Путевые очерки

Генрикъ Сенкевичъ.





                ПУТЕВЫЕ ОЧЕРКИ.





Письма изъ Африки.—Письмо ' изъ Венецш.—Письмо изъ Рима.—Нерви.



Переводъ В. М. ЛАВРОВА.



ИЗДАН!К РЕДАКЦ1Н
ЖУВПАЛЛ

„РУССКАЯ М Ы С Л ь“.

МОСКВА.
Тиио-лит. Высок, ути. Т-ва И. Н. Кушнеревв и К¹¹-Пимепонская улица., еобст. до.мь.
1894.

        ПИСЬМА ИЗЪ АФРИКИ.


Каиръ, 18 т'.вапя 1891 года.

I.
Вт. Пеапол-Ь.—Ожидаше. — Канут. Рождества. — Шлиманъ.-Равенна.— Море. — Мессинское ущелье. — Путешественники. — Два дня качки.— Утро.—Погода.—Дамютта.

   Я не им'Ью пи мал'Ьйшаго памФрешя описывать Египетъ,— этихч. описашй такъ много, что изъ пихъ можно составить другую Алексапдр1йскую библютеку. Посылаю вамъ первую пачку моихъ писемъ и думаю, что ограничусь только своими впечатлЪшями. Разсчитываю, что такъ бу-детъ лучше и для вашего издашя, и для меня.
   Однако, мп'Ь трудно приняться теперь и за эту легкую работу. Я перепесъ тяжелую горловую болЪзнь, которая напала па меня за Каиромъ, за тридевять земель отъ всякой врачебной помощи. Поспешное возвращеше па-зад'ь, среди клубовъ пыли пустыни, ухудшило мое положение до такой степени, что решительный кризисъ мино-1

__ 2 ___

вала. только нисколько дней тому назадт>. Рука «к; держать перо, мысли плохо вяжутся in. голов!.. Но такт, какъ я об'Ьщалъ вамъ своп письма кт. первой четверти года, то пишу это письмо, чтобы положить начало *).
     Двинулся я изъ Неаполя на англпк-комт. пароход}; Равенна (Peninx/dar and Orient Сотраиц} in. самый день Рождества Христова, во уже подт. вечерь. Пароходь этотъ останавливается только у береговт. Египта и затЬмт. идетъ въ Индио. Меня сразу обвЬяло дыхаше экзотиче-скихъ путешестчяй. На палуб! подобных’!. пароходов!, прямо наталкиваешься на лица, которыхъ не встрЬчал ь во время по’Ьздокъ по Европ'Ь, слышишь не европейсшй говоръ. Экипажъ Равенны состоять почти исключительно изъ индусов'!.. Нисколько англ1йскихъ офпцеровъ, два-три матроса той же расы, остальное—темнокожая фигуры въ б!лыхъ одеждахъ, въ тюрбапахъ, стройныя, худыя, съ маленькими, почти датскими, руками и ногами, ст. обезьяньими движешями.
     Погода хорошая, небо голубое, гладь моря загибается, какъ полированная металлическая пластинка, по не волнуется. Вокругъ раздаются монотонные голоса индусом., тянущихъ веревки; пароходь могучимъ рычаш’емъ даетт. знать, что минута отъезда наступила, и содрагается вс!мт>

    *) Посл'Ь этого перваго письма, помТицениаго in. газетЬ 81чпю 31 января 1891 г., посл'Ьдовалъ значительный перерывъ—до конца августа.

— 3 —

  корпусомъ. Поднимаютъ помостъ, по которому входятъ на палубу; стоящая внизу лодки съ различного рода продавцами тихо отплываютъ въ сторону; пароходъ рычитъ во второй разъ, наконецъ: до ehead!—мы двигаемся.
  Во всякомъ случай, я предпочитаю йхать, чймъ ждать. Неаполь—это чудо м!ра, сонъ античного грека, но ждать вездй скверно, даже въ Неаполй. Наконецъ, мы хотйли «vedere Napoli е рог... Египетъ»,—значитъ, намъ было скучно. Послйдшй день тяжелъ въ особенности, потому что это былъ канунъ Рождества. Сидя въ залй отеля на Piazzo Umberto, я мечталъ о закопанскомъ лйсЬ, ясно освйщенныхъ окнахъ, о радостныхъ крикахъ дйтей при видй елки, и думалъ, что этого не заменить ни Santa Lucia, ни великолепный султанъ Везув1я, который отъ времени до времени вспыхивалъ на темномъ неб'Ь.
  Такдя мечтан1я о далекой родинй—словно туманъ. Они омрачаютъ свйтъ и дйлаютъ угрюмымъ самый свйтлый день, А пока я сидйлъ въ этомъ туман!;, подавленный унылыми думами, въ гостиницу внесли умирающаго человека. Тащили его четверо; руки его безсильно болтались, глаза были закрыты, лицо землисто-С'Ьраго цвйта. Эта печальная группа проскользнула какъ разъ около меня, а черезъ минуту къ моему креслу подошелъ распорядитель гостиницы и спросилъ:
  — Вы знаете, кто этотъ больной?

1'

— 4 
  — Н’Ьтъ.
  — Это велишй Шлиманъ.
  Б'Ьдный «велишй Шлиманъ»! Откопалъ Трою и Микены, завоевалъ себ'Ь безсмерт!е и теперь умираетъ... Уже въ Каир'Ь газеты принесли мн'Ь изв'1;ст!о о его смерти.
  Пзъ такого-то ряда впечатлений слагался мой канупъ Рождества, и вотъ почему не безъ радости я услышалъ на сл'Ъдующ!й день: до chead'
  Заливъ былъ гладокъ, не такого пемилосердо-лазурпаго цв’Ьта, какъ бываетъ по временамъ Средиземное море, скорее цв’Ьта незабудки ст> отблесками жемчуга, стали, мЪди, матоваго серебра. Отблески эти, сверкая, соединяясь и разбегаясь, сплетались въ какую-то трепещущую с'Ьть, ежеминутно меняющую свою окраску. Что было въ особенности великолепно, такт, это изящество и мягкость общаго топа, а это не часто увидишь въ Среди-земномъ мор^, которое вообще скорее отличается гру-бымъ топомъ. Впрочемъ, Неаполитанский заливъ состав-ляетъ исключетне. Можно подумать, что греки, которые когда-то ц'Ьлымъ роемъ облепляли эти берега, принесли съ собою въ даръ здешнему морю мягкую лучезарность Архипелага.
  Солнце мало-по-малу закатывается за Пскпо. Равенна пе вздрагиваетъ, только своимъ виптомъ разбиваетъ въ дребезги сафиры, жемчугъ, опалы и, слегка наклонившись пй

— 5 —

бокъ, летитъ какъ чайка. Мы минуемъ Сорренто, потомъ проскальзываемъ между возвышенностью Кампанелли и обрывистымъ берегомъ Капри, и въ открытомъ мор'Ь мало-по-малу начинаемъ погружаться въ ночной мракъ.
  Я р'Ъшилъ не спать, чтобъ увидать Липарсюе острова и вулканъ Стромболи, который каждую ночь, какъ гигапт-скш фонарь, осв'Ьщаетъ темную пустыню моря, и поэтому посл'Ь поздняго об'Ьда вышелъ на палубу. В'Ьтряно и холодно. Нароходъ начинаетъ карабкаться на волны, но прод'Ьлы-ваетъ это свободно, безъ затруднения, какъ играющш дельфинъ. Сейчасъ видно доброе судно! Но до Липар-скихъ острововъ еще далеко, вдали ни мал'Ьйшаго огонька. Т'Ьмъ временемъ тучи, которыя днемъ укрывались, точно сказочные змгЬи, въ ущельяхъ горъ, теперь, словно пользуясь мракомъ, выползаютъ изъ своей засады и начинаютъ ползти по небу. То и д'Ьло заслопяютъ он’Ь м'Ьсяцъ и звезды, а в'Ьтсръ въ свою очередь сгопяетъ и разгоня-етъ ихъ, какъ овчарка стадо. Тучи скопляются все въ повыя и новыя громады и, кажется, пресл'Ьдуютъ паше судно.
  Проходить часъ, проходить другой. Въ гостиной, внизу, гаснуть огни, электрическая лампы па палуб'Ъ гаснуть тоже, остается только нисколько цв'Ьтныхъ фонарей; люди вс'Ь угомонились, только отъ времени до времени, черезъ ровные промежутки, раздается звопокъ дежурпаго, па ко

— 6 —

торый иногда отзовется голосъ съ носовой части. II опять воцарится тишина.
  Но тишина условная. Машина не спить никогда и своими м'Ьрнымъ «гда, гда, гда» отм'йчаетъ каждый пройденный шагъ. Вокругъ же шумит море тЬмъ страннымъ ноч-нымъ шумомъ, въ которомъ какъ будто различаешь то голоса и призывъ людей, то вздохи, а по временами и рыдашя. Въ этомъ кроется что-то необычайно печальное, потому что съ поняиемъ о ночи въ челов’Ьческомъ умЪ невольно соединяется понято о cirl; и поко'1',, тогда какъ это ночное движете, это колебаше волнъ представляется мукой и, вм'ЬсгЬ съ т'Ьмъ, жалобами существа, которому никогда и отдохнуть не дозволяется.
  Проливной дождь согналъ меня съ палубы и не позво-лилъ увидать Стромболи. Утро застало насъ уже въ Мессинской тЬсншгЬ. День бл'Ьдный и холодный. СицилШайе берега кажутся с'Ьрыми и унылыми, потому что когда солнца и'Ьтъ—все уныло, а въ нып'Ьшнюю зпму солнца немного и въ ЕгяптЬ. Одинъ лучъ—и эта Сицшпя заиграла бы сразу Богъ в-Ьсть сколькими красками. Туманъ понижает горизонт и приплющивает даже горы. Припомнился мн'Ь отрывокъ изъ Панды Дсотимы:
          Покуда сердце не любило, Жизнь—это будто кругозоръ, Гд-fe ни долинъ, пи высей горъ

— 7 —

          Ciaiibc дня не озарило, II краски жизни мракъ ночной Могильной кроетъ пеленой. По только зорька золотая Сверкнетъ, порвавши свитки тучъ,— Во вс'Ьхъ извилпнахъ блистая, Безсмертной жизни всиыхиетъ лучъ. ЦвЬты въ пхъ нестромъ хоровод-Ь Пзъ тЬпи выступить свЬтло. Что совершилося въ природЪ? На ноб'Ь солнышко взошло...
  Но солнце не всходить. Судно мчится вдоль спцилшскаго берега такъ быстро, пакт, будто боится чего-то. И действительно, когда-то со страхомъ’ прокрадывались черезъ эти воды, потому что тутъ было обиталище Сциллы и Харибды.
  ИослЬ ты дв'Ь повстречаешь скалы: до широкаго неба Острой вершиной восходить одна; облака окружаютъ Темио-сгущенныя ту высоту, никогда не р'Ьд'Ья.
  Тамъ никогда не бывастъ ни лЪтомъ, ни осенью свЪтелъ Воздухъ; туда не взойдстъ и оттоль но сойдетъ ии единый Смертный, хотя-бъ съ двадцатью былъ руками и двадцать Ногъ бы им'Ьлъ,—столь ужасно, какъ будто обтесанный, гладокъ Камень скалы; и на самой ея серодин'Ь пещера, Темнымъ жерломъ обращаемая къ мраку Эреба на западъ;

- 8 —

   Мимо ея ты пройдешь съ кораблем-ь, Одиссей много-славный;
   Даже и сильный стрЪлокъ не достигнет;. направленной съ моря
   Быетролетящей стр-Ьлою до входа высокой пещеры; Страшная Сцилла живетъ искони там'ь. Безъ умолку лая, Визгомъ пронзительным'!., визгомъ щенка молода го подобным!.
   Всю оглашаетъ окрестность чудовище. Кт. ней приближаться
   Страшно не людямъ однимъ, но и самыми. беземертнымъ.
Двенадцать
   Движется спереди ланъ у нея; на плечахъ же косматыхъ Шесть поднимается длинпыхъ, изгпбистыхъ шеи; а на каждой Шс'Ь торчить голова, а на челюстяхъ въ три ряда зубы, Частые, острые, полные черною смертью, сверкаютъ;
   Вдвинувшись задомъ въ пещеру и выдвинувъ грудь изь пещеры, ВсЬми глядитъ головами изъ лога ужасная Сцилла.
   Лапами шаря кругомъ по скал-Ь, обливаемой моремъ, Ловить дельфиновъ она, тюленей и могучихт. иодводных’ь Чудь, безъ числа пассляющихъ хладную зыбь Амфитриты. Мимо ея ни одинъ мореходецъ не ыогъ невредимо
   Съ легкимъ пройти кораблемъ: вей зубастый пасти разив у нъ, Вазомъ она по шести человДкъ сь корабля похищаетъ.

— 9 —

  Близко увидишь другую скалу, Одиссей многославный:
  Ниже она; отстоять же отъ первой на выстр-Ьлъ изъ лука. Дико растетъ на скал'Ь той смоковница съ т'Ьныо широкой. Страшно все море подъ тою скалою тревожить Харибда, Три раза въ день поглощая и три раза въ день извергая Черную влагу. Не см-Ьй приближаться, когда поглощаетъ: Самъ Посидонъ отъ погибели в Ирной тогда не избавить.

  Теперь времена изменились: Харибда не поглощаетъ улге черную влагу, а Сцилла потеряла зубы,—вероятно, отъ старости,—и не похищаешь моряковъ. Теперь т'Ьснипа не считается въ числ'Ь опасиыхъ морскихъ проходовъ. Для нашей Равенны, которая нисколько разъ въ годъ пройдетъ в’Ьчпо грозное Красное море и еще бол'Ье грозный Баб-эль-Мапдебъ, это ничто иное, какъ забава.
  Наконецъ, передъ прибыНемъ въ Неаполь, Равенна выдержала бурю и хоть бы что. Волны унесли лодку, пассажиры вылетали изъ своихъ коекъ, одинъ молодой англичапипъ разбился далее порядочно. Но всгЬ объ этомъ разсказываютъ спокойно, какъ о самомъ обыкновешюмъ эпизоде путешеств!я. Все 'Ьдутъ изъ Лондона, значить, уже привыкли къ морю, никто не хвораетъ. Большинство направляется въ Калькутту,—значить, теперь нс проехали и половины дороги.
  Пассажиры—кроме пасъ и одного молодаго индуса— вс'Ь англичане. Есть нисколько миссъ; одна, молодая и