Власть и общество в Западной Европе в Средние века

-<280//, 
_ _ 
w 
ч, 
РОССИЙСКАЯ 
МОСКОВСКИЙ 

И 
I 
АКАДЕМИЯ 
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ 

НАУК 
УНИВЕРСИТЕТ 
им. М.В. ЛОМОНОСОВА 

ИНСТИТУТ 
ИСТОРИЧЕСКИЙ 

ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ 
ФАКУЛЬТЕТ 

ACADEMIE 
DES SCIENCES 
DE RUSSIE 

INSTITUT 
D'HISTOIRE UNIVERSELLE 

L'UNIVERSITE 
DE L'ETAT DE MOSCOU 
LOMONOSSOV 

FACULTE 
D'HISTOIRE 

N.A. Khatchaturian 

Pouvoir 
et societe 

en l'Europe occidentale 
au Moyen Age 

MOSCOU NAOUKA 2008 

Н.А. Хачатурян 

Власть 
и общество 
в Западной Европе 
в Средние века 

МОСКВА НАУКА 2008 

УДК 94(4)«653» 
ББК 63.3(4) 
Х28 

Ответственный редактор 
Л.П. Репина 

Рецензенты: 

доктор исторических наук А. А. Сванидзе, 
доктор исторических наук В.И. Уколова 

В оформлении издания использованы миниатюры Жана Фуке, XV в.: 

коронация Карла Великого императором в соборе св. Петра в Риме, 800 г.; 
специальное судебное заседание французского 
Парламента 
(в присутствии 
короля — Lit de Justice) в Вандоме, 1458 г. 

Хачатурян Н.А. 

Власть и общество в Западной Европе в Средние века / 
Н.А. Хачатурян ; [отв. ред. Л.П. Репина] ; Ин-т всеобщ, истории 
РАН ; МГУ им. М.В. Ломоносова. - М. : Наука, 2008. - 313 с. ISBN 978-5-02-035981-9 (в пер.). 

В монографии рассматривается актуальная для современной исторической науки проблема политической власти в средневековом обществе Западной Европы, ее 
природа, условия, формы и средства реализации. Исследование отличают новые 
подходы в изучении феномена европейского сословного представительства в контексте предыстории современного гражданского общества; дана институциональная характеристика Королевского двора и его места в системе государственного управления; прослежены правовые, культурные и ментальные аспекты авторитарной 
верховной власти, необходимые для оценки ее публичной и сакральной природы, и 
процедуры ее репрезентации. 

Для историков-медиевистов, политологов и широкого круга гуманитариев. 

Темплан 2008-1-238 

ISBN 978-5-02-035981-9 
© Институт всеобщей истории РАН, 

МГУ им. М.В. Ломоносова, 2008 
© Хачатурян Н.А., 2008 
© Редакционно-издательское оформление. Издательство «Наука», 2008 

ТВОРЧЕСКИЙ ВЫБОР 
(ОТ АВТОРА) 

Предлагаемый вниманию читателя сборник научных трудов, 
принадлежащих перу одного автора, отличает относительная целостность его содержания. Представленные в нем дробные, казалось 
бы, сюжеты объединяет глубокая внутренняя связь, которая оправдывает общее название публикации, связанное с основными 
направлениями нашего исследовательского поиска в области политической и социальной истории. 

Много лет назад первый «взрослый» выбор научной специализации оказался не просто интересным, но и счастливым для автора 
настоящего издания. Тема возникновения Генеральных штатов во 
Франции, которая нашла воплощение в кандидатской диссертации 
(1968), уже тогда, в начале творческого пути не была случайной, отразив ряд внутренних импульсов и исканий, определивших подобный выбор. Она позволяла дистанцироваться от традиционных и 
культивируемых в отечественной науке тем, посвященных социально-экономической истории или народным движениям, испытывая при этом некоторое удовлетворение от возможности пусть 
молчаливого, но неприятия позиций административно-партийного 
руководства, объявлявшего занятия средневековой политической 
историей, к тому же историей феодальной монархии, «неактуальными»*. Последний аргумент, следует признать, имел решающее 
значение в мотивации отказа соискателю в научной командировке 
за рубеж, в страну специализации. 

Тема привлекала своей неразработанностью не только в отечественной, но и в западной медиевистике, если не иметь в виду исследования общего характера. К тому же она была обеспечена разнообразными по природе источниками: нарративными (хроники, 
политические трактаты и памфлеты) и документальными, связанными с историей первых представительных ассамблей, изданных 
известным историком XIX в. Ж . Пико и подвластных системному 
анализу (возможность типологизации процедуры выборов, социального облика депутатов, степени влияния и функций ассамблей). 
Наконец, дополнительный интерес сообщала политическая интрига в знаковом столкновении французского короля Филиппа IV с 

* «Тайная свобода... в немой борьбе», — говоря словами А. Блока (Из стихотворения «Пушкинскому Дому»). 

5 

папой римским Бонифацием VIII и обращении монарха к обществу, но главное, тема имела перспективу. Конкретные события политической борьбы начала XIV в. выводили исследователя на анализ более широкой проблемы — особой формы государственного 
устройства — сословной монархии. Принцип «социального подхода» к политической истории, присущий отечественной историографии, побуждал расширять пространство поиска за счет изучения социальной наполненности государственных и политических 
форм, в данном случае путем обращения к изучению сословной 
структуры общества. 

Следующим, не менее естественным, шагом в процессе познания стал теоретический уровень анализа и возможность его реализации в рамках избранной темы: сословная структура оказалась 
связанной с проблемой корпоративизма в качестве сущностной 
особенности средневекового общества, подобно тому как история 
сословной монархии выводила исследователя на проблемы власти 
как социологического явления: природы этой власти и условий ее 
реализации. 

В настоящем издании поставлена задача собрать материал, не 
вошедший в две монографии*, но существенно дополняющий и 
развивающий их содержание по результатам творческого поиска, 
проводимого главным образом в 90-е годы XX в. и в начале нынешнего тысячелетия. Сборник соединил варианты уже опубликованных, но обновленных статей, в ряде случаев рассеянных по изданиям с малым тиражом (теперь уже ставшим редкостью), а также новые материалы: прежде всего большой очерк, в котором дана обобщающая картина сословно-представительного режима в Европе в 
целом, рассмотренного в контексте предыстории гражданского общества Нового времени. 

Материалы сведены в пять больших разделов и систематизированы по проблемному принципу, с несоблюдением хронологической последовательности в их появлении: «Теория и социология 
власти» (I); «Проблемы социальной средневековой истории» (II); 
«Европейский феномен средневекового представительства. К вопросу о предыстории "гражданского общества"» (III); «Репрезентация власти» (IV); «Из истории медиевистики» (V). Выделенные в 
специальный раздел историографические материалы в основной 
своей части подчинены анализу процесса изучения политической 
истории у нас и за рубежом, вписанному в картину общего состояния исторического знания на сегодняшний день. Органичный в 
данном издании, он проясняет, но не нарушает, на наш взгляд, его 
замысла в целом. 

Любое возвращение к ранее написанному тексту всегда сложно для автора, хотя и не лишено интереса, позволяя проверить 
прежние наблюдения и оценки. Подобный опыт особенно интере
* См.: Хачатурян Н.А. Возникновение Генеральных штатов во Франции. М,, 
1976; Она же. Сословная монархия во Франции XIII —XV вв. М., 1989. 

6 

сен в случае, если временнбй разрыв между двумя попытками сопровождался радикальными изменениями в состоянии исторического знания, как это имело место в творчестве автора в данном 
случае, а именно — в условиях пережитого нашим поколением 
кризиса и существенного обновления отечественной исторической науки на отрезке времени с начала 70-х годов минувшего столетия и до сегодняшних дней. Помещенные в издании материалы 
отразили постепенный характер этой трансформации. Постепенность процессу сообщала способность науки к саморазвитию даже 
в условиях диктата официальной идеологии, тем более в ситуации 
некоторого его ослабления, благодаря «оттепели» 60-х годов и, в 
частности, попыток нового прочтения марксизма. Но даже решительные усилия в ломке старой идеологии не снимали сложности 
самого факта принятия и понимания нового образа истории, главные параметры которого в западной науке определились уже к 
концу первой трети XX в., оставив далеко позади его марксистский 
вариант. 

В контексте интересующей нас социально-политической истории отечественные медиевисты, включая автора публикации, шли 
от стремления подчеркнуть конструктивную роль политического 
фактора в общественном развитии, явно недооцененную в марксистской историографии с абсолютизацией ею идеи экономической 
доминанты. В своей работе, посвященной сословной монархии во 
Франции, в частности в желании уже в 70-е годы найти равновесное решение, мною была выделена и подчеркнута конструктивная 
роль государства в условиях централизации и его особые, в связи с 
этим, возможности в укреплении и даже консервации общественных отношений. Однако осознанное и принципиально иное понимание соотношения политического и экономического факторов в 
историческом процессе, снявшее их традиционную альтернативу, 
пришло позже, в 90-е годы в рамках направления исторической антропологии, в том числе в разработках темы репрезентации власти, 
а также ее сакральной и публичной природы. 

Таким образом, помещенный в настоящей публикации материал содержит не только результаты научного анализа социальной и 
политической истории средневекового общества, но в известной 
мере отражает историю развития отечественной медиевистики в 
этом домене исследовательского поиска. 

I. ТЕОРИЯ И СОЦИОЛОГИЯ ВЛАСТИ 

1. ПОЛИЦЕНТРИЗМ И СТРУКТУРЫ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ 
СРЕДНЕВЕКОВОГО ОБЩЕСТВА 

60 — 70-е годы XX столетия открыли особый этап в развитии западноевропейской медиевистики, которая в новой форме структурного анализа реализовала импульс к системному видению исторического процесса, провозглашенного школой «Анналов». Структурализм нашел своих сторонников и в советской медиевистике, 
вызвав критику со стороны ревнителей монополии марксизма, для 
которых системный подход отождествлялся с формационным членением истории. Одним из «возмутителей спокойствия» стал 
М.А. Барг, оценивший новые возможности для исторического поиска в цивилизационном анализе. Из двух наиболее общих параметров исторического развития — места и времени — этот анализ 
выделял территориальные границы общности, компонентами которой выступали культура, религия, быт, нравы и историческая 
судьба. И хотя понятие «цивилизации» включало в себя представление об их преходящем характере, время жизни каждой из них 
принадлежало «долгой протяженности». Понятие не исключало, 
таким образом, стадиального подхода, предлагая иную, нежели 
«способ производства», дополнительную точку отсчета в истории. 

Обращение к цивилизационному анализу имело принципиальное значение для тогдашнего состояния отечественной медиевистики. Оно позволяло, в частности, реализовать исключительный 
интерес исследователей к духовной истории и проблеме сознания 
в отечественном развитии, способствуя и демонстрируя начавшийся процесс обновления в отечественном 
историческом 
знании. 

Структурный анализ, получивший на первых порах наиболее 
широкое признание в области экономической, социальной и ментальной истории, мог, на наш взгляд, оказаться небесполезным 
применительно к динамичной и изменчивой сфере политической 
истории. Итогом предпринятых усилий явилась опубликованная 
нами в 1991 году* статья, материалы которой были систематизированы по трем сюжетам: анализ действия политического фактора в 
рамках феодальной структуры в целом (в частности, в процессе генезиса феодализма или в условиях централизованного государства) ; соотношение этого фактора с микроструктурами (в виде сословия или общины) и, наконец, попытка выделить собственно струк
* Политическая и государственная история западного средневековья в контексте структурного анализа / / Средние века. 1991. Вып. 54. С. 17 — 22. 

8 

туру в условиях реализации политической власти в средневековом 
обществе. Ее содержание в целом не потеряло своего значения, хотя многие высказанные в ней позиции получили более полное выражение в других наших публикациях. 

Однако мы посчитали целесообразным в обновленном виде повторить в настоящем издании разделы, представляющие интерес 
по крайней мере по двум соображениям: они посвящены характеристике важной особенности — дисперсии политической власти в 
средневековом обществе — и являются единственной в отечественной медиевистике попыткой структурного анализа применительно к политической истории. 

Попытка вычленить из событийной, быстро меняющейся картины политической жизни Средневековья оформленную структуру, которая содержала бы некий повторяющийся вариант отличительных признаков и связей, способный к саморазвитию, выводит 
исследователя на тему: условия и способы реализации политической власти. 

Что касается условий реализации власти, то «постоянной величиной» здесь является ее дисперсия, т.е. множественность носителей власти, которая объясняется ролью политического принуждения в качестве непременного условия реализации права собственности в феодальном обществе. Владельцы главного богатства, земли, располагали для этого необходимыми средствами принуждения, тем более что они смогли на длительное время практически 
монополизировать военную функцию в обществе. Однако в этой 
дисперсии четко просматривается параллельное существование и 
развитие центральной власти и власти на местах: автономии вотчинника, позже — городской корпорации, в меньшей степени общины, территориальной общности или сословия. В любом из названных случаев взаимодействуют две различные и автономные 
системы. Они могли пересекаться, если центр ставил под контроль 
своего административного аппарата органы местного управления, 
или существовать параллельно, создавая, таким образом, дуализм 
политической структуры в средневековом обществе. 

Эти два направления политической эволюции, будучи связаны 
обратной зависимостью, неизбежно вступали в противоречия, динамика и исход которых определялись этапом феодального развития и конкретно-исторической ситуацией. Каждый из этапов феодальной государственности отличали особый характер взаимоотношений центральной власти с властью на местах, специфическая 
природа той и другой и, наконец, особый способ реализации власти и, следовательно, способ государственного управления. 

Выдвинутая в зарубежной историографии теория так называемой «феодальной революции», связавшая установление феодальных отношений с оформлением политической власти земельного 
собственника, по существу, обозначила отмеченное нами явление 
для периода феодальной раздробленности1. Подобная теория выглядит корректной только в случае, если политическая власть, не
9 

зависимо от конкретных вариантов ее возникновения, мыслится 
как качество, связанное с эволюцией земельной собственности, 
которая является в конечном счете источником ее конституирования. В таком контексте нельзя не согласиться с признанием этой 
теорией особой значимости политического оформления земельной собственности в ряду других условий для наиболее полного 
развития феодализма. Процесс incastellamento, или строительства 
в XI в. по всей Европе замков как центров реализации вотчинниками постоянного и относительно прочного принуждения с помощью собственного аппарата управления (суд, армия, тюрьмы), положил начало дуализму политической структуры, т.е. просматриваемой связке власти в центре и на местах, в сеньории banale. В 
борьбе с земельными собственниками центральная власть уступила свои позиции на какое-то время последним, не будучи в состоянии ни удержать господство над ними, ни обеспечить по отношению к зависимому крестьянству внеэкономическое принуждение 
в общегосударственном масштабе. Эту задачу почти целиком взял 
на себя класс феодалов в границах своих владений. Природа верховной и местной властей в этом случае имела одинаковую сеньориальную основу. Король действовал в качестве сюзерена, верховного сеньора своих вассалов, каждый из которых, в свою очередь, 
выступал государем в собственных владениях. Тождество природы 
той и другой власти отразилось в нерасчлененности понятий частного и публичного права, что объяснялось неразвитостью общественных функций центральной власти. Но в том и другом случае она 
по природе свой являлась авторитарной. 

В случае, если централизация развивалась на общегосударственном уровне, это создавало перевес в пользу монарха. Его усиление сопровождалось обретением прерогатив публично-правового 
характера, выступающих теперь выразителем «общей» воли и гарантом «общего» интереса. Иными словами, центральная власть 
перетягивала на себя решение вопросов правопорядка, социальной и военной защиты и экономического покровительства торговле и ремеслу в масштабах государства, надстраивая отношения 
подданства над сеньориальными связями. 

Оформление высшей судебной власти, государственной налоговой системы, централизации военных сил и унификации права 
отличалось большой постепенностью и, главное, не устранило полицентризма в обществе, но умножило его. Место вотчинников 
теснят сословия, рост социальной активности которых приобретает выраженные формы именно на этапе развитого феодализма, и 
прежде всего в условиях централизации. 

Политическая автономия сословий ставила существенные ограничения притязаниям королевской власти и предполагала их 
право на диалог с монархом, который принимал самые разнообразные формы — от частных консультаций и локального договора до 
самого яркого его выражения — в рамках сословно-представительного учреждения. 

10