Вопросы права и процесса: Статьи по процессуальному праву. Сборник цивилистических статей. Том 2

в. д. Иеаченк°                     3^
докторъ гражданскаго права и судопроизводства honoris causa.
k' - .у г





            ВОПРОСЫ ПРАВА И ПРОЦЕССА



       (СБОРНИКЪ ЦИВИЛИСТИЧЕСКИХЪ СТАТЕЙ).






Т. II.
процессуальному праву.




ИЗДАН1Е ПОСМЕРТНОЕ подъ редакгией и съ прим'Ьчан!ями прис. пов. В. В. Исаченко.





                »ии




88034681 Б-ка АП РФ



                 ПЕТРОГРАДЪ.
      Тилограф1я „ПРАВДА⁻, Разъезжая ул., д. 16—18.
                       1917.

                  Томъ II.

      Статьи по процессуальному праву.

  Речь, произнесенная въ день десятой годовщины Минскаго Окружнаго Суда. 30 ноября 1893 года").

М. Гг. и М. Гг-ви!

       Ровно десять л4ть тому назадъ, въ этогъ самый день, въ этомъ самомъ зале происходило торжество открыли новаго суда въ Минской губерши. Бывш1е при этомъ торжестве несомненно помнягъ ту радость и то лпковаше, съ которыми минское общество присутствовало здесь: „наконецъ и мы дождались суда праваго и скораго!*—слышалось тогда со всехъ стороаъ.
       Но не усп4лъ новый судъ стать на ноги и окрепнуть, какъ до насъ, судебныхъ деятелей, стали доходить слухи о некоторомъ разо-чароваши общества въ новыхъ порядкахъ гражданская судопроизводства: „Судъ скорый и правый, — слышали мы,—объ этомъ нетъ спора; но онъ слншкомъ сухъ и слвшкомъ формаленъ. Въ пемъ нетъ места той правде, которая одна имеетъ право называться зтимъ именемъ, и правде матер!альяой, жизненной,—истинной правде, предпочитается правда бумажная, формальная,—выдуманная правда"... Слышатся эти упреки и по настоящее время.
       Что же, справедливы они? Да, они справедливы. Новый граждански судъ и сухъ, и формаленъ, и часто прнзнаетъ правымъ того, кто правь лишь формально и вндомо неправъ въ действительности. Почему же это? Таковъ законъ.
       Но не тотъ, м. г., писанный законъ, который создается людьми для руководства людей же, а одинъ изъ техъ непреложныхъ ш'ровыхъ законовъ, которые получають свое начало въ предвечной санкцш небесъ. Объ одномъ изъ эгихъ законовъ Суд!я всехъ судей и всехъ законодателей сказалъ: „Доколе не прейдугь небо и земля, ни одна юта или черта не ирейдеть изъ закона". Законъ, о которомъ я говорю, прость и известенъ всемъ; онъ гласить такъ: творение рукъ человгъческихъ не можешь быть совершенно.
       Человечеству дано сознавать, что есть въ wipe нечто высокое, совершенное п идеальное: но обладать этимъ совершенпымъ и идеальнымъ ему не дано. Вел и Ki й поэть Францш **), описывая движение человечества по пути прогресса, говорнтъ, что на этомъ пути on avance toiyours, on n'arrive jamais, и говорить совершенно справедливо. Человечество обречено судьбой стремиться впередъ къ чему-то высокому п идеальному, но никогда не достигать цела. А при тапй судьбе его ему не остается ничего более, какъ искать возможнаго лишь приблпжешя къ тому, что ему представляется идеальнымъ. Не п этого оно не можеть найти вдругъ: то, что сегодня представляется аесьма близкимъ, завтра делается чрез

        ") Минсюй Листокъ 1 декабря 1893 г.

       •*) Hugo; La caravan.

1

  вычайно далеким*, и человечество постоянно меняет* одну систему я» другую, н это вечно, без* конца.
       Какъ нн прискорбна такая безплодная погоня за т±мъ, чего достигнуть невозможно, но она въ высшей степени благодетельна для человечества: не будь ея, не будь этого вечнато движения, этого постоян-наго стремлешя впередъ; достигни человечество того, что ему желательно, оно впало бы въ тотъ квгетизмъ, въ тогь вечный покой мысли и слова, который для живого мыслящаго человека страшнее смерти.
       И человечество пщегь возможваго приблнжежя къ идеаламъ. Ищет* оно и приближешя кь идеальному суду. Идеалъ же суда человеческаго есть судъ Бож1й. Только на суде Бояиемъ правъ тогь, кто действительно правь. На суде человеческомъ этого быть не может*, ибо для того, чтобы сказать, где истинная правда, и где неправда, нужно обладать даромъ всеведешя, а всеведущ* только Богъ. Какъ же, спрашивается хоть сколько-нибудь приблизиться къ такому недосягаемому идеалу?
       Въ начале своего умственного развитая человечество полагаетъ, что судъ надъ людьми творптъ само божество чрезъ посредство людей; что люди, какъ подоб!е божества, должны обладать хоть частицей принадлежащих* ему даровъ, а въ том* числе н частицей дара всеведения, и что эга частица должна быть темъ больше, чем* ближе человек* стоить кь божеству. Кто же ближе всехъ стоить кь божеству, какъ не служители божества? Кто более всехъ способен* постигать волю божества и проявлять ее, какъ не те же служители божества? Они одни призваны служить ему; они одни вдохновлены имъ, и одни они могут* олицетворить его на земле. Пусть же, поэтому, судъ человечесюй отправляется служителями божества.
       И вотъ: ncropiro какого бы народа мы ни раскрыли, мы находимъ, что въ первом* nepioxt его жизни судъ отправляется служителями того божества, которому поклоняется этот* народ*. У евреев*—он* вверяется царем* Давидом* 6000 левитов*, потомкам* Ицгара. внука Лев1я, из* племени котораго происходят* и первый первосвященник* Аарон*, я ед а ветвенный, во время странствовали евреев* въ пустыне, суюя— Моисей. У египтян* судебные приговоры пзрекаютъ оракулы устами жрецов*: у римлян* судят* поптифы, у галлов*—друиды, у германцев* —саги, и т. д. и т. д. Въ первых*’ веках* христианства правосудие отправляют* священники и епископы.
       Много веков* должно было пройти прежде, чЬмъ человечество познало ту простую истину, что быть служителем* божества не значить быть божеством*: что и служители божества—люди; что не все они боговдохновлены: что и имъ присущи слабости человеческая: и способность ошибаться и заблуждаться, и способность быть не всегда безпристрастнымп.
       Придя раз* къ такому заключению, люди поняли, что найденное ими прпблпжете кь идеалу слишком* далеко от* пего, и они ищут* другого. Появляется идея о том», чго соля божества можеть проявляться только въ убеждении многих*. Vox populi—vox Dei, создается поговорка, и оть еднноличнаго суда служителей божества человечество переходит» къ судам*, считающим* своих* членов* десятками, сотнями, даже тысячами: у евреев* учреждаются великое синедр'юны съ 2з судьями въ каждом* и санхедринь съ70;уримлянь иы видим* суды decemvir’oBb и centumvir’oB*; у грекэвъ — спартански repyciu считали у себя до 32, а аепнеше суды reniacroB*—по 600 членов* въ каждом*; знаменитый аепнешй ареопагь быть не менее многочислен*. Наконець, целый народный собрата являлась иногда судилищами.

Насколько успешно открывалась правда этими многочисленным! судами, я позволю себе напомнить вамъ, м. г., с-тЬдующте три примера: одинъ изъ членов! аеинскаго народпаго собрата подалъ годосъ за изгнана •благороднейшаго изъ своих! сограждан!, Аристида, единственно потому, -что ему надоело слышать, как! обвиняемаго, котораго онъ лично и не зналъ, * всФ называют! справеддлвымъ. По свидетельству евангелиста Луки, аовнскгё ареопагь, тотъ самый ареопагь, правосуд!е котораго гремёло во всемъ древнем! Mipe, къ суду котораго добровольно обращались иноземные цари, осудилъ учете апостола Павла большинством голосовъ всФхъ противъ одного. Велвкимъ сипедрюномъ 1ерусаламскнмъ •были осуждены Хрнстосъ и первомученикь Стефанъ...
       И эта система держалась целые века, пока не сознали, что и она такъ же далека оть идеальнаго суда, какъ и предшествующая ей. На смену ея выступаеть новая, также основанная па идее вмешательства сверхъестественной силы въ человФчесюя дела: люди—ни единолично, ни въ массе не могугь открыть истины; но она способна проявлять сама себя тамъ, где это нужно,—и на основами этой идеи учреждаются ордалш или, такъ называемые, суды Бож1и. Здесь правда познается не убёжде-,шсмъ боговдохновенныхъ п вовсе невдохновепныхъ судей, а въ непосредственном! и чудесномъ проявивши божественна™ правосуд!я; кто правъ, тотъ долженъ быть победитеиемъ на поедннкФ съ свонмъ противником!; кто виноватъ, тотъ не пройдетъ безвредно для себя между двухъ пылающихъ костровъ или босиком! по раскаленному железу. И вотъ, испытанию посредством! меча и огня подвергается каждый не только обвиняемый въ уголовном! npecrynieniB. но и споряпце о гражданском! прав! и даже свидетели вхъ ♦). При эгомъ не делается нн для кого никакого разлшпя: испытывают! и разбойника, и вора, и такого нравственна™ проповедника слова Божьяго, какъ Савонароллу...
       Позже, когда естественный науки поднялись на подобающую пмъ высот)', когда Бутаиьи открыл! законы сфсроидальнаго состояшя жидкостей, человечество поняло, какъ оно жестоко заблуждалось, думая, что немилосердным! судом! его руководил! сам! Бон». Оно уразумело те причины, по которым! ОДИН! человек!, без! всякаго вреда для себя, опустить руку въ расплавленный металл! и пройдетъ босыми ногами по раскаленной до-красна железной плите, а другом нс едфлаегъ этого **). Понявъ это, оно устыдилось, что таким! путем! искало правды, и судьи его объявляли невинными гнуспыхъ злодеевъ. а истинно невинных! людей предавали въ руки палачей.
       УбёдИВШИСЬ, ТаКИМ! ОбраЗОМ!, ОПЫТОМ! ВФКОП! В! томъ, что сверхъестественный силы нс оказываютъ никакой помощи въ дФлФ раскрыли правды на суде, человечество круто поворачпваетъ въ сторону и прибегает! къ средствам! грубо реальным!: розыск!, заетЬнокъ, пытка, принудительная присяга делаются девизами суда, .а о томъ дфлать розыск!*, „а буде по розыску окажется*, ,а розыскпвать па крепко", „розыскивать ст> пристраст1емъ“,—вотъ фразы, которыми пестрЬють нашп законодательные памятники, начиная сь уложешя царя Алексея Михайловича и регламентов! Петра Велпкаго вплоть до узаконений Императрицы Екатерины II!.. Разыскивают! на суде правду путем! пытокъ п принудительной присяги: гибнуть люди на дыбе; гибнул» на эшафотахъ и на косграхъ; губится совесть людей, вынуждаемых! давать

        ’) См. Судсбннкъ 1оанна IV, ст. 9—19.

       *•) Объ этомъ у Тнидаля. Теплота, лекц, V.

1*

присягу иротивъ желашя и совести,—а правды все Bin, в jiin>-Утешается человечество гбмъ, что оно нашло средство открывать правду, что преступдешя открываются сами собою, сознашемъ самихъ преступ-никовъ, и не замечаете» того, что закоренелые злодеи, одаренные железной нечувствательпостыо къ тЬлесныыъ страдашямъ, освобождаются отъ заслужеинаго наказания, выдержавъ пытку и не давъ вымучиваемаго првзвашя, а люди невинные предпочптаютъ сознаться.въ песодеянномъ преступавши и сразу умереть, ч1мъ выносить долгое время жестоюя муки. Утешается оно, когда случается, что клятвопреступника постпгаетъ небесная кара за сокрыпе истины, за ложную клятву, и нс замечаете» того, что не это нужно ди человйческаго правосудия; что исгецъ не для того обращается къ суду, чтобы должннкъ его получить заслуженное возмездие въ будущемъ, если ложной клятвой на кресте и еваигелш убедить судей въ томъ, чго не долженъ, будучи въ действительности должнымъ, а для того, чтобы защитить и возстановить свое нарушенное право.
      Опять проходягь века прежде, ч1;мъ человечество начинаете» сознавать непригодность для целей правосуден и этихъ грубо реальпыхъ средствъ. и необходимость замены вхъдругими, более гуманными,—и они заменяются новыми, но, какъ оказывается позже, такъ же мало действительными: судье предписывается разыскивать правду всеми зависящими отъ него мерами, не прибегая только къ пыткамъ и истязашямъ, а до техъ поръ, пока правда не будете» разыскана, ему воспрещается постановлять ptineuie,—другими словами: судье предписывается быть не судьей, а сыщикомъ; и судья делается сыщикомъ.
      .Судья⁻ и „сыщикт,"—совместимы ли эти понятая? А почему-же? Если для целей правосудия необходимо, чтобы судья былъ сыщикомъ, то пусть онъ и будете» таковымъ. Ведь не останавливаться же на томъ, что яазваше „сыщикъ“ несколько Heupiaruo для судьи? Конечно. Но дело въ томъ, что, разъ судья долженъ быть сыщикомъ, ему долженъ быть предоставленъ безграничный проазво.ть. Въ самомъ д1ле: если судье велять разыскивать правду во что бы то ни стало, то кто можете» проверить и укоитролировать его? По одному делу онъ будегь находить ее немедленно, а по другому будете» искать всю жизнь и преемникамъ своимъ завешаете» искать ее безкояечяое время. Примеры безконечво длившихся процессовъ при еуществованш этой следственно-ннквпзвшон-ной системы безчисленны. Еще недавно было опубликовано въ газетахъ одно р!шеше нашего стараго суда, присудившая кормилицу’, которая самовольно оставила должность, возвратиться къ хозяину и окончить ерошь кормлев1я его ребенка, а ребенку этому во время постановлешя решетя было уже 50 лете», обвиненной же кормилице свыше 70! Это ли желаемое человечествомъ правосудие?...
      И не у насъ однихъ царила эта следственно-инквизищоипая система въ гражданскомъ судопроизводстве со всеми прелестями проволочешь, канцелярской тайны и произвола судей, въ подтверждете чего я позволю себе напомнить вамъ, м. г., знаменитое дело Джарндайсъ съДжарндай-сомъ, описанное Днккенсомъ въ его всгЬмъ известномъ романе „Холодный домъ“. Джарндайсъ заспорилъ съ Джарндайсомъ о нраве на громадное наследство. Сиоръ перешелъ на разсмотрЪше суда, который долженъ былъ найти, на чьей изъ спорящихъ сгоронъ правда, н онъ началъ разыскивать се. Потянулись годъ за годомъ, десятилёпе за цесятилЫемь, —правды все н1ть. Не одно поколение нстцовъ и ответчиком» сменяло другое; не одно поколЪше ихъ терзалось переходами отъ надежды кт»

отчаянно и огь отчаяшя кь надежд!; не одннь изъ тяжущихся съ той и другой стороны впадал* въ нищету, терял* расудокь п погпбалъ, а правда все не находилась. Прошло бо.т!е в!ка прежде, ч!мъ’ судьи объявили, что правда открыта п что все огромное состоятпе должно принадлежать роду одного взъ возбудивших* спорь. Возрадовались наследники, вывгравппе тяжбу... Но увы! когда стали подводпть итоги судебным* издержкам*, то оказалось, что па покрьте ихъ не хватает* всего спориаго имущества, и все оно пошло на уплату пошлин* и на вознаграждение адвокатов* и стряпчих*...
     Нужно ли приводить друпя доказательства непригодности для жизни этой слШтвенно-инквизищоиной системы? Нужно ли доказывать, что такой путь раскрьтя правды такт, же мало похож* па желаемый идеальный судъ, какъ п путь раскрыла ея посредствомъ телесных* и нравсгвеиныхъ пытокъ? Да и какую правду раскрывали судьи по этой систем!—жизненную, матер5альную? Н!тъ. Уже по зтой систем! судьи мекали правды формальной, бумажной, а не истинной, жизненной. матер|’альяой. Съ т!хъ поръ, какъ челов!чество признало, что сверхъ-естественныя силы не оказывают* никакой помощи человеку въ раскрыты материальной правды на суд!, что ея нельзя вымучить посредствомъ тЬлесныхъ и нравственных* пытокъ. оно поняло, что такой правды не возможно раскрыть, и что правду материальную следует* заменить правдой условной, формальной: пусть же въ судахъ царить хоть эта последняя правда, все же она правда, лучше, ч!мъ никакая.
     Такая замена правды матер1альной правдой формальной—одно изъ великихъ благод!яшй для человечества. Действительно: каждый гражданин* есть субъект* права. Права же чрезвычайно разнообразны по своей природ!: одни изъ них* въ высшей степени недолговечны.— они рождаются п туп же умирают*; друпя, напротив* того, способны переживать ц!лыя покол!шя и не уничтожаться: если, наприм!ръ, кто-либо платить въ ресторан! за об!дъ, опъ этим* самым* прюбр!таеть себ! право на об!дъ; значить онъ ихгЬетъ это право. Но чуть опъ пооб!далъ,—права прюбр!теннаго уже н!ть бол!е у него,—оно печезло въ самый момент* рождешя. Другой человек* покупает*-недвижимое им!ше, слФдовательно онъ пр!Обр!таеть себ! право на пм!н!е; пусть онъ затем* умретъ,—право эго будет* принадлежать его детям*. внукам*, правнукам* и т. д. и т. д. Подобное разнображе прав* вызывает* такое же разнообраше и способов* укрепления и способов* доказывали ихъ. если когда-нибудь зайдегь спор* о нпхъ. Немыслимо, чтобы спор* о прав! на об!дъ могь возникнуть спустя долгое время поел! npio6-р!тен1Я его, а потому то, что такое право прюбрбтеио мной, я всегда легко докажу свидетелями, бывшими при npio6p!Tenin мной того права. Спор* о недвижимом* им!нш возможен* спустя целые в!ка поел! того, как* оно было приобретено одним* изъ предков* спорящих*; ч!м* же приобретете этого права может* быть доказано въ такомъ спор!, когда никого изъ т!хъ, кто могь быть при этомъ, давпымъ давно уже н!ть в* живых*?—Очевидно, только письменным* актом*. Отсюда является необходимость въ фиксированы такого права на письм!: письменные документы такьже долговечны и такь же способны переживать ц!лыя поколотя и свидетельствовать о том*, что было за 50, за 100 и бол!е л!тъ. Но не всегда в письменные акты могугь служить несомненным* доказательством* того, что въ них* заключается. Кто. напп., может* поручиться вътомъ, чго представленный мной домаштй документ* выданъ моему прадеду действительно г!мъ.

кому принадлежало Hirfmie, право на которое я присваиваю себе, если-ео времени выдачи его прошло croniiie и более? Какъ удостовериться въ тождественности подписи продавца? Возможенъ одинъ только путь, >то—путь совершен1я акта при посредстве общественной власти, когда онъ-будегь внесенъ въ книги государственнаго учреждены, скрепленъ подписями его органовъ и его печатью.
     Отсюда вытекаетъ необходимость въ различш способовъ совершения и письменныхъ актовъ: для доказательства одного права достаточно домашней записки, для призиашя другого нуженъ акть нотар$альный, а для признашя третьяго необходнмъ крепостной акть.
     Конечно, каждый волепъ укреплять за собою всякое право спосо-бомъ, который ему нравится более, но эта свобода не можетъ быть терпима государством!, нбо она можеть быть причиной постоянна™ неспокойствия гражданъ и полной неуверенности ихъ въ томъ, что имъ действительно прннадлежить, что у ннхъ есть. Человеку свойственно относиться небрежно къ своимъ интересам!, и если не ограничит! его свободы, он! всегда будет! действовать такъ, какъ это выгодно для него въ данный моыевть. Дозволь государство укреплять права на не-двнжимыя нмен1я, какъ это более выгодно покупщику, редюй человекъ озаботится укрепить такое право крепостным! порядкомъ; а когда, по истеченш долгаго времени, зайдетъ спор!, у него не будеть иикакяхъ доказательств! тому, что это право пргобретено нмъ. Конечно, п это касается его одного, и никому неть дела до того, отнпмугь или не отнимут! у него то имеше; но если каждый гражданин! будегь поставлен! въ такое положение, если никто не можеть быть уверен! въ томъ, что онъ имееть и что имеють друпе—общественная жизнь невозможна: невозможны ни креднтъ, ни доверие, ни катя бы то ни было сделки.
     Воть, въ виду необходимости охранен 1я общаго спокойствия и общаго блага, государство счнтаеть себя вынужденным! вмешиваться въ частныя дела и издавать таете законы, по силе которых!, тотъ, кто не укрепплъ за собою права установленным! въ законе порядкомъ, не будеть считаться владельцем! его. Туть государство разсуждаетъ такъ: пусть лучше одинъ тотъ, кто не исполняет! его требовашя, нотеряегь то, что ему прннадлежить. ч1мъ все будут! бояться за свое, и никто не будеть спокоенъ. Эта излишняя строгость къ одному будегь служить залогом! блага для всехъ, пбо, зная, что тотъ, кто не исполнить требовашя закона, не будеть признан! правымъ, будучи действительно правь, каждый будегь ограждать свои нрава, и каждый будеть спокоенъ; будегь спокойно в все государство; будутъ возможны и общественная жизнь; и гражданств сделки, и судебная защита.
     Но въ этомъ именно и заключается то. что правде материальной на суде должна предпочитаться правда формальная. Такимъ образомъ это предпочтете является необходимостью, ибо оно вызывается самой природой сощальной жизни, которая безъ этого немыслима.
     Но пусть будеть это такъ; къ чему же или для чего же и самый суд! должен! быть формаленъ? Пусть онъ предиочитаеть формальную правду правде матер!альной, если это необходимо, но пусть самъ онъ пе будегь такъ сухъ п такъ формаленъ.
     И этого невозможно. Основная идея новаго гражданского суда заключается въ следующем!.*
     Судья долженъ быть не кем! нныыъ, какъ судьей, т. е. простым! посредником! В! споре двухъ лицъ между собою.

Какъ частный посрехнякъ р4гаа*етъ сиоръ только по тЪыъ даннымъ, который ему представляются спорящими, такъ и судъ не долженъ вмешиваться въ автоношю тяжущихся и указывать на то, чЬмъ каждый изъ нихъ можетъ подтвердить правоту свою и доказать неправоту моего противника. Не должно быть дозволено ему такое вмешательство потому, что иначе онъ сейчась же сделается сыщикомъ и перейдетъ къ старой системе розыска и внквизнщн, а тамъ для произвола судьи уже нетъ границъ и пределовъ: въ одномъ деле, по отношешю одного тяжущагося онъ будетъ довольствоваться малымъ, а въ другомъ дёле и во отношешю другого тяжущагося ему всего будетъ мало, что бы тотъ ни представлялъ, и онъ будетъ тянуть дело сколько ему угодно.
        Необходимо, говорить германский юристъ Бюловъ, чтобы на суде нрава принадлежали тяжущимся, а обязанности были возложены на судъ. Такнмъ образомъ при новомъ порядке на суде господа и хозяева —тяжуппеся, судъ же—слуга ихъ. Что тяжупцеся потребують, судъ долженъ сделать, но не более. Отсюда проистекаетъ сухость новаго суда: невмешательство его въ автоном1‘ю сгоронъ представляется крайниыъ равнодуппемъ къ ихъ интересамъ; на самомъ же дел! въ этомъ заключается залоге. его безпристраспя: онъ смотрин» на стрелку весовъ, но ни до одной изъ чашекъ не дотрогввается.
        Съ другой же стороны судъ долженъ быть слугой н закона и долженъ неукоснительно исполнять предписашя последняго н соблюдать предписанный имъ формы. Формы же эти устанавливаются опять не для чего иного, какъ для обуздашя произвола судьи, а следовательно для гарантии тяжущихся. Не будь этихъ формъ, опять судъ могь бы впадать въ произвола одному онъ дозволялъ бы делать все, что тому вздумается, а другому- ничего. Если же онъ будетъ соблюдать формы, предиисанныя закопомъ, то онъ не будетъ ни отталкивать одного, ни потакать другому: ему дозволяю то-то потому, что эго дозволяется закономъ; вамъ же не дозволяю того-то потому, что это не дозволяется закономъ,—говорить онъ каждому. Не верите* что онъ говорить правду, —справьтесь съ закономъ, и вы убедитесь. Отсюда формалпзмъ суда. Но лучше формалпзмъ, чемъ произволъ. Съ формализмомъ можно ознакомиться и свыкнуться, съ произволомъ—вп когда. Пусть я, пскавппй у суда защиты моему поруганному праву, буду сегодня признаяъ не-правымъ съ формальной стороны, когда въ дёйствительносси я правь, завтра я буду осторожнее. Наученный опытомъ, я иуду знать, что oxpaaeaie мопхъ правь зависли» исключительно отъ меня; что если я буду делать ошибки въ жизни, судъ не будетъ поправлять ихъ, и я не должепъ надеяться на его снисхождение къ моему неведЬшю п къ моей небрежности въ собственныхъ интересах!,—я обязанъ и знать п быть внимательным! къ тому, что делаю. Уходя пзъ суда, я поневоле повторю слова Ла-Буле *): ^ты родился солдатом!,—сражайся!“ и я буду сражаться по крайней мере я всегда буду во вссоружш, я всегда буду готовь защищать мое право, если кто-либо вздумаетъ посягнуть на него...
         Вотъ. м. г., въ кратких! словахъ те причины, по которымъ новый граждански судъ и сухъ и формаленъ; почему онъ долженъ предпочитать правде жизненной правду бумажную. Причины эти кроются въ самой природ! человечества, которое нщетъ и не можетъ найтп блнжай-шаго подобвя суда идеальнаго. И нельзя винить его въ этомъ. Быть можегъ. придетъ время, когда придумается новая система, более близ

          *) Paris еп Amirique., pref.

кая къ идеалу, а пока—сушествующая ныне лучшая изъ всех*, который человечество придумало до сихъ пор*.
       Вее это прекрасно сознавали древгие римсше юристы, которыми положены первые камин въ основу здашя формальная» суда, выразив* это созпаше и въ той парадоксальной поговорка, которую ныне нельзя повторить ис въ шутку и без* улыбки, а которая между тби* не лишена, какъ изволите видеть, глубоким смысла и глубокая» значетя, ибо въ ней выражается то, что форма на суде есть краеугольный камень гражданской жизни человечества. Поговорка эта, м. г.: Pereat miindus -fiat justitia!..




        Причины судебной волокиты *).

       Скорый судъ напп» давно перестал* быть скорым*. Та чрезвычайная медленность, съ которой производятся унасъ граждански дела, стала явле-шемъ обычным*, уже никого не удивляющим*. Все привыкли къ тому, что мнопя изъ гражданских* д!лъ не получают* окончательнаго разрешены въ течете многих* л-Ьтъ, иногда семи, восьми и даже десяти. Въ чем* же дело? где причины этой поражающей медленности? - Говорят* — въ массе д-Ьлъ. Наши суды завалены делами настолько, что, при всем* доб-ромъ желанш, они не имеют* возможности назначать дела на ближай-пня засЪданш, и каждое д!ло вынуждено ожидать своей очереди целые месяцы. Все это верно, и казалось бы, что дЬ.ю вовсе не такъ непоправимо: стоить только увеличить число судов*, и медленность исчезнет»». Однако, въ действительности это не такъ. Въ весьма недавнее время составы многих* судовъ было значительно увеличены: были даже открыты новые суды, но это нисколько не ослабило, тормозящей деятельность нашихъ судовъ, обремененности. Действительно, обремененность эта настолько велика, что въ некоторых* судахъ самыя несложный дела назначаются къ слушашю не ранее десяти и одиннадцати месяцев*. Такъ, въ петербургском* и московском* окружных* судахъ дела, поступаюпця въ ноябре этого года, назначаются къ слушашю на заседашя октября будущая» года. Въ самом* сенате гражданская дела движутся не съ тою сравнительно быстротою, которая должна была бы быть присуща верховному кассащонному суду, но на это имеется полное оправдате: въ гражданском!» кассацюнномъ департаменте сената ежегодно находится въ производстве свыше 14000 дель. Все это поневоле заставляет* задать себе вопросъ,—что же за причина такого страшная» накоплешя гражданских* дель? есть ли это совершенно естественное явлеше, следите увеличены народонаселения и развиты юридических* отношегпй между гражданами, или особая любовь нашего народа »съ сутяжничеству? По нашему миШю, пи го, ни другое, но если п то, и другое оказывает* свое eaijiHie, то во всякомъ случае въ весьма незначительном* размере. Внимательное наблюдете те.хъ дель, который доходят* до правитель-ствующаго сената, указывает* на то, что причин* накоплешя дел* въ общнхъ судебных* местах*—очень много. Одне изъ них* лежать въ нашем* законодательстве, друпя—въ самих* судахъ, или лучше сказать— въ судьях*: третьи—вне ихъ.

        *) Право 1911 №№ 22 к 23.