М. И. Глинка. Его жизнь и музыкальная деятельность

м. и.

Глинка.

        ЖИЗНЬ ЗтЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ

    БЮГРАФИЧЕСКАЯ БПВЛЮТЕКА <•>. ПАВЛЕНКОВА /’ . , —-----—---------„—.--------V--J


№1. И. ГЛИН НА

   ЕГО ЖИЗНЬ И МУЗЫКАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ



ВГОГРАСИЧЕСК1Й ОЧЕРКЪ
- С, А. Базунова



портретом Глинки и музыкальным нрилжен1емъ, состоящим изъ выбора его произведен! ft для формшано и nieia


С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГР. ВЫСОЧАЙШЕ УТВИРЖД, ТОВАРИЩ. «ОВЩ. ПОЛЬЗА», в. подъяч., 39
1892.

СТРАН.
   I. ДЬтегво Глинки .. .....•..........  . ........ 5
 II.  Молодость.................................... 12
 III. Путешеств1е въ Итал1ю........................ 22
 IV.  Жизнь въ Петербург^.......................... 33
V.  Опера „Жизнь за Царя"....................... 38
  VI. Семья и служба.............................  ■ 47
■VII. Опера „Русланъ и Людмила" ................... об
VIII. Музыка Глинки.................................63
 IX.  Посл^Ьдн^й я epi од ъ жизни Глинки .......... 69

            главнейшее источники.



   1)    «Записки Михаила Ивановича Глинки и переписка его сь родными и друзьями». С.-Петербург*, изд. А. С. Суворина, 1887 г.
   2)    «Михаил* Ивановичь Глинка» кн. В. В, Обо-ленскаго и If. II. Веймарна, С.-Петербурга, 1885 г.
   3)    «Глинка и его значение въ истор5и музыки». Г. Лароша, Москва, 1869 г.
   4)    «Михаил* Иванович* Глинка»,/?. В. Стасова, «Русски В’Ьстпикъ 1857 г. ЛЭД» 20,21,22, 24 и др.

I.

Детство Глинки.

Семья Глинки.—Жизнь съ бабушкой.—Первый впечатлит. —Проблески музыкальна го чувства.—Первые учителя.

   Около 1804 года въ Смоленской губернш, верстахъ въ 20-ти отъ города Ельни, проживалъ въ собствевномъ своемъ им$н1в, селе Новоспасскомъ, отставной капитанъ Иванъ Николаевичъ Глинка. До насъ дошло очень мало св-Ъд'Ьгпй о личности этого человека; но то, чтб мы знаемъ о немъ, рисуетъ его типомъ неглупаго и даже довольно образованная помещика, такъ называемая «добрая старая времени». Время же это имело много характерный особенностей; оно въ литературе бол4е или менее наследовано в известно. Всяк1й порядочный молодой дворянинъ начиналъ карьеру службою, по преимуществу военною, загЬмъ привознлъ въ деревню какой-нибудь чинъ вроде капитанская, какъ Иванъ Николае вить, женился и погружался въ хозяйство. Досуга бывало много, достатковъ тоже, деньги считались на ассигнации; кругомъ стояли больные, еще не проданные леса. Bet отношешя были просты и патр1архальны, никто еще и не мечталъ о реформ!;, а «подданные» тогдашвихъ ясподъ повиновались не только за страхъ, но и за совесть, особенно если пом4щикъ быль изъ числа добрыхъ людей, какъ Иванъ Николаевичъ Глинка. Словомъ, жилось привольно. Многие изъ более достаточныхъ помФщиковъ держали у себя даже доаашже оркестры, составленные кзъ собственныхъ крйпост-ныхъ людей, и по высокоторжественнымъ днямъ семейныхъ празднествъ крепостные артисты исполняли разный пьесы, вроде знаменитая патрютичсскаго гимна «Громъ победы раздавайся», русская песни, старинныя увертюры, теперь давно

_____ЖИЗНЬ ЗАМЪЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.         ______

забытыхъ н'Ьмецкихъ композиторовъ и т. п. Короче сказать, это било начало характерной Александровской эпохи, и семей’ ство Глинки можно считать типичнымъ представителемъ тогдашней помещичьей среды.
    20 мая 1804 года въ такомъ именно семейств⁻!; Ивана Николаевича Глинки и жены его Евгеши Андреевны, рожденной Глинки, родился сынъ Михаилъ. О педагогике или хотя бы только о физическомъ воспитанш детей перваго возраста тогда имели вообще самыя смутный понят!я,амаленыпй Глинка вдо-бавокъ тотчасъ после рожден i я ноступилъ на руки къ бабушка его, бекле Александровна, никому не хотевшей доварить воспи-таюе любимаго внука. Чтобы вонять, каково жилось мальчику съ бабушкой, нужно знать, что Оекла Александровна была женщина уже очень престарелая, Ока имела въ семье отдельное пом^щеше, где и жила съ внукомъ, его кормилицей и нянькой почти безвыходно. Старуха больше всего на свФтФ боялась простуды, притомъ не столько за себя, сколько за внука, и потому комнаты натапливали до 20 градусовъ, причемъ бёднаго мальчика еще безжалостно кутали въ какую-то шубку. И такая жизнь продолжалась до самой смерти бабушки Оеклы Александровны, т. е. ц'Ьлыхъ четыре года. Неудивительно поэтому, что ребенокъ росъ слабымъ, нервнымъ, былъ очень воспршмчивъ ко всякаго рода заболФвашямъ н эту болезненность сохранилъ потомъ на всю жизнь.
    ЗдФсь будетъ кстати отметить некоторое психологическое соображение, применимое впрочеиъ не къ одному Глинке, но и ко вс4мъ дфтямъ, находящимся въ его положена. Недоста-токъ движения и отсутствие разнообразия внешнихъ впечатлений толкнули маленькаго Глинку въ область внутренний) «ipa, притомъ гораздо раньше, чемъ это вообще нормально: онъ рано сталъ проявлять заметную нервную впечатлительность и .восприимчивость. Такъ, еще при жизни бабушки, т. е. стало быть моложе четырехъ лптъ отъ роду, онъ уже выучился читать и чгталъ должно быть недурно, потому что, по словамъ бюграфовъ, «восхищалъ бабушку отчетливымъ чтешемъ свя-щенныхъ книгъ». При этоиъ не нужно забывать, что дело происходило въ саиомъ начала нашего столФпя, когда никакихъ звуковыхъ методовъ, никакихъ современныхъ облегчешй при изучевш грамоты не было. Да и вообще грамота, особенно же

И. Г Л И В К A.                    7

отчетливое чтеше, требуетъ довольно сложной психической Деятельности, а потому-то и не доступна салону первому возрасту,—у обыкновенныхъ детей къ четыремъ годамъ едва проявляются первые признаки разумно-сознательной жизни. Но д^ло въ томъ, что Глинка не былъ обыкновеннымъ ребен-комъ...
    Съ особенной силой и также очень рано сталъ привлекать Глинку м)ръ звуковъ. По праздникамъ его водили въ церковь и говорить, что даже въ самомъ первомъ возрасти церковное ni-Bie и звонъ колоколовъ производили на него неотразимое впе-чатдеше. Возвращаясь домой, онъ долго не могъ отделаться отъ этихъ впечатляй, иабиралъ модные тазы и ио-долгу зво-млъ, подражая церковнымъ колоколамъ. Когда впослйдствш, на седьмомъ году, ему случилось быть въ города и слышать колокола самыхъ разнообразные тембровъ, онъ безошибочно могъ отличить звонъ каждой церкви и вообще проавдалъ необыкновенно тонкий слухъ.
    Еще одно замечание, относящееся къпервымъ годамъ жизни Глинки. Все детство свое онъ кровель, на рукахъ женщинъ, окруженный женщинами и зат4мъ въ зреломъ возрасте женское общество предпочитать всякому другому. Такое преобла-даше женскаго вл)яшя бтразилось очень решительно на его темпераменте, уже и-безъ того мягкомъ отъ природы. Мягкость его характера была до того велика, что часто переходила въ совершенную слабость, вь какую-то безпомощность, житейскую неумелость. Постоянно требовалось, чтобы кто-нибудь за нимъ утаживалъ и устраивать его практическая дела, въ который онъ никогда не виикалъ. Когда же такого человека на лицо не оказывалось, нашь гев1й приходялъ въ безпокойство и съ несвойственной ему энерпей принимался отыскивать себе покую нянюшку. Обыкновенно таковая скоро находилась, р до-брейшгй Михаилъ Ивановичъ успоковвался, улыбаясь своею кроткой, незлобливо-лукавой улыбкой. Какъ очень умный чело-векъ, онъ хорошо понималъ свое положеше...
    Да, онъ понималъ свою роль въ wipe и знзлъ, что <не для корысти», менее всего для какихъ бы то ни было «битвъ» и *не для житейскаго волненья» создана его гешальная и детскн-нозлобввая душа. Мы еще не разъ возвратимся къ характеристике этого удивительного человека, здесь же сообщаемъ выше

8~ ЖИЗНЬ ЭЛМЪЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.                          _

приведенный св^д-Ьн!я лишь для того, чтобы показать, гд$. когда и изъ какого источника развились основный свойства характера Глинки. Зат^мъ возвращаемся къ фактамъ 6io-графш.
    По смерти бабушки Оеклы Александровны, жизнь малень-каго Глинки нисколько изменилась: прекратилось прежнее затворничество, должно быть сняли съ мальчика в его вЪчную шубку,—руководство воспитажемъ перешло къ матеря Глинки, Евгеши Андреевна. «Матушка баловала меня менФе, говорить Глинка въ своихъ «Запискахъ», и старалась даже пр!учать къ свЪжему воздуху, но эти попытки оставались по большей части безъ успеха». Начался иерюдъ начального образовали. На первый разъ пригласили француженку Розу Ивановну въ качеств^ бонны и какого-то архитектора для уроковъ ри-совашя. Неизвестно, что именно внесла въ душевную сокровищницу будущаго гевгя Роза Ивановна, за то известно, что архатекторъ былъ челов^къ очень усердный и все заставлялъ своего ученика рисовать глаза, носы и уши. Въ своей авто-бюграфш Глинка упоминаетъ объ этихъ носахъ съ обыкновен-нымъ своимъ добро дунп'емь и даже говорить, что усп^вадъ... Та же автоб1ограф!я упоминаетъ еще о нйкоторомъ «любозна-тельномъ, весьма пруятваго врава старичка», который часто яав'Ьщалъ семейство Глинки, разсказывалъ мальчику «одикихъ людяхъ», тропическихъ странахъ и вообще о чужихъ краяхъ, а въ заключение подарилъ мальчику книгу, подъ заглавуемъ «О странств!яхъ вообще», издание временъ Екатерины II. Глинка полагаетъ, что разсказы старичка и упомяаутыя «Странствуя» послужили основантемъ его страсти къ иутешеств)ямъ. Конечно могло бы^ь-и такъ...
    Когда будущему композитору наступила восьмой годъ, семейству его пришлось спасаться одъ нашествия фра^дузовь. Перебрались на время въ^велъ^двакоюш этотъ йере^здь, ни события 12-года- вообувд'вам’Ьтнаго' с.тоиГвъ жихни^Глинки не оставили. Гораздо важнее замФчаше автобюграфш, что даже по 8-му году, т. е. до 8-ми л4'Тъ, музыкальное чувство будущаго композитора оставалось въ зачаточномъ, нсразвитомъ со-стояши. Оно проявилось у него рельефно только на 10-мъ или 11-мъ году, Вотъ что говорить по этому поводу самъ Глинка: «У батюшки иногда собиралось много соседей и родственниковъ;

м. г л и я к л.                                9

это случалось въ особенности въ день его ангела, или когда пргЬзжалъ кто-либо, кого онъ хотйлъ угостить на-славу. Въ такомъ случай досылали обыкновенно за музыкантами къ дяде моему, брату матушки, за 8 верстъ. Музыканты оставались нисколько дней, и когда танцы за отъйздомъ гостей прекращались, играли бывало разный пьесы. Однажды, — помнится, что это было въ 1814 илн 1815 году, однимъ словомъ, когда я былъ по 10-му или по 11-му году, — играли квартетъ Кру-зеля съ кларнетомъ; эта музыка произвела на меня непостижимое, новое и восхитительное впечатлйн1е; я оставался целый день потомъ въ какомъ-то литорадочномъ состояпаи, былъ по-груженъ въ неизъяснимое томительно сладкое состояло...
    На другой день утромъ, когда нужно было опять рисовать уши и носы, эти носы выгодой у Глинки гораздо хуже обыкновенная, и учитель рисовашя, уже известный читателю архитектора напрасно напрягалъ свои умственный способности, стараясь угадать причину странной разсйянности ученика.
    — Вы вйрно все думаете о вчерашней музыке? спросилъ оиъ наконецъ.
    — Что жъ дйлать,отвйчалъ маленький мечтатель, музыка— Душа моя.
    Архитектора разумеется, не придалъ этииъ словамъ никакого значетя. На самомъ же дйлё въ нихъ была и правда, и ''лубогпй смыслы это былъ моментъ некоторая душевного перелома, неизбежный въ жизни каждая настоящая артиста, это была эпоха въ жизни Глинки, когда для него впервые со-^мйпюьно определилось врожденное его призвание. «Съ тйхъ поръ, говорить онъ, я страстно полюбилъ музыку. Оркесгръ моего дяди былъ для меня источникомъ самыхъ живыхъ востор-говъ. Когда играли для танцевъ... я бралъ въ руки скрипку или ^аленькую флейту и подделывался подъ оркестръ... Отецъ часто гневался на меня, что я не танцую и оставляю гостей, но при первой возможности я снова возвращался къ оркестру, ^о время ужина обыкновенно играли русская ппсхн, перело-женныя на 2 флейты, 2 кларнета, 2 валторны и 2 фагота. Эти грустно нужные, но вполне доступные для меня, звуки ине чрезвычайно нравились, —(я съ трудомъ псреносилъ рйз-Kie звуки, даже валторны на низкихъ нотахъ, когда на нихъ

ЖИЗНЬ ЗАМЪЧАТЕЛЬНЫХЪ ЛЮДЕЙ.

играли сильно *), — и можетъ быть эти пФсни. слышанный иною въ ребячеств!;, были первою причиною того, что впослФд-ствш я сталъ преимущественно разрабатывать народную русскую музыку».
    ЗдФсь мы однако должны сдФлать небольшое ограничительное замФчаше относительно достоинства слышанныхъ Глинкою въ дфтствф пФсевъ. Надо помнить, что эти пФснп онъ слышалъ тогда не изъ устъ самого народа, а въ переложснгяхъ (2 флейты, 2 кларнета и пр.). Достоинство же этихъ переложен!# было болФе, чфмъ сомнительно. Еще мелодию пФсни тогдаиппй компо-зиторъ, человФкъ почти всегда съ иностраннымъ именемъ, могъ пожалуй сохранить, но гармошя, ритмъ, общгй колоритъ и ха-рактеръ пФсни — все это пропадало безслФдно. Такъ что, въ сущности, пьесы, исполвявнпяся дядивымъ оркестромъ, врядъ ли можно было даже и назвать русскими пФсвями. Это могли быть имнташи русской пфени — не болФе, притомъ нмптацги едва-лн удачныя. И падобно было илФть тотальную художественную проницательность, чтобы въ этихъ quasi-иародныхъ нФсняхъ разелышать и запечатлФтъ въ свосмъ есрдцФ истинную русско-народную музыку. Этими же соображениями объясняется и то обстоятельстве, что разрабатывать народную музыку строго, систематически и сознательно Глинка иачадъ лишь въ зрфдомъ возрастф, когда быть можетъ проснувшаяся въпемъ далек!я воспоминания дФтства онъ могъ ировФрить наблюдениями зрФлаго возраста и слышадъ настоящую народную пФсню. Юно-шеск1я же его произведена отнФчены, какъ и вся тогдашняя музыка въ Росши, замФтпымъ итальянскимъ гшяЮемъ.
    Да, великимъ генгемъ нужно было обладать, чтобы въ тогдашней Росс!» создать национальную русскую музыку. Самый источннкъ ея,народная пФсня.былъ почти недоступонъмузыкан-ту-изслФдователю; муаыкально-изслФдовгГтельныхъ учреждена, консерваторш, школъ—ничего этого и въ поминФ не было, а домашнее преподаванге музыки могло возбуждать развФ только смФхъ или сострадате. Вотъ напр. свФдФЮя, почерпнутый изъ автоб1ограф!я Глинки:

   *) Интересно, что на этомъ отвращети къ рЬгкимъ ивукаиъ Глинка виол а Ь сходится съ Моцартомъ, который въ д-ЬтствЪ решительно не выносялъ р"Ьзки.хъ эвукоиъ духовыхъ инструментов!.. Одинъ видъ трубы уже при во ди л ъ его въ трепетъ.