Журнал Российского права, 2013, № 11 (203)

Редакционная коллегия:

Хабриева Т. Я. — главный редактор, академик РАН, 
д-р юрид. наук, проф., засл. юрист РФ,  директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ (ИЗиСП);
Власенко Н. А. — заместитель главного редактора, д-р 
юрид. наук, проф., засл. юрист РФ, зав. отделом теории 
законодательства ИЗиСП;
Автономов А. С. — д-р юрид. наук, проф., главный научный сотрудник сектора сравнительного права ИГП РАН; 
Боголюбов С. А. — д-р юрид. наук, проф., засл. деятель 
науки РФ, зав. отделом аграрного, экологического и природоресурсного законодательства ИЗиСП;
Голиченков А. К. — д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ, декан юридического факультета МГУ  
им. М. В. Ломоносова;
Жуйков В. М. — д-р юрид. наук, проф., засл. юрист РФ, 
руководитель Центра частноправовых исследований 
ИЗиСП;
Маковский А. Л. — д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ, первый заместитель председателя Совета Исследовательского центра частного права при 
Президенте РФ;
Марченко М. Н. — д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ, зав. кафедрой теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова;
Павлова О. К. — канд. юрид. наук, генеральный директор Юридического издательства «Норма»;
Тихомиров Ю. А. — д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ, главный научный сотрудник Центра 
публично-правовых исследований ИЗиСП;
Толстой Ю. К. — академик РАН, д-р юрид. наук, проф., 
засл. деятель науки РФ, профессор кафедры гражданского права СПбГУ;
Толстопятенко Г. П. — д-р юрид. наук, проф., декан 
международно-правового факультета МГИМО (У) 
МИД России;
Хлестова И. О. — д-р юрид. наук, засл. юрист РФ, зав. отделом международного частного права ИЗиСП;
Яковлев В. Ф. — член-корр. РАН, д-р юрид. наук, проф., 
засл. юрист РСФСР, советник Президента РФ;
Ярошенко К. Б. — д-р юрид. наук, проф., засл. деятель 
науки РФ, главный научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса ИЗиСП.

Редакционный совет:

Володин В. В. (председатель), Зорькин В. Д., Иванов А. А., 
Коновалов А. В., Лебедев В. М., Морозов О. В., Нургалиев Р. Г., 
Орлова С. Ю., Патрушев Н. П., Степашин С. В., Чайка Ю. Я.

российского права

Ежемесячный журнал
№ 11 (203) 2013
Издается с 1997 года

Свидетельство о регистрации от 23 декабря 1997 г. 
№ 015582
ISSN 1605-6590

Журнал включен в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть 
опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой 
степени доктора и кандидата наук (утв. президиумом ВАК при Минобрнауки 
России).

Журнал включен в систему 
«Digital Object Identifier» 
(DOI) — стандарт обозначения информации об объекте в Интернете, принятый в англоязычной научной среде.
DOI 10.12737/issn.1605-6590

Учредители:
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации;
Издательство «Норма».

Адрес редакционной  
коллегии:
117218, Москва, ул. Бол. Черемушкинская, д. 34
Тел./факс: (495) 719-73-02
Internet: izak.ru

Издатель:
Юридическое  
издательство «Норма»
Заместитель главного  
редактора Д. Х. Диянов
Выпускающий редактор 
И. Г. Тюленина
Художник С. С. Водчиц
Верстка: В. М. Родин

Адрес редакции:
101000, Москва, Колпачный 
пер., 9а
Тел./факс: (495) 621-62-95, 
623-67-93, 625-45-05
Е-mаil: jrp@norma-verlag.соm
Internet: norma-verlag.соm

Содержание

К 20-летию Конституции  
Российской Федерации
Бондарь Н. С.
Буква и дух российской Конституции: 20-летний опыт гармонизации 
в свете конституционного правосудия  ......................................................................................5
Чертков А. Н.
Изменение конституционно-правового статуса субъекта Российской 
Федерации  ...............................................................18

Российское законодательство: 
состояние и проблемы
Анисимов А. П., Мельников Н. Н.
Системно-структурный анализ категорий «целевое назначение» и «разрешенное использование» в природоресурсных отраслях  права  ..........................27
Сагандыков М. С.
О конституционности привлечения 
работников к материальной ответственности во внесудебном по рядке  ...35

Теоретические проблемы  
российского права 
и государственности
Хаванова И. А.
Фискальный (налоговый) суверенитет и его границы в интеграционных 
образованиях  .........................................................41
Муза О. В.
Особенности административной 
процессуальной правосубъектности  ...............................................................................52

Правосудие и судебная практика
Хромова Н. М.
Особенности возмещения вреда в судебной деятельности  .......................................58

Сравнительно-правовые 
исследования
Бондаренко Н. Л.
Снижение неустойки судом: понятие и значение  ......................................................67

Международное право
Ромашев Ю. С.
Ограничения основных прав и свобод 
человека в международном праве и 
новации в российском уголовном законодательстве  ....................................................75

Опыт зарубежных стран
Чурсина Т. И.
Институты взаимодействия федерации и штатов в Австралии  ...................85

Дискуссия
Бондаренко Э. Н.
Муниципальное образование как 
субъект трудовых правоотношений  ...93
Демичев А. А.
История государства и права как самостоятельная научная специальность  ..............................................................................98

Трибуна молодого ученого
Ковтков Д. И.
О праве лиц, не участвовавших в деле, на кассационное обжалование  ....104

Юридическая жизнь. Хроника
Едкова Т. А., Чертков А. Н., 
Зырянов С. М.
Государственные и общественные 
институты. Гражданские инициативы  ............................................................................111
Бочарникова М. А.
Юридические коллизии: причины, 
виды, проявления  ...........................................122

Рецензии
Власенко Н. А., Чернобель Г. Т.
«Разумное и связное знание» российских академиков  .....................................125

Новые книги  ....................................................... 129

Справочная информация ........................132

International Law
Yu. S. Romashev
Limitations of Fundamental Human 
Rights and Freedoms in International 
Law and Novations  
in the Russian Criminal Legislation  ......75

Experience of Foreign States
T. I. Chursina
Institutions of Interaction  
of Federation and States in Australia  ..85

Discussion
E. N. Bondarenko
Municipality as a Subject  
of Labor Legal Relations  .................................93
A. A. Demichev
History of State and Law as an 
Independent Scientific Specialty  .............98

Young Scientist’s Tribune
D. I. Kovtkov
On the Right of Persons,  
Which Did not Participate in a Case,  
to Cassation Appeal  ......................................... 104

Juridical Life. Chronicles
T. A. Edkova, A. N. Chertkov, 
S. M. Zyryanov
Governmental and Public Institutions. 
Civil Initiatives  .....................................................111
M. A. Bocharnikova
Legal Collisions: Causes, Types,  
Displays  .................................................................... 122

Annotations
N. A. Vlasenko, G. T. Chernobel
«Reasonable and Coherent  
Knowledge» of the Russian 
Academicians  ....................................................... 125
New books  .............................................................. 129
Supplemental Information  ........................132

Contents

To the 20th Anniversary of the 
Constitution of the Russian Federation
N. S. Bondar
The Letter and the Spirit  
of the Russian Constitution: 20 Years’ 
Experience of Harmonization  
in the Light of Constitutional Justice  ......5
A. N. Chertkov
Change of Constitutional Law Status  
of Constituent Entity  
of the Russian Federation  ..............................18

Russian Legislation: Current State  
and Problems
A. P. Anisimov, N. N. Melnikov
Systematic Structural Analysis  
of the Categories «Intended Purpose» 
and «Permitted Use» in Natural 
Resources Branches of Law  .........................27
M. S. Sagandykov
On the Constitutionality  
of Extrajudicial Subjection  
of Workers to Material Liability  ...............35

Theoretical Problems  
of the Russian Law and Statehood
I. A. Khavanova
Fiscal (Tax) Sovereignty  
and Its Scope in Integration Bodies  .......41
O. V. Muza
Features of Administrative  
Procedural Legal Personality  ....................52

Justice and Judiciary Practice
N. M. Khromova
Features of Compensation  
of Damage in Judicial Activity  ..................58

Comparative-Legal Research
N. L. Bondarenko
Reduction of Forfeit  
by a Court: Notion and Meaning  ..............67

Список сокращений

АПК РФ — Ар бит раж ный про цес су аль ный ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
БК РФ — Бюджетный кодекс Российской Федерации
ВдК РФ — Водный кодекс Российской Федерации
ГК РФ — Гра ж дан ский ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
ГПК РФ — Гра ж дан ский про цес су аль ный ко декс Российской Федерации
ГсК РФ — Гра достроитель ный ко декс Российской Федерации
ЖК РФ — Жи лищ ный ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
ЗК РФ — Земель ный ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
Ко АП РФ — Ко декс Российской Федерации об ад ми ни ст ра тив ных пра во на руше ни ях
ЛК РФ — Лесной кодекс Российской Федерации
НК РФ — Налоговый кодекс Российской Федерации
СК РФ — Семейный ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
ТК РФ — Трудовой ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
УИК РФ — Уго лов но-ис пол ни тель ный ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
УК РФ — Уго лов ный ко декс Рос сий ской Фе де ра ции
УПК РФ — Уго лов но-про цес су аль ный ко декс Российской Федерации

* * *

БВС РФ — Бюллетень Вер хов ного Суда Рос сий ской Фе де ра ции
БМД — Бюллетень международных договоров
БНА — Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной 
власти
ВВС СССР (РСФСР) — Ве до мо сти Вер хов но го Со ве та СССР (РСФСР)
Ве до мо сти СНД и ВС СССР (РСФСР, РФ) — Ве до мо сти Съезда на род ных де пута тов СССР (РСФСР, Российской Федерации) и Вер хов но го Со ве та СССР (РСФСР, 
Российской Федерации)
Вестник ВАС РФ — Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации
Вестник КС РФ — Вестник Конституционного Суда Российской Федерации
САПП РФ — Со б ра ние ак тов Пре зи ден та и Пра ви тель ст ва Рос сий ской Фе дера ции
СЗ РФ — Со б ра ние за ко но да тель ст ва Рос сий ской Фе де ра ции

* * *

ВАС РФ — Высший Арбитражный Суд Рос сий ской Фе де ра ции
ВС РФ — Вер хов ный Суд Рос сий ской Фе де ра ции
ЕСПЧ — Европейский cуд по правам человека
ИЗиСП — Ин сти тут за ко но да тель ст ва и срав ни тель но го пра во ве де ния 
при Пра ви тель ст ве Рос сий ской Фе де ра ции
КС РФ — Кон сти ту ци он ный Суд Рос сий ской Фе де ра ции
ФАС — федеральный арбитражный суд
ФС РФ — Федеральное Собрание Рос сий ской Фе де ра ции
ЦБ РФ — Центральный банк Рос сий ской Фе де ра ции (Банк России)
ЦИК России — Центральная избирательная комиссия Рос сий ской Фе де ра ции

БОНДАРЬ Николай Семенович,
судья Конституционного Суда РФ, 
доктор юридических наук, профессор

Каждый народ имеет такую конституцию, которой он достоин. Сегодня это утверждение является аксиомой, хотя еще недавно (если время измерять не хронологически, а 
историческими закономерностями 
цивилизационного развития) созвучные мысли воспринимались как новаторские, требовали для своего обоснования обращения к глубинным, 
в том числе духовным, началам государственного устройства общества и его законов. Достаточно вспомнить высказывание Ш. Л. Монтескье о том, что «каждый народ достоин своей участи», из классического 
сочинения «О духе законов»1.
В нынешний век политического прагматизма, соседствующего с 
правовым нигилизмом и сопровождающегося забвением традиционных 
для современного общества нравственных ценностей, принципиально важным является обращение к 
духовным началам конституционноправовой жизни. Особое значение это 
имеет в отношении России, где политическая жизнь и сама демократия 
всегда была, по словам Н. А. Бердяева, одухотворена2.

1  Сегодня это изречение известно в перефразированном варианте (также в связи 
с оценкой законов России) из письма графа 
Жозефа де Местра императору Александру I: «Каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает».
2  См.: Бердяев Н. А. Судьба России. М., 
1990. С. 211.

Целью настоящей статьи является — при кажущейся публицистичности ее названия — анализ глубинных взаимосвязей, соотношения 
между внешними, лежащими на поверхности и очевидно воспринимаемыми (хотя и не всегда) характеристиками текста — буквы Конституции и внутренними, скрытыми от 
внешнего восприятия, во многом сакральными свойствами — ее духом. 
Насколько гармонично сочетаются 
текст и дух Конституции России? 
Можно ли считать, что, несмотря на 
крайне сложные исторические условия ее разработки и принятия, она 
отражает, по крайней мере в глубинных своих характеристиках, национальные традиции и не находится 
в плену космополитических иллюзий по поводу так называемых общечеловеческих ценностей, которые 
столь активно навязывались нам после распада Союза ССР?
Выявление духа Конституции — 
это не вопрос политики (хотя надо признать, что именно политический подход является традиционным при одном упоминании о дихотомии «буква — дух» Конституции), 
а прежде всего проблема социокультурных основ данного документа, их 
влияния на осуществление нормоконтрольных функций при проверке конституционности нормативных 
правовых актов на основе баланса 
буквы и духа Основного закона.
О духовной сакральности Конституции РФ 1993 г. Исследование 
духовных начал Конституции как 
явления социальной жизни предполагает использование весьма тонкого 

Буква и дух российской Конституции: 
20-летний опыт гармонизации 
в свете конституционного правосудия

К 20-ЛЕТИЮ КОНСТИТУЦИИ РОССИйСКОй ФЕДЕРАЦИИ

Журнал российского права № 11 — 2013

6

методологического инструментария 
как средства достижения не только 
научно аргументированных знаний 
о глубинных, сущностных характеристиках этого явления, но и особого 
психологического восприятия данного документа на основе веры в истинность, социальную и правовую ценность закрепленных в Конституции 
положений. Именно вера (и основанное на ней доверие) как относительно 
самостоятельная философско-мировоззренческая система взглядов 
и оценок представляет собой форму отражения скрытых от внешнего восприятия сакральных характеристик того или иного изучаемого явления.
Понятие «сакральность» в его этимологическом смысле (от лат. sacrum) 
соотносится с такими нравственноэтическими категориями, как «святость», «священность», предполагающими основанное на вере и доверии возвышенное, трепетно-уважительное отношение к данному 
явлению, причем как в мировоззренческом, идеологическом, так и в психологическом восприятии.
В чем же конкретно проявляется духовная сакральность Конституции? Как это соотносится с сущностными характеристиками данного документа, с одной стороны, и с 
его формально-юридическими свойствами — с другой?
При поиске ответа на эти вопросы следует учитывать, что Конституция, при всей космополитичности 
термина constitucio, — явление социокультурное, глубоко национально-специфическое: не только нормативное правовое содержание конкретных конституционных институтов, но и сама природа Конституции 
как социально-правового явления 
имеет глубокие национально-исторические, социокультурные, духовные начала. В Конституции проявляются как ее особые формально-юридические свойства, так и нравственно-этические, культурологические 
ценностные начала, получающие 
юридическое выражение в требова
ниях свободы, равенства, прав человека, государственного единства, веры в добро и справедливость, ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями 
(преамбула Конституции РФ). С их 
помощью и проявляются в концентрированном виде качества сакральности, святости Конституции.
В связи с этим уместно вспомнить 
библейское понимание соотношения внешней (юридической) формы и внутреннего (духовного) начала: «Закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез 
Иисуса Христа» (Евангелие от Иоанна. Глава I. Стих 17). В Конституции 
также присутствуют эти два начала: 
1) юридический закон как воплощение политической воли законодателя (Моисей, в соответствии с «Ветхим заветом», есть законодательпророк); 2) правовой свод духовных 
ценностей общества, основанный на 
«благодати», «истине». В этом находит свое отражение коллизионное, 
порой весьма противоречивое сочетание формально-юридических и 
нравственно-этических, культурологических начал Конституции, в 
основе чего лежит единство нормативного текста и его духовного наполнения3.

3  В этом плане весьма неожиданными являются размышления судьи Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиева на заседании круглого стола об «институте пророчества», о возможности судов «выступать 
в качестве современных пророков, несущих народу некие сакральные юридические знания», о том, что «наиболее известные пророки, они же и глубочайшие мыслители этики, и в какой-то степени конституционалисты — и Иисус Христос, и Моисей, 
и Мухаммед» (см.: Судебный («живой») конституционализм: доктрина и практика: стенограмма круглого стола кафедры государственного и административного права юридического факультета СПбГУ (обсуждение 
монографии Н. С. Бондаря «Судебный конституционализм в России в свете конституционного правосудия») // Журнал конституционного правосудия. 2011. № 3. С. 20).

К 20-летию Конституции Российской Федерации

7

В этих условиях и объекты конституционного воздействия представляют собой такую систему общественных отношений и ценностных ориентиров, в рамках которых 
человеческие поступки и действия 
публичной власти (на любом уровне 
ее реализации) оцениваются прежде всего с точки зрения добра и зла, 
справедливости и несправедливости, чести и долга, человеческого 
достоинства, совести и греховности, 
других категорий нравственности, не 
обязательно получающих формально-юридическое, текстовое закрепление, но не утрачивающих от этого своей общеобязательности, нравственно-этической нормативности 
в сочетании с правовой императивностью.
При этом глубинные основы духа Конституции РФ (как своего рода юридического зеркала, отражающего внутреннее состояние духовных сил многонационального народа) коренятся в ее сущностных 
характеристиках. Не подвергая сомнению различные соображения о 
сущности данного документа, представляется важным учитывать, что 
природа Конституции как политикоправового явления, призванного отражать важнейшие характеристики общества, государства и личности в их соотношении и взаимосвязях, предопределяет необходимость 
восприятия конституционных явлений во всей их многогранности и 
противоречивости, когда сущность 
Конституции может рассматриваться как: 1) порождение глубинных социальных, экономических, политических противоречий, сложившихся 
на момент ее разработки и принятия; 
2) отражение и в какой-то мере позитивное закрепление, признание этих 
противоречий как неизбежных, требующих своего разрешения; 3) закрепление юридических механизмов преодоления соответствующих 
противоречий, конфликтов и коллизий, нормативное моделирование 
развития общества и государства в 
соответствии с провозглашенными 

конституционными целями, признаваемыми ценностями и идеалами. 
Выявление сущностных начал Конституции 1993 г. связано с погружением в природу таких основополагающих явлений конституционной 
действительности, как свобода — 
власть — собственность в их коллизионном триединстве. При этом речь 
идет не столько о формально-юридических, сколько о социокультурных 
характеристиках данного документа 
как показателя реально достигнутого в обществе и государстве баланса 
между свободой и властью, включая власть экономическую. Ответы 
на эти вопросы содержатся в Конституции, если презюмировать ее 
реальный, не фиктивный характер.
Поскольку Конституция является отражением сегодняшней жизни, 
социальной действительности и одновременно она несет на себе печать 
национальных традиций, истории и 
условий ее принятия, главный методологический вопрос, возникающий при анализе духа Конституции в соотношении с ее текстом, касается конкретно-исторических, социокультурных начал ее понимания, 
толкования и реализации. Никакая 
рациональная формально-юридическая аргументация не может быть 
свободной от национальной культуры и нравственности, ценностных 
характеристик правовых и социальных явлений.
Особую актуальность это приобретает в современных условиях системного кризиса конституционализма, который характеризуется не 
только стремительностью изменения политических, социально-экономических начал государственной 
и общественной жизни, но и размыванием, подрывом традиционных 
нравственно-этических основ современного общества, стремлением 
навязать и возвести на конституционный уровень новые так называемые ценности «сексуальных свобод», «гей-равноправия» и т. п. Вместе с тем, несмотря на то что существует немало научных разработок 

Журнал российского права № 11 — 2013

8

о социокультурных началах права, 
соотношении права и нравственности и т. п.4, вопрос о конкретных механизмах и самой практике включения духовно-нравственных ценностей в систему действующего законодательства остается весьма 
актуальным. Надо признать, что сегодня имеют место лишь отдельные 
и довольно робкие попытки позитивной юридизации выраженных в духе 
Конституции нравственных ценностей, их правового обеспечения как 
необходимых регуляторов практической жизни5.
В этих условиях актуальной становится проблема выработки новых 
философско-мировоззренческих 
основ современного конституционализма, очевидна необходимость 
обогащения догматических методов 
оценки нормативно-правовой действительности социологическим, историческим, философско-мировоззренческим, нравственно-этическим 
методами познания сложных метасистемных по своей природе явлений конституционно-правовой жизни. Только на этой основе возможно 
выявление глубинных внутренних 
связей, общих закономерностей и 
социокультурных особенностей современного конституционализма, в 
том числе сквозь призму соотношения буквы и духа национальной Конституции.
Философско-мировоззренческий 
плюрализм — методологическая 
основа гармонизации буквы и духа 
Конституции России. Философский 
монизм, характерный, в частности, 
для предшествующего (советского) 

4  См., например: Мальцев Г. В. Нравственные основания права. М., 2008; Лукашева Е. А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М., 2013.
5  К таковым можно отнести принятые 
в ряде субъектов РФ (например, в СанктПетербурге, республиках Дагестан и Саха 
(Якутия), Алтайском и Красноярском краях) специальные законы об охране личной 
и общественной нравственности, о защите 
детей от пропаганды гомосексуализма и т. п.

периода отечественного конституционализма, не оставлял места для 
«отпочкования» духа от буквы Конституции, их коллизионного соотношения и тем более для противопоставления. Современное философско-мировоззренческое восприятие 
явлений конституционной жизни может быть охарактеризовано, говоря 
словами философа права И. А. Ильина, как утрата веры в спасительный 
методологический монизм и переход 
к принципиальному признанию методологического плюрализма6.
Предполагается, что различные 
концепции, подходы к праву при переходе к реальному конституционализму (ориентирующему в том числе на гармонию буквы и духа Основного закона) приобретают значение действенных доктринальных 
средств в той мере, в какой они могут 
быть аутентично интегрированы в 
социокультурное пространство конституционно-правового регулирования, что требует своего рода «коммуникативно-интегрированного» 
или конституционного правопонимания7. Это объективно предопределяет признание и утверждение 
философско-мировоззренческого 
плюрализма и как доктринального метода исследования, и как важнейшего (конституционно значимого) принципа нормативно-правовой 
системы организации и функционирования демократической государственности.
На этой основе представляется 
возможным оценить как собственно правовые явления, так и неюридические (в том числе предюриди
6  См.: Ильин И. А. Понятия права и силы 
(Опыт методологического анализа) // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 4. М., 1994. С. 9—10.
7  В российской правовой науке эти подходы исследованы с разных позиций (см., например: Крусс В. И. Теория конституционного правопользования. М., 2007; Поляков А. В. 
Общая теория права. Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004; Мальцев Г. В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999).

К 20-летию Конституции Российской Федерации

9

ческие, постюридические), а также 
мета юридические феномены конституционализма социального, экономического, политического, культурного характера. Причем в той мере, в 
какой они выступают как социокультурной предпосылкой формирования конституционализма, так и в 
качестве имманентных его характеристик, институциональной нормативно-регулятивной подсистемы 
конституционализма и одновременно средой его существования и развития, что решающим образом влияет на основополагающие конкретно-исторические характеристики 
Конституции. Культурологический 
метод — ключ к познанию глубинных, социокультурных начал Конституции и основной инструмент 
гармонизации ее буквы и духа. Данный метод позволяет проникнуть в 
сущностные пласты политико-правовых явлений, имеющих юридическое оформление в виде писаного 
текста закона.
Несмотря на то что в координатах мировоззренческого плюрализма присутствуют различные концептуальные начала, квинтэссенцией методологического плюрализма 
в его нормативно-правовом проявлении является реализация на конституционном уровне двух типов 
правопонимания — позитивизма и 
естественного права. Они по-своему 
важны и в системе философско-мировоззренческого восприятия правовой действительности означают приблизительно то же, что для философии «линия Платона» и «линия Аристотеля». Речь идет о реализации по 
этим двум философско-правовым 
направлениям различных гносеологических установок, имеющих важное методологическое значение в том 
числе для гармонизации буквы и духа Конституции, поскольку в позитивизме отражено философско-мировоззренческое отношение к тексту, 
букве Конституции, а дух Основного закона наиболее последовательно воплощается в естественно-правовой концепции правопонимания.

Конституция РФ также может 
быть охарактеризована с позиций 
философско-мировоззренческого 
плюрализма. Но это не свидетельствует о некой мировоззренческой 
эклектике, в рамках которой естественно-правовой тип правопонимания конкурирует с позитивистским8 как бы по аналогии с конкуренцией буквы и духа Конституции. 
Такой подход имеет в своей основе 
противопоставление естественноправовых и позитивистских начал, 
исключает возможность их сосуществования (при признании за ними самостоятельной и соотносимой 
юридической ценности) без ущерба для права как воплощения свободы, равенства и справедливости. 
Вместе с тем опыт античной философии показывает, что противоположные философские начала могут 
находиться или быть сведены к такому отношению, когда имеющееся 
между ними напряжение порождает возникновение нового желаемого качества и достижение положительного результата. С этой точки 
зрения внимательный и непредвзятый анализ Конституции РФ дает 
основания полагать, что она, различая в своем идейном базисе доктрины естественного права и позитивизма, не противопоставляет их, 
не приводит к состоянию антагонистического противоречия, а, напротив, стремится к выработке их синтетического, взаимосогласованного 
понимания в целях обоснованного 
толкования и эффективного правоприменения.

8  Такие оценки имеют место, когда, например, утверждается, что в России «конституционная концепция прав человека (и концепция должного закона) эклектически (курсив мой. — Н. Б.) соединяет непозитивистские представления о правовой свободе с 
позитивистскими представлениями о правах как законодательно санкционированных 
притязаниях» (Четвернин В. А. Российская 
конституционная концепция правопонимания // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2003. № 4. С. 32).

Журнал российского права № 11 — 2013

10

Так, реализуя идеи естественноправового правопонимания, Конституция РФ провозглашает, что человек, его права и свободы являются 
высшей ценностью (ст. 2); они признаются и гарантируются в Российской 
Федерации согласно общепризнанным принципам международного 
права, они неотчуждаемы, принадлежат каждому от рождения (ст. 17). 
В то же время из самой Конституции РФ вытекает недопустимость 
противопоставления естественноправовых начал позитивному законодательному регулированию прав и 
свобод человека и гражданина. Напротив, полномочие по государственно-правовой регламентации прав человека прямо закрепляется за федеральным законодателем (п. «в» ст. 71), 
а в ст. 18 Конституции РФ говорится о том, что права и свободы определяют смысл, содержание и применение законов, т. е., содержащиеся в 
правах и свободах естественно-правовые начала должны объективироваться в позитивных (принимаемых государством) законах, получать реализацию в правоприменительной деятельности.
Тем самым естественно-правовое и позитивистское начала интегрируются в системе конституционных норм и институтов посредством идеи правового закона как воплощения требований верховенства 
права, с одной стороны, и правового государства, государства законности — с другой, что является решающей философско-мировоззренческой основой гармонизации буквы 
и духа Конституции.
Опираясь на конституционноправовую доктрину правового закона, Конституционный Суд РФ в своей практике стремится к сбалансированному сочетанию естественноправовых и позитивистских начал 
при оценке оспариваемых норм национальной системы законодательства. Учитывая, что право по своему 
содержанию и генезису имеет «внезаконотворческий» и «дозаконотворческий» характер, Суд исходит из не
обходимости как можно более полного выражения идеи права именно в законе (в широком смысле этого 
слова), так как закон призван обеспечить формальную определенность 
права, его единообразное понимание 
и применение и в итоге равенство 
всех перед законом, режим равноправия субъектов правовой жизни.
При этом Конституционный Суд 
не только не противопоставляет 
право и закон, но и исходит из необходимости использования всех возможных конституционно-правовых 
средств для обеспечения правового 
содержания действующего закона, 
что свидетельствует о бережном отношении Суда к закону и букве Конституции. Именно с этим связаны 
презумпция конституционности закона и такой прием конституционносудебного контроля, как конституционно-правовое истолкование, выявление в рамках конституционного 
правосудия правового (конституционного) смысла закона и устранение 
всех иных — неправовых — его интерпретаций из правоприменительной практики. Решение Конституционного Суда РФ, которым подтверждается конституционность нормы 
именно в данном им истолковании, 
предполагает в том числе выявление 
духа закона и одновременно исключается любое иное, т. е. ее неконституционное истолкование, а следовательно, и применение в неконституционной интерпретации имеет в этой 
части такие же последствия, как и 
признание нормы не соответствующей Конституции РФ9.
На основе методологического политико-правового плюрализма становится возможным наиболее полное выявление духа Конституции и 
не только охранительное, но и преобразовательное воздействие Конституционного Суда РФ на всю систему конституционализма, нормативно-правовое и доктринальное его 

9  См. постановление КС РФ от 21 декабря 
2011 г. № 30-П; определение КС РФ от 11 ноября 2008 г. № 556-О-Р.

К 20-летию Конституции Российской Федерации

11

«оживление». При этом истинный, не 
связанный с партийно-политической 
конъюнктурой, дух Конституции 
имеет свои, достаточно устойчивые, 
хотя и весьма специфические, юридико-технические средства воплощения как в самой структуре Конституции, так и в ее конкретных 
нормах и институтах, отражающих 
глубинные духовные начала данного документа, выработанные на основе исторического опыта конституционного развития общества и государства.
Метаюридический эквивалент 
конституционного духа. В современном мире нет идеальных конституций, но есть эффективные и фиктивные, неработающие (как юридический акт, основной закон), конституции. При всей многоплановости 
условий и предпосылок эффективного действия основных законов 
принципиальное значение имеет 
применительно к Конституции РФ 
наличие в ней своего рода генетического (социокультурного) кода многонационального народа России, который должен определять конституционные параметры достигнутого 
и обозначать нормативно-правовые 
ориентиры дальнейшего развития 
общества и государства.
Юридическим выражением данного кода являются весьма специфичные, поистине сакральные по 
своим нормативным характеристикам категории конституционного 
права, составляющие иерархическую нормативно-категориальную 
систему: это, во-первых, конституционные ценности, представляющие наиболее высокий уровень, 
концентрированную форму воплощения духа Конституции; во-вторых, конституционные принципы; 
в-третьих, конституционные основы (начала) и, наконец, в-четвертых, конституционные аксиомы и 
презумпции.
Названные категории при всех 
очевидных их различиях и весьма 
существенной специфике каждой 
могут быть объединены, выстрое
ны в один категориальный ряд (применительно к отражению в них духа Конституции) благодаря неким 
общим характеристикам, в основе 
которых — высокий удельный вес 
нравственных, гуманистических 
начал10. Это получает признание на 
нормативно-правовом, конституционном уровне и подтверждается 
правоприменительной практикой, в 
особенности Конституционного Суда РФ. Соответствующие категории, 
включая аксиомы и презумпции, 
выступают не только, а во многих 
случаях не столько конституционно-правовыми категориями, сколько категориями морали, нравственности, цивилизационных, общедемократических требований. Тем самым по своей внутренней природе 
они также могут быть представлены 
как категориальная форма выражения, квинтэссенция духа Конституции, а их юридические характеристики определяются тем, что это не 
только доктринальные, но и нормативно определенные категории действующего конституционного права. 
Обладая предельно высоким уровнем нормативного обобщения, они 
позволяют обнаружить («снять») в 
сфере правового регулирования некий идеализированный слепок (модель) конституционных перспектив 
общественного и государственного развития. Как метаюридическая 
форма выражения нравственных, 
социокультурных начал, соответствующие категории, имея наиболее абстрактное содержание, наполнены вместе с тем повышенным 
уровнем концентрации нормативной 
(конституционно значимой) энергии, 
ориентированной на законодателя и 
правоприменителя, включая все от
10  Учитывая важность и недостаточную 
разработанность в конституционно-правовой науке категорий «ценности», «принципы», «основы», «аксиомы», «презумпции», 
эти вопросы, безусловно, заслуживают самостоятельного анализа; здесь же они затрагиваются лишь в аспекте рассматриваемой проблемы.

Журнал российского права № 11 — 2013

12

расли законодательства и все сферы правоприменения.
Что касается конституционнотекстовой материализации данных 
категорий, то здесь особое значение 
имеют преамбула Конституции РФ, 
а также ее гл. 1 и 2. Соответствующие структурные части Конституции — это своего рода нормативноправовой генератор конституционного духа, с помощью которого можно 
проникать в глубинное содержание 
всех других ее статей, обнаруживать 
их сакральные свойства. На особый, 
метаюридический характер соответствующих положений указывает, в 
частности, и то обстоятельство, что 
никакие другие положения Конституции не могут противоречить основам конституционного строя (ч. 2 
ст. 16), а положения гл. 1 и 2 не могут 
быть пересмотрены Федеральным 
Собранием (ч. 1 ст. 135), а значит, их 
изменение возможно только путем 
принятия новой Конституции. И это 
не случайно: законодателю подвластен текст, буква Конституции, но 
не ее дух. В таком соединении буквы и духа Конституции 1993 г., кроме 
того, кроется залог сочетания в ней 
стабильности и динамизма как живого организма, что способно оказывать прямое влияние и на эффективность ее реализации.
Наиболее ярким воплощением 
мета юридических начал как выражения духа Конституции является 
категория конституционных ценностей11. Пожалуй, именно аксиологическими свойствами определяется 

11  Следует отметить, что и другие указанные выше категории конституционного права (принципы, основы, аксиомы, презумпции) обладают определенными аксиологическими характеристиками, что также 
подчеркивает их категориальную рядность, 
в частности, с точки зрения нормативного воплощения в них духовных начал Конституции. Вместе с тем при совпадающей онтологии ценностей, принципов, аксиом, презумпций они не заменяют и не подменяют друг 
друга, сохраняют свою категориальную самостоятельность и собственное назначение.

уникальность Конституции с точки зрения ее юридических, политико-идеологических, философскомировоззренческих и иных характеристик. При этом ценностная значимость присуща как Конституции 
в целом (с точки зрения, прежде всего, таких ее юридических характеристик, как верховенство, высшая юридическая сила, прямое действие, сочетание стабильности и динамизма 
и т. п.), так и конкретным ее нормам, 
которые являются в этом случае 
отражением фактически сложившихся и юридически признаваемых 
представлений о социальных приоритетах и наиболее оптимальных 
моделях обустройства общественной и государственной жизни, о соотношении ценностей власти и свободы, равенства и справедливости, 
рыночной экономики и социальной 
государственности и т. д.
Ценностный подход объективно 
необходим при выявлении духа Конституции, что получает подтверждение в практике Конституционного Суда РФ, который активно задействует аксиологический потенциал 
Конституции как для оценки проверяемых норм на конституционность, так и для формирования своих правовых позиций. Конституционные ценности как воплощение духа Основного закона проявляют себя 
в практике Конституционного Суда РФ двояко: как инструментальное средство нормоконтрольной деятельности и как результат такой деятельности.
Речь идет о том, что в силу особой 
природы Конституционного Суда и 
его решений становится возможным 
генерирование конституционных 
ценностей в рамках конституционно-оценочной деятельности судебного органа конституционного контроля. Эти конституционные ценности 
в отличие от ценностей Конституции не имеют прямого текстуального оформления; их признание и конституционное значение коренится в 
глубинном содержании и системносемантических взаимосвязях нор