Современный мир, право и Конституция

Современный мир, право и Конституция

В. Д. Зорькин
Современный
мир, право
и Конституция
Издательство НОРМА
Москва, 2010

УДК [321.7+342](470+571)
ББК 66.3(2Рос),1+67.400.1(2Рос)
З86
Автор
Валерий Дмитриевич Зорькин — Председатель Конституционного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук,
профессор, заслуженный юрист Российской Федерации.
Зорькин В. Д.
З86
Современный мир, право и Конституция / В. Д. Зорькин. — М. : Норма, 2010. — 544 с.
ISBN 978-5-91768-068-2 (в пер.)
В центре внимания автора книги Председателя Конституционного
Суда РФ В. Д. Зорькина — правовое государство как основополагающий
принцип российской государственности, ее юридическая сущность и
нормативная основа конституционного строя в соотношении с фактической реальностью. Государство, выполняя роль гаранта правового начала жизни общества, должно быть оптимальным применительно к соотношению между идеальным правовым принципом и сложившейся реальностью.
Рассматриваются ценностные аспекты в конституционно-правовом
регулировании, соотношение правового государства и конституционного правосудия, конституционно-правовые аспекты социальной справедливости, место правовой России в современном миропорядке.
Книга адресована не только профессиональным юристам, но и широкому кругу читателей.
УДК [321.7+342](470+571)
ББК 66.3(2Рос),1+67.400.1(2Рос)
ISBN 978-5-91768-068-2
© Зорькин В. Д., 2010

Предисловие
Россия в ее современном обличье — конституционная страна. По Конституции (ст. 1) Российская Федерация — правовое
государство. Это основополагающий принцип российской государственности, ее идеальная юридическая сущность и фундаментальная нормативная основа всего конституционного строя.
В каком состоянии находится соотношение этого принципа
и фактической реальности?
Обсуждение этой темы в сегодняшней России совершенно
необходимо.
Необходимо потому, что слишком многие наши исследователи и практики упрощенно понимают и собственную роль в
новой России, и собственную ответственность за то, чтобы исполнять эту роль достойно.
Необходимо потому, что ощущение «новизны» нынешней
России у многих создает иллюзии «действий с чистого листа».
И значит, иллюзии возможности не заниматься вдумчивым
анализом прежних ошибок. Тех ошибок, которые привели к государственным
и
человеческим
трагедиям
эпохи
распада
СССР, а затем к тяжелейшему кризису в России в постсоветскую эпоху.
Обсуждение этой темы необходимо еще и потому, что Россия, открывшись миру в результате политических и экономических реформ, оказалась в еще непривычной для нее, очень
сложной ситуации многообразных и разнонаправленных внешних воздействий. Воздействий, которые сегодня, в отличие от
эпохи «железного занавеса», никак нельзя не исследовать, не
понимать и не учитывать. А усложнение этих воздействий непрерывно повышает и цену ошибок в разработке и реализации
государственной стратегии, и ответственность политической
элиты за эти ошибки и за страну.
Относясь к сфере идеального, принцип правового государства, как и вся Конституция, говорит о должном и, значит, не
может служить оправданием всякой реальности. Она разная —
и правомерная, и правонарушающая. Как показывает практика
функционирования
современных
государств,
соотношение

Предисловие
между идеальным конституционным принципом и реальностью
может быть очень разным.
Идеальное (оно же абсолютное) в эмпирической жизни не
достижимо. Идеальное государство может быть только на небесах, но не в нашей земной реальности. Как давно сказано, задача светского закона не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад.
Именно в этом контексте следует понимать афоризм «Пусть
погибнет мир, но торжествует право». Мир без права — это и
есть ад, т. е. социальное инферно. Он не имеет права существовать. Задача и обязанность власти предержащей — обеспечить
верховенство правовых начал в жизни государства и общества.
Как известно, политика есть искусство возможного. Добавлю, оптимально возможного. А оптимальное находится между
идеальным и реальным. Эта характеристика оптимального как
максимально возможного осуществления идеального принципа
в данной конкретной реальности вполне применима и к реализации принципа правового государства.
От того, как достигается и достигается ли такое оптимальное
состояние государства, зависит не только результативность его
функционирования. От этого в конечном счете зависит судьба
государства и, значит, судьба народа, политической формой
жизни которого государство является.
Принцип правового государства предполагает верховенство
права (включая приоритет прав человека и верховенство правового закона), народовластие, разделение властей и многое другое. Однако реальность нашей жизни регрессивна, а последствия так называемого взрывного неорганичного первоначального
накопления — правовой нигилизм, клановая и корпоративноолигархическая ментальность, бюрократия как квазикласс,
внутри которого опасность конфликта «злата и булата», отсутствие дееспособного гражданского общества и прочного среднего
класса, системная коррупция и организованная преступность,
нестабильность законодательства и отсутствие прочных гарантий собственности.
И вот во всей этой реальности государство оказывается еще
и в условиях глобального финансово-экономического кризиса.
Встает главный вопрос: кто будет субъектом регулирования и
инвентаризации на международной арене? Кто, на каких условиях и по каким нормам будет осуществлять так называемую
перезагрузку в межгосударственных отношениях, о которой го

Предисловие
7
ворят руководители США — президент Барак Обама и вицепрезидент Джозеф Байден?
Напомню, что в словосочетании правовое государство есть
две составляющие. И важно не только прилагательное — правовое, но и существительное — государство, т. е. субъект. Потеря
субъектности обессмысливает проблему прилагательного. А потеря качества «правовое» в нынешних условиях отбросит Россию в маргинальный мир.
Современная Россия оказалась в условиях глобального
шторма.
И для того, чтобы нас не накрыл девятый вал, необходимо
выполнить главное условие: государство как гарант правового
начала нашей жизни должно быть оптимальным применительно
к соотношению между идеальным правовым принципом и ныне
сложившейся очень непростой реальностью. Неспособность выполнить такое условие привела к развалу СССР. Сможем ли мы
избежать этой участи, зависит от того, насколько оптимально
будет действовать кормчий — главный политический субъект,
конституционное имя которому — правовое государство: куда и
как оно будет править в теперешнюю штормовую политическую погоду. Руль нужен прочный, а курс — правильный. Ведь
речь идет о судьбе корабля, имя которому — Россия.

Вместо введения
ПУТЬ К СВОБОДЕ
Россия находится в сложнейшей ситуации. Приходится распутывать узел очень болезненных проблем, накопленных за десятилетия. Однако при понимании весьма очевидного несоответствия между идеалом и действительностью важно не навредить, не усугубить ситуацию, не оказаться заложником модных
тенденций. Важно отчетливо понимать различие между «свободой от» и «свободой для». Максимизация так называемой свободы вообще (т. е. того, чего не существует) приведет в нашей
действительности к воцарению «свободы от». Свободы богатства — от ответственности перед бедными. Свободы клана — от
ответственности перед нацией. Свободы сильных — от ответственности перед слабыми.
«Свобода от» — это свобода делать бизнес на катастрофе.
Это мы уже проходили. Именно этому общество сказало
«нет». И именно это, отвергнутое, вновь и вновь пробует вернуться назад, апеллируя к несовершенствам нашей действительности.
Мы, безусловно, видим несовершенства действительности.
Но, видя несовершенства, мы должны последовательно их исправлять, а не делать бизнес на катастрофе. Мы должны сделать
так, чтобы в реальной жизни несовершенств становилось все
меньше. При этом нашим идеалом должна быть не несвобода, к
чему многие теперь призывают, отождествляя с нею право и порядок. И противопоставляя ее ложной свободе, «свободе от».
Нашим идеалом должна быть свобода истинная, т. е. «свобода для». Свобода как средство возвышения человека, средство
обеспечения его новых возможностей самосовершенствования
и роста. Свобода как единство прав и ответственности. Как
счастье быть свободным не от России, а для нее.
Критик всегда противопоставляет плохое хорошему. Как
просто создавать черно-белые схемы! И как отличается эта соблазнительная простота, что хуже воровства, от тягостной рабо

Вместо введения. Путь к свободе
9
ты по обеспечению хоть небольших сдвигов к лучшему. Порою
даже сдвигов от совсем плохого к просто плохому.
А главное — что такое это самое «плохое»? Чем оно отличается от «хорошего»? Тут все понятно в детском возрасте, когда
читаешь знакомые моему поколению стихи Маяковского о том,
что такое «хорошо» и что такое «плохо».
Но ведь в том-то и дело, что так четко и прямолинейно
можно отделить плохое от хорошего только в назидании, даваемом «крохе», задающемуся своими первыми наивнейшими вопросами.
Взрослые люди понимают, как трудно порой бывает разобраться в том, что такое в реальной ситуации реальное «хорошо». Намного легче иногда сказать, что такое «плохо». Но намного легче не значит легко.
Вроде бы понятно, что когда авторитарная власть зажимает
свободу и осуществляет репрессии по отношению к своим противникам, то это плохо.
Но ведь противник противнику рознь. Что если это такой
противник, который, воспользовавшись свободами, превратит
авторитарную власть в тоталитарную? И лишит общество даже
тех свобод, которые предоставляла ему эта авторитарная власть?
Ярчайший пример — Гитлер. Он пришел к власти демократическим путем. И тут же уничтожил демократию полностью.
Так что же такое «хорошо» и что такое «плохо»? Вообразим себе
нечто, понимая, что история не знает сослагательного наклонения. И все же — всем известно, что в 1944 г. немецкие военные
организовали заговор против Гитлера и были свирепо уничтожены. Всем известно также, что немецкие военные до Гитлера
были очень хорошо организованной политической силой. Способной сказать веское «нет» любому политическому демагогу.
Если бы эти военные в 1932 г. установили в стране авторитарный режим и разгромили еще не набравших силу нацистов,
то это было бы хорошо или плохо? Представим себе, что они
сделали бы это. Как тогда оценили бы сегодня их действия любители критики реальности с позиции некоего абстрактного
идеала? Все мы понимаем как. Они сказали бы, что военные
преступно подавили волеизъявление немецкого народа.
К чему этот условный пример? К тому, что благие намерения и впрямь могут мостить дорогу в ад. Желание обеспечить
немецкому народу право свободного волеизъявления — это
очень благое намерение. Но однажды в истории это благое на

Вместо введения. Путь к свободе
мерение вымостило дорогу в ад Освенцима. В ад мировой войны, унесшей десятки миллионов человеческих жизней.
А почему это произошло? Потому что высокий идеал свободного волеизъявления оказался оторван от веймарской реальности. Реальности немецкого демократического государства,
ввергнутого в пучину экономического кризиса, помноженного
на неслыханное национальное унижение.
Выходить из такой реальности с помощью идеальных демократических процедур вообще очень сложно. И особо сложно в
ситуации, когда привычка к правильному использованию этих
процедур отсутствует. Вот тут-то любое завышение планки
идеала тотчас приводит к тому, что реальность отрывается от
идеала окончательно. Что это значит? Что в реальности вообще
не остается ничего идеального. Но тогда реальность наполняется тем, что противоположно идеальному. И становится воплощением зла.
Не является ли сказанное призывом к ползучему прагматизму? К игнорированию идеала вообще? Никоим образом. Ползучий прагматизм никогда нигде не решал судьбоносных проблем. И уж тем более он не способен их решить в России.
Что же тогда делать? Служить идеалу свободы и демократии,
тщательно соотнося этот идеал с реальностью. Соотнес неверно
идеал с реальностью — жди беды. Тогда твои благие пожелания
кто-то задействует для того, чтобы вымостить ими дорогу в ад.
Критики все время потчуют нас «очевидностями». Но нет
ничего коварнее и опаснее ложных очевидностей. В нашей реальности они никак не могут быть компасом. Но и ползучий
прагматизм быть им тоже не может.
А значит, нужна теория. Нужен хороший, тщательно выверенный интеллектуальный инструментарий, с помощью которого только и возможно принятие оптимальных решений. Не
плохих или хороших, а оптимальных.
Чем хорошее и плохое отличается от оптимального, очень
ясно на примере деятельности Конституционного Суда.
Конечно, если Конституционный Суд не будет бескомпромиссно служить внятному правовому идеалу, то он скатится на
позиции революционной или иной целесообразности. А это абсолютно недопустимо. Но если Конституционный Суд начнет
приносить реальность в жертву своему пониманию идеального,
то это будет столь же бесперспективно.