИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 
РЕЛИГИОЗНОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ 
ИДЕОЛОГИИ НА ВОСТОКЕ (XIX–XX вв.)

Монография

Москва – 2011

МПГУ, 2011. – 
графия. – М.: 
и политической идеологии на Востоке (XIX–XX вв.): Моно
УДК 94(5)
ББК 63.3(5)-72
Р615

Родригес А. М. Реформация и модернизация религиозной 

224 с.

Монография посвящена выявлению закономерностей 
и особенностей развития религиозной и общественно-политической мысли в странах Азии и Африки. Особое внимание 
уделяется эволюции религиозной мысли, отражающей сдвиги в общественном сознании, социально-экономической 
и политической ситуации в мире. Затрагиваются вопросы 
современного национализма, проблемы социальной справедливости и концепции достижения национальных целей, 
востребованности панидеологий.

ISBN 978-5-4263-0034-7

© А. М. Родригес, 2011
© МПГУ, 2011  
© Оформление. Издательство «Прометей», 2011

Р615

Содержание

ВВЕДЕНИЕ..................................................................................... 4
ГЛАВА I.

РЕЛИГИИ ВОСТОКА В ПРОЦЕССЕ 
КОЛОНИАЛЬНОЙ И ПОСТКОЛОНИАЛЬНОЙ 
РЕФОРМАЦИИ ....................................................................... 6
§ 1. Роль религии в условиях колониальной 
зависимости восточных обществ. 
Реформаторство и перемены 
в религиозном сознании..................................................... 6
§ 2. Развитие религиозной мысли 
на постколониальном Востоке..........................................53
§ 3. Христианство на Востоке: 
необъявленная реформация..............................................87

ГЛАВА II.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ 
ПОЛИТИЧЕСКИХ ИДЕОЛОГИЙ НА ВОСТОКЕ 
(ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX – XX в.) .....................................109
§ 1. Синтез традиционного и современного 
на Востоке: эволюция и полюса развития 
общественной мысли.......................................................109
§ 2. Идеологии национально-освободительного 
 движения.........................................................................135
§ 3. Развитие политической мысли и оформление 
новых официальных идеологий......................................154
§ 4. Идеологии равенства и справедливости: 
утопии и теории «особого пути» .....................................172

ЗАКЛЮЧЕНИЕ............................................................................213
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА .................................................217

ВВЕДЕНИЕ

В данной монографии предпринята попытка анализа основных тенденций развития восточной общественной мысли 
на фоне социально-экономического и политического развития стран Азии и Африки в колониальный и постколониальный период. Развитие отечественного востоковедения 
наглядно продемонстрировало, что понимание динамики 
общественных процессов (и особенно религиозной модернизации и политической идеологии) невозможно без основательных знаний о базисном и социокультурном развитии 
общества.
В новой и новейшей истории стран Востока много общего. Более того, в общественной мысли народов мира, несомненно, присутствуют некоторые аналогичные идеи и представления – элементы материализма и мистики, диалектической и формальной логики, близкие социальные идеалы, 
понятия о природе власти и т.п. Но этого недостаточно для 
заключения о существовании относительно общих для восточной мысли тенденций и закономерностей развития. Такое 
заключение может быть лишь результатом анализа конкретноисторической реальности, порожденной однотипными причинами в типологически идентичных обстоятельствах.
Для того чтобы воссоздать общую картину эволюции 
идей, носителями которых были формирующиеся в ходе 
исторического развития социополитические и социокультурные группы, потребовалось собирать и интерпретировать 
известные факты, взгляды наиболее видных религиозных 
и политических деятелей, современников и специалистов. 
При этом субъективные суждения этих деятелей и документы 
оцениваются по их объективной значимости с учетом обстоятельств места и времени. В этом смысле наибольшую ценность представляют материалы, отражающие наиболее характерные для данного исторического деятеля или общественной 
группы взгляды, принципы и ориентации. Разумеется, и при 
таком подходе неизбежны авторский субъективизм и пробелы. Особенно потому, что порою приходится иметь дело 

с внешне сходными, а по существу разными историческими 
явлениями. Но это не может помешать выявлению характерных черт эволюции общественной мысли, если в сфере 
постоянного внимания держать всю арену исторического 
действия на Востоке в его динамике и наиболее ярких проявлениях. Иными словами, если за критерий истинности 
принять соответствие факта системному функционированию, т.е. объективному ходу развития человечества. Системный подход к исследованию сложных проблем общественного бытия позволяет рассматривать базисные и надстроеч-
ные явления во всей совокупности их связей, не нарушая 
динамической целостности исторических процессов.
Выше сказанное дает основания для поиска объективного анализа и попыток взвешенных выводов относительно основных тенденций и закономерностей общественнополитической и религиозной мысли на Востоке и о том, 
почему она развивалась так, а не иначе.

ГЛАВА I.
РЕЛИГИИ ВОСТОКА В ПРОЦЕССЕ 
КОЛОНИАЛЬНОЙ И ПОСТКОЛОНИАЛЬНОЙ 
РЕФОРМАЦИИ

§ 1. Роль религии в условиях колониальной 
зависимости восточных обществ. 
Реформаторство и перемены 
в религиозном сознании

Значение религиозного фактора на Востоке в Новое время, то есть в условиях колониальной эксплуатации и начала 
развития капиталистических отношений, трудно переоценить. Этому способствовало не только относительно высокая 
религиозность населения, но также то, что развитие по капиталистическому пути было сопряжено там с попытками 
соединить добуржуазные культурные и связанные с ними 
религиозные традиции с идеями буржуазной модернизации, 
синтезировать традиционное и современное.
В обстановке господства средневековых устоев религия 
и освящаемые ею традиции определяли и регулировали весь 
ход государственной, общественной и личной жизни. Религиозная организация была и оставалась непосредственно 
связанной с политико-административной и социальной 
структурой. Схоластико-метафизическая основа канонической догматики обеспечивала копирование и повторение 
устоявшихся традиционных стереотипов мировосприятия 
и быта. Этот процесс контролировало и направляло сословие 
духовных лиц. Консервативен и психологический настрой 
верующих масс с ограничением трудовой деятельности насущными потребностями, необремененностью чрезмерными 
заботами о будущем, строгой регламентацией социальных 
ролей, обязанностей и взаимоотношений. Если перемены 

и происходили, то не столько вследствие осознанной необходимости, сколько из-за невозможности сохранять все 
по-старому. Восприятие всего нового шло через призму 
устоявшихся традиционных представлений и нравственных 
установок.
Но подобный род социально-религиозной активности 
включал в себя несколько типов. Низший соответствовал стадии начальной феодализации общества, обычно сопровождавшейся упадком прежних родоплеменных культов и распространением вероучений регионального (зороастризм, 
индуизм, джайнизм, сикхизм и т. д.) или мирового масштаба 
(буддизм, христианство, ислам). В этих условиях конфессиональная общность поддерживалась культом, в котором оставался мощный пласт религиозных пережитков, сохранившихся от патриархального общества.
Приходы отдельных храмов, мечетей, церквей, молелен 
еще были автономны. Зато сохранялись тесные внутриприходские связи: личные, семейные, родственные, соседские. 
Еще была нестабильной складывающаяся прослойка служителей культа. В то же время сами эти служители выполняли 
разнообразные функции: они авторитеты, в области богословия и религиозного права, духовные и нередко политические лидеры общины, учителя, наставники и судьи. Их 
статус в обществе определялся в первую очередь личными 
качествами и заслугами (24, с. 83).
Следующий тип религиозно-традиционной структуры базировался на зрелом феодализме. Именно тогда окончательно оформилась духовная иерархия, которая в большинстве 
случаев либо тесно переплеталась, либо полностью сливалась 
с феодальной. Ее верхи закрепили за собой статус охранителей веры и неоспоримых авторитетов во всех сферах государственной, общественной и личной жизни.
По мере того как формировалась феодально-духовная 
иерархия и расслаивалась сама конфессиональная община, 
выявлялись и усиливались различия между ее верхами и низами. Выполняя социальный заказ верхов, официальное 
богословие освящало и закрепляло складывающуюся систему феодального соподчинения, всеми силами стремилось 
уничтожить возможности классового протеста со стороны 

низов, объявляя бедность добродетелью, а предпочтение небесного земному – критерием благочестия.
Широкие народные массы тем не менее отличал утилитарно-прагматический подход к религиозным установлениям. Незнание одних догм, игнорирование других сочетались 
с преимущественным вниманием к культовой обрядности, 
которая, в свою очередь, включала в себя отдельные элементы родоплеменных верований. Впрочем, без опоры на некоторые элементы язычества не могли обойтись и феодальные круги. Ведь такая иллюзорность зачастую была способна 
сдерживать нарастание внутриклассовых и межклассовых 
конфликтов среди единоверцев.
Но в том и заключалась особенность этих конфликтов на 
Востоке в Новое время (так же как и в предшествующие периоды), что они проявлялись в религиозной форме – сугубо 
ортодоксальной или сектантско-еретической. В итоге образовывались новые вероучения и конфессиональные организации. Одни из них оставались в оппозиционном положении, другие легализировались, получали официальное признание (161, с. 126).
Религиозное брожение достигло особого размаха на стадии упадка и кризиса феодализма. Именно тогда развертывались движения, выражающие стихийное недовольство их 
участников феодальными общественными устоями и неосознанное стремление к серьезным социальным сдвигам. При 
этом на данном этапе присутствовала утопичность целей 
и архаичность способов борьбы, авторитарно-харизматический метод организации масс, что делало их слепым орудием 
лидеров, а само движение – крайне уязвимым в случае гибели, измены, отхода руководителей от первоначальных 
намерений и т. п.
Качественно новый момент в расшатывании феодальных 
и религиозных средневековых устоев появился тогда, когда 
на авансцену общественной жизни вышли носители идей, 
объективно служащих задачам буржуазного переустройства 
как всей социальной структуры, так и базирующейся на ней 
конфессиональной деятельности.
Среди деятелей религиозного реформаторства на Востоке 
было немало выходцев из аристократии и верхов духовного 

сословия. Чаще всего их выступления на первых порах обусловлены не столько развитием местного капитализма, сколько пониманием гибельной угрозы, исходящей от косности 
и отсталости в условиях экспансии буржуазного Запада.
В своем классическом варианте реформаторство начиналось с такой ревизии религиозно-мировоззренческих основ и культа, которая бросала прямой вызов традиционнофеодальным принципам и построенной на них системе 
регуляции духовного микроклимата и всей жизни единоверцев. Это и понятно: для того, чтобы нападать на существующие общественные отношения, нужно было сорвать с них ореол святости (85, с. 72).
Однако десакрализация и демифологизация одних религиозно-традиционных установлений шли одновременно 
с переориентацией других на сугубо земные проблемы и привнесением в решение последних элементов рационализма. 
Именно эти нововведения несли в себе импульс к дальнейшему обновлению религии в духе требований буржуазного 
развития и тем самым поднимали реформаторство на качественно новую ступень модернизации. Реформаторы утверждали принцип земного предназначения религии. Этот 
принцип позволял придать святость идее долга верующего 
перед самим собой, обществом и народом. В итоге наносился урон традиционному приоритету конфессиональных уз 
над всеми остальными, и облегчалось восприятие таких неотъемлемых от буржуазного развития понятий, как гражданственность, нация, национальное самосознание и т. п. 
Как правило, провозвестников реформаторства окружала 
стена вражды и непонимания со стороны большинства единоверцев, живущих в мире средневековых традиций. Вступая 
в борьбу за массы, реформаторы начинали с укрепления 
и расширения собственных рядов, более или менее решительно и открыто порывая с традицией в вопросах массовой 
агитации и формы организации верующих. Так, слепому повиновению религиозным авторитетам противопоставляли 
принцип сознательной идейной убежденности. Соответственно этому авторитарно-харизматические методы мобилизации 
масс вытеснялись иными, основанными на учете современных 
политических, общественных, профессиональных, культурных 

и других запросов. В противовес старым культовым учреждениям реформаторы образовывали новые. Однако главный упор 
делался на создание миссионерско-благотворительных, учебных и других заведений, ориентированных на нужды буржуазного прогресса (85, с. 96).
В наиболее развитых странах Востока процессы религиозного реформаторства совпадали с процессами классообразования последней трети XIX в. При этом появление 
модернизированных школ, где изучались и религиозные 
и общеобразовательные дисциплины, создание миссионерскоблаготворительных заведений, которые становились центрами 
пропаганды реформированной религии, а также изучения 
современной агротехники, медицины, коммерции, издательского дела и т. д. способствовали появлению и расширению прослойки новой интеллигенции. Эта интеллигенция была тесно связана с формирующейся национальной 
буржуазией и решительно оспаривала привилегии феодальной элиты, вступала с ней в борьбу за руководство духовной 
жизнью единоверцев. 
Правда на первых порах еще сильна была инерция традиции, в результате чего верующие массы продолжали идти за 
старыми лидерами. А те в свою очередь проявляли немалую 
изворотливость, обращая себе на пользу некоторые буржуазные институты, привнесенные из метрополии или же созданные по образцам капиталистического Запада. Одновременно часть выходцев из феодально-духовных слоев начинала приспосабливаться к духу времени, осваивая новые для 
себя сферы деятельности: службу в ориентированном на 
буржуазное развитие государственном аппарате, предпринимательство, свободные профессии и т. д.
Интенсивность подобного обуржуазивания части традиционной элиты и реформаторской переориентации ее 
морально-ценностных установок возрастала по мере развития буржуазных отношений. Чем выше становилась зрелость буржуазного общества, тем значительнее разрушалась 
прежняя связь (и слитность) феодально-традиционных устоев, норм и представлений с сугубо конфессиональными. Индустриализация и урбанизация, рост отходничества из деревни разрушали прежнюю религиозную общину (приход) как 

объединение родственников и соседей, связанных личными 
и общественными узами. Разрыв между местами жительства 
и работы, усиление классовой дифференциации, социальной 
и территориальной мобильности вели к тому, что отношения 
между прихожанами обезличивались, ограничивались лишь 
совместными молитвами. В результате ослаблялось воздействие 
общественного мнения на религиозные убеждения (29, с. 187).
Не менее примечательными становились и перемены в социальных ориентациях и психологии верующих. Наибольшим уважением начинали пользоваться не аристократы, 
а обладатели знаний, приобретенных в результате учебы, 
и еще более – обладатели полученных в результате этого 
должностей. В буржуазном обществе, как известно, ослабляются внутрисемейные и родственные контакты, меньше значения придается соседским, земляческим и этническим связям. 
Житейские дела и события государственно-национального 
значения привлекают больше внимания, чем осуществление 
религиозного культа. Земная жизнь рассматривается как воплощение Божьего промысла. Главный упор делается на учебе 
и работе, а не на общении с окружающими планы на будущее 
вырабатываются исходя из собственных устремлений, а не из 
учета мнения родственников, соседей, ровесников и даже 
духовных лиц.
В этот период руководство общиной стало переходить 
к лидерам буржуазного типа, в чьем распоряжении имелась 
довольно развитая сеть массовых организаций, учебных благотворительных и прочих заведений, работающих часто по 
образцу светских. Но самым важным являлось то, что на полный ход была запущена машина религиозно-националистической обработки массового сознания. И именно национализм оказался той силой, которая была способна качественно перестроить массовое сознание, изъяв устаревшие 
компоненты и включив реформаторски обновленные установки. При чем новые установки оставались зачастую под 
прежней традиционной конфессиональной оболочкой, которая позволяла если не предотвратить, то смягчить конфронтацию новых и старых представлений и моральных 
установок на этапе крушения традиционно-феодальных 
и становления буржуазных отношений. В той или иной мере