Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии

Щк-..-...

ш -щ
ш

политология

России

Елена Шестопал

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОФИЛЬ 

РОССИЙСКОЙ политики 1990-х

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРИКЛАДНЫЕ 

ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ 

ПСИХОЛОГИИ

Москва

РОССПЭН
2000

ББК 66.3(2Рос) 
Ш 52

Издание осуществлено 
при финансовой поддержке Российского фонда 
фундаментальных исследований (РФФИ) 
проект 
99-06-87070

Шестопал Е.Б.
Ш 52 
Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 
2000. -  431 с.

Книга вице-президента Международной и Российской ассоциаций политической науки Е.Б.Шестопал впервые в отечественной литературе столь серьезно — на 
монографическом уровне — представляет политическую 
психологию как науку, дает анализ протекающих сегодня в стране политических процессов с точки зрения этой 
составляющей политологии. В книге трактуются проблемы политического менталитета и политической социализации, человеческого измерения политики, рассматриваются механика политического поведения, типы политического участия. Специальный раздел книги посвящен 
рассмотрению психологических аномалий современной 
российской политической системы. Рассчитана на щиро- 
кий круг профессиональных политологов и политических консультантов, студентов и преподавателей соответствующих дисциплин. Несомненно, книга привлечет 
внимание всех, кто интересуется событиями политической жизни страны последних лет, поскольку автор принимал непосредственное участие во многих из них в качестве консультанта и аналитика.

© Е.Б.Шестопал, 2000.
© «Российская политическая энцик- 
ISBN 5-8243-0128-Х 
лопедия» (РОССПЭН), 2000.

ВВЕДЕНИЕ

Я с детства хорошо помню одного старика, который 
произвел на меня сильное впечатление. Он был очень колоритен в своих широких полотняных брюках, с благородной седой бородой и небольшими ножницами в 
руках. Старик зарабатывал на жизнь, вырезая из черной 
бумаги профили прохожих. Он не пользовался карандашом, не делал никаких набросков, а быстрыми и точными движениями сразу вырезал голову или фигуру целиком, достигая при этом удивительного сходства. Меня 
восхищало это искусство лаконичных линий, ныне утраченное. Эти черные профили до сих пор лежат где-то в 
старом альбоме, сохраняя живые очертания близких 
людей.
Размышляя над этой книгой, я подумала о том, как 
заманчиво уловить и сохранить профиль не только человека, но и самого времени. За те двадцать лет, которые 
были отданы политической психологии, накопились наблюдения, заметки, живые впечатления от встреч с политиками, и с теми, кто за ними или рядом с ними.
Особенно любопытные явления происходили в отечественной политике в 90-е годы. Заканчиваются десятилетие, столетие и тысячелетие. Может быть, поэтому возникает столько аномалий, в вихре которых обычные бюрократические и криминальные игры приобретают мрачноватый, почти мистический смысл. Для политологов 
разгадывание смысла происходящих перемен становится 
все более трудной задачей. На этом пути возникает множество сложностей, связанных и с неясными очертаниями того, что рождается в российской политике на пороге 
нового тысячелетия, и с тем инструментом анализа, который плохо приспособлен для понимания новых явлений.
Конечно, любая попытка понять происходящее субъективна и ограничена. В основе этой книги — тоже очень 
личностный взгляд на происходящее, ограниченный жизненным и научным опытом автора. Помимо двух мониторинговых исследований, посвященных российским лидерам и российским гражданам, которые дали большой материал Д.ТЯ размышлений, у автора была возможность 
включенного наблюдения во время избирательных кам

паний, консультирования, обсуждения с российскими и 
зарубежными коллегами текущих проблем российской 
политики.
Сменяющие друг друга фигуры, быстрое мелькание 
событий не дают впечатлениям устояться и запечатлеть 
пейзаж современной российской политики, как это сделал бы историк или мемуарист. Не берусь и за написание парадных портретов политических деятелей — многие из них напищут автопортреты или найдут придворных бытописателей. А вот профиль — это как раз то, 
что сейчас надо. Он узнаваем, но не претендует на истину в последней инстанции.
Понятно, что профиль российской политической 
жизни каждый исследователь вырезает по-своему. Мне 
ближе инструмент политической психологии — и в силу 
профессионального интереса, и из-за того, что именно 
эта научная дисциплина наиболее чувствительна к происходящим в политике переменам, и в силу неразвитости 
многих наших политических институтов и, напротив, — 
особой роли субъективных ее компонентов.
Среди различных отраслей психологической науки 
политическая психология — одна из самых младщих по 
возрасту. Если в других странах она начала развиваться 
около четверти века тому назад, то в России период ее 
бурного становления связан с изменением общественного 
климата в годы перестройки. Интерес к новой области 
знания во многом подогревался стремлением разобраться 
в небывалых политических процессах и в повысившейся 
гражданской активности.
Предлагаемая читателю работа состоит из двух частей. В первой части основной акцент сделан на тех возможностях, которые дают теоретические разработки в области политической психологии. Вторая часть позволяет 
показать применение этих теоретических схем для анализа российского политического процесса 90-х. За это десятилетие менялся не только расклад политических сил и 
политический климат в стране, но и уточнялись многие, 
казавшиеся общепринятыми, научные трактовки и концепции. Многое из того, что найдет в этой книге читатель, уже было опубликовано и стало частью политикопсихологического дискурса последнего десятилетия. Ряд 
положений пришлось пересмотреть или уточнить. Готовя 
книгу к печати, я подумала о том, что динамика нашего 
понимания того, что произошло в стране за десять лет, 
может представить интерес.

Часть 1

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ КАК 

ИНСТРУМЕНТ МОДЕЛИРОВАНИЯ 

ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

Глава 1. 
САМАЯ МОДНАЯ НАУКА 90-х

Недавно Международная ассоциация политических 
психологов (ISPP) обратилась к коллегам, выступающим 
в средствах массовой информации с анализом текущей политической жизни. Ассоциация, объединяющая ведущих 
специалистов в этой области, напоминала нам, чтобы, 
давая интервью, мы не забывали подписываться «политический психолог» такой-то. Наверное, это хорощий пример того, как научное сообщество заботится о своем коллективном имидже. Тут же возник вопрос, а как обстоит 
дело у нас в России? Сколько у нас политических психологов, сколько политологов? Кто сегодня может себя так 
назвать? Как объяснить людям, что это за наука и кто ею 
занимается? О попытках ответить на этот вопрос я и попробую рассказать. Начну с ситуации в одной из материнских наук — в политологии, которая охотно включает политическую психологию в свой состав.

§ 1. Российская политология на фоне 
российской политики 

Исторический контекст
В последнее время профессиональное сообщество политологов стало все чаще обращаться к размьшлениям о 
состоянии своей науки, степени ее зрелости и вызовах, 
которые ей бросает реальная политика^. Одним из наиболее серьезных из них стал распад бывшего СССР и 
трансформация политических систем в России и Восточной Европе. Политическая наука не только не смогла 
предсказать этих глобальных по своему масштабу поли
^ См.: Политическая наука. Новые направления /  Под ред. 
Р.Гудина и Х.-Д.Клингеманна. М.: Вече, 1999; Проблемы преподавания политических н ^ к . Круглый стол в Новосибирске / /  Полис. 1997. №  6; Состояние отечественной политологии / /  Полис. 1997. №  6; Горшков М. Лицо отечественной 
политологии / /  Независимая газета. 1998. №  3. Приложение 
«НГ-сценарии»; Стюарт-Хилл Э. Вызовы российской политологии / /  Полис. 1997. №  6.

тических явлений, но и не смогла выработать адекватных 
моделей объяснения текущих политических процессов. 
Попытки использовать уже имеющиеся трактовки процессов становления и функционирования демократических систем наталкиваются на весьма серьезные трудности, что весьма остро поставило проблему соотношения 
универсальности и национальной специфики в развитии 
политической науки^.
И хотя, конечно, эта проблема касается любой страны, в современной России она приобрела особую остроту. Прежде всего это объясняется процессами трансформации самого объекта нашей науки — политики. Известно, что перестройка, начатая более десяти лет назад, не 
имела четких ориентиров, но во многом определялась интуитивным стремлением российской политической элиты 
модернизировать страну. При этом западные демократические системы рассматривались как своего рода эталон, 
к которому следует стремиться. Правда, и в годы перестройки, и в последующие периоды ни политики-практики, ни ученые-политологи не предложили внятных моделей перехода России к демократии западного типа. Российские политики, как и обычные граждане, довольно 
туманно представляют себе демократию, видя в ней либо 
нечто «приятное во всех отношениях», либо, напротив, 
связывая с ней козни коварного Запада.
Что касается профессиональных политологов, то в 
России они оказались в чрезвьиайно сложной ситуации. 
Им пришлось на ходу перестраивать свои методологические и теоретические схемы, чтобы дать адекватную трактовку начавшихся изменений реальной политики. Наследство советского периода не было однозначным. С 
одной стороны, политология уже проделала немалый 
путь развития, проложенный патриархами отечественной 
политологии с начала 60-х годов. Тот факт, что в Советском Союзе в этот период уже была основана Ассоциация политических наук, ставшая одной из первых крупных ассоциаций, участвовавших в становлении мирового 
политологического сообщества в лице IPSA, говорит о 
том, что накопление знаний в этой области, началось до
* См.: Leca J. The Enduring Dialogue of Conflict and Order 
in a Changing World: Political Science at the Turn of the Century / /  Presidential Address to the XVII-th W orld Congress of 
IPSA. Seoul, 1997.

статочно давно. С другой стороны, даже само название 
дисциплины в перечне предметов, преподаваемых в высшей школе, — отсутствовало. Политология развивалась 
в рамках истории, теории государства и права, философии и «научного коммунизма». Серьезным толчком к утверждению политологии как самостоятельной науки стал 
Всемирный конгресс IPSA, проведенный в Москве в 
1979 году. Этим событием отечественные политологи во 
многом обязаны Г.X.Шахназарову, бывшему в тот момент Президентом САПН и добившемуся решения о проведении конгресса в Москве на высшем политическом 
уровне.
Многие трудности развития политологии в СССР, а 
затем и в России имеют свою национальную специфику, 
незнакомую другим национальным школам. Главное препятствие, безусловно, исходило от догматизированного 
марксистского учения, которое не давало политической 
науке выйти за рамки «единственно верного учения» столетней давности. Но были и другие барьеры. Так, в советский период не только политология, но и социология, 
и другие науки с трудом преодолевали сопротивление со 
стороны более старых дисциплин (прежде всего философии, права, истории), которые не позволяли в полную 
силу организовать исследования реальных процессов на 
эмпирическом материале.
Невозможность проводить исследование политических процессов и институтов в собственной стране обратила советских исследователей к изучению зарубежного 
опыта. Уже в 60-е годы были созданы крупные исследовательские центры в рамках Академии наук и кафедры в 
университетах, задачей которых стало исследование международных, региональных и национальных моделей политического и социального развития. Большую роль в 
становлении политической науки сыграли 
Институт 
США и Канады, Институт Латинской Америки, Институт востоковедения. Институт Африки, Институт Международного рабочего движения, ИМЭМО, Институт общественных наук и другие'. В 60 —90-е годы были изданы сотни серьезных монографий, десятки тысяч журнальных статей, заложивших фундамент российской политической науки. В эти годы сформировался корпус ис
' Brown А. Political Science in the USSR / /  International Political Science Review. 1986. Vol. 7. №  4. October. P. 449.