Свершенное продолжается: Психология автобиографической памяти личности

THE UNIVERSITY
OF RUSSIA’S EDUCATIONAL LEARNED SOCIETY, MOSCOW

Chair of Educational Anthropology

V. V. NURKOVA

Pest 
Continuous:
The Psychology 
of Autobiographical 
Memory

Moscow 
The University Publishing House
2000

УНИВЕРСИТЕТ
РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ ОБРАЗОВАНИЯ 

Кафедра педагогики и педагогической антропологии

В. В. НУРКОВА

Свершённое 
продолжается:
Психология 
автобиографической 
памяти личности

Москва 
Издательство У РАО 
2000

ББК 1.1 
Н 90

Благодарю за оказанную мне профессиональную помощь, моральную 
и материальную поддержку: Березанскую Н.Б., Бурлачко И.А., Вагнера 
В.А. (Wagenaar W.A.), Житомирского М.Е., Знакова ВВ., Капрову А.Г., 
Мильмана В В., Романова В.Я., Сафуанова Ф.С., Строева А.И., Чер- 
някова М.Ю., а также факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, Всероссийское общество слепых, Институт судебной психиатрии им. В.П. Сербского, всех испытуемых, принявших участие в 
экспериментальной работе. Отдельное спасибо Никулину Е.В., беседы с которым открыли мне широкий философский контекст исследуемого предмета. Выражаю глубокую признательность проф. 
Дж.И. Биррену (Birren James Е.) за любезное предоставление материалов.

Художники 
Д.М. Ф е д о р о в ,  В.Ю. Я к о в л е в

Нуркова В.В. Свершенное продолжается: Психология 
автобиографической памяти личности. -  М.: Изд-во УРАО, 
2000.-320 с.
ISBN 5-204-00207-3

Эта монография содержит материалы и результаты исследований автобиографической памяти личности. Автобиографическая память рассматривается в междисциплинарном контексте -  культурологическом, историческом, 
психологическом, социологическом, юридическом и педагогическом. В ней 
развернута характеристика специфических свойств этого вида памяти, закономерностей ее формирования и функционирования, приведена типология 
автобиографических воспоминаний и индивидуальных различий в способах 
фиксации истории жизни и построении концепции судьбы Автор представляет Московскую школу теории деятельности Л.С. Выготского-А.Н. Леонтьева, с позиций которой анализируются современные зарубежные работы в 
этой области
Книга адресована студентам, аспирантам, преподавателям и научным сотрудникам гуманитарных специальностей, а также широкому кругу читателей, ориентированных на самопознание и личностное развитие.

ISBN 5-204-00207-3
© Университет РАО, 2000 
© Федоров Д.М., 
худ. оформ., 2000

П редисловие

Предлагаемая вниманию читателя книга стала для автора тем, что принято нескромно называть "делом жизни". Трудно точно установить момент, когда явно и 
отчетливо родился замысел этой работы. Еще студенткой, я захотела узнать, что 
известно науке о "тайне" автобиографической памяти: существуют ли законы и правила в том, что и как люди помнят о своем прошлом, зачем личности нужна 
"история" ее жизни и что происходит с "историей", когда жизнь меняется, являются 
ли наши воспоминания о прошедших событиях грузом, который "давит на плечи" и 
мешает двигаться вперед в будущее, или бесценным кладом, который не каждый 
сумел обнаружить в себе и распорядиться должным образом, где искать источники 
представлений человека о своей судьбе и предназначении (миссии) в жизни, может 
ли личность стать свободной в отношениях со своим прошлым или она полностью 
подчинена его власти?
Обратившись к поиску научных исследований с абсолютной уверенностью 
получить исчерпывающие ответы на такие "простые и очевидные" вопросы, я с 
удивлением находила только разрозненные фрагменты "прикосновений" авторов к волнующей меня проблеме, но нигде не звучал развернутый анализ автобиографической памяти, достойный по масштабу той степени значимости, которую эта тема приобретала для меня. Поразительным было то, что проблема 
уникальности закономерностей "работы" автобиографической памяти и непредсказуемости того, что делает произвольно и непроизвольно с ее отдельными содержаниями и общей структурой осознающая себя личность, настойчиво 
"витая в феноменальном пространстве личностного бытия" и своеобразно отражаясь в художественной и мемуарной литературе, кинематографе, театре, 
живописи, постоянно оказывалась "ускользающей" от строгого и систематического взгляда науки.
Любопытство, возникшее быть может отчасти случайно, но послужившее 
первым толчком к робким самостоятельным попыткам понять суть и функции 
автобиографического базиса личности, не найдя источников своего быстрого 
удовлетворения, превратилось в устойчивую познавательную потребность, ненасыщаемую, а напротив, усиливающуюся при все более глубоком проникновении в загадочность, "красоту" и "судьбоносный смысл" феноменов автобиографической памяти. Неожиданный вывод об отсутствии в отечественной психологии разработанных концепций автобиографической памяти (а по существу 
даже упоминаний об этой феноменально очевидной для каждого человека реальности) и у тех, признанных классиками ученых, которые всю жизнь посвятили изучению Личности, и у тех, уважаемых авторов, кто работали и работают над исследованиями Памяти, только сильнее разжег костер научного азарта

5

и расширил зону ориентировки. И тогда поиск ответов на нарастающую лавину 
все новых и новых вопросов о природе и смысле только Человеку присущей 
способности помнить, знать, понимать и конструировать индивидуальную Историю своего Бытия в Мире и пути своего Личностного Развития, стал не просто моей научной темой, но и "личной судьбой". Важная для понимания механизмов построения личностью истории своей жизни информация стала 
"проявляться" в самых разных сферах знания, прежде всего в современной зарубежной психологии (оказалось, что в последнее десятилетие изучение автобиографической памяти стало самостоятельной областью исследований), а затем -  в истории, культурологии, социологии, религии, педагогике.
Опубликовав первую статью в солидном психологическом журнале, я надеялась инициировать дискуссию, обратив внимание коллег на то белое пятно, 
которым оказалась автобиографическая память на карте научного знания в точке пересечения теорий личности и теорий памяти. Однако, "терра инкогнита" 
сохранила свой статус -  оппонентов не оказалось, равно как и энтузиастов, кинувшихся на исследования новой области. Но вскоре мне позвонили из одного 
известного издательства и предложили немедленно опубликовать книгу, редактор был в полной уверенности, что у меня есть готовая рукопись. В тот вечер 
родилось только название книги, которое вы видите на обложке. Рукописи, конечно же, не было, но идеи жили в моей душе и мыслях. Пока писался текст, не 
стало того издательства, но психологический закон "незаконченного действия" 
неумолимо (на то он и закон) заставлял возвращаться к этой теме. Время и 
Случай работали на меня -  "свершенное продолжалось".
Мои работы по автобиографической памяти вызвали интерес и поддержку 
на кафедре педагогической антропологии Университета Российской Академии 
Образования. Главным направлением работы кафедры уже в течение ряда лет 
является тщательное и бережное "коллекционирование" автобиографических 
воспоминаний самых разных людей о своем детстве и системах образования, в 
которых они воспитывались. Анализ реальных автобиографий, стал новым методом новой науки -  педагогической антропологии. Автобиографию трудно 
понять, не привлекая знания о структуре, функциях и механизмах автобиографической памяти личности. В разработке этой части проблемного поля мне видится тот вклад, 
который вносит моя книга в грандиозный научно- 
исследовательский проект кафедры педагогической антропологии УРАО, построенный на автобиографическом материале.
Таким образом, двигаясь с разных сторон к многогранности феномена автобиографического опыта личности (я -  от теорий личности и теорий памяти, что 
лежит в русле традиций научной школы Московского Государственного Университета, а сотрудники кафедры во главе с ее идейным и духовным лидером 
Б.М. Бим-Бадом -  от богатства эмпирики), мы встретились в той точке ментального и физического пространства, где еще таится столько непознанного и 
неизведанного, мы пришли к проблеме автобиографической памяти личности, 
которая мы надеемся увлечет и наших читателей.
Автор

Посвящается Н.Ф. и Б.Ю. Березанским

В в е д е н и е :  Я, ИМЯРЕК, РОДИЛСЯ...

Прожить жизнь можно только 
глядя 
вперед, 
а 
понять 
-  
только оглядываясь назад.
С. Кьеркегор

В сентябре 1980 г. в государственном парке Флориды (США) полиция 
обнаружила обнаженную молодую женщину в крайней степени истощения. Она не могла назвать своего имени, вспомнить кто она, откуда и как 
оказалась в парке. В госпитале ее назвали Жаннет Дое. Видеозапись интервью с необычной пациенткой показали по телевидению. Супружеская 
пара из штата Иллинойс опознала в Жаннет свою дочь, но сама она все 
равно не была способна вспомнить себя, свое прошлое.
Жаннет пришлось начинать жизнь заново. Родители девушки только 
разводили руками: вместе с памятью о детских годах и юности Жаннет 
потеряла все свои старые увлечения, стремления, интересы.
"Себя забыл", -  с сочувствием или даже с оттенком брезгливости говорят о несчастном, утратившем жизненные ориентиры, опустившемся 
человеке. Действительно, что может быть страшнее и безнадежнее, чем 
"забыть себя"?
На протяжении тысячелетий философы и литераторы интуитивно чувствовали, что память о прошлом -  "топографический" центр душевной 
жизни человека. Памяти придавалось мистическое значение. В античной 
философии -  в текстах Аристотеля "О душе" и Платона "Менон", 
"Государство" и других работах -  впервые в европейской традиции появляются опыты осмысления места памяти в психике, дошедшие до нас в 
виде философской рефлексии (Аристотель, 1976; Платон, 1990, 1993). 
Складывается особый способ построения литературных произведений -  
мемуаристика. Первый из известных источников -  "Воспоминания о Сократе" Ксенофонта (1935). По аналогии с памятью Платон пытался моделировать все многообразие душевного мира человека, считая именно ее 
той частью психики, которая причастна к миру божественных идей. Основной функцией души, по Платону, является "припоминание" универсального Знания. Акт понимания происходит в форме прозревания ис7

тинного положения вещей и неразрывно связан в античности с термином 
"память". Акт памяти объективирует душу. Через память индивидуальная душа вступает в связь с миром идей, пробуждается.
В душевной жизни человека, соприродной миру идей, но в то же время разворачивающейся в земном существовании, действует не только 
память мира идей -  анамнезис, но и автобиографическая память жизненного опыта: "Искать и познавать -  это как раз и значит припоминать... 
Припоминать подлинно сущее, глядя на то, что есть здесь" (Платон,
1990. Т. 1. С. 385). В "Алкивиаде" содержится феноменологически точное описание этих двух типов памяти. Сократ спрашивает собеседника: 
"Можешь ли ты назвать мне то время, когда ты считал, что не знаешь, 
что такое справедливость и несправедливость? Например, в прошлом году ты считал, что не знаешь этого, и искал? Или ты считал, что уже это 
знаешь?" (Платон, 1990. С. 228) Алкивиад не может найти в своем опыте 
момента, когда переживание справедливости было ему неизвестно. Платон (устами Сократа) делает вывод: "Значит ты это знал всегда и тебя 
этому никто не учил, так как для того, чтобы что-то узнать, надо прежде 
не знать. Вместе с тем ты не мог открыть это сам по той же причине" 
(Там же). Главной целью существования человека представлялось освоение этого внеиндивидуального знания, но за рамками обсуждения оставался вопрос о влиянии жизненного, "посюстороннего" опыта на судьбу души.
Род памяти, содержащий важные и яркие события индивидуальной 
биографии и представления о себе в разные периоды жизни, "собирает" 
из несвязных обрывков каждодневных впечатлений уникальную, укорененную в самотождественности человеческую личность. "Человек лишь 
постольку и является личностью, поскольку он имеет свою историю", -  
писал C.JI. Рубинштейн (1989. С. 684). Иметь свою личную историю, индивидуальную, однако в чем-то общую со всеми другими людьми судьбу -  
это и значит -  быть человеком. Быть самому себе "хорошим историком" -  
значит иметь свободу и навыки управления своей автобиографической 
памятью.
Случайно или намеренно изменив свою историю, автобиографию, мы 
уже не можем оставаться прежними. Примеряя на себя судьбу любимого 
героя книги, мы чувствуем, как меняется ход наших мыслей, наше восприятие окружающего мира. Игровой отказ от своего прошлого и своего 
устойчивого образа лежит в основе закрепленного во всех культурах 
карнавального действа. Надев маску, символически перестав быть собой, 
мы можем позволить себе опробовать новые формы поведения, экспериментировать, раздвигать рамки привычного, дозволенного. Что стоит, 
в конце концов, за бесконечной переменчивостью моды, как не желание 
8

изменить свою судьбу, укоротив или удлинив юбку, начать жизнь сначала, "с чистого листа"?
Взрослых часто раздражает то, что подростки копируют облик, голос, 
походку своих кумиров. А ведь таким "обезьяньим" способом они стараются приобщиться к жизни людей, достигших, по их мнению, вершин 
успеха. Попросту, стать ими. Через подражание физическому образу нащупать пути своего роста.
Шаманы на языческом горном Алтае были уверены, что вспоминая 
жизнь другого человека, превращаются в него самым натуральным образом. Во время ритуального танца шаман ударял в бубен, фигурка на обратной стороне которого символизировала уже умершего более опытного шамана. Ритмично перечисляя заслуги и события жизни своего предшественника, алтаец проговаривал его биографию как свою. Тем самым 
в тело колдуна вселялась иная душа со всем своим опытом и волшебными силами.
Человек отличается от любых, пусть самых высокоразвитых представителей животного внекультурного мира именно тем, что имеет возможность проживать свою жизнь как бы дважды -  осмыслять прошлое и, основываясь на нем, "проигрывать" будущее в дополнение к непосредственному переживанию "здесь и сейчас". И эта вторая жизнь, которая разворачивается параллельно с хаотичным потоком обстоятельств, эта "жизнь 
в рефлексии" и есть единственная реальность субъективного бытия.
Всю жизнь человек только и занимается тем, что говорит, пишет и 
думает о себе, то есть вспоминает. Самоактуализация -  одна из важнейших ценностей человеческого существования -  есть, в первую очередь, 
раскрытие своего прошлого опыта вовне, в мир. В каждом творении проступает образ творца. Человек выражает себя таким, каким помнит, а не 
таким, каков он на самом деле. Насколько полон и правдив этот образ?
Воспоминания о своем прошлом предстают перед нами в самых разных формах -  от художественных мемуаров и религиозных исповедей до 
скупых строк официальных анкет и протоколов допросов. Сам жанр во 
многом определяет, что именно вспомнит или предпочтет умолчать о себе человек. Не стоит упускать из виду того, что много раз повторенная 
ложь способна стать субъективной правдой. Знахарь-шарлатан спустя 
несколько лет почти искренне верит в свои сверхъестественные способности, самозванец -  в аристократическое происхождение, разведчик -  в 
"легенду".
В любой эпохе, в любом обществе, социальной группе существуют 
писаные и неписаные каноны того, что человек обязан помнить (или не 
помнить) и рассказывать о своем прошлом, как он должен понимать 
свою судьбу. Основными культурно специфичными координатами, в ко9