Корпоративный контроль: Экспертные проблемы эффективного управления дочерними компаниями. Книга первая: Установление корпоративного контроля

ÌÎÑÊÂÀ 2013

КОРПОРАТИВНЫЙ
КОНТРОЛЬ:

Книга первая

УСТАНОВЛЕНИЕ КОРПОРАТИВНОГО
КОНТРОЛЯ

ЭКСПЕРТНЫЕ ПРОБЛЕМЫ 
ЭФФЕКТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ
ДОЧЕРНИМИ КОМПАНИЯМИ

О.В. Осипенко

УДК 347.7
ББК 67.404

О-73

Осипенко О.В. 
O-73
Корпоративный контроль: Экспертные проблемы эффективного управления дочерними компаниями. Книга первая: Установление корпоративного контроля. – М.: Статут, 2013. – 517 с.
ISBN 978-5-8354-0904-4 (в пер.)

В книге исследуется сущность корпоративного контроля как управленческой практики, в том числе его понятие, цели и ограничения. 
Рассмотрены теоретические и прикладные аспекты применения 
различных механизмов и технологий установления корпоративноуправленческого контроля: его договорные формы и персонифицированные версии, приобретение контрольных привилегий на праве собственности. Даны конкретные рекомендации бенефициарам 
и топ-менеджерам холдингов. 
Книга адресована весьма широкой читательской аудитории: контрольным участникам и миноритарным акционерам, членам советов 
директоров, топ-менеджерам, специалистам и корпоративным секретарям российских акционерных компаний, экспертам в области 
формирования эффективных систем управления дочерними компаниями, студентам, аспирантам и преподавателям юридических 
и экономических вузов, учащимся бизнес-школ, научным работникам, наконец, всем, кто интересуется актуальными проблемами акционерного права и корпоративного управления.

УДК 347.7 
ББК 67.404 

ISBN 978-5-8354-0904-4

© О.В. Осипенко, 2013
© Издательство «Статут», редподготовка, оформление, 2013

ВВедение

Корпоративный контроль представляет собой высшую предпринимательскую ценность. Вопреки сложившимся стереотипам социальных 
предпочтений в этой деликатной сфере, гораздо более высокую ступень, чем, скажем, извлечение стабильной прибыли, занимают место 
бизнеса на рынке, обеспечение работой внушительных коллективов, 
деловая репутация и даже суперпопулярный в России институт «комфортный диалог с властями». Спрашивается, почему? Ответ, даже если в его поисках не прибегать к строгим определениям и классификациям (всему свое время) и ограничиться эмпирическими представлениями, довольно прост. Потому что эффективный контроль реального 
владельца бизнеса своего предприятия (в самом широком смысле этого слова), не исключая коллегиального владения и косвенного контроля, суть базис, который в конечном счете обеспечивает все вышеупомянутое – и рентабельность, и конкурентоспособность, и ресурсы 
для пресловутой ответственности бизнеса перед обществом, и необходимость принимать во внимание точку зрения данного инвестора 
госчиновниками. Иными словами, все тут укладывается в банальную 
диалектику цели и средств, в которой корпоративный контроль представляет собой высшую цель и фундамент предпринимательской практики. По крайней мере в современной России.
Осмелимся на более категоричное утверждение. Если некие солидные бизнес-персоны при самых рутинных и даже респектабельных обстоятельствах, положим, в интервью некоему известному деловому 
изданию или радиостанции, прославившимся своим скептическим 
отношением в отношении разного рода официоза, вдруг заявят о потере интереса к гарантированным контрольным участиям в капитале 
опорных для данного бизнеса компаний якобы в свете своей «новой 
стратегии», о революционном переходе «от управления компаниями 
к управлению инвестициями», о немыслимо демократичном предоставлении топ-менеджерам упомянутых компаний широчайшего поля для проявления креатива, простим им великодушно естественное 
для их солидного ранга и заслуженного самоуважения такого рода 

Введение

4

обаятельное кокетство и изящное лукавство. Никто, во всяком случае из когорты практиков – специалистов в области корпоративного 
управления, всерьез не верит в то, что предпринимательские империи, формировавшиеся в России с начала 90-х годов прошлого века 
всеми доступными для соответствующих этапов этого «большого пути» методами и при этом благополучно выжившие в условиях неоднократного тотального передела собственности и ошеломляющих прецедентов избирательного правосудия, вдруг, в одночасье сбросят путы своей ментальности.
Подозреваем, мало кто верит и в искренность миноритарных акционеров крупных российских ОАО, в том числе вполне профессионально ориентированных, когда они утверждают, что им решительно 
не понятен и не интересен алгоритм прямого контроля бизнеса и вполне уютно в их существующем состоянии, которое дают свобода от 
«бремени содержания имущества» (читаем: рисков ответственности за 
принимаемые стратегические решения) и скромная, но сытная установка на текущие доходы от дивидендов, бонусов от членства в советах директоров и их комитетах и, естественно, сугубо спекулятивные 
доходы, которые ныне чаще высокопарно именуют у нас «премией». 
Эксплуатирующая аналогию поговорка «плох тот миноритарий, который не желает стать мажоритарием» имеет серьезные основания.
Да что там, практика убеждает в том, что многие миноритарии в России – это в потенциале целенаправленные и энергичные мажоритарии, 
которые по тем или иным причинам тривиально «застряли» на доконтрольном уровне участия в капитале компании, либо же обладатели 
«горячих денег», которые просто не нашли на данном конъюнктурном 
этапе поприща для более прибыльного и (или) менее рискованного 
их предпринимательского применения. «Любовь» же неких уважаемых иностранных фондов к портфельным участиям объясняется еще 
проще – соответствующими запретами законов стран происхождения 
этих фондов, а также применимыми международными правилами. Дополнительно это наблюдение подтверждает и их стремление принять 
активное участие в корпоративном контроле, эксплуатирующем конструкцию акционерного соглашения, несколько лет назад ставшую легальной реальностью в нашей стране. Стало быть, если вещи все-таки 
называть своими именами, в области идеологической (профессиональной, по сути) популяризации этой сферы бизнеса, в принципе весьма 
важной для стабилизации корпоративного управления и экономики 
в целом, в России мы наблюдаем грустное созидание и демонстрацию 
почтенной публике господами «значимыми миноритариями» своего 
рода «хорошей мины при плохой игре».

Введение

5

Да не покажется уважаемому читателю избыточно пафосным нижеследующее утверждение. Настоящая книга, ставшая определенным 
итогом обобщения более чем 20-летнего опыта экспертно-консультационной поддержки автором целого ряда крупных российских компаний и их объединений, по сути, всех отраслей и регионов страны, 
представляет, с одной стороны, акт безоговорочного признания им 
аксиоматичности величайшего значения феномена корпоративного 
контроля для обеспечения стабильного развития национальной экономики, с другой – своего рода материализацию его, автора, уважения к данной самодовлеющей ценности тех людей, которые осмелились на риск олицетворить упомянутый феномен, поставив на карту 
не только личные сбережения, выведенные волевым усилием и самим 
актом инвестирования из процесса потребления, но и свое здоровье 
и даже свободу, а порой и жизнь.
Выделенные в предыдущем фрагменте понятия – отнюдь не дань 
аналитическому эпатажу, а вполне реальный парадокс. Корпоративный контроль и в самом деле может быть интерпретирован, с одной 
стороны, как объективная реальность, совокупность нормативных институтов (правовых и корпоративных), управленческих механизмов 
и организационных технологий (формальных и неформальных), на которые опираются субъекты этого самого контроля в процессе его созидания и поддержания, с другой – это, несомненно, социально-психологическое явление, если угодно, состояние души. Судить об этом автор может, правда, лишь как консультант, т.е. в значительной мере как 
наблюдатель, но наблюдение это, поверьте, проверенное: с наступлением известного возраста нет ничего более важного для обеспечения 
душевного спокойствия и высочайшего самоудовлетворения (в нашем 
случае) бенефициара корпорации (большой или малой, известной или 
находящейся на начальном этапе своего развития), чем уверенность 
в том, что она стабильно функционирует во всех своих жизненно важных системах, хорошо и корректно реагирует на движения руля и для 
поддержания должной эффективности нуждается лишь в периодических управленческих ТО. Это в сущности то самое вдохновляющее 
«чувство хозяина», которое столь же упорно, сколь и наивно пытались 
привить «совладельцам социалистической собственности» идеологи 
КПСС и их ученые апологеты в 80–90-е годы прошлого века и которое 
само себя с необычайной легкостью обрело по итогам наставшей вслед 
за тем относительно бескровной смены общественно-экономических 
формаций. И пусть не шокирует тот факт, что для окружающего мира 
упомянутое чувство неких избранных «верхних десяти тысяч» (цитата из ныне непопулярного классика обществознания XIX в.) сплошь 

Введение

6

и рядом предстает как нечто объективно и субъективно несимпатичное. В конце концов удовольствие от вождения танка и его общее эстетическое значение признаются отнюдь не всеми, но все согласятся 
с тем, что если боевая машина используется исключительно для обеспечения обороноспособности умелыми операторами, а, скажем, не для 
разгона мирных демонстраций или – вне зависимости от целей – безграмотными водителями, эстетические «капризы» можно и усмирить.
Как объективная реальность гарантированное контрольное участие 
(а чаще, как будет показано ниже, именно с ним ассоциируется корпоративный контроль в управленческой и правоприменительной практике) имеет свою цену, которая в целом ряде ситуаций отличается от 
рыночной стоимости соответствующего контрольного пакета акций 
в АО или контрольной доли в ООО. Специалисты по инвестиционно-предпринимательской деятельности нередко называют первый из 
указанных феноменов «премией за контроль над компанией», а порой 
и «контрольной премией». Парадокс заключается в том, что эта экономическая конструкция может иметь юридическое выражение в переходе прав на несколько и даже на одну акцию из многих тысяч эмитированных акционерной компанией. Так, по сообщениям компетентных 
СМИ в конце марта 2011 г. путем отчуждения всего лишь двух акций 
крупного отечественного страховщика – Столичной страховой группы (ССГ), удерживающей компанией Банка Москвы, некой фирме, 
скорее всего ни с ним, ни с правительством г. Москвы не связанной, 
последними был утрачен солидарный контроль над ССГ. Новое руководство Банка Москвы оценило причиненный ущерб в 2,6 млрд руб., 
что явилось, как оно пояснило, отнюдь не ценой двух акций, а размером указанной премии за контроль над компанией
1.
В сущности это книга об особенностях новейшего корпоративного управления в России. Обращение к опыту, удачному и не слишком, 
наших зарубежных коллег, конечно, присутствует, но в целевую установку данной публикации не входит, а потому сугубо эпизодично.
В общем-то перечень такого рода национальных особенностей процесса руководства компаниями внушителен. И многие из них, будучи 
непосредственно связанными с явлением корпоративного контроля 
как такового, действительно озадачивают. Ничуть не меньше, чем, положим, их «коллеги» из сферы потребления и досуга крупных игроков 
на рынке капитала: пресловутые «Куршавели», тянущие на миллиарды яхты, заграничные футбольные клубы и т.п. озадачивают не только 

1 Воронина Т., Кудинов В., Папченкова М. Банк Москвы остался без двух // Ведомости. 2011. 22 июня. С. 7.

Введение

7

почтенную публику, не обремененную специальными знаниями в этой 
области и не имеющую чести наблюдать забавные сцены на строительной площадке «здания» корпоративного контроля, но и специалистов, 
приближенных к таинству его реального конструирования.
Так, вопреки романтическим доктринальным установкам конструкторов массовой приватизации в нашей стране образца 1991–1993 гг., 
полагавших, что «эффективный собственник» обязательно найдется 
сразу по итогам завершения «обвальной» денационализации, причем 
скорее всего это будет массовый совладелец предприятий, нуждающийся, как это принято в цивилизованных странах с такой же «рассыпанной» (дисперсной) структурой собственности (США, Великобритания и т.д.), в особых средствах правовой защиты, по истечении двух 
десятилетий после начала данных экспериментов выяснилось, что все 
получилось с точностью до наоборот. Экономика России, по не оставляющим сомнений эмпирическим наблюдениям и серьезным специальным исследованиям
1, отличалась и отличается высочайшим (быть 
может, и самым высоким в мире (если исключить, конечно, отдельные 
экзотические народные хозяйства)) уровнем концентрации бизнес-соб
1 Сошлемся на таких признанных авторитетов в этой области, как экономист Р. Капелюшников, известный авторский коллектив Института экономики переходного периода (ныне Институт экономической политики им. Е.Т. Гайдара), ну и, конечно, Всемирный банк. Последний еще в своем известном Докладе об экономической политике 
в России (июнь 2004 г.) отмечал (цит. сайт «protown.ru») «очень высокую концентрацию собственности внутри фирм, принадлежащих любой категории частных собственников: в нашей выборке крупные собственники контролируют 79 процентов своих 
фирм, а остальные частные собственники – 74 процента». И далее: «…концентрация 
собственности в России (июнь 2003 г.) превышает концентрацию собственности в любой другой сопоставимой стране: десять собственников контролируют 60 процентов 
российского фондового рынка. За Россией следует Индонезия (58 процентов до кризиса 1997 г.), за ней такие экономики. как Корея (37 процентов), Сингапур (27), или Тайвань (18) (континентальная Европа находится в промежутке 10–25 процентов), за которыми следуют страны с высоким уровнем дохода, такие как США (2,8 – для 15 самых 
богатых семей) или Япония (2,4)».
Указанный Доклад содержал также следующую впечатляющую таблицу.

Т а б л и ц а .  Кому принадлежит Россия? доли занятости и объема продаж в выборке 
Всемирного банка, контролируемые различными категориями собственников

Категория собственников
Занятость
Выпуск
Крупнейшие частные отечественные (22 группы)
42%
39%
Прочие частные отечественные
22%
13%
Иностранные
3%
8%
Региональные органы власти
6%
6%
Федеральная собственность
15%
26%
Нет данных
12%
8%

Введение

8

ственности. А вот опорный регулятивный режим с его преимущественным правом существующих совладельцев приобретения акций новой эмиссии, кумулятивной системой избрания членов совета директоров, значительным минимальным количественным составом этого 
органа, необходимостью ежегодно проводить отчетно-выборные собрания акционеров, откровенно гипертрофированными информационными правами «миноров», разбившими в конце 2010 г. чашу терпения крупных российских компаний, обратившихся по этой причине 
за разъяснениями в высшие судебные инстанции страны, и тому подобными институтами, остается симпатизирующим преимущественно 
миноритарным акционерам, все более эволюционирующим в направлении полного исчезновения как социально-экономического вида. 
Чем не парадокс?
1

К сомнительным достижениям России всемирного масштаба в сфере корпоративного контроля компаний следует также отнести предельно малую дистанцию между ветвями власти в российских компаниях – 
собственниками и наемными менеджерами. В последние годы феномен 
«уставших владельцев» наших компаний, особенно умеренно крупных, конечно, набирает силу
2, и некоторые уходят на покой, однако 
привычный для России тренд сломан: субъекты корпоративного контроля стараются находиться головокружительно близко к командным 
высотам операционного руководства корпорациями, а многие из них 
за прошедшие 20 лет с момента старта не лимитированного семейнотрудовыми иллюзиями
3 конца 80-х годов прошлого столетия частного предпринимательства так их и не покинули. Инсайдерская модель 
управления бизнесом (контрольный участник и ключевое звено оперативных управленческих решений в одном лице), в том числе и так 
называемым олигархическим, является, вопреки мнению некоторых 
экспертов, не исключением, а суровым правилом, нормой отечественного корпоративного управления.
Чем объяснить обозначенное выше стремление наших инвесторов 
к обретению полного и безоговорочного контроля над бизнесом и их 

1 Подробнее об этом см.: Осипенко О.В. Моделирование управления в свете управления моделированием // Корпоративный юрист. 2008. № 1.
2 Подробнее об этом см.: Осипенко О.В. Реструктуризация региональных холдингов. М.: Городец, 2010.
3 Ради исторической справедливости и, быть может, в порядке некой самокритики 
стоит признать, что в свое время, впрочем, сообразно ментальности и социальной философии тех лет, в укрепление данных иллюзий внес свой вклад и автор. См., например: Осипенко О.В. Из лабиринта // Правда. 1988. 13 апр.; Он же. К обсуждению проекта Закона «О кооперации в СССР» // Советская юстиция. 1988. № 8; Он же. Свое дело. 
Об индивидуальной трудовой деятельности и не только о ней. М.: Политиздат, 1991. 

Введение

9

маниакальное нежелание покидать менеджерскую стезю? Причин, конечно, много, но главные, по мнению автора, таковы.
Институты защиты собственности в России пребывают по-прежнему в трагически несбалансированном состоянии. Кому об этом знать 
лучше, как не инвесторам? Про отсутствие планомерности нормотворческого процесса речь уже шла выше. О состоянии судебно-арбитражной системы, в подведомственности которой с конца 2009 г. находятся все без исключения корпоративные споры и наиболее серьезные 
споры о бизнес-собственности, свидетельствуют, к примеру, оценки 
Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ Антона Иванова, согласно которым «странным», т.е. коррупционно окрашенным, стоит 
признать примерно каждое десятое арбитражное решение (из числа 
немелких процессов)
1.
Нет сомнений в том, что наши владельцы бизнеса, дающие волю 
своей исторической памяти в виде «купеческого рефлекса» (пусть малое, но непременно мое), учитывают и риски многофронтальной этатизации (огосударствления) экономики. Начало ей, как мы помним, 
положили состоявшиеся в начале прошлого десятилетия радикальные 
перемены в экономической политике федерального центра, апофеозом 
которых стало прочное ощущение того, что стратегические интересы 
государства и связанные с ними посылы к жесткой национализации 
могут обнаружиться чуть ли не в любой отрасли экономики, а равенство участников гражданского оборота есть едва ли не масонское заклинание романтиков-цивилистов. Закрепил же это тренд экономический кризис 2008–2010 гг., не оставивший сугубо частным компаниям никаких шансов на равное и честное соперничество с коллегами 
из госсектора. За что при таких обстоятельствах упрекать частниковинвесторов? Для многих из них, даже вроде бы наладивших упомянутый диалог с властями, очевидно: чуть зазеваешься – и…
Капитанский мостик операционного управления собственнику страшно покидать и по причине тотального и глубокого недоверия к «чистым 
манагерам». Конечно, здесь присутствуют и избыточные страхи, скорее 
всего, щедро подпитываемые воспоминаниями о бизнес-дебюте самих 
нынешних инвесторов (приверженцев примата контрольного участия 
в капитале) – выходцев как раз из этой социальной группы (все когда-то 
были наемными работниками в нашей стране), но в целом господа инвесторы правы. Добросовестность и разумность членов исполнительных органов компаний и их непосредственных подчиненных, за которыми собственник не приглядывает должным образом, остаются маня
1 Ведомости. 2011. 16 февр. С. 5.

Введение

10

ще-сияющим и пока еще весьма далеким идеалом правовой доктрины 
корпоративного управления. У некоторых бизнес-консультантов порой 
складывается впечатление, что в наших крупных корпорациях все держится исключительно на менеджерах среднего и низшего звена. Топменеджерам, простите, некогда, они озабочены главным образом мотивами теневого личного обогащения – поисками и осуществлением 
«хитрых» и пока еще не причисленных компетентными органами к явно незаконным схем вывода активов и получения «откатов».
Впрочем, отсутствие прочной, если угодно, рефлекторной приверженности элементарным корпоративно-этическим нормам и выступающее дерзким вызовом им исключительно нетерпеливое стремление к быстрому обогащению любой ценой, кладущему конец «позорному присутствию» в «среднем классе», типичны не только для многих 
топ-менеджеров крупных компаний, но и для их владельцев. И это тоже объясняет описанные выше особенности корпоративного контроля в стране. Ведь сообладание секретами хранения «скелетов» в корпоративном шкафу подразумевает участие в теневом распределении 
соответствующих доходов. Проще радикально исключить шансы кого-либо проявить любопытство к реальным финансовым потокам…
Россия остается мировым лидером по импульсивным, необоснованно 
частым и нередко институционально немотивированным (а то и просто 
противоречивым) изменениям формальных «правил игры» в сфере корпоративного управления. К идее развертывания организованного мониторинга правоприменения и актуальности массового обсуждения законопроектов в этой области (как, впрочем, и в других) лидеры страны пришли лишь на рубеже 2010–2011 гг. А ведь эксперты призывали к этим 
очевидным мерам еще в начале прошлого десятилетия
1. Сколько нелепостей можно было бы избежать, прислушайся нормотворцы в свое 
время к экспертам (тем более, вполне самокритично рассуждая, повторим, ничего супероригинального в этих идеях, в сущности, не было)?
Институциональному взгляду на явление корпоративного контроля 
в этой книге уделяется самое пристальное внимание. В каком-то смысле указанный ракурс и формирует ее предмет. Хотелось бы сразу подчеркнуть: к понятию «институт» автор подходит с самых широких позиций, включая в него не только нормативно-правовые установления, 
но и судебную практику, обычаи корпоративного управления, внутрифирменные и корпоративно-групповые источники дорегулирования 
корпоративных отношений – уставы, внутренние документы, акцио
1 См., например: Осипенко О.В. Институты корпоративного управления и акционерные конфликты в России. М.: ИКФ «ЭКМОС», 2004. С. 87–120.